9

Женька так и не узнала, насколько серьезными были последствия устроенного ею пожара, но затишье на вырубке длилось после этого целых шесть дней. И если бы ее не преследовало воспоминание о том, что она вынуждена была ударить человека, Женька была бы абсолютно счастлива в течение этого времени. Покой в лесу и ежедневные свидания с Владом — это было все, о чем она могла мечтать. И даже сознание того, что как то, так и другое недолговечно, не мешало ей упиваться каждым часом своего счастья. Днем она работала и гуляла с собаками, а вечером Влад приезжал за ней и увозил к себе. И каждый такой вечер становился ярким праздником. Влад старался сделать каждое их свидание незабываемым, несмотря на то что Женька ясно давала ему понять: ничто не доставляет ей такую радость, как само его появление, и она счастлива видеть его в каких угодно условиях. Напротив, казалось ей, он тем больше старался для нее, чем меньше она от него ждала. Кроме того, каждый раз он привозил цветы и подарки, порой совсем неожиданные, как, например, снегоуборочная машина, очень не понравившаяся Тяпе, но расчищающая все дорожки раз в пять быстрее, чем Женька со своей традиционной лопатой. А в четверг он привез еще один букет роз, дополнив его мобильным телефоном.

— Вот, — сказал Влад, показывая ей, как обращаться с сенсором. — Это будет твой личный телефон в отличие от того кнопочного барахла, которое у тебя тут валяется. Насчет денег не беспокойся, они на счету всегда будут. — Здесь в памяти всего два номера — мой и Корнея. И если вдруг еще когда-нибудь возникнет ситуация наподобие той, о которой ты мне однажды рассказывала, звони не раздумывая. Ну а кроме того, теперь я смогу хоть иногда общаться с тобой и днем: у этого телефона нормальная связь, которая не будет испытывать мое терпение на прочность. Надеюсь, не сильно тебе надоем?

— С ума сошел! — Женька прижалась к нему. Узнав его ближе, она больше не боялась выказывать ему свои чувства, потому что была теперь уверена, что на самом деле он гораздо человечнее, чем может показаться на первый взгляд. В этом ей помогла увериться и история сенбернара Шарика, которого Влад купил рахитичным щенком на выставке у раздраженных низкой оценкой и срывающих свою досаду на собаке хозяев. И его нежное отношение к таинственной Кристине, которая оказалась его не слишком удачно вышедшей замуж сестрой. И его любовь к детям. Не только к двоим племянникам, но вообще ко всем. Это Женька со всей ясностью поняла, когда он в очередной раз отвозил ее домой.

— Сделаем-ка небольшой крюк, если ты не против, — сказал он, когда неизменная, хотя и далеко не единственная «Тойота» довезла их до ведущей из города развилки. — Здесь недалеко. Днем не успел заехать, а надо было — ведь только дашь небольшое послабление, как сразу вся работа тормозится.

— А что за работа? — поинтересовалась Женька.

— Финансирую строительство нового лыжедрома, — ответил Влад. — Вот и хочу убедиться, что выделенные деньги идут на дело, а не зависли снова где-то на счетах нашей даровитой администрации.

— Лыжедром к весне? — удивилась Женька. — Не поздновато ли?

— Поздновато, но что поделаешь? В этом опоздании — не моя вина. Впрочем, все рассчитано так, что и летом он не будет бездействовать. Будут сделаны беговые дорожки, велосипедные трассы, полоса препятствий и горки для скейтбордистов. По сути, это будет целый спортивный городок. Может, хоть после этого городская мелочь перестанет сбивать прохожих на тротуарах и выкатываться на проезжую часть. А то дух порой захватывает, когда смотришь на их выкрутасы. Так бы вышел и всыпал бы ремня, но ведь их тоже можно понять — им просто больше негде кататься.

— И ты решил построить для них этот свой городок?

— А тебя это как будто удивляет? Да, я решил построить его. Такой, который будет гораздо привлекательнее пыльных и опасных городских улиц. Что в этом такого?

— Ничего, — улыбнулась Женька. А потом решилась спросить: — Скажи, а почему у вас с женой до сих пор нет детей?

— Ну вот, почти приехали, — ответил он, словно и не слышал ее вопроса. И Женька не стала переспрашивать, поскольку поняла: он не хочет говорить на эту тему.

