Глава 7
Соломоново решение
Конвой увел осужденных. Меньше всего проблем было с Рушихом. Поняв, что казни не избежать и в его жизни замаячил вполне конкретный финал, лжесвидетель покорно брел, понурив голову и сопровождаемый тычками в спину. Шашан — наоборот, упирался, отчаянно матерясь и проклиная Хадаша. Он даже не пытался достать из кобуры револьвер. Оружие конвойные забрали без помех. Хан несмотря на всю ярость и разочарование, прекрасно понимал, что сканеш и казнь за убийство правителя Скагаранского Халифата — это две большие разницы. И, осознавая безвыходность своего положения, не желая его усугублять, он предпочел суровое, но относительно мягкое наказание. Впрочем, инопланетянин, заключенный в железную хватку двух охранников, и так успел наговорить еще на пару-тройку статей, но судья уже не обращал на это внимания. Дамиша попросту уволокли из зала, оставив широкий красный след. Лишь одна Ямаха вышла самостоятельно и с высоко поднятой головой.
— Наверно, в самом деле стоит запретить приносить оружие на заседания, — заметил краснокожий, глядя на кровавые разводы. — Ладно, Шубах, что там на сегодня осталось? Было, конечно, интересно, но как-то слишком долго. Уже обед.
— Еще два дела, — напомнил секретарь. — Слушается дело номер одна тысяча девятьсот тридцать восемь дробь восемьдесят четыре, о новых истинах.
Я едва слышно присвистнул. Про скагов, не хотевших жить по заветам предков, я слышал еще во время войны. Тогда среди инопланетян, не горевших желанием идти на убой по указке ханов, и появились первые протестные настроения. А беспрекословно выполнять распоряжения ханов — и был один из основных постулатов заветов краснокожих. Возможно, если бы незамедлительно последовало наказание, новых истин никогда и не стало бы. Но поначалу тех, кто оставался верен вековым традициям, и с готовностью шел в бой, принося своим хозяевам звонкие золотые монеты, хватало за глаза. На отступников просто не обращали внимания.
Дальше — хуже. Последователей новых истин становилось все больше, а воинов, способных найти в горах и степях, поймать и покарать сторонников прогрессивных идей — все меньше. Желание наказать появилось когда уже не было возможности. Так и жили новые скаги, ошалев от внезапно свалившихся свобод, отказываясь все от большего количества норм рогатого общества, по которым жили их отцы и отцы их отцов. И так далее. Появился отказ от принципа единобрачия. И даже пренебрежение долгом крови. Хотя в этом отношении все сложилось очень интересно — инопланетяне не признавали месть в своем отношении, но пожелали оставить за собой право мстить самим. Двойные стандарты!
Однако я не ожидал, что новые истины не только сохранились по сей день, но и дошли до самого консервативного города чертей — Скагаранского Халифата. Впрочем, достаточно вспомнить вечеринку у Хадаша, чтобы понять, что прогресс дошел и до сюда. Инопланетянок в таких одеждах, что устроили танцульки в пентхаусе, меньше десяти лет назад соплеменники, мягко говоря, осудили бы.
— Давай их просто казним, и все? — предложил хан.
— Нельзя, — с сожалением вздохнул Шубах. — Там хан Бануш, сын хана Бароша.
— Что ж он так за сыном не уследил, — покачал головой судья. — Тяжелый сегодня день. Ну, запускай.
В зал вошли трое. Молодой скаг, видимо как раз и бывший ханом и сыном хана. Хорошо одетый, но, вопреки обычаям — без грамма золота. И без оружия. С ним — две девушки. Не такие, как Ямаха, но тоже весьма недурны собой. Фитнес-инструктора, косметика и маникюрные салоны творили с чертовками просто волшебные вещи, превращая их в красавиц, мало уступавших землянкам.
— И в чем суть спора? — поинтересовался Хадаш, скользнув масляным взглядом по скагаранкам.
— Бануш обещал жениться на мне, — сразу заявила одна. — Но не женился!
— Врешь! — пискнула вторая. — Он обещал на мне жениться!
