ГЛАВА 22
— Что-что? Леди, вы плохо себя чувствуете? — участливо поинтересовался Кольбер. — Риккон, кажется, твоя невеста приболела, наверное, в доме слишком душно. Я, кстати, тоже это заметил…
— Хорошо я себя чувствую! — Лиля упрямо тряхнула головой. — И отказываюсь от помолвки! Слышите? При свидетелях говорю «нет».
Старик сморщил нос, и, пожалуй, это бы смотрелось смешно, если бы не выглядело так жутко.
— Надо же, а я думал, что только в женских романах героини нервничают перед свадьбой. Что вы, милая, успокойтесь, вы будете счастливы, я уверен. Такой жених! Вы составите прекрасную пару: лорд Чернолесья и леди Златодола. Это будет свадьба года!
Лиля взглянула ему прямо в глаза.
— Но я не наследница Златодола. И вы это знаете лучше других.
— Я? — Седые брови вздернулись в притворном изумлении. — Ох, Риккон, мальчик мой, я совершенно не понимаю, о чем говорит твоя избранница… Что вообще происходит?
Но лорд молчал.
Он молчал, когда Лиля обвинила знаменитого мага в заговоре, молчал, когда несколько раз повторила, что не является той самой наследницей, молчал, когда прозвучали сакральные слова: «Я отказываюсь от замужества». И даже когда господин Кольбер в сердцах бросил, что не намерен выслушивать глупости от всяких истеричных девиц и покинул дом, тоже молчал.
Риккон не сказал ни слова, он только внимательно разглядывал невесту. Так внимательно, что Лиля еще больше занервничала.
— Извини, — в который раз повторила она. — Это была не моя идея, честно! Так получилось. Я не думала, что женихом будешь ты. Я вообще не думала… Как же глупо звучит… Скажи хоть что-нибудь, а?
— Иди в свою комнату.
Голос Риккона прозвучал холодно и совершенно безэмоционально.
Матильда была в ужасе. Впрочем, саму Лилю тоже немного трясло, сказалось напряжение.
— А что бы ты сделала на моем месте? Он хотел скрепить помолвку! Риккону пришлось бы жениться на мне, а ты… ты бы вышла замуж за верного Кольберу человека. Я не могла поступить иначе.
— Да понимаю, понимаю, но все-таки… — Матильда сцепила пальцы. — Что теперь будет?
— Ничего. Ты вновь стала леди, я — никем. Все так, как и должно быть. А что касается Риккона… Ох, понятия не имею, что теперь будет.
— Лорд показал себя адекватным человеком наперекор всем слухам. Он быстро разберется в ситуации.
— Да, но император…
— А что император?
Лиля взволнованно вздохнула:
— Приказ никто не отменял.
— Глупости!
— Мало ли.
— Все будет хорошо, иначе и быть не может. Верь в это, поняла? Просто верь.
— К сожалению, слепая вера не всегда помогает.
— В нашем случае поможет.
— Дай-то бог.
Стук в дверь прозвучал так неожиданно, что Лиля вздрогнула.
— Ну вот, началось, — шепнула она.
Матильда распахнула створки. На пороге стоял Блай.
— Сходи-ка ты к лорду, девочка, — отрывисто бросил он. — Разговор есть.
— Ночь уже.
— В свете последних событий поспать нам все равно не удастся.
— Хорошо. Лиля, пойдем…
— Нет. С Лилей я сам побеседую.
Матильда недоверчиво глянула на горбуна.
— Иди-иди, — расщедрился он на улыбку. — Не съем твою подружку, не бойся.
— Только если она сама захочет остаться с вами.
— Захочет, чего не захотеть-то? Так ведь?
Лиля молча кивнула. Какой смысл прятаться? Все уже всё знают. Настроение похоронное, чего от будущего ждать — неизвестно, проблем образовалось столько, что и вовек с ними не разобраться.
— Меньше врать надо. — Горбун закрыл дверь за Матильдой и обернулся к Лиле. — И за действия свои отвечать.