Строящийся лыжедром оказался пока еще лишь разровненным бульдозерами, обширным и достаточно крутым косогором. Влад подъехал к самому краю спуска, так, чтобы автомобильные фары осветили откос.

— Ну, все расчистили, лишние выступы срезали, утрамбовали и выровняли склон, — констатировал он. — А вот внизу… — Он ненадолго отпустил тормоза, дав машине еще немного подъехать к краю, чтобы свет фар достиг самого подножия склона.

— Осторожнее! — не выдержала Женька. — А то как покатимся сейчас вниз, так потом до утра нас не откопают.

— Это нас-то с тобой? — усмехнулся он.

Женька слишком поздно поняла, что не стоило раззадоривать его, сомневаясь в возможностях его единственной такой на весь город красавицы-«Тойоты».

— Не надо! — взмолилась она, заметив в глазах у Влада шальной огонек. Но машина уже устремилась вниз. У Женьки возникло ощущение, что, несмотря на свой вес, тяжелый внедорожник не едет, а летит, едва касаясь земли колесами. Он двигался с огромной скоростью, мягко подскакивая на ухабах и взрезая темноту яркими лучами фар.

Чувствуя, как у нее перехватывает дыхание, Женька обеими руками вцепилась в края изогнутого, как кресло, пассажирского сиденья. Она даже не могла понять, чего больше в ее ощущениях — страха или восторга. А вот Влад откровенно наслаждался этим головокружительным спуском. За все то время, пока они неслись по склону, он, похоже, так и не прикоснулся к педали тормоза, лишь корректировал движение поворотами руля.

Когда фары высветили впереди ровную площадку, окруженную высокими сугробами, и вжавшаяся в спинку сиденья Женька уже была уверена в том, что им не избежать столкновения с этими кучами смешанного с землей снега, Влад снова вывернул руль. Сильно качнувшись, «Тойота» развернулась и, еще немного проехав юзом, остановилась у самого края площадки.

— Ну что? — с задорно блестящими глазами Влад повернулся к Женьке. — Будут еще какие-нибудь критические замечания? Или поверишь мне на слово, что другая машина, скорее всего, опрокинулась бы еще на середине склона?

— Поверю, — выдохнула Женька, приходя в себя. — Во все поверю, что скажешь. Только не нужно больше это демонстрировать.

— Прости. — Он взял ее за руку. — Я не хотел тебя так пугать.

— Это было и страшно, и здорово, — признала Женька, улыбнувшись. — Но ты все же сумасшедший.

— Не больше, чем другие, — улыбнулся он в ответ. — Просто я уверен в машине, сделанной на заказ и оснащенной хорошей стабилизационной системой. Ну а теперь, после того, как мы с тобой испытали будущую трассу, давай посмотрим, что здесь творится, и будем выбираться отсюда.

Оглядевшись и снова развернув «Тойоту» в сторону склона, он включил усиленную передачу, и машина уверенно двинулась вверх.

— А как же лыжники будут подниматься? — спросила Женька. — И остальные, те, что будут летом на колесах, но без моторов?

— Замечательно будут, — кивнул Влад. — Здесь будет сделан не просто примитивный спуск, а целая система разнообразных дорожек. В разработке этого проекта принимали участие пацаны с улицы, которых специально опрашивали для того, чтобы они подробно изложили все свои пожелания. — И он принялся рассказывать ей обо всем с таким увлечением, которого Женька вовсе в нем не ожидала.

Она была счастлива целых шесть дней. Но на седьмой за холмом снова завелись бензопилы. И когда Влад привез Женьку домой, уже за полночь, они все еще продолжали рокотать. Часов до трех утра она прислушивалась, надеясь, что они вот-вот смолкнут. А потом до ее сознания начала доходить страшная истина: они не смолкнут вообще, потому что теперь лесорубы будут работать в две смены. Чтобы окончательно увериться в этом, Женька совершила прогулку по холмам, чтобы взглянуть на вырубку. Она вышла с самого рассвета, не таясь, вместе с собаками — ведь она не собиралась спускаться с гребней на склоны, где вершили свое дело лесорубы, а право ходить по своему традиционному маршруту утвердил за ней Влад.