— Да вы охренели! — взревел правитель. — Скаги, побойтесь Тилиса, Единого В Трех Ликах! Я, хан ханов, еще ваши шашни разрешать буду! Хотели жить по новым истинам? Вот и живите. А то сперва — ворочу, что захочу, а потом — рассуди нас, ханский суд!
— Это — дочь хана Кируша и сестра хана Удошта, — прошептал секретарь.
— Сложное дело, — протянул краснокожий, покачав головой.
Он умоляюще посмотрел на меня. Мне эти имена ни о чем не сказали, но, если пришли с таким пустяковым вопросом к Хадашу и черт до сих пор, несмотря на обеденное время, не послал их к Тилису, Единому В Трех Ликах, и не казнил — стало быть, скаги весьма и весьма влиятельные. И спор требует какого-то решения.
Только проблема в том, что решить вопрос традиционным способом, обратившись к заветам предков, нельзя. Согласно им — всех троих вообще следовало казнить, насколько я разбирался в этих делах. Ибо как все трое совершили винеш, но сами, живя по новым истинам, преступления не признавали. И перевалили ответственность на Хадаша.
Тут и я крепко задумался. Самому Банушу, как мне казалось, вообще было до лампочки, с кем идти под венец. Больше всего переживали как раз дамы. И, судя по тому, что имя Бароша мне слышать доводилось, женихом молодой хан был завидным.
— Давай так, — предложил я. — Разрубим парня пополам, и каждой девушке отдадим по половине.
В глазах скага появилось выражение неподдельного ужаса.
— Шангшускаг, неужто Тилис, Единый В Трех Ликах, лишил тебя разума? Он же помрет, — заметил судья.
— Конечно помрет, — согласился я. — Зато каждая девушка получит по мужу.
— Ну…
— Обед, — напомнил я.
— Тогда я согласен. Только надо решить, кому верхнюю половину отдать, а кому — нижнюю.
— Вообще-то я имел в виду не поперек, а вдоль, — пояснил я.
— А! — просиял судья. — Так — другое дело. Никого не обидим. Справедливо!
Я намеренно начал весь этот разговор на скагаранском, а не на земном языке. Чтобы быть уверенным, что вся троица нас отлично понимает. И, чем дольше длилась беседа, тем больше вытягивалось лицо молодого хана.
— Да как так! — вскричал он. — Нельзя меня пополам рубить! Меня отец не за этим на суд послал!
— А меня устраивает! — рассмеялась вторая инопланетянка. — Если Бануш не достанется мне — то пусть будет ничей!
— Нет уж! — возразила первая. — Пусть лучше будет живой, но не мой, чем мертвый, но у каждой.
— Как тебя зовут, дитя мое? — спросил я у девушки.
— Ширша.
— Вот и чудно, — улыбнулся я. — Бануш женится на Ширше!
— Во имя Тилиса, Единого В Трех Ликах… — Хадаш ударил молотком по столешнице. — Ну, вы все слышали. А тебя, красавица, я приглашаю вечером к себе, — добавил краснокожий, подмигнув второй.
Кажется, такое решение удовлетворило всех. Молодой скаг получил жену, девушка — мужа, а вторая — незабываемую ночь в пентхаусе верховного хана. Все трое удалились абсолютно довольные, даже без помощи охраны. Я сам возгордился собой и проделанной работой.
— Шангшускаг, а как ты догадался так определить, кому отдать сына Бароша? — поинтересовался у меня, восхищенно качая головой, судья, когда участники процесса покинули зал.
— Э-э…
Я уже хотел было устроить рогатому экскурс в историю Старой Земли, отдельно остановившись на царе Соломоне, но вовремя сообразил, что для хана эта информация будет абсолютно бесполезной, зато моя репутация потерпит некоторые издержки.
— Ты же сам говорил, что я — Шангшускаг, мудрый, как три мошомо, вместе взятых! — напомнил я, хорошенько подумав. — Ты мне скажи: ты на самом деле был готов располовинить парня?
— А почему нет? — пожал плечами Хадаш. — Решение было вполне справедливое.
Я просто промолчал, прикидывая в уме, сколько же инопланетян лишились жизни по прихоти своего правителя до сегодняшнего дня. Лучше уж вообще без суда, чем с таким.