— А я разве прячусь?
— Не прячешься, верно, но и резвости особой не наблюдаю. Приказал тебе лорд в комнату идти, ты и пошла, как овечка на заклание. Поспорить не могла? Объяснить все? Уверить, что любишь, что жить без него не можешь, что бред этот не тобой придуман?
Лиля нахмурилась:
— И как вы себе это представляете? «Риккон, прости, пожалуйста, я тебя обманула, но это все пустяки по сравнению с тем, что я к тебе чувствую», — так, что ли? Глупо.
— Глупо, — согласился Блай и сел рядом с девушкой. — Само собой, глупо. Зато ты призналась, что он тебе небезразличен. Заметь, не мне призналась, а самой себе. А теперь подумай: надо ли опускать руки сейчас, когда ты определилась?
Черт… Стоило разок оговориться, и все. Лиля еще больше помрачнела.
— Чего скуксилась? — посмеиваясь, спросил горбун.
— Теперь-то какая разница? Безразличен или нет… Не от меня, а от него теперь все зависит.
— От него, говоришь? Эх, ты… дуреха. Да поздно тебя учить, без толку… Думай лучше, что дальше делать собираешься.
— А что делать? Ясно же, выгонит меня с чернолесских земель: и из дома, и из замка. Как бы вообще из жизни не выкинул, теперь-то у него настоящая хозяйка Златодола есть.
— Да ты никак ревнуешь?
— Нет.
— Ревнуешь. — Блай словно не слышал глупых оправданий. — Хорошо, что ревнуешь. Должно помочь. Да ты не грусти, не грусти, девка!
Матильды не было три часа. Горбун просидел половину этого времени с Лилей, успокаивая и заставляя поверить в лучшее.
Была уже середина ночи, но Лиля и не думала ложиться. Да и как тут уснешь, если на кону стоит все твое существование?
— Ну что? Зачем звал? — подскочила она к подруге, стоило той переступить порог.
Матильда устало махнула рукой, и Лиля заметила неглубокую царапину на левом запястье. Свежую еще, переходящую в наспех размазанный кровавый след.
— Не обращай внимания, — Матильда пошевелила рукой. — Подтверждала свой титул. Пара капель крови, и я чиста перед законом, совестью и богами. А у Златодола законная хозяйка. Должна признать, твой Риккон весьма умел, было совсем не больно.
Лиля задержала дыхание на словах «твой Риккон», но Матильда тут же поправилась:
— Ну, не совсем твой, конечно, это я так, обмолвилась.
— А… ну да. Так о чем разговор был?
— Все о том же. Пересказала свои злоключения, обвинила во всех грехах Кольбера, как могла оправдала тебя. Извинилась за ложь.
— И?
Матильда замялась:
— Ну… много чего было… Даже не знаю, что пересказывать…
— Что с императорским указом? — Лиля пристально смотрела на подругу, боясь отвести взгляд и упустить какую-нибудь важную деталь. — Что с браком?
— Кхм… Да, брак… Понимаешь, Риккон сказал… В общем…
— Матильда, не тяни!
— Он сказал, что не собирается отменять свадьбу только из-за того, что невеста теперь другая.
Лиле показалось, что внутри что-то оборвалось. Надежда, которая до последнего момента грела сердце, исчезла. Испарилась, как капелька росы под жарким солнцем. Миг… и пустота.
Стало трудно дышать, грудь сдавили стальные оковы, вырывающие из легких тихий хрип.
— Он так и сказал?
— К сожалению.
— Ему… все равно?
— Лиля, но ведь и ты говорила, что тебе безразлично. Убеждала, что ничего не чувствуешь к лорду. Помнишь? Я подумала, что раз так, то ничего страшного.
— Матиль… гхм… Матильда, а ты согласилась?
