Глава 8
Плоский мир
Разумеется, охота не могла обойтись без меня. Удивительно устроен мир. Меньше недели назад Хадаш был готов вынести мне мозги, а теперь мы — лепшие кореша.
Выдвинулись рано утром на двух машинах. Я успел только выспаться и перекинуться парой слов с Мишелем. Дела у француза обстояли никак. Сначала он в течении трех дней метался по Скагаранскому Халифату в поисках меня, подключил даже посольство. А потом, когда я объявился, и дал ценные указания… последнему шушу понятно, что за половину дня никаких рабочих инженер не нашел!
Хадаш с Ямшахом гудели весь вечер и половину ночи, да так, что весь отель ходуном ходил. Что удивительно — утром оба были, как стеклышко! Как бы неприятно это осознавать, но они, черти, сильнее нас, людей. Выносливее. Меня мутило от одного взгляда на бутылку, а этим — хоть бы хны! Или это возраст сказывается?
Мы с любителем дурман-травы ехали в одном автомобиле — моем. Кажется, он уже успел где-то обдолбаться. И выносил мне голову, восхищаясь новой пассией хана ханов, которая ехала с ним на втором джипе.
Охотничьими угодьями Хадашу служили окрестности форта Буйный в двухстах километрах на северо-восток от Скагаранского Халифата. Единственного поселения землян, целиком и полностью построенного во владениях чертей еще в эпоху Исследований. Долгое время он служил перевалочной базой, последним форпостом цивилизации на пути разведчиков, отправлявшихся на север и восток — в Ничейные Земли. Так они ничейными и остались. Потому как нахрен кому сдались.
Сам Буйный, потеряв свое значение, стал ненужной обузой для бюджета и был подарен кому-то из ханов. Но построен форт был на совесть. Это не Верхнезаводск, который закладывался второпях. К строительству укреплений предки подошли всерьез и обстоятельно. Квадрат со стороной в триста метров, обнесенный пятнадцатиметровой стеной, сложенной из двух рядов полуметровых бревен и засыпанной грунтом. С пулеметными вышками — все, как полагается. Снаружи — еще и ров, утыканный заостренными кольями.
Все эти предосторожности были не из-за скагов, с которыми мы, во-первых, тогда дружили. Как сейчас, только без фиги в кармане. А, во-вторых — кем они были? Дикарями с луками и стрелами! Инопланетяне вряд ли смогли бы подойти ближе прицельной дальности гром-палки. Да и вообще — кто тогда мог подумать, что черти, переняв нашу технику, поднимутся столь невероятно высоко в своем развитии менее, чем за столетие?
Здесь водились звери пострашнее инопланетян — многороги и саблезубы. Многороги — огромные… даже гигантские рептилии с четырьмя рогами на голове, откуда, собственно, и пошло их название, бронированные чешуей. Для такого монстра разметать в щепки дом ничего не стоило. Как и смять в лепешку бронетранспортер. Как охотились на них черти — не представляю. Но готовили скаги мясо многорогов просто виртуозно! Для зашиты от них стены и усиливались грунтом.
Вторая напасть — саблезубы. Еще более жуткие твари. Хищные кошки, если верить картинкам в школьных учебниках — весьма похожие на саблезубых тигров, терроризировавших наших далеких предков там, на далекой Родине — Старой Земле. И, хотя название «кошки» — вполне относительное, местные чудовища отличались не меньшей прыгучестью. Рассказывают, как-то раз одна такая сволочь перепрыгнула через стену Верхнезаводска еще в те времена, когда город только строился. Потому укрепления Буйного и обладали такой немалой высотой.
Сегодня поголовье и тех, и других, сильно поуменьшилось. Во всяком случае, на территориях людей они встречались лишь в зоопарках. Но в Ничейных Землях кого только не водилось…
Под защитой стен форта были предусмотрены как жилые помещения, так и ремонтные ангары для техники. И, конечно — колодец, генератор, цистерны для топлива и многое другое. До момента повсеместного распространения авиации в Буйном можно было выдержать продолжительную осаду. Но теперь крепость служила не людям, а скагам. Не всем скагам, а одному конкретному инопланетянину — хану Хадашу, превратившись в его охотничий домик.
— Это что у тебя такое? — заинтересовался рогатый, когда я достал футляр с карабином из автомобиля.
