Глава 4

– Татьяна?

Ее разбудил знойный мужской голос. Не понимая, где она и сколько сейчас времени, Татьяна попыталась сориентироваться в пространстве. Под щекой незнакомое покрывало, сама она полностью одета. В дверь у кровати льется лунный свет.

– Жан-Пьер? – Судя по голосу, он был где-то поблизости, но она не видела его в слабо освещенной комнате.

Или это всего лишь сон?

– Я у Сезара, – донеслось из лежащего рядом с ней монитора видеоняни. – Я не был уверен, слышала ли ты, как он плачет, но мне кажется, он проголодался. Его пора кормить.

Татьяна наконец-то окончательно пришла в себя и поняла, что уже поздно. Ее груди налились молоком и ныли.

– Да, я иду. – Она сползла с кровати, жалея, что не переоделась во что-нибудь более комфортное. Одежда, в которой она путешествовала, вся смялась, и ужин она, наверное, пропустила.

– Не торопись. Мы в полном порядке, – нежно произнес Жан-Пьер, заставив ее улыбнуться. Конечно же и теплота тона, и его доброта предназначались ребенку. Он ведь говорил не только с ней, но и с Сезаром. – Ночь просто прекрасная, можно посидеть на улице, если хочешь. Я разжег очаг.

– Было бы здорово. – Она посмотрела через дверь веранды и увидела отблески огня. В любом случае надо поторопиться. Может, она еще успеет переодеться.

– Я загляну в кухню и захвачу тебе что-нибудь поесть. Ты, наверное, проголодалась, – добавил он, пока она вылезала из платья и надевала трикотажную пижаму с кофтой на пуговицах, чтобы было удобнее кормить малыша.

– Я уже иду. – Она схватила плед с кровати.

Пришлось напомнить себе, что она для него всего лишь ответственность. Долг, нуждающийся в исполнении, как любая другая задача, которую подкидывает ему жизнь.

Наконец она вышла на веранду второго этажа.

Прохладный бриз нес с собой запах дыма и имбиря. Сады были полны цветов, несмотря на то что на дворе стоял ноябрь. Вокруг благоухали камелии и еще какие-то золотистые цветы, которых Татьяна не знала. Но свежий запах имбиря исходил от густо посаженных белых цветов, окаймлявших бассейн. Она заметила их раньше, когда засыпала. Ветер Луизианы перенес ее в детство, в те счастливые времена, когда ее отец работал на Леона Рейно и их семьи проводили здесь весенние каникулы после окончания футбольного сезона.

– Кое-кто скучал по тебе, – позвал ее Жан-Пьер.

Обойдя живую изгородь в дальнем конце бассейна, она увидела садовые стулья, придвинутые к круглому очагу, окруженному низким заборчиком из плоских камней. Композицию венчали качели с огромным, как кровать, сиденьем под навесом из легкой белой ткани и с гирляндой огней.

– Думаю, я нашла себе местечко. – Она накинула захваченный из комнаты плед на плечи и повязала его, как шаль, шагнув в озерко огня.

Жан-Пьер поднялся со стула. Крохотное личико Сезара с широко распахнутыми глазами было лишь наполовину видно из-за его плеча.

– Я опасался, что будет холодно, поэтому принес одеяла. – Он подошел к ней и подождал, пока она устроилась на качелях.

– Вы вознамерились выманить меня на улицу, месье? – Несмотря на жарко горящий огонь, она укрыла ноги еще одним необычайно мягким пледом.

– Я подумал, что тут будет приятнее, чем в детской. – Он взял подушку с другого края качелей и подоткнул ее между бедром Татьяны и ручкой качелей. – Леон купил этот участок по большей части из-за прекрасного пейзажа. Если бы не озеро, мы бы жили в Гарден Дистрикт.

– Было бы куда труднее создать поместье Рейно в городе, где люди держатся за свои дома веками. – Она обожала Гарден Дистрикт, но подозревала, что там практически невозможно найти несколько домов на продажу одновременно и в одном месте.