Бывшая камеристка стрельнула взглядом в сторону двери и пожала плечами:
— Никто особо и не спрашивал. Но ты же сама говорила… что не любишь…
Лиля ощутила, как изнутри, из самой глубины растоптанной души, поднимается какое-то противоречивое чувство. На глаза навернулись слезы, но девушка не позволила пролиться ни единой капле. Шумно выдохнула и, встав в полный рост, распрямила плечи.
— Люблю или нет — дело десятое. Он мне нравился. Очень нравился. Возможно, даже больше, чем просто нравился. На тот момент я полагала… Я надеялась, что это взаимно.
— Значит, все-таки любишь?
— Мы не говорили о любви! Ни он, ни я. Да мне и не нужна была его любовь. Точнее, нужна, но… Я не знаю, как объяснить. — Лиля нервно передернула плечами. — Я не думала об этом. — Она смотрела на Матильду широко раскрытыми глазами. — Полагала, есть еще время для любви. Что она сама появится, когда придет час.
— Значит, любишь?
— Да какая разница?! Я не собираюсь унижаться перед человеком, которому не нужна.
— Лиля, просто ответь: ты его любишь? — настойчиво повторила Матильда.
— Может быть! Довольна? Верней всего да, люблю! И поэтому больно! Как можно поменять одну невесту на другую? Мы медленными, но уверенными шагами двигались к светлому будущему. А он… а он скотина!
— Да нет, это не он скотина, а я. — Матильда выдавила виноватую улыбку. — Прости, пожалуйста, я пошутила.
Лиле потребовалось несколько минут, чтобы осмыслить фразу.
— Повтори…
— Я пошутила. О браке даже речи не было. Риккон ничего не говорил, просто ты все время так яростно отстаивала свободу от чувств и эмоций, так упрямо твердила, что жених тебе безразличен, что я подумала…
— Ты считаешь, сейчас подходящий момент для шуток? — сквозь зубы процедила Лиля.
— Хотелось разрядить обстановку.
— И у тебя это отлично получилось. — Девушка раздраженно отвернулась к окну.
А Матильда оглянулась на дверь и осторожно кивнула.
Створка приоткрылась, мелькнувший в проеме Риккон кивнул в ответ и, едва заметно улыбнувшись, ушел восвояси.
Ночью так никто и не уснул. А утро началось с форменного сумасшествия.
— Мы едем в Златодол, — заявила Матильда на рассвете, едва вернувшись после очередного разговора с лордом.
— Я тоже? — уточнила Лиля.
— Конечно, не думаешь же ты, что брошу тебя тут одну. Собирайся.
Сборы много времени не заняли, наоборот, платья и прочие личные вещи оказались упакованы буквально за полчаса. А потом начались мучительные минуты ожидания…
Но вот наконец все нюансы улажены, новоиспеченная (точнее, восстановленная в правах) леди Златодола и ее красноволосая подруга усажены в карету, а многочисленные чемоданы надежно закреплены. Где-то далеко залаяла собака, в окне дома показался мужской силуэт, а путешественницы начали свое возвращение в родные пенаты.
И может быть, поездка увенчалась бы успехом, но, как всегда, вмешался случай.
— Он даже не вышел попрощаться. — Лиля смотрела на мелькавшие строения.
— Наверняка у лорда много дел, — пожала плечами Матильда.
— Он вообще со мной не разговаривал. Ни единого слова!
— Думаю, что господин Риккон обязательно объяснит тебе свои поступки, но после.
— А я думаю, ему наплевать на меня.
— Глупости.
— Матильда, он же хоть что-то мог сказать? Мог! Но не сказал. Отослал с глаз долой.
— А ты не думаешь, что на то были причины?
— Какие? — Лиля усмехнулась. — О чем ты? Мы же говорим о чернолесском лорде.
— И что? Ты так легко сдашься? — Матильда внимательно глянула на подругу.
Уж в чем в чем, а в неугомонности Лилии сомневаться не приходилось. И как бы сейчас та ни ершилась, но стоит только прийти в себя, вздохнуть поглубже, и боевой характер вновь даст о себе знать.
— Неужели ты отойдешь в сторонку, позволяя какому-то проклятому старику разрушить грядущее счастье?