— NAA Scagaran Sport II, — с гордостью ответил я.
— Старье какое, — усмехнулся черт. — Пойдем, что покажу.
Я проследовал за ним в блокгауз. Здесь обстановка оказалась намного скромнее, чем в «Великом Хане». Оно и понятно — полевые условия. Но главным был не интерьер, а совсем другое. Оружие. На двух стенах, от края до края, чернело и блестело самое разнообразное оружие. От составного лука, украшенного перьями, векового возраста, до современных винтовок. Включая образцы из всей истории как инопланетян, так и землян, от того самого лука, до сегодняшнего дня. Здесь висели и Калашниковы с потрескавшимся пластиком прикладов, выпущенные еще там, на Старой Земле. И Кольты 1911, сделанные там же, со штампами US Government Property. Да что там! Были даже стволы, которые здесь, на Новой Земле, вообще никогда не производились — пистолет-пулемет Томпсона, Пустынный Орел и пистолет, который я до этого видел лишь в Святоборисовском музее, которых на этой планете было всего три — Маузер К96! Стоимость всей коллекции исчислялась не сотнями и далеко не тысячами алтынов. Это такие цифры, которые я боялся себе представить!
— Хадаш, а откуда у тебя столько денег? — спросил я.
— Не знаю, — развел руками хан. — Тилис, Единый В Трех Ликах, дает.
Черт снял со стены карабин, весьма похожий на мой, только с большим количеством направляющих, и протянул его мне.
— NAA Scagaran Sport IV! — гордо произнес рогатый. — Титановая ствольная коробка, регулируемое усилие спуска, возвратная пружина с прогрессивным шагом витков, полиуретановый буфер отдачи, специально по моему заказу переделана из полуавтомата в автомат!
— Так скагам запрещено автоматическое оружие! — изумился я.
— Я — хан ханов! — рассмеялся краснокожий. — Кто что мне может запретить? Я даже могу… это… ну что там шангам вообще-вообще запрещено?
— Ссать против ветра? — подсказал я.
— Да нет… как его? А, вот! Я даже на ноль могу делить! Если захочу, конечно… а еще она складная! — черт постучал пальцем по флажку фиксатора в передней части ствольной коробки.
— Но это же американское оружие, — возразил я. — Оно грязи боится.
— У кого есть такая пушка — тот в грязь не полезет, — ответил инопланетянин. — Я еще для него карбоновый ствол заказал — вообще невесомым будет!
Я взвесил в руках карабин. Для такого оружия он и так был словно пушинка. Куда больше? Отдачей зубы выбивать?
И тут я увидел нечто совершенно невероятное. Настолько крутую гром-палку, что все остальное просто перестало для меня существовать. Зверобой Воропаева!
Местная фауна отличалась зверской живучестью. Чешую того же многорога пробить из Калашмата — просто нереально. Даже бронебойными. Взрослого многорога. Да что там — автомат! Эти твари выдерживали даже очереди крупнокалиберных пулеметов! Завалить саблезуба — тоже задача не из легких. Самые распространенные калибры рикошетили от лобной кости хищника, наклоненной, как броня у БТРа. Подкрасться и зайти к этой зверюге сбоку, чтобы всадить пулю под левую лопатку — практически невозможно. Любое живое существо они чуяли за километр. А если саблезуб почуял кого-то — это все. Он или свалит, или сам охотник превратится в добычу. Попробуй, догони в степи гигантскую кошку, развивающую скорость до сотни! Или убеги от такой! Причем эти хищники оставались опасными даже после нескольких попаданий двадцатимиллиметровых снарядов! Проверено лично мною.
Наименьшую проблему представляли гиппопотамы, которые предпочитали растительную пищу. Но испуганный гиппопотам сметал с дороги грузовик, как спичечный коробок. А еще их мясо было таким вкусным! Но, чтобы добраться до филе, сначала нужно завалить зверя. Зверя, обладающего толстой шкурой и кайфующего от грязевых ванн, после которых высохшая грязь превращалась в панцирь, защищающий не хуже бронежилета.