Здесь у Рейно было три дома и большой кусок берега.

– Леон молодец, вовремя подумал об уединении. – Жан-Пьер все еще не отдал ей мальчика. Вместо этого он махнул рукой на поднос, который Татьяна не заметила. – Здесь легче держать прессу в узде.

Молодая служанка одной рукой открыла серебряную подставку, другой ловко установила на нее поднос, на котором даже не колыхнулись ни фужер с ледяной водой, ни чайник, завернутый в теплую красную ткань. Еда пряталась под сверкающими крышками.

– Так вот что ты имел в виду, когда сказал, что заглянешь на кухню и захватишь мне перекусить? – Татьяна потянулась к Сезару, как только прислуга исчезла из вида.

Ребенок уже начал хныкать и совать ручку в рот, всем своим видом показывая, что голоден, и она приложила его к груди. Он тут же впился в сосок и принялся жадно чмокать.

– Вот. – Жан-Пьер свернул одно из дополнительных одеял и подложил ей под руку, на которой лежал малыш. – Так удобнее?

– Определенно. – На самом деле ей еще никогда не было настолько удобно кормить младенца. – Это просто невероятно! Вот бы все мои ночные кормления были такими приятными.

На его скулах обозначились желваки. Он нагнулся к подносу и поднял крышки.

– Они могут быть такими.

– У тебя на этой неделе плотное расписание по футболу. Ты будешь работать. – Она сосредоточилась на сырно-фруктовой нарезке, не желая вступать с ним в спор. Но и позволять ему нарисовать ложную картинку счастливой семейной жизни она тоже не собиралась.

Она взяла кусочек киви и отправила его в рот.

– Я так поздно не работаю.

Он воспользовался щипцами, чтобы отложить на маленькую тарелочку фруктов и сыра.

– Но если ты будешь в дороге, это все равно что на работе, ведь дома тебя не будет. – В ней явно проснулся юрист, и она не смогла с ним совладать.

Он поставил расписную китайскую тарелочку рядом с ножками Сезара, в пределах досягаемости. Его рука задела ее – теплая, сильная, заставившая ее задуматься над тем, каково было бы опереться на нее. Оказаться в его объятиях.

Она взяла кусочек хрустящего поджаренного хлеба.

– Семьи других игроков путешествуют с ними, они проводят вместе много времени. – Он положил себе еды во вторую тарелку, на этот раз из блюда с мясной нарезкой.

Глядя на то, как он укладывает на крохотное блюдце семгу и курицу, она припомнила, насколько тщательно он подходит к выбору продуктов. Другие игроки – большие, массивные нападающие или более молодые новички – видят в своей работе билет к обильному застолью – ешь, сколько влезет. Но Жан-Пьер уже подростком провел исследование правильного питания и тренировок, превратив свое тело в мускулистую машину, прекрасно подходящую для квотербека. Он свято верил в то, что диета и фитнес сводят к минимуму травматизм и удлиняют жизненный срок игрока.

– Может, в других семьях жертвуют карьерой одного из супругов ради второго. – Она взяла клубничку. – Но хорошо ли это в долгосрочной перспективе? Не уверена. Не говоря уже о трудностях, которые приходится преодолевать детям. Все эти бесконечные переезды – хлопотное дело.

– Тебе не нравилось ребенком колесить по стране? – Закончив нагружать тарелку, он подвинул садовый стул поближе к качелям и сел.

– Провокационный вопрос.

Во время футбольных сезонов ей удавалось проводить больше времени с отцом, но это было сопряжено с определенными трудностями. Она уставилась на языки пламени, поглаживая мягкие волосики на голове Сезара. Тот уже реже причмокивал, напоминая ей, что пора переложить его к другой груди.

– Ты это обожала, и я тоже. Что здесь провокационного?

– Мы были в привилегированном положении, учитывая безграничную свободу. – Она не хотела бы воспитывать так же своего сына. – Наши родители понятия не имели, где мы болтаемся, и мы могли бы попасть в жуткие неприятности.

