Поступление в Литературный институт
Моего младшего сына Сашу тоже не миновала чаша сия. Кого только не «назначали» ему в отцы! В Интернете до сих пор «висит» его фотография рядом с фото покойного узбекского актёра Ульмаса Алиходжаева, с которым мы вместе снимались в сериале «Огненные дороги» – он сыграл узбекского поэта-революционера Хамзу, а я – его соратницу – русскую актрису Марию Кузнецову. Две фотографии рядом и в одном ракурсе должны означать: дескать, посмотрите – «одно лицо». Хотя – ничего общего!..
Ульмас Алиходжаев был замечательным актёром и прекрасным, сердечным человеком. Я очень переживала, узнав о его смерти, – к сожалению, узнала значительно позже того, как это случилось. Мы же теперь с Узбекистаном – разные страны, и информация доходит с большим запозданием. И очень горько, что у меня не было возможности проводить Ульмаса в последний путь и выразить соболезнования его близким…
Но, конечно же, к рождению Саши мой добрый друг и партнёр не имеет никакого отношения…
Для всех любопытных и сплетников: не трудитесь измышлять то, чего нет! Запомните – мои дети родились от большой любви! И рождение младшего сына Сани – великое чудо, которое не могло бы случиться, если бы Господь не подарил мне – настоящее сильное чувство!!! Да, я не боюсь громких слов…
Я ведь рассказывала в самом начале, что мечтала с раннего детства о своей большой и дружной семье, в которой много детей, как минимум трое!
Что у меня было к 37 годам? Самое главное достижение – сын Василий! Около 50 ролей, в основном главных, в кино. Около 30 ролей мирового репертуара в театре. Сотни сдублированных кинофильмов. Сотни написанных стихов…
И мечта о семье. И понимание, что она становится всё более и более иллюзорной. И мечта о всепоглощающей любви. И о ребёнке – ну хотя бы ещё одном. И мечта о квартире – собственной, без соседок. И о домике в деревне. И о – хотя бы маленькой – «машиночке»!.. И, конечно, я мечтала сыграть роли, желанные с юности, – Эвридику из пьесы Ануйя «Орфей и Эвридика», или Наташу из «Униженных и оскорблённых» Достоевского, или… да мало ли несостоявшихся любимых ролей…
Но время шло. И постепенно таяли, как несбыточные, все эти мечты. Отпадали по одной…
А кино медленно загибалось. Играть стало практически нечего. В середине 80-х в нашем кинематографе наступил настоящий кризис…
И тогда я приняла решение поступить на факультет поэзии в Литературный институт им. Горького. Стихи я писала с раннего детства. Так почему же не попробовать…
Меня подтолкнула к этой мысли моя киевская подруга – Светлана Короткова. Сама в прошлом актриса, она училась на факультете критики у Евгения Сидорова. И я загорелась идеей поступления.
Света была одной из самых близких и любимых подруг. Мы знали друг про друга всё. И не только друг про друга, но и про наших детей, родителей, мужей. Мы могли без конца разговаривать – обо всех горестях и радостях, влюблённостях и разочарованиях, обо всех на свете проблемах – на одном языке…
Когда она приезжала из Киева – неизменно с тортиком «Киевский», с «горилкой» и салом, – я пекла свой фирменный капустный пирог (в одном из очерков обо мне Света писала, что в моём доме «всегда пахнет пирогами»), готовила ещё что-нибудь вкусненькое, и мы могли проговорить всю ночь до утра…
Почему я пишу о нашей дружбе со Светой – «была»? Да потому что её, дружбы, уже нет – исчезла, как будто и не было, в одночасье…
После того как случился уже этот безумный «Майдан», я с группой от Союза кинематографистов съездила в Донецк, Луганск, Краснодон и Енакиево – с концертами, посвящёнными Дню Победы. А почему нет?! Годом раньше со спектаклем, поставленным украинским режиссёром в украинской же антрепризе, я проехала по тому же маршруту! Что же изменилось – те же города, те же люди, те же зрители! Только теперь, не согласившись отказаться от русского языка и от родства с Россией, они оказались «вне закона», как и те, кто приехал для них выступить?! Чушь!!!
Вернувшись в Москву, я позвонила Светлане, чтобы поздравить её с днём рождения. Она обрадовалась. И мы радовались друг другу до тех пор, пока я не спросила: «Светуня! А ты когда в Москву приедешь?» (А надо сказать, что Света приезжала каждый год – на все фестивали, на все праздники кинематографистов – и по работе, и просто так, потому что очень любила Москву, в которой у неё было много друзей, и одно время даже мечтала в неё переехать.)
И вдруг между нами будто выросла стена – холодным тоном Светлана отчеканила: «В Москву я больше никогда не приеду! Если ты поедешь в Европу – повидаемся…» Я изумлённо ответила, что в Европу в ближайшее время не собираюсь. И по тому, как она со мной говорила, я поняла, что это наш последний разговор – по крайней мере, пауза затянется на долгое время…
С тех пор прошло уже четыре года. Связь со Светой оборвалась. И безумие ненависти украинцев по отношению к русским – только крепнет. И я это вижу даже в тех, с кем были добрые, почти родственные отношения. Как это могло случиться – неужели мы так ошибались друг в друге?!. Как же легко, оказывается, можно сойти с ума…
Так вот, именно Света Короткова и натолкнула меня на мысль поступить в Литературный институт им. Горького. Я отнесла в приёмную комиссию подборку своих стихов, а когда получила письмо из деканата, что прошла творческий конкурс и допускаюсь к экзаменам, начала готовиться. Ведь то, что у меня лежал диплом с отличием об окончании циркового училища, девятнадцать лет назад полученный, и второй диплом с отличием – театрального института, полученный тринадцать лет назад, – не имело никакого значения: если прошло больше десяти лет, предметы уже не перезачитываются.
Сочинение по литературе, диктант (или изложение – не помню точно), письменная работа по английскому языку (опять английский, как и в цирковом училище! – в театральном институте учат французскому: считается, что это язык театра) – всё это я сдала легко и незаметно быстро.
Но к устному экзамену по литературе я решила подготовиться основательнее, потому что многое, прочитанное в детстве, уже забылось…
И, когда я вдруг осознала, что экзамен-то завтра, а я ничего не успела перечитать, я, как и все студенты, которые готовятся в цейтноте, в последнюю ночь положила перед собой гору книг, которые надо было хотя бы пролистать…
Задача была поставлена, но выполнить её мне не удалось: сверху лежали гоголевские «Мёртвые души». Я раскрыла книгу с желанием «пролистать», но так и не оторвалась от неё до самого утра…
Да!.. То, что перечитываешь уже совсем взрослым, понимаешь и оцениваешь совсем по-другому. Я наслаждалась творением Гоголя, восхищалась его языком и просто забыла, что рядом кипа книг, а я к ним даже не прикоснулась.
Когда была дочитана последняя страница «Мёртвых душ», я спохватилась, взглянула на часы и поняла, что мне остаётся только умыться, выпить кофе и бежать на экзамен. Хорошо хоть бежать недалеко – я жила тогда ещё на Суворовском бульваре, а Литинститут находится на Тверском…
Спускаюсь по лестнице на негнущихся от волнения ногах и плачу. Из квартиры на втором этаже выходит Галина Кожухова. Была такая прекрасная журналистка, в то время работала в газете «Правда». Она жила со мной в одном подъезде, с мужем, замечательным актёром Алексеем Петренко, и своим сыном от первого брака, Мишей Кожуховым, который впоследствии стал известным тележурналистом, а одно время даже был пресс-секретарём у только что ставшего президентом Владимира Владимировича Путина.
Так вот. Галя смотрит на меня, плачущую, и задаёт резонный вопрос: «Наташа! Что с вами?»
«Я иду на экзамен в Литинститут!» – реву я.
«Зачем?!» – удивляется Галина.
«Решила поступать!» – по щекам моим катятся крупные слёзы.
«А почему плачете?» – недоумевает Галя.
«Я не успела подготовиться…» – всхлипываю я.
Галина хохочет и говорит: «Наташа! Идите! Вам уже за то, что пришли, поставят пятёрку! Спорим на бутылку водки!»
«Спорим…» – недоверчиво завершаю наш разговор я. Вытираю слёзы. И спешу на экзамен…
Бутылку водки Галине Кожуховой я проиграла. А случилось это так…
Я вошла в аудиторию, где шёл экзамен по литературе, одной из самых первых. Быстро пробежала глазами по приёмной комиссии. И решила, что пойду сдавать (если получится, конечно!) к молодому человеку, который сидит ближе к окну…
Подошла к столу. Вытащила билет, на котором было написано… «Мёртвые души»…
«Так не бывает!» – скажете вы. Бывает! Так было. И тому есть свидетели.
Я храбро заявила, что могу отвечать без подготовки. Села напротив «молодого человека» (как впоследствии выяснилось, аспиранта) и начала вдохновенно делиться эмоциями от прочтения «Мёртвых душ», естественно, опуская то, что перечитаны они этой ночью…
Я рассуждаю пять минут, десять, пятнадцать… «Молодой человек» молча внимательно слушает и не задаёт ни одного вопроса. Наконец я выдохлась и замолчала. И смотрю на «молодого человека».
«Всё?» – спрашивает он.
«Всё!» – отвечаю я. И жду, что он начнёт «пытать» меня по второму вопросу, на который я уже не смогу отвечать, заливаясь соловьём…
«Спасибо. Отлично! Идите…»
И я пошла домой, а по дороге зашла в магазин, чтобы купить проигранную на спор с Галиной Кожуховой бутылку водки…
Так в третий раз в жизни я стала студенткой!
Вся моя семья была в ужасе от этого – зачем?! Пиши себе стихи, к чему лишние мучения в таком возрасте!
Поддержал меня только сын Вася. «Учиться никогда не поздно!» – сказал он, когда я спросила его, не совершаю ли я глупость…
И мы с ним улетели в Узбекистан на съёмки «Огненных дорог».