— Проклятый старик, позволь напомнить, — злобный гений, мечтающий прибрать к своим лапам твое, — Лиля приподняла брови, — наследство! Тебя волнует мое будущее, но совершенно не беспокоит, что нас ожидает в Златодоле. Вдруг Кольбер уже там? И Артемис, кстати, тоже.
— Вряд ли, — беспечно отозвалась Матильда. — Слишком опасно. Да мы и не одни будем, еще ночью Риккон отправил в Златодол своих людей, так что проблем быть не должно. Если Артемис с отцом там, то их давно поймали, не беспокойся. Лучше думай о своем женихе.
— Он жених наследницы Златодола, а не мой.
— О боги! — Матильда рассмеялась и, склонившись к Лиле, доверительно сообщила: — Лорд ужаснулся, узнав, что наследница я. Он тоже сразу вспомнил про императорский приказ и был весьма озадачен.
— Правда?
— Правда. Сдается, что наш лорд совсем не настроен менять невесту.
— Почему же он ни слова не сказал лично мне?
— Мало ли… — обтекаемо ответила бывшая камеристка.
Пейзаж за окном постепенно менялся. Карета уже отъехала от города и сейчас медленно, но верно стремилась к границам империи, туда, где располагался солнечный Златодол.
— Давайте остановимся? — Матильда потянулась. — Сколько уже едем? С самого утра, а солнце вон высоко как.
Лиля мысленно прикинула время. Ну да, где-то часа три дня уже точно есть, можно бы и передых сделать.
— Ты как хочешь, но мне точно нужно размяться, — поморщилась Матильда, массируя шею. — Устала сидеть.
— Да и я не против.
— Вот и хорошо.
Она тут же крикнула кучеру, чтобы нашел самое приятное для отдыха место (хотя Лиля сомневалась, что кучерское понятие о «приятном» будет совпадать с их).
Однако место, подобранное молодым человеком, и впрямь оказалось наимилейшим. Небольшая полянка подле леса, речка неподалеку и воздух такой свежий-свежий.
— Нам нужна тень, — резюмировала Матильда, осмотрев пасторальный пейзаж.
И, подхватив неизвестно откуда вытащенный плед, направилась к деревьям.
— Красота!
— Да, неплохо.
— Не «неплохо», а красота. Что с тобой? Почему такая хмурая?
Лиля пожала плечами. Она не знала, что ответить. Место и впрямь было восхитительным, но какое-то противное чувство так и норовило заглушить все положительные эмоции.
Что же так ее тревожило?
Сама ли полянка, удивительно вовремя возникшая на дороге? Этот лесок или речка? А может, карета, которую нанял один из лакеев лорда Риккона? Или лошади, что сейчас так жалостливо поглядывают в сторону водоема?
— Кони пить хотят, — зачем-то сказала Лиля.
— И верно. Эй, кучер! Напои коней! Неужели сам не видишь?
— Да, леди, — пробурчал парень.
— Странный какой-то. — Матильда сквозь ресницы смотрела, как он подвел одну из четырех лошадей к реке. — Мне, разумеется, известно, что на полный желудок ни одно животное в дальний путь не тронется, но воду-то зачем жалеть?
— Я не разбираюсь в уходе за лошадьми, — призналась Лиля.
— Я тоже. А надо бы. Приеду в Златодол, оккупирую библиотеку.
— Истинная леди.
— Естественно, — улыбнулась Матильда. — Ты смотри, он кобылку прям там и оставил… Одну. Не сбежит?
— Откуда я знаю? — Лиля внимательно наблюдала за кучером.
— Спросить, что ли? Что-то неспокойно мне, пойду побеседую. — Матильда решительно встала. — Ты сиди пока тут, если что, позову.
Лиля кивнула. Вот и Матильде неспокойно. Неясное волнение наполнило все вокруг, словно сам воздух трясется от тревоги.