– Но ведь не попали. И научились самостоятельности.

Она подняла Сезара, положила его на плечо и похлопала по спинке.

– Бросать детей в воду, чтобы они научились плавать, – не мой метод воспитания.

Хотя она видела отца по большей части во время сезонов, он был гораздо более счастлив, когда она занимала себя сама и не докучала ему. Так он мог сосредоточиться на своих прямых обязанностях.

– Но ты можешь быть хорошим родителем независимо от того, живешь ты дома или нет. По моему мнению, дети легко ко всему адаптируются. Им не обязательно быть каждый день в одном и том же доме, чтобы ощущать стабильность. Она исходит от родных, а не от места пребывания. – Он методично уничтожал еду и излагал свои аргументы.

– Еще одна причина, по которой так важно создать любящую семью, а не основанную исключительно на долге. – Она переложила ребенка на другую сторону, а Жан-Пьер переставил ее тарелку и поправил подушки.

– Долг – это преданность. Некоторые люди считают это важной составляющей брака. Верность и преданность – неотъемлемая часть стабильности.

Он заново укутал ее ноги, заметив, что плед сполз с ее коленей.

Она оценила эту заботливость. Но представленный им сценарий семьи показался ей жалкой пародией на построенные на любви отношения, о которых она когда-то мечтала.

– Я уверена, что все эти качества пойдут на пользу Сезару. – С озера потянуло прохладой и сыростью, и Татьяна тщательнее завернула малыша. – Поверь, мне тоже не терпится выработать условия совместного воспитания сына. Но сегодня был длинный день, и я предлагаю отложить дискуссию до завтра, когда у меня в голове немного прояснится.

– Хочешь сказать, когда ты подготовишь свою вступительную речь? – Он поднялся и начал прохаживаться по патио вокруг очага, сунув одну руку в карман.

– Нет, – покачала она головой, чувствуя себя абсолютно разбитой, несмотря на короткий сон. – Когда мы оба отдохнем. Я не думала, что материнство настолько изматывает, к тому же бесконечные размышления о том, что нам придется что-то совместно решать, измучили меня.

– Конечно, – кивнул он с сочувственным видом. – Давай я уложу его спать? Я буду счастлив побыть с ним, устроить в кроватке, подоткнуть одеяльце.

– Конечно. Спасибо. – Ей на мгновение захотелось, чтобы он и ее тоже уложил. Она быстро поморгала, прогоняя нежданную мысль, и отдала Сезара отцу. Жан-Пьер посадил ребенка на одну руку, а другой нежно поправил на ней блузку, прикрыв наполовину открытую грудь.

Его глаза метнулись вверх. Их взгляды встретились.

– Спасибо тебе, Татьяна, за то, что ты так хорошо заботишься о нем. – Жан-Пьер накрыл спинку мальчика своей большой ладонью и ласково погладил. – Надеюсь, нам удастся снова стать друзьями. Мы должны научиться доверять друг другу, ради него.

– Так и будет. – Она должна верить в это. Ей ничего не оставалось, как найти выход из этого запутанного положения, которое сама и создала, вовремя не сказав Жан-Пьеру о своей беременности. – Сегодня – новое начало для нас троих. Теперь, когда ты с нами, я могу немного отдохнуть и расслабиться. Мне это очень нужно, поверь. Завтра мы подумаем о том, как быть дальше.

– Прогулка по воде прекрасно прочищает мозги. – Он протянул ей руку. – Позволь проводить тебя до твоей комнаты.

– Если ты не против, я посижу немного тут, посмотрю на звезды и выпью чашку чаю.

– Ладно, наслаждайся тишиной и покоем. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, задев и ее локоны, и нервы. – Из нас выйдет чертовски хорошая команда, Татьяна.

Ей внезапно захотелось сказать ему, что их время ушло. Что они упустили свой шанс дважды. Первый раз, когда поддались давлению поссорившихся родных. Второй, когда закончили жаркий спор сексом, а не нормальным разговором.