Втроем — Женька, Тяпа и Туман — они достигли скрывающего вырубку холма как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как одна бригада лесорубов сменяется другой. Пилы ненадолго умолкли, а потом одна группа рабочих направилась к вагончику, в то время как другая стала рассредоточиваться по участку. У Женьки сжалось сердце, когда с высоты холма, на котором она давно уже не появлялась днем, она смогла оценить все масштабы нанесенного лесу ущерба. Теперь вырубка была уже не раной в лесном массиве, она была раскинувшейся среди него пустыней. Огромной, чудовищной пустыней, продолжающей поглощать все вокруг. Пустыней, которой суждено будет остаться здесь на очень долгое время — до тех пор, пока лес не соберет силы и не начнет медленно возрождаться, постепенно скрывая молодой порослью этот пейзаж, похожий на мрачное порождение безумного художника. Женька хотела и в то же время не могла отвести глаза от этой страшной картины полного варварского уничтожения. И единственным, что хоть немного могло скрасить ей горечь от этого зрелища, был вид брошенного на вырубке обгоревшего остова, в котором лишь с трудом можно было узнать еще недавно работавший здесь трактор. Мысль о том, что все-таки не зря она приходила сюда в прошлый раз, наполнила Женькину душу мрачным торжеством. И даже воспоминание об упавшем на снег мужике, которого она ударила «кошками», уже не вызывало у нее такого раскаяния, как прежде. Эти люди, которые пришли незваными в лес, были ее заклятыми врагами, и любые средства борьбы с ними казались теперь приемлемыми.

Пока Женька стояла на холме, снизу ее тоже заметили. Кто-то окликнул ее, но она, не желая отвечать, просто развернулась и пошла вдоль гребня назад. Краем глаза она увидела, как к окликнувшему ее мужику подошли еще трое. Все они смотрели вверх, на неспешно удаляющуюся Женьку. Но тут к ним приблизился бригадир и что-то сказал, после чего все четверо разошлись, перестав обращать на нее внимание. И лишь сам бригадир еще какое-то время смотрел ей вслед. Сворачивая на соседний холм, Женька невольно спросила себя, о чем же он сейчас думает. Подозревает ли ее в совершаемых преступлениях или просто удивляется странному выбору Владлена Загорова. Ведь в характере их с Владом отношений этот человек, как и заметивший поведение Тумана следователь, вряд ли усомнился — живущая в глуши дикарка не могла быть ни родственницей, ни деловым партнером, а только любовницей.

— Любовница… — произнесла Женька вслух, заставив бегущего чуть впереди Тумана оглянуться. Встретившись с ним глазами, Женька кивнула ему: — Все хорошо, Туманушка, — и он побежал дальше. Она же побрела следом, задумавшись. Ей бы очень хотелось знать, что думает сам Влад по поводу их отношений, но она так и не решилась у него об этом спросить. А повод был. Совсем недавно, дня три назад, когда во время очередного их свидания ему позвонила Кристина. Еще не зная тогда, кем на самом деле приходится Владу эта таинственная незнакомка, Женька слушала их разговор и чувствовала, как все словно сгорает у нее внутри. Она и не подозревала, что способна так ревновать и испытывать от этого такую боль, ведь сама же постоянно внушала себе, что не имеет на Влада никаких прав, что не должна ни на что надеяться. Но чувство было неподвластно внушениям. И когда он закончил свой разговор, она, не выдержав, спросила, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ничего, кроме насмешливого любопытства:

— Одна из любовниц?

— Нет. Сестра, — к несказанному Женькиному облегчению ответил он, убирая трубку. — Единственная и неповторимая. Уточняю на тот случай, если еще когда-нибудь надумаешь завести о ней разговор. А то любовниц, например, ты почему-то всегда упоминаешь во множественном количестве.

— Потому что, глядя на тебя, трудно поверить, что ты испытываешь в них недостаток.

Влад усмехнулся, притянул ее к себе:

— Открою тебе маленький секрет: всех любовниц, которые у меня когда-либо были, можно перечесть по пальцам, потому что быть моей любовницей — это уже своего рода статус, а я не люблю обременять себя такого рода отношениями. Не люблю связанных с ними и неизбежно возникающих претензий и капризов. Куда проще, если вдруг захочется отдохнуть, позвонить в закрытый клуб и заказать там себе девочку. Встретился, расплатился, попрощался — и никаких проблем.