— Обед, — напомнил Шубах.
— Да-да, — кивнул хан. — Там, кажется, последнее на сегодня дело осталось?
— Последнее, — подтвердил секретарь. — Слушается дело номер одна тысяча девятьсот тридцать девять дробь восемьдесят четыре, о причинении смерти.
— Нет-нет, — отмахнулся судья, снимая парик. — Тут и рассматривать нечего. Казнить и дело с концом.
— Хан Ямшах, нанюхавшись дурман-травы, выехал на тротуар и сбил девять скагов, — пояснил помощник.
— Да что за день такой сегодня! — с досадой воскликнул рогатый, возвращая парик на место. — Чем я разгневал Тилиса, Единого В Трех Ликах? Одно дело сложнее другого! Всех насмерть?
— Всех, — ответил помощник.
— А кого?
— Да… так, в общем — никого. Простые скаги.
— Ну тут разберемся быстро, — обрадовался Хадаш. — Давай, заводите его.
В зал ввели очередного инопланетянина. Со всеми признаками, присущими хану: десятком золотых побрякушек и огромной пушкой. Судя по шаткой походке он и сейчас был не совсем трезв. Этот вел себя крайне развязно.
— Эгей, брат! — воскликнул подсудимый, увидев судью. — Что это за шанг с тобой?
— Да пребудет с тобой Тилис, Единый В Трех Ликах, брат! — улыбнулся хан. — Это не просто шанг! Это — Шангшускаг, он мудр, как весь совет старейшин вместе! Ты как, брат?
— Плохо, брат, — признался рогатый. — Только купил новую машину, даже еще не покатался! Совсем! И разбил ее в полнейший хлам!
— И задавил девять скагов! — напомнил черт.
— А, да-да, — закивал Ямшах. — Что-то такое припоминаю! А я всю голову сломал — почему вся машина в крови, а на самом — ни царапины!
— Поедем завтра на охоту?
— Конечно, брат!
— Итак, именем Тилиса, Единого В Трех Ликах, — Хадаш стукнул молоточком по трибуне. — Суд решил: признать младшего хана Ямшаха невиновным в причинении смерти девятерым скагам. И обязать выплатить семьям погибших по пять алтынов, исполнив тем самым долг крови.
— То есть как — невиновен? — охренел я.
— А как я могу признать виновным своего брата? — воскликнул хан.
— А трупы?
— Ну… значит столько жизни им отмерил Тилис, Единый В Трех Ликах!
Да, правосудие у чертей ничем не отличается от оного у людей. Совершение преступления и судимость — две вещи, совершенно никоим образом не связанные между собой. Кто ближе к судье — то и прав. И то — лишь при условии, что судья не преследует своих интересов, как показало дело Ямахи. И спорить с инопланетянином относительно приговора в данном, конкретно взятом случае — абсолютно бесполезно. Он просто не будет слушать. Но попытаться стоило.
— Все равно фигня какая-то получается, — заметил я. — Как так — невиновен, но выплатить семьям погибших?
— А как иначе? — удивился черт. — Если не выплатить долг крови — они получат право на месть. А оно Ямшаху надо?
— Абсолютно не надо, — подтвердил подсудимый. — Но по пять на девять… сорок пять алтынов! Не многовато?
— Нормально, — заверил Хадаш. — Надо же тебя наказать, чтобы неповадно было обдолбанным ездить! Это, кстати, тоже запрещено! Еще штраф — десять алтынов!
— Все-все, брат, больше не спорю, — замахал руками Ямшах.
— Тогда на сегодня с делами покончено. Выпьем? — спросил хан, посмотрев на меня.
От одной мысли о пьянке я содрогнулся. После вчерашнего… вернее, после нескольких дней, потерянных и вычеркнутых из памяти в загуле, я еще долго не смогу смотреть на алкоголь.
— Вот уж нет, — возразил я. — Лучше казни меня. И я сейчас не шучу.
— Это я всегда успею, — похлопал меня по плечу Хадаш.
И я снова не понял: шутит он, или нет?