Традиционное оружие, разработанное человеком для борьбы с людьми же, против этих животных оказалось малоэффективным. Конечно, оставались нетривиальные способы охоты, охоты не столько ради пропитания, сколько ради выживания. Для сокращения численности хищников, оборзевших настолько, что повадились наведываться в поселения, расценивая землян, как разнообразие в своем меню, в котором до определенного момента присутствовали, в основном, скаги. Нетривиальные способы охоты — это артиллерия и гранатометы. Но здесь камнем преткновения стали их габариты и вес. Потребовалось нечто легкое, надежное и практичное. С более легким и компактным боекомплектом.
Так появились разнообразные гром-палки, предназначенные лишь для одного — истреблять чудовищ Новой Земли. Большая часть конструкторов шла по пути увеличения калибра. Но встречались и исключения, такие, как легендарный Воропаев, создавший Зверобой.
Относительно небольшая винтовка, построенная по схеме булл-пап, с емкостью магазина в пять патронов. Основной изюминкой изобретения и стал патрон — 7,62/6,5х108 мм, собранный в удлиненной гильзе обычного винтовочного патрона, служившего еще нашим предкам. И конусная сверловка ствола, благодаря чему пуля сжималась с 7,62 до 6,5 миллиметров, ускоряясь до 2200 метров в секунду. Тот, кто придумал это оружие, был законченным маньяком! Единственной проблемой была низкая живучесть ствола, при гарантированном изготовителем настреле в 700 выстрелов, лишь немногие доживали до 500.
После завершения эпохи Исследований, когда на карте Терры не осталось белых пятен, Зверобои отправились в запасники, но с началом Пограничной войны про них снова вспомнили. Уж слишком хорошо они шили броню техники противника! Там большинство из них и почило, исчерпав отмеренный производителем ресурс.
Потому в наши дни таких винтовок почти не осталось. А те, что остались, являлись коллекционной редкостью, осевшей в руках немногочисленных счастливчиков. Хадаш сразу вырос в моих глазах. Отставив в сторону американский карабин, я снял со стеры Зверобоя. Вес оружия впечатлял. Как штук пять NAA Scagaran Sport IV. Это было время, когда пушки делали не из сплава фольги и картона, а из того, что было под рукой. Из стали. Героическое время. Эпоха выживания человечества на чужой планете, для моего поколения ставшей родной.
— Это что, смотри сюда! — хан увлек меня в другой конец зала, полный картин.
Полотна в своем большинстве отличались примитивностью и однообразием. Зеленый квадрат на белом фоне. Желтый круг на белом фоне. Черный треугольник. И опять — на белом фоне. И множество подобных художеств, рамки которых представляли гораздо большую ценность нежели полотна.
— Это я сам рисую! — похвалился краснокожий. — Догадайся, как эта называется?
— Э-э… синий круг? — неуверенно произнес я.
— О, Шангшускаг! Твоя мудрость воистину не уступает мудрости Тилиса, Единого В Трех Ликах! Я вижу, что не ошибся в тебе! А эта?
— Красный квадрат! — решительно заявил я.
— Ты совершенно прав, Шангшускаг!
— А эта как называется? — поинтересовался я, ткнув пальцем в самую большую картину. — Разноцветные круги?
На холсте в самом деле были изображены круги. Разноцветные. В верхнем углу — желтый, среднего размера, в другом углу — красный, самый большой. Внизу — еще три, поменьше: снова желтый, бледный и голубой.
— О! Это лучшее мое произведение! — с гордостью произнес хан. — Я называю его «Скагаран».
— Как? — удивился я.
— Скагаран. Наш мир.
— Почему — Скагаран?
— Ну, понимаешь, Шангшускаг… мне кажется крайне несправедливым, что наш мир называется Новая Земля, хотя вы — всего лишь пришельцы. А мы, скаги — исконные жители. Так что и называться он должен «Скагаран».
Я внимательно посмотрел на Хадаша. Только мне начинало казаться, что рогатый живет в каком-то своем, ограниченном мире и кроме развлечений черта ничего не интересует, как он откалывал очередной номер. Такие суждения о многом говорили. Хотя внешне краснокожего все устраивало, но в глубине его чертовой души лежало зерно неудовольствия нами, людьми. И когда оно даст плоды — лишь вопрос времени.
— А ничего, что Тилис, Единый В Трех Ликах, которому вы поклоняетесь — это тоже пришелец? Целых три? — поинтересовался я.