— Ясно, — кивнула Женька. Несмотря на насмешливый тон Влада, она поняла, что сказал он ей чистую правду, и поэтому ей сейчас было совсем не до смеха. У нее так и вертелся на языке вопрос: а кто же она для него? Любовница? Или девочка по вызову: захотел, съездил, привез, развлекся и отвез обратно? Удобно и необременительно. Но Женька так ни о чем его и не спросила. Кем бы она ни была, но Влад, решила она, не дождется от нее ни претензий, ни капризов.

Новая смена приступила к работе, и позади снова взвыли бензопилы, заставив Женьку вздрогнуть. Вскинув голову, она оглядела напряженно застывшие сосны:

— Простите меня, мои хорошие. Снова я думаю не о том, о чем сейчас должна. С некоторых пор для меня весь мир словно раскалывается надвое… Но что мне теперь делать на вырубке, я даже представить себе не могу, — призналась она в отчаянии. — Две смены, днем и ночью. Теперь мне будет даже не приблизиться к ним, не говоря уж о том, чтобы что-то сделать. А они будут творить свое зло в два раза быстрее прежнего… — Она постояла, собираясь с мыслями. Сосны ждали. Здесь они ничем не могли ей помочь.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала им Женька. — Непременно. Должна быть какая-то лазейка, какое-то слабое место в их работе, и я его найду.

Но, вопреки своему обещанию, отыскать слабое место она так и не смогла, хотя не переставала ломать над этим голову весь оставшийся день. В конце концов она вынуждена была признаться самой себе, что теперь ей не подступиться ни к лесорубам, ни к технике. И что делать дальше, она не знала. Знала только, что делать непременно что-нибудь надо. А вечер уже готовил ей еще одну неожиданность, оправдывая поговорку о том, что неприятности не ходят поодиночке. Где-то около восьми часов Женька была отвлечена от своих мыслей звонком мобильника. Звонил Влад. Мгновенно позабыв обо всем на свете, она кинулась к трубке:

— Да?

— Привет, котоежик.

— Привет. — Посмотрев на часы, Женька поняла, что звонит он не просто так, потому что в это время должен был уже приехать. И, оправдывая ее догадку, он сказал:

— Жень, я сегодня весь день был занят, как пахотный конь, и сейчас еще кое-что доделываю дома. Поэтому ты не обидишься, если за тобой приедет Корней? Я как раз за это время успею справиться, а потом мы с тобой вместе отдохнем.

— Нет, конечно. — У Женьки отлегло от сердца. — Пусть приезжает, я буду его ждать. А тебе вовсе незачем кататься туда-сюда, если ты устал. Мог бы даже и не звонить, я бы все поняла.

— Ну и замечательно. Тогда до скорого. Целую.

Он дал отбой, и Женька тут же принялась одеваться, чтобы не терять драгоценного времени, когда приедет Корней, и чтобы скорее увидеть Влада, потому что каждый раз она ждала встречи с ним так, как будто не видела его целый век.

Собравшись, она вышла на улицу и стала ждать у ворот. Корней не заставил ее стоять там долго. Вскоре Женька завидела вдали свет фар, и через пару минут спортивный внедорожник «Мицубиси», одна из опальных машин Влада, уже притормаживал возле нее.

— Здравствуй, Жень. — Корней открыл ей дверь.

— Здравствуй, — улыбнулась она, проскальзывая в машину. — А что «тойотушка»? С ней все в порядке?

— В порядке, — кивнул Корней, трогаясь с места. — Только высохла. Влад сегодня гонял ее взад-вперед, но не потрудился заехать на заправку. А я уж не стал возиться и заправлять из канистры, чтобы не тратить время, потому что он тебя ждет.

При этом известии Женька вся просияла и отвернулась к боковому окну, пытаясь скрыть счастливую улыбку. Но это не ускользнуло от внимательных глаз Корнея.

— Жень… — окликнул он ее и замялся, сомневаясь, стоит ли продолжать. Но эта заминка была недолгой. — Не увлекайся ты так, послушай моего совета. Влад никогда не пойдет на развод со своей крашеной стервой.

— А ты ее, похоже, не слишком-то любишь, — заметила Женька.

— Да я ее просто не выношу, — с чувством ответил Корней. — Сплошные эгоизм, самовлюбленность и расчет.

— Корней… а какая она внешне? — осторожно поинтересовалась Женька.