И солнце печет жарче обычного, что нетипично для конца лета в этом мире. И ветер поднимается, принося от реки прохладные брызги, которые почему-то ни капли не радуют. И птицы кричат слишком напористо, и лошади копытами бьют…
Лиля сглотнула.
— Матильда, — окликнула она подругу, но та не слышала, настойчиво объясняя что-то кучеру. — Матильда! — чуть громче, но так же безрезультатно.
А кучер вежливо улыбался, изредка поднимая руку и ероша прилизанные волосы. Словно не привык к такой прическе, будто раньше было по-иному.
И вдруг Лиля поняла, что ее так тревожило!
Кучер! Эти движения, привычка теребить кудри, которых сейчас нет… Не могла она ошибиться.
Лиля вскочила и ринулась к подруге.
— Матильда! — крикнула она на бегу, путаясь в длинном подоле. — Это же он!
— Что? — Наследница Златодола недоуменно обернулась. — Кто?
— Это Артемис!
Кучер хмыкнул и едва заметно щелкнул пальцами. Карету тут же заволокло едким дымом, послышались крики и топот.
А через минуту, когда он рассеялся, Лиля обнаружила лишь пустую дорогу.
Артемис был собой доволен.
А как не быть, коли все идет по плану? Девчонка пусть добирается как хочет, одну лошадь ей оставил. Если повезет, к утру вернется в столицу к этому своему… Риккону. И что нашла в нем? Видимо, прав был отец, все бабы на деньги да на титул ведутся.
Артемис взмахнул кнутом.
— Быстрее! — крикнул он, словно кони могли понять человеческую речь. — Быстрее! Ну же!
Сейчас главное — оторваться от возможной погони, кто знает, на что способен лорд. С трудом верилось, что отпустил невесту просто так, без должного сопровождения. А впрочем, чего удивляться? Была бы и впрямь невеста, а то… Кому она нужна? На данный момент Матильда куда ценнее иномирянки.
Как же хорошо все вышло! Прямо по плану! Если бы еще девчонка не распознала его под личиной. И как углядела?
В этот момент его лицо внезапно дрогнуло, и под внешностью незнакомого кучера проступили родные черты. Волосы удлинились и вновь закрутились в крупные кудри, плечи чуть раздались, а голос погрубел.
— С возвращением меня, — усмехнулся Артемис, разминая мышцы и тут же морщась, уж больно неприятно это превращение.
Конечно, перевоплощаться в девицу было куда неприятнее, но и так — удовольствия мало. Да еще голова начинала болеть не ко времени… А все почему? Да потому, что одна несуразная особа уже горло сорвала, крича проклятия в его адрес. Артемис поморщился. И чего никак не заткнется? Хорошо сил немного, хоть карету не перевернет.
А Матильда и не думала молчать. С того момента как он запихнул ее внутрь и закрыл дверь, бедная женщина вспомнила даже такие ругательства, о существовании которых ранее и не подозревала. Точно Лилина школа.
Матильда колотила в стены кулаками, пыталась раскачать карету или хотя бы просто открыть дверь. Да, конечно, прыгать на ходу было бы полнейшим безумием — и Артемис прекрасно понимал, что она на такое не пойдет, — но делать же что-то надо!
— Немедленно выпусти! — вопила она. — Лиля тебя опознала! Тебе не скрыться! Да остановись же!
— И не подумаю, — ухмыльнулся маг, даже не стараясь повысить голос, чтобы быть услышанным.
— Риккон знает всю правду! Он уже на пути к императору!
— Да-да… слышали…
— Он знает, что Лиля — не настоящая наследница! — надрывалась Матильда.
— А мы знаем, кто настоящая, — крикнул в ответ Артемис и вновь взмахнул кнутом.
Неприметный, скособоченный домик стоял возле самой дороги. Ни до него, ни после других жилищ не было. И наверняка бывший хозяин сего малопривлекательного жилища опешил, когда на днях один седовласый престарелый маг внезапно захотел его купить, при этом не жалея никаких денег, а его сын — кудрявый русый мужчина, не только не отговаривал отца, но и наоборот, всячески поддерживал.
А секрет очень прост — к этому домику прилагался просто восхитительный подвал.
— Тпру-у! Приехали.
Артемис привстал на козлах и оглянулся. Погони не было. Либо так лихо оторвался, либо и впрямь лорду стало наплевать на невесту, вот и отправил обеих красавиц с глаз долой. Неплохо. Совсем неплохо. При таком раскладе проблем вообще не должно возникнуть.
Артемис спустился на землю и вновь изучил дорогу. Прислушался. Но нет, лишь птичьи трели, и все. Ни топота копыт, ни окриков возниц, ни солдатского переругивания.
Если настроение и раньше было превосходным, то сейчас просто скакнуло до небес. Насвистывая веселую песенку, молодой маг распахнул дверцу кареты. Как он и предполагал, госпожа Матильда смотрела исподлобья, абсолютно не разделяя его радости, и пыталась что-то прошипеть.
Артемис прислушался.
— …в казематы, на пожизненное… упрошу императора… из-под земли достану… — сквозь зубы цедила пленница.
Но как бы она ни хорохорилась, Артемис видел и неприкрытый страх в глазах, и искусанные в кровь губы, и дрожащие руки, и судорожное дыхание. Матильда боялась.
О да! И не просто боялась — леди Матильда была в ужасе.
«Ну и отлично, — улыбнулся маг, — слишком высокомерно она себя вела, пора бы спуститься на землю». Теперь-то понятно, почему обыкновенная камеристка так лихо задирала нос, но еще пару недель назад она его знатно бесила. Так и хотелось указать ей место.
А ведь он пытался быть добрым другом и ей, и Лилии. Всего-то требовалось исполнить договор. Артемис был уверен, что, не появись Матильда на их пути, иномирянка не посмела бы действовать в обход соглашения. Все ее вина, во всем виновата только она. С самого начала.
— Выходи! — рявкнул маг.
— Ты пожалеешь! Тебя посадят!
— Выходи же! — Артемис схватил ее за руку и потянул.
Матильда что-то пробормотала. Что-то пугливое, бессвязное, идущее вразрез с образом бесстрашной леди, которую она пыталась изобразить. Но, увы, страх проступал все отчетливее.
— В дом. Немедленно.
Маг толкнул ее в спину, вынуждая идти быстрее и не позволяя сделать ни одного лишнего шага. Матильда все же попыталась вырваться, понадеялась отбежать в сторонку. Затеряться в лесу, среди деревьев, но Артемис так сильно вывернул ей руку, что пришлось подчиниться.
— Я сказал, в дом!
— Иду. Иду…
Подвал и впрямь был хорош.
Не слишком высокий потолок компенсировали монолитная дверь и цепи на стенах. И именно к этим цепям он и толкнул пленницу.
— Еще одна попытка сбежать, будешь висеть здесь, как выпотрошенная дичь, поняла? — стараясь придать голосу грозное звучание, произнес он. — Поняла? Отвечай!
— Поняла. Отпусти, мне больно.
— Потерпишь.
— Ты осознаёшь, что меня будут искать? Лиля уже спешит за помощью.
Артемис улыбнулся:
— Не успеет.
Матильда побледнела. А искусанные в страхе губы в какой-то миг стали кроваво-красными, что придало ее лицу непривычные оттенки. Артемис брезгливо скривился. Камеристка ему никогда не нравилась, слишком однообразная. То ли дело Лиля — вот где взрыв эмоций! Эх, если бы все пошло по плану, какая бы жена из нее получилась… Горячая, страстная — с такой можно всю жизнь воевать, раз за разом побеждая и доказывая ей и самому себе, что даже на такой огонь найдется управа.
А Матильда другая. Совсем другая. Слава всем богам, на ней жениться не придется.
— Отпусти меня, пожалуйста, — прошептала женщина, отчаявшись вырвать свободу угрозами.
Артемис расхохотался:
— Обязательно отпущу, обязательно. Вот решим с тобой все дела, и тут же отпущу.
— Какие дела? Что тебе надо?
— А ты сама подумай. — Он отошел к стене и прислонился спиной к холодному камню. — Зачем ты могла мне понадобиться? Мм?
Матильда обхватила себя руками, искоса поглядывая на мучителя:
— Убить?
— Нет, тебе повезло, ты нужна живой. Первая попытка сгорела, давай трать вторую, — растягивая губы в улыбке, велел маг.
— Мы что, в игры играем?
— А почему бы и нет? Имеешь что-то против? Или ты хочешь, чтобы решалось все быстро? Нетерпеливая, да? Не замечал за тобой этого раньше.
Матильда поежилась.
— Ты хочешь получить Златодол, — предприняла она новую попытку. — Один из самых простых способов… жениться на владелице. Раньше ты хотел жениться на Лиле…
— О, ты и это знаешь? — удивился Артемис. — Шустрая какая, неожиданно.
— Но сейчас, — Матильда сглотнула, — ты собираешься жениться на мне?
Мужчина захохотал. Громко, противно, совершенно неестественно.
— Увы, вторая попытка сгорела, — отсмеявшись, ответил он. — Нет, моя милая, никому не нужная леди! Жениться на тебе — значит официально дать лорду отказ от брака с ним, а стало быть, подарить Златодол. А мы ведь не желаем лишаться такого благословенного края, так ведь? Нет, нарушать приказ императора мы не будем. Ну? Твоя фантазия отказывает? Давай же, третья попытка! Подумай хорошенько!
— А если опять не угадаю?
— Значит, проиграешь, — пожал плечами Артемис.
Матильда опустила взгляд.
Ему нравилось видеть ее раздавленной. Сейчас, когда с нее слетела извечная маска отвратительной правильности, маг мог заглянуть в ее душу. А там… А там главенствовала неуверенность.
— Я не знаю, — выдохнула леди. — Не знаю, чего ты желаешь. Что тебе от меня надо? Денег? Назови любую сумму.
Артемис провел рукой по кудрям. Привычный жест, который и выдал его Лиле. Надо отвыкать от отвратительных привычек.
— Сумму… Гм, назвать сумму… — Он постучал пальцем по губам, изображая раздумья. — Боюсь, что столько денег у тебя нет.
— Тогда чего ты хочешь? — Матильда ступила назад, дотронулась рукой до каменной стены и, посмотрев на испачканную о копоть и пыль ладонь, отерла ее о корсаж. На груди осталось грязное пятно.
«Наверняка моя спина тоже в разводах», — подумал Артемис, и почему-то его это сильно разозлило.
— Чего я хочу? — прошипел он. — Сущую мелочь. Пустяк! — Молодой маг щелкнул пальцами, и в воздухе завис лист пергамента. — Подпиши.
— Что это?
— Договор.
Матильда несколько раз моргнула, словно это позволяло соображать быстрее.
— Какой договор?
— Ты даришь мне Златодол.
— Что? Нет!
— Да. Ты переписываешь его на меня. Все земли без остатка. До самой последней травинки.
— Император никогда не признает это законным!
— Почему же? — хмыкнул маг. — Я, в отличие от отца, официально работал в Златодоле много лет. И был таким исполнительным работником, что ты не можешь не поощрить мое рвение.
— Нет.
— Подписывай, и каждый останется при своем. Я с имением, а ты… Ну, не знаю… Ты останешься живой, думаю, это не так уж и мало.
— Я никогда не отдам тебе Златодол добровольно!
— От чего же? Совесть не позволит? Или понятия о чести? Или хваленая высокородная доблесть? — Артемис пристально взглянул на пленницу. — Твои родители тоже противились — и видишь, чем все закончилось?
Матильда ахнула:
— Все-таки это был ты…
— Ну, предположим, не я, а мой отец. О, он умеет договариваться. Лихо получилось, правда? Р-раз, и нет проблемы.
— Вы убийцы!
— Грубовато, — поморщился Артемис. — Но не могу сказать, что совсем уж неправильно.
Он смотрел на Матильду и чувствовал, как где-то глубоко в душе разгорается нетерпение. Еще чуть-чуть, еще немного, и многие годы мучений будут вознаграждены. Как долго они шли к этому, как долго…
— Но почему? — Голос женщины звучал тихо. — Зачем все это? Почему я?
— А кто еще? Ты же у нас наследница, вот и расплачивайся.
— Почему именно Златодол? — В темных глазах Матильды заблестели слезы.
Артемис криво усмехнулся:
— Богатый, солнечный край с непочатым запасом магической энергии, которую вы, жалкие обыватели, совершенно не умеете использовать. Да и от столицы далеко, император двести раз подумает, прежде чем в гости собраться. Чем не идеальное место? Подписывай давай!
Матильда уперто мотнула головой.
— Подписывай!
— Нет!
— Дура! Подписывай! — Он стремительно приблизился к ней.
Артемис не знал, что на этот раз было в его голосе, но, видимо, что-то устрашающее, потому как Матильда что-то пискнула и, с силой закусив губу, протянула руку.
— Хорошо… Дай чем подписать…
В один миг в воздухе рядом с пергаментом появилось белое заостренное перо.
— Чернила…
— Так пиши! — отрывисто велел он, внимательно наблюдая, как пленница нехотя ставит свои инициалы.
— Все, — едва слышно сказала она.
— Нет, не все. Капни кровь. Магия должна засвидетельствовать, что ты — это действительно ты. — Артемис скривил губы в ехидной усмешке. — Мы же не хотим, чтобы кто-то потом усомнился, что ты по доброй воле передала наследство? Руку давай!
Матильда повернула кисть, открывая доступ к тонким венкам на запястье. Ахнула, когда маг молниеносным движением прошелся по ним ножом, и зашипела, когда он подставил договор под тяжелые алые капли крови.
Пергамент засветился. Пленница прижала израненную руку к груди и вновь отступила к стене, словно серые камни могли хоть как-то уберечь ее от творившегося безумия.
Артемис довольно кивнул, наблюдая, как витиеватые строчки постепенно пропадают, — значит, магия приняла клятву.
Но вдруг, совершенно внезапно, свиток полыхнул зеленым светом, вздрогнул и… пеплом осыпался на пол.
— Что… что случилось? — Артемис опустился на колени, подбирая обгоревшие клочки. — Что такое? — Он перевел взгляд на Матильду. — Что это такое, я спрашиваю?!
— Не знаю. Я не знаю.
— Не знаешь?! — закричал маг. — Что ты сделала?!
— Ничего… Я не знаю…
Артемис подскочил к ней и, дернув за волосы, заставил приподнять голову и смотреть ему прямо в глаза.
— Отвечай, идиотка! Что ты сделала?
Матильда замерла.
И тут Артемис увидел, что из ее глаз ушел страх, а искусанные губы растянулись в издевательскую усмешку.
— А ты хотел так легко получить все и сразу? — вопросила леди. — Я тебе не кузнечик, чтобы перед каждой сволочью из штанов выпрыгивать.
— Что?
Женское лицо подернулось рябью, платье затрещало по швам, и уже через секунду на месте камеристки стоял Блай, легким движением стряхивая с себя последние ошметки чужой личины.
— Что такое? — пробасил он хрипловато. — Думал, ты один такие заклятия знаешь? Зря. И посильнее тебя маги имеются.
Осознание произошедшего обрушилось на Артемиса, подобно лавине. Под хохот горбуна он бросился к дверям, намереваясь покинуть подвал как можно скорее, пока колченогий калека выпутывается из длинных женских юбок.
Но стоило распахнуть дверь, как в подвал вошли несколько императорских стражников.
— Поласковей с ним, ребята, — распорядился Блай, сжимая в кулаке лопнувший корсет. — Кольбер, видать, и ему мозги прочистил. Не своей злобой пышет, отцовской. Ну да ничего, разберемся.