— Вот тут я с тобой в корне не согласен! — возразил рогатый. — Тилис, Единый В Трех ликах — не пришелец, а посланник! Посланник Солнца! И я вообще промолчу про ваших богов — Иисус, Аллах, Будда, Иегова… зачем шангам столько богов, когда достаточно и одного? Причем у всех — разные!
— Так у ваших коричневых скагов тоже было несколько богов, — улыбнулся я.
— И где они, эти коричневые скаги? — рассмеялся хан.
— Перебиты, — мрачно ответил я.
— Это оттого, что Тилис, Единый В Трех Ликах, не защитил их! О чем это говорит? О том, что Тилис — бог истинный, а их боги — ложные! — торжествующе заключил краснокожий.
— А наши боги — истинные, или ложные? — задал я провокационный вопрос.
— Не знаю, — признался Хадаш. — Я в ваши, шанговские дела, не лезу. Может быть для вас, шангов, они и истинные.
— Хм… — только и смог ответить я.
В задумчивости я снова посмотрел на картину. Теперь я уловил логику. Желтый круг вверху — Солнце, красный — Арес, три маленьких внизу — луны — Луна, Урал и Челяба. Непонятно только где сам Скагаран?
— Хадаш, а где сама планета? — поинтересовался я.
— Какая планета?
— Ну Скагаран.
— Так вот он! — черт указал на едва заметную линию в центре полотна.
— А почему не круглая? — произнес я.
— Шангшускаг, иногда ты меня удивляешь своей глупостью! — воскликнул рогатый. — Как Скагаран может быть круглым? Мы бы все попадали с него в пустоту! Он плоский! Вот это, — он снова ткнул в линию. — Диск, на котором мы находимся!
Для верности, в подтверждение своих слов, черт топнул ногой по доскам пола.
— Мы находимся в центре мира, а Солнце, Арес и луны — вращаются вокруг нас!
— Вынужден тебя разочаровать, — улыбнулся я. — Новая Земля… ну, Скагаран — это планета. И она круглая. И все наоборот. Мы и Арес вращаемся вокруг Солнца, а луны — вращаются вокруг нас. Тут — да, в этом ты прав…
— Слышал я эти шанговские сказки, еще в детстве! — с неожиданной злобой вскричал хан. — Ты катался на карусели в Новом Нью-Йорке? Я — да! И когда карусель кружится — все притягивается к краям. Это называется «центробежная сила». Так что, если б Скагаран крутился, как волчок — нас бы всех смело с него этой самой центробежной силой! А все реки, моря и океаны давно расплескало бы со Скагарана в пустоту!
— А Солнце? — настаивал я на своем, на всякий случай положив руку на кобуру с револьвером.
— Солнце вечером заходит за край Скагарана, — Хадаш прочертил пальцем дугу по картине. — Идет снизу, а утром выходит из-за другого края. Ну ты и глупый, Шангшускаг! Кажется, я поторопился, пообещав сделать тебя своим советником.
— А-а…
— Я даже могу доказать, что это Солнце вращается вокруг нас, а не наоборот! Еще в детстве я провел такой опыт. Я утром вышел на балкон и начал следить за Солнцем. И что ты думаешь? К вечеру у меня закружилась голова! Как если б я следил за мухой, которая летает вокруг меня! Вот если б я летал вокруг мухи — тогда да, на спорю, голова закружилась бы у мухи. Но закружилась-то у меня!
Теперь и я начинал беситься. Ничего меня не раздражает, как то, если я кого-то не понимаю. Настолько сложных субъектов я еще не встречал. Люди и скаги, с кем доводилось общаться прежде, а прожил я немало, были открытой книгой. Этот хотел власти, тот — денег, третьему достаточно бутылки водки и бабу. Все были или точно тупыми или точно умными. А Хадаш… да нет, не может быть полным идиотом черт, собравший невероятно потрясающую коллекцию оружия! Да и не был бы он тогда правителем Скагаранского Халифата. Город под управлением конченного кретина не процветал бы, а загибался. Опять же дурака совет старейшин никогда не сделал бы ханом ханов. У них нюх на глупость. Но в вопросах мироздания инопланетянин демонстрировал полнейшее невежество! Такая двояковыпуклость напрягала.