— О, внешне это Леди Совершенство, — ответил он с отнюдь не доброй улыбкой. — Точеная фигура, длиннющие ноги, огромные синие глаза и роскошный водопад волос. В ней достаточно всего, чтобы на нее купился мужчина, даже такой, как Влад. Он же прекрасно понимал, что она является не более чем хищницей, пытающейся поймать дичь покрупнее, но все же женился на ней, потому что не мог допустить, чтобы ее имел кто-то другой. Не сможет он этого и сейчас. Знала бы ты, какой за ней ведется надзор, пока они живут раздельно! Ну а уж о том, чтобы Влад с ней расстался, не может быть и речи. Вот почему я и говорю тебе: не увлекайся, чтобы потом не резаться осколками своего разбитого чувства.

— Спасибо за совет, — кивнула Женька. — Но не беспокойся за меня, этого не будет. Я прекрасно все понимаю и не питаю напрасных надежд.

— Да какие там надежды, — отмахнулся Корней. — Ты же любишь его, это и невооруженным глазом видно. И из всех вариантов развития событий этот как раз самый худший.

— Худший для меня, — кивнула Женька. — Я знаю. Но это скажется потом. А пока — будь что будет. Я ко всему готова.

— И… даже к тому, что его стерва на днях вернется домой? — нехотя спросил Корней.

— Когда? — вздрогнув, спросила Женька.

— Вот то-то и оно, — вздохнул Корней, поскольку голос выдал ее с головой. — Одно дело — убеждать себя и других, что готова ко всему, и совсем другое дело — действительно быть готовой.

— Когда она приезжает, Корней? Ты ведь знаешь, иначе бы не завел этот разговор…

— Прилетает через два дня. В прошлые годы она не появлялась так рано. А в этом, видимо, кто-то из домашних успел шепнуть ей пару слов о тебе. Вероятнее всего, кто-то из охраны, и если я только узнаю, кто именно, уволю с треском. Но сделанного все равно уже не исправишь.

— Ну что ж, — горько улыбнулась Женька. — Значит, два дня у меня все-таки есть. Спасибо, что предупредил, Корней.

Влада Женька нашла в его кабинете. Он что-то писал, сидя возле включенного компьютера, а на полу возле его кресла лежал Шарик. Услышав, как открылась дверь, оба как по команде оглянулись.

— Привет, котоежик, — устало улыбнулся Влад, пока Шарик поднимался, чтобы подойти поздороваться. — Подожди еще минутку, я почти закончил.

— Хорошо, — кивнула Женька, наглаживая соскучившегося без внимания Шарика.

Влад действительно дописал все быстро, за какие-то десять минут, и, завершив текст своей замысловатой росписью, повернулся к ней вместе со свободно вращающимся креслом.

— Жень… Мне показалось, или ты чем-то расстроена?

— Расстроена? Нет, — покачала головой она, не желая выдавать Корнея. — Просто отчего-то вдруг тоскливо сегодня. Знаешь, может, как это бывает…

— Иди сюда. — Не отвечая, он притянул ее за руку, усадил к себе на колени и поцеловал.

Женька затаила дыхание, ожидая, что сейчас он заговорит с ней о жене. Но вместо этого он развернулся вместе с Женькой в кресле к компьютеру и тронул мышь, переводя его из режима ожидания в рабочее состояние.

— Жень… Я тут подумал, что надо бы тебе квартиру купить. Но потом решил, что тебе и твоим собакам нужен все-таки дом с участком. Здесь вот есть несколько вариантов, посмотри.

Но Женька, вернув ему поцелуй, посмотрела на него самого, не проявив к высветившимся на экране домам никакого интереса:

— Скажи, кому ты в действительности хочешь купить этот дом, мне или себе?

— Я же только что сказал, Жень. Что за вопрос?

— Тогда поставлю вопрос по-другому: для чего ты хочешь его купить? Если для того, чтобы нам с тобой было где встречаться, помимо твоего дома, то тут выбор всецело за тобой, потому что ты гораздо привередливее, чем я. Если же ты просто снова хочешь что-то сделать для меня (напоследок, так и хотелось добавить ей), то лучшее, что ты можешь, — это оставить все как есть. Я люблю свой убогий маленький дом, и мне было бы очень тяжело оттуда уехать.

— Любить-то ты его можешь, только он не твой, — напомнил ей Влад. — Ты сама говорила, что живешь в нем лишь до тех пор, пока там работаешь. И если вдруг завтра тебя надумают уволить, куда ты пойдешь? На улицу?

— Я буду делать все возможное для того, чтобы меня не уволили.

— Так, — вздохнул он, — с тобой бесполезно об этом говорить. Ладно, — он принялся закрывать окошки, чтобы выключить компьютер, — перенесем это дело на потом. А пока пойдем, поплаваем для начала в бассейне.

Они вышли из кабинета. Шарик, оставшийся за дверью, разразился им вслед громоподобным возмущенным лаем.

— Извини, приятель. — Влад вытащил из кармана мобильник. — Корней, ты не занят? Погуляй, пожалуйста, с Шариком хотя бы полчаса. Он в кабинете.

Корней что-то проворчал в ответ, но, видимо, согласился.

— Может, лучше нам с тобой погулять с твоим Шариком? — спросила Женька. — Он столько времени лежал, ждал, пока ты управишься…

— Нагуляешься со своими, — отмахнулся Влад, заходя вместе с ней в спальню. — А Шарик просто высказывается. Во всяком случае, жаловаться ему точно не на что: сегодня утром он ездил со мной кататься и даже успел погулять по лесу.

— Ты был в лесу?

— Пришлось туда съездить, чтобы решить некоторые проблемы. Ну а теперь все дела в сторону, раздеваемся и пошли нырять.

Но Женька застыла на месте. Слова о лесе вернули ее к мыслям об огромной, похожей на пустыню вырубке. Мелькнула безумная идея: обратиться к Владу с просьбой помочь остановить уничтожение леса, но Женька тут же отбросила ее. Влад наверняка смог бы ей помочь, если бы захотел. Но он не захочет, тут нечего было даже гадать. Он ведь наверняка знает того человека, который все это затеял, и, скорее всего, вращается с ним в одной среде. А может быть, даже какие-то общие дела с ним ведет, судя по тому, что сам бывает в тех краях по делам. А ворон ворону, как известно, глаз не выклюнет.

— Женька! — Влад растормошил ее. — Если ты так будешь копаться, то того и гляди вода в бассейне высохнет, пока мы до него дойдем.

— Влад… — Она перевела на него взгляд. — Могу я обратиться к тебе с одной просьбой?

— Конечно, можешь. Лучше бы сразу сказала, чего ты хочешь, чем спрашивать всякую ерунду.

— Тогда… — Женька живо вспомнила и свои диверсии, и свой страх, и распаленных яростью лесорубов, — обещай мне, что, если со мной вдруг что-нибудь случится, ты не оставишь на произвол судьбы Тяпу с Туманом.

— Что это вдруг взбрело тебе в голову? — Он заглянул ей в глаза. — Что с тобой может случиться?

— Да все, что угодно. Жизнь — явление непредсказуемое. Вот ты сам, возвращаясь однажды домой, мог ли предположить, что через какое-то мгновение тебя попытаются застрелить?

— Теоретически не исключал такую возможность. Но я-то очень многим стою поперек дороги, а вот ты…

— …могу случайно упасть, или попасть под машину, или еще что-нибудь. И тогда мои собаки останутся совершенно одни, потому что, кроме меня, у них нет никого на всем белом свете. Вот я и прошу: обещай мне, что в случае чего ты их не оставишь. Мне просто не к кому больше обратиться с подобной просьбой.

— Хорошо, — кивнул он. — Если тебя это успокоит, то я даю тебе такое обещание… Надеясь, впрочем, что мне никогда не придется его выполнять. Ну а теперь пойдем.

Раздевшись, они спустились к бассейну по лестнице в стене, и уже на полдороге Женька ощутила какой-то необыкновенный аромат. Когда же они ступили на плитки окружающего бассейн пола и, как обычно, сам по себе загорелся свет, Женька ахнула, не в силах сдержать восторга от представшего перед ней зрелища. Всю поверхность бассейна покрывали розы. Одни только цветы, без своих колючих стеблей. Бордовые, желто-оранжевые, белые, алые, розовые различных тонов — сотни и сотни великолепных роз, испускающих тот самый аромат, который Женька почувствовала еще на лестнице.

Опомнившись, она с трепетом подошла к краю бассейна и присела, глядя на это восхитительное море цветов. Потом оглянулась на Влада, стоящего чуть поодаль и наблюдающего за ее реакцией:

— Это… это так чудесно, Влад! Господи, да я, наверное, даже на смертном одре буду вспоминать эти цветы!

— Женька, ну-ка, смени пластинку, — потребовал он, приближаясь. — А то у тебя сегодня что-то все темы разговора чернее черного.

— Хорошо, сменю, — послушно пообещала она.

Взяв ее за руку, Влад принудил ее подняться. Улыбка тронула его губы, когда он встретился с ней взглядом и увидел тот чистый детский восторг, которым светились ее глаза. Потом, обняв ее обеими руками, он притянул ее к себе. Женька затаила дыхание, ожидая, что вот сейчас-то он сообщит уже известную ей новость. Но он так ни слова и не сказал о жене. А вскоре Женька, плавая вместе с ним среди колеблющегося и благоухающего моря роз, уже и сама почти забыла о ее скором приезде.

Вечер с Владом был настолько восхитительным, что Женька не пожалела бы отдать за него лет десять своей обычной жизни. Зато возвращение домой оказалось страшным. Едва Женька вышла из машины, в кабине которой любые звуки извне были еле слышны, как ее тут же резанул по слуху далекий вой работающих бензопил. И, расставшись с Владом, она, вместо того чтобы лечь спать, пошла с собаками на прогулку. Ей не спалось и не сиделось на месте, и что-то все время то болезненно сжималось, то жгло в груди. От боли, от сознания собственного бессилия, от ощущения близкой неминуемой беды. Когда же, не встретив в этот раз никого на своем пути, Женька добралась до дальних холмов, она увидела, что ее предчувствие было не напрасным: лесорубы орудовали на самом краю той лощины, за которой начинался уже не простой, а ЕЕ лес. Ее близкие, милые сердцу деревья, которые не раз выслушивали ее, и сочувствовали, и пытались утешить; деревья, с которыми у Женьки была та тесная духовная связь, которая делала их в ее глазах истинно живыми существами, едва ли не родной семьей. У Женьки перехватило дыхание. Она смотрела на хорошо освещенный участок расширившимися от ужаса глазами, и лишь когда удушье начало разрывать ей грудь, она осознала, что уже какое-то время не дышит. Женька жадно ухватила раскрытым ртом порцию свежего морозного воздуха, и ей вдруг захотелось закричать. Безумно и пронзительно, так, чтобы ее услышали, несмотря на все работающие бензопилы, и поняли наконец, какую боль причиняют ей и ее деревьям. Но она сумела подавить в себе это желание. Надо не стоять на месте и не предаваться отчаянию, сказала она себе, надо действовать. Срочно и любой ценой. Прежде всего увести отсюда собак, а потом… Потом, поняла она, еще раз обведя взглядом вырубку, у нее ничего не получится. Потому что ей больше не удастся подкрасться незаметно. Ни к деревьям, ни к лесорубам, ни к технике. Чтобы незаметно пробраться мимо этого множества бодрствующих и активно работающих людей, нужна шапка-невидимка, подумала Женька. Или какое-то средство, которое позволило бы ей действовать издали. Не брызгалка с двух-трехметровой струей горючей смеси, а нечто гораздо более дальнобойное.

И тут Женька подумала про свой пистолет. Мысль о том, чтобы использовать в борьбе с лесорубами оружие, до этой минуты еще ни разу не приходила ей на ум. Но, возникнув впервые, она вовсе не испугала Женьку, как можно было ожидать. Напротив, не желая терять ни секунды драгоценного времени, Женька окинула вырубку последним долгим взглядом, окликнула собак и почти бегом пустилась к дому. А минут через десять после своего возвращения туда она, даже толком не отдышавшись, уже бежала обратно. Собак с ней теперь не было, зато внутренний карман куртки оттягивал заряженный пистолет. А в боковом кармане лежал пакетик ванилина — на всякий случай посыпать свой след, чтобы после случившегося милиция не смогла бы вычислить ее даже с помощью ищеек.

Так как близился рассвет, Женька не решилась отправиться сейчас на саму вырубку, опасаясь попасться на глаза лесорубам. Поэтому она пошла не по левой, а по правой гряде холмов, где почти никто никогда не ходил. Здесь не было проторенной дорожки, но все равно по этому пути гораздо быстрее можно было выйти к дороге, по которой шли лесовозы. Женька точно знала, что вскоре, по крайней мере, два из них должны будут там пройти — покидая вырубку, она видела, как машины начали загружаться, действуя своими манипуляторами. Не раз уже успев понаблюдать за этим процессом прежде, Женька приблизительно могла рассчитать то время, которое уйдет на погрузку.

Когда она добралась до дороги, уже рассвело. Прежде чем выйти из леса, она по своей привычке остановилась, осмотрелась, прислушалась. И только потом перебежала через дорогу — на другой ее стороне была небольшая возвышенность, удобная для того, чтобы затаиться. Забравшись на нее, Женька выбрала себе подходящее место и устроилась там. Убедившись, что ее не будет видно с дороги и что между деревьями есть достаточно широкий просвет, она принялась ждать.

Ждать пришлось совсем недолго. Женька не успела ни замерзнуть, лежа на снегу, ни даже остыть после интенсивной ходьбы, как услышала далекий рокот мощных моторов. Послушав, как он приближается, она скинула перчатки, вытащила пистолет, сняла его с предохранителя. Пробы ради прицелилась на пустую пока дорогу и удовлетворенно кивнула. Пистолет был, конечно, не винтовкой, целиться из которой гораздо удобнее, но условия для стрельбы были вполне сносные, да и носить с собой его было гораздо легче, чем длинноствольное оружие. Оставалось пожалеть лишь о том, что нет глушителя, но Женька тут же утешила себя мыслью, что вряд ли шоферы услышат сухой хлопок выстрела за громким ревом везущих тяжелый груз машин.

Вскоре за деревьями мелькнул первый из лесовозов. Женька взяла пистолет на изготовку, давая машине возможность проехать немного вперед, чтобы та оказалась к ней боком, а следом показалась бы и вторая. Женькино сердце колотилось быстро и сильно, но страха она не испытывала. Напротив, была полна холодной решимости сражаться за свой лес до конца. В точности так, как учил ее когда-то дедушка, она обеспечила хороший упор руке, и когда в поле ее зрения показался прицеп первого лесовоза, задержала дыхание и спустила курок, целясь в его заднее колесо.

Выстрел оказался удачным. Резкий хлопок пистолета почти слился с хлопком взорвавшейся камеры колеса. Тяжело груженный прицеп стало заносить. Краем глаза Женька заметила, как водитель пытается выровнять машину, еще не понимая, в чем дело. А в следующий момент все ее внимание уже переключилось на второй лесовоз, и она дважды спустила курок, целясь в решетку его радиатора. Не очень разбираясь в машинах, Женька не знала, куда она может попасть, но что-то она повредила, это точно, потому что услышала, как в размеренном рокоте мотора произошел сбой, и случилось это еще до того, как водитель начал тормозить, осознав, что с впереди идущей машиной происходит неладное. А прицеп первой машины уже заваливался. Пользуясь все заглушающим скрежетом, который издавали бревна и не выдерживающие нагрузки металлические крепления, Женька выстрелила еще раз, теперь по передним колесам, лишая тем самым машину всякого шанса устоять. В колеса задней машины она стрелять не стала, зная, что спереди, там, где проходит металлический корт, пистолетной пуле их, скорее всего, не пробить. Но, пользуясь случаем и желая нанести максимальный урон, последний выстрел Женька произвела в ее лобовое стекло, целясь в сторону пустого пассажирского сиденья, так, чтобы не зацепить водителя.

В том, что водитель остался цел, она смогла убедиться почти сразу, поскольку в следующую секунду он, испуганно матерясь, выскочил из кабины. Чувствуя себя безопасно в своем укрытии, в стороне от ошарашенных произошедшим и все еще толком ничего не понимающих мужиков, Женька вспомнила тот день, когда выбежала навстречу идущей колонне, и из первой машины, тоже матерясь, выскочил увидевший ее мужик. Сегодняшняя ситуация показалась Женьке в чем-то сходной с той, и даже случилось все почти на том же самом месте. Вот только в тот давний день лесорубы были хозяевами положения, а стоящая перед ними Женька — беззащитной и легко устранимой помехой. Сегодня же смысл происходящего был совсем другим. Женