Ташкент. «Огненные дороги»

Съёмки в этом фильме начались ещё зимой. Ранней весной – отсняли несколько сцен в павильоне и в Старом городе в Ташкенте. А летом съёмочная группа выехала на натуру под Ходжикент. Там удивительно красивая, первозданная природа – горы, долины, чистые горные реки. И ощущаешь соприкосновение с вечностью. И восторг от величия и спокойствия…

Однажды я отправилась на машине к местному травнику – серьёзно заболел в Москве один из моих друзей, и мне посоветовали привезти травы из Ходжикента. Знаменитый травник жил где-то очень высоко в горах, и нужно было добираться туда по совсем узкой дороге, приспособленной, видимо, только для того, чтобы проехать верхом на осле. Но мы ехали на машине, которая ползла просто одними колёсами по тропинке, а другими по горе. Почти на боку! Справа от нас был крутой обрыв, метров так под триста, где-то совсем далеко внизу сверкала узкая и извилистая, как змея, речка. А слева – уходящая в небо скала. Было жутко страшно. Всю дорогу я молилась. Страшно было не за себя – со мной в машине, кроме шофёра и администратора съёмочной группы, сидел мой одиннадцатилетний сын Вася! Но мы, слава Богу, доехали! И травы взяли, которые действительно потом очень помогли моему другу. И переночевали в домике, пропахшем горными травами. А утром отправились обратно. И опять я молилась. Но в то же время не могла не любоваться невероятной красотой. Было такое странное ощущение, что мы вернулись в какую-то эру, когда жизнь на земле только зарождалась. Наверное, потому, что понимаешь, но не можешь до конца осознать, что эти горы стоят ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ!.. И их красота, величие и гармония – потрясают…

Мне выпало счастье провести в этих краях больше двух месяцев.

Одно только было невыносимо тяжело – изматывающая жара: градусов сорок в тени. А одеты мы все были в те же костюмы, в которых снимались зимой. Да ещё приходилось и на лошади скакать, и играть сцены из произведений Хамзы – моя героиня ведь была русской актрисой в его труппе. А в конце фильма, когда казнят Хамзу, мою Марию тоже везут на казнь, связанную, на телеге, и она яростно читает, выкрикивает революционные стихи поэта…

И всё это на сорокаградусной, а на солнце и того больше, жаре…

А на голове у меня – узбекские косички, которые заплетали из моих тогда длинных волос, а сверху ещё тюбетейка. И пот – ручьями по лицу…

Ещё были сцены, когда все мы танцуем узбекские танцы. И много чего ещё – картина-то двенадцатисерийная!..

Съёмки были очень тяжёлыми. Много массовых сцен. Но вспоминаю работу над «Огненными дорогами» как время, наполненное счастьем и радостью.

Удивительный человек режиссёр фильма Шухрат Салихович Аббасов был очень строгим в процессе создания картины, но атмосфера на площадке была прекрасной, работали все слаженно и самоотверженно, несмотря на не слишком комфортные бытовые условия, несмотря на жару и организационные сложности…

Съёмки начинались с раннего утра и заканчивались с наступлением темноты. Работа шла почти без выходных.

В редкие свободные дни мы обычно выбирались на пикники. Готовился настоящий узбекский плов – его обязательно готовили мужчины: на Востоке и на Кавказе считается, что женщина не должна участвовать в таком важном процессе, как приготовление мяса и плова… Согласна! Но меня, как «почётную гостью», всё-таки подпускали посмотреть, и я теоретически научилась. Могу и на практике приготовить плов, но… почему-то не всегда вкусно получается.

Шухрат Аббасов – не только прекрасный режиссёр, но и глубоко образованный человек, настоящий восточный мудрец и философ. По ходу нашего общения он давал мне советы – ненавязчиво и тактично, и некоторым из них я следую до сих пор. Встреча с ним, совместная работа и общение за пределами съёмочной площадки – настоящий подарок судьбы…

Обидно, что мне не удалось слетать на юбилей Аббасова в Ташкент. Вообще невероятно больно, что мы теперь разделены границами. Сколько тепла, доброты и уроков гостеприимства я почерпнула во время пребывания в Узбекистане! Сколько друзей осталось у меня по ту сторону границы!..

Многое с тех пор изменилось. В Ташкенте, говорят, нет уже тех удивительных кварталов Старого города, проходя по улицам которого можно было почувствовать себя героем восточных сказок. Али-Баба или Ходжа Насреддин – как будто сопровождают тебя на базарах Ташкента, Самарканда или Бухары. А какие красивые эти города!..

Раньше я часто бывала в Узбекистане. Летела в Ташкент полуночным аэробусом, который устремлялся, пугающе грохоча, в ночное небо, а через пять часов приземлялся в рассветном городе, раскалённом еще до восхода солнца…

Неоднократно я бывала на Ташкентском кинофестивале. Атмосфера там царила необыкновенная.

Я снялась в нескольких картинах на «Узбекфильме» и благодарна судьбе не только за дорогие для меня роли, но и за то, что работала с людьми творческими, мудрыми и доброжелательными, которые и вне съёмочного процесса уделяли мне много времени, принимая в своих гостеприимных домах. Это были разные семьи. И разный уровень жизни – комфортабельные квартиры в новых домах (ведь Ташкент после страшного землетрясения отстраивала вся страна: есть кварталы Ленинградские и Московские, Кишинёвские и т. д.) и глиняные, каменные дворики, где окна домов не выходят наружу, а смотрят внутрь двора.

Как-то во время кинофестиваля меня и Тамару Акулову (впоследствии она стала его женой) пригласил в гости мой первый кинорежиссёр, Эльёр Ишмухамедов. И я расписала красками дверь комнаты его тогда ещё маленького сына…

Удивительно, когда вся семья готовится к приходу гостей: дети, взрослые – каждый занят своим делом, накрывая на стол. Во дворе в большом казане готовится плов. Запах его – упоителен… А при входе в дом, на коврике, стоит обувь, в которой в дом не принято входить, и её трогательно много: семьи в Узбекистане большие, многодетные…

Я восхищалась их семейным укладом, их отношением к старикам. Меня возили в другие города, знакомя со своими обычаями, культурой, искусством…

И ещё я благодарю судьбу за то, что встретила в этих благословенных краях свою любовь.