Но зачем заканчивать вечер на столь печальной ноте? В конце концов, он ведь старается. И он будет прекрасным отцом для Сезара.

– Не скажешь, почему я должен узнавать из газет, что мой младший брат приехал в город?

Жан-Пьер высунулся из эллинга, где работал над яхтой средних размеров, и, прищурившись на солнце, увидел Дэмпси.

Будучи главным тренером новоорлеанских «Ураганов», Дэмпси являлся лицом команды, которой владел их старший брат Жерве. Очень скоро они будут стоять по разные стороны футбольного поля на стадионе «Зефир Доум», участвуя в матче, который обсуждала и местная, и национальная пресса.

– Ты прекрасно знаешь, что я не премину приехать сюда, чтобы из первых рук узнать схему вашей игры. – Жан-Пьер прошел в заднюю часть лодки, давая Дэмпси взойти на борт. – Рад видеть тебя. – Вместо приветствия он сделал несколько ложных выпадов кулаками в его сторону.

Дэмпси похлопал его по плечу:

– Тебя ждали на свадьбу, а не на работу.

– И это тоже. – Жан-Пьер продолжил чинить держатель для удочек. – Присядь. Расскажи, какие у вас новости.

– Может, ты мне расскажешь? Похоже, ты заново замутил с Татьяной Дусе. – Дэмпси сел в капитанское кресло и начал проверять электрику, попеременно нажимая на все выключатели и оценивая показатели.

Дэмпси хорошо в этом разбирался. Теоретически единокровный брат Жан-Пьера, Дэмпси до тринадцати лет не знал, кто его отец, поэтому воспитывался он не так, как все остальные Рей-но. Много лет он, сам еще ребенок, заботился о своей мамаше-наркоманке, питаясь от силы пару раз в день. И хотя сейчас Дэмпси вел совершенно иную жизнь, он во многом продолжал полагаться только на себя. А о его способностях чинить разные вещи своими руками ходили легенды.

– Мне пришлось выдумать для прессы эту историю после того, как она бросила меня на растерзание репортерам.

Теперь он понимал, почему она так поступила. Она нервничала из-за встречи с ним и была слишком измотана беременностью и родами, вот и утратила бдительность.

Он изо всех сил крутанул гайку и скрипнул зубами.

– Понял. Я и сам не раз использовал репортеров в своих интересах. – Дэмпси порылся в открытом ящичке с инструментами и выудил из него вольтметр. – Когда Аделаида решила уволиться с должности моего личного помощника, я объявил о нашей помолвке через прессу.

Жан-Пьер отложил в сторону плоскогубцы и уставился на брата:

– Ты серьезно? Я думал, вы оба с ума друг по другу сходите.

– Это пришло позже. – Дэмпси проверил заряд батареи и бросил вольтметр обратно в ящик. – Ей было непросто, когда я поставил ее в столь затруднительное положение.

– И ведь сработало! Теперь вы помолвлены по-настоящему, не так ли? – Жан-Пьер задумался над тем, насколько хорошо он знает брата.

– В яблочко. Но хочу тебе признаться, это было легче сказать, чем сделать. Женщины ожидают от тебя гораздо большего.

А мужчины ожидают, что им расскажут о предстоящей роли отца. Но ничего, со временем они с Татьяной все уладят.

– С Татьяной тоже будет непросто. – Жан-Пьер поразмыслил о том, стоит ли говорить брату правду, и решился-таки на прорыв. – Этим летом она уехала из города, и до недавнего времени я не знал почему. Она родила нашего сына, не сказав никому ни слова. Даже своим родителям.

Глаза Дэмпси расширились на мгновение, но он тут же взял себя в руки.

– Тебя не было с ней рядом, когда твой сын появился на свет?

– Я даже не подозревал о его существовании. Она не сообщила, что беременна.

– У вас не было отношений?

– Точно.

– Ну, теперь-то они появились, черт возьми. – Брат поднялся на ноги.

Жан-Пьер постарался не утратить равновесия и не ввязаться в спор, но Дэмпси смотрел на него с таким раздражением и неодобрением, что он не смог промолчать.

– Мне потребуется время, чтобы убедить ее в этом. – Он нашел взглядом веранду второго этажа, куда выходила дверь ее спальни. Внутри пока не было заметно никакого движения.

– Нужно ли напоминать тебе, почему так важно сделать это? – Дэмпси сбавил тон, но не смягчился. В нем включился непреклонный тренер – человек, которого Жан-Пьер прекрасно знал по игре.

– Черта с два. – Он понимал, почему Дэмпси так остро отреагировал на подобные известия. Парень рос, не зная ни своего отца, ни братьев. – Я не наш отец. Я никогда не брошу своего ребенка.

– Тогда почему Жерве первым идет к алтарю на следующей неделе?

– Какую часть рассказа под названием «Я узнал обо всем лишь два дня назад» ты недопонял? – Его начали злить намеки на то, что он поступил некрасиво.

– Ту, что мой образованный брат отчего-то не сумел воспользоваться услугами местного мирового судьи. – Дэмпси демонстративно посмотрел на часы. – Его офис как раз открылся.

– Сегодня суббота. – У Жан-Пьера был свой план: воспользоваться прогулкой на лодке, чтобы обеспечить прессе возможность подловить их с Татьяной.

– К счастью для тебя, я знаю, что они и в субботу работают. В прошлом году один из моих звездных игроков обрюхатил свою подружку, и я проверял расписание, когда проводил с ним ту же беседу, что и с тобой сейчас.

Жан-Пьер покачал головой. Обычно он ценил приземленный взгляд брата на все, но не мог же он силой затащить Татьяну под венец. Он слишком уважал ее, чтобы так поступить, особенно после того, что ей пришлось пережить в одиночку за последние недели. Она сама призналась ему, что пока очень уязвима эмоционально. Каким чудовищем надо быть, чтобы воспользоваться ее слабостью?

– Можешь закончить на этом свою проповедь, поскольку я уже обсуждал с ней этот вопрос. К твоему сведению, невеста сказала «нет». И пока я ее не уломаю, буду рад, если семья поддержит меня и покажет, насколько приветливыми могут быть Рейно.

– Об этом не беспокойся. Но пресса непременно выследит ее с малышом, это только вопрос времени. И что тогда? Скандал, который разразился сейчас, не пойдет ни в какое сравнение с горячими новостями о том, что игрок заделал ребенка дочке тренера.

– Следи за своим языком! – взвился Жан-Пьер. – Ты говоришь о моей будущей жене!

– Вот это я понимаю! – Дэмпси похлопал его по плечу. – Чем быстрее это произойдет, тем лучше. – Он выбрался из лодки на пирс. – Еще одно. Я совсем забыл, зачем пришел.

– Что там? – Жан-Пьер убрал оставшиеся инструменты в ящик и поставил его в короб по левому борту.

– Жерве и Эрика переживают по поводу ажиотажа, который могут поднять СМИ, если свадьба пройдет здесь, как и планировалось. Они хотят собрать гостей здесь, а потом тайком перевезти всех самолетом на частный остров у Галвестона.

Техасская ветвь семьи занималась круизами и морскими перевозками. Остров у Галвестона представлял собой самоокупаемое ранчо и дополнительную остановку для многих круизных маршрутов. Там гости могли покататься верхом по берегу моря или отведать свежих, правильно выращенных овощей прямо с грядки. Жан-Пьер долгие годы не виделся с техасскими кузенами из-за семейной ссоры. Его дед Леон давным-давно публично вычеркнул из своего завещания старшего сына, Кристофа, но, поскольку дядя Кристоф не перестал быть вице-президентом мировой компании, он оставался частью семейного бизнеса вместе со своим старшим сыном Колтоном.

– Ранчо по-прежнему заправляет Кимберли? – Она была младшей из многочисленных детей дяди Кристофа, очень милая девочка, которую Жан-Пьер помнил по своим детским визитам.

– Да. Но Жерве позвонил напрямую Колтону удостовериться, что в это время на острове не будет туристов. Похоже, они изменили маршруты судов, чтобы Жерве и Эрика смогли провести там свою свадьбу вдали от посторонних глаз.

– Спасибо, что предупредил. Я скажу Татьяне, что нам снова нужно будет отправляться в путь. – Его очень заботил дополнительный интерес со стороны прессы к их семье, который непременно вызовет свадьба. – Лишняя предосторожность не повредит.

Дэмпси замялся.

– Что такое? – Жан-Пьер заметил какое-то шевеление у дома, увидел Татьяну на патио и помахал ей рукой.

– Ты читал сегодняшние заголовки о вас двоих? – Дэмпси достал из кармана телефон.

– Я много раз заходил вчера в Интернет, хотел убедиться, что рассказ о ее приезде в Луизиану в общем и целом соответствует нашим ожиданиям. – В нескольких местах ее цитату конечно же переврали, но в остальном история в разных вариациях гласила, что дочь тренера ставит против своей домашней команды и так далее.

Именно этого Жан-Пьер и ожидал, и это не конец света, учитывая, как он отбил эту подачу.

– Сегодня они подняли историю с судом, который она выиграла против Маркуса Карутерса. – Дэмпси развернул телефон и показал брату статью, дополненную фотографиями Татьяны из зала суда, когда она допрашивала Маркуса.

Этот иск против одного из лучших раннинбеков страны стоил Маркусу контракта. Жан-Пьер считал этот иск необоснованным и сделал все, что от него зависело, чтобы поддержать друга, несмотря на поток негативных отзывов в прессе, полученных после обвинения Маркуса в сексуальном домогательстве. Однако благодаря усилиям Татьяны Маркус все равно проиграл процесс, что поставило жирный крест на его карьере. В статье приводились цитаты высказываний Жан-Пьера тех времен – цитаты, которые теперь использовались, чтобы подчеркнуть возникшую между ним и Татьяной вражду, начавшуюся со ссоры семей и закончившуюся противостоянием в суде.

– Маркус этого не заслужил. – Он сунул телефон обратно в руки брату. – Ни тогда, ни теперь.

– Ее клиентка солгала. Без сомнения. Но это не ее вина. – Дэмпси вернул аппарат в задний карман бриджей. – Но ты и сам, видимо, пришел к такому выводу, иначе у вас сейчас не было бы общего ребенка. – Он улыбнулся ему во весь рот и отступил на шаг назад. – Не забывай о мировом судье. Он сегодня работает еще четыре часа.

Жан-Пьер поднял вверх два больших пальца – на большее он был сейчас не способен, учитывая новый груз, свалившийся на его плечи. Правда заключалась в том, что он и близко не примирился с Татьяной по поводу того, что она пустила псу под хвост и карьеру его друга, и его личную жизнь. Она выполнила свою работу с беспощадной жестокостью, выиграв дело для женщины, которая обманула всех и лжесвидетельствовала под присягой, хотя Татьяна так не считала.

Он старался не думать об этом деле, когда на него свалилось известие об отцовстве. Но может, сегодня им стоит поговорить о том, из-за чего у них вышла такая жаркая ссора прошлой зимой. Он ушел от Татьяны после той незабываемой ночи – вот насколько он был расстроен. Он сказал ей, что никогда больше не допустит подобной ошибки, и, видимо, именно эти слова сильно ранили ее, раз она не сообщила ему о беременности.

Глядя, как она идет к пирсу в воздушной малиновой накидке, Жан-Пьер раздумывал над тем, простила ли она ему неосторожные слова. Вряд ли это возможно, потому что и он не был уверен, что простил ее. Упав духом, он вышел на пирс встретить ее. Ладно, поживем – увидим. Он постарается разрулить эту ситуацию так же, как разруливает спортивные задачи, – будет гнуть свое, пока не добьется нужного результата.

К счастью для него, победа над этой живой, чувственной женщиной сулила немалые бонусы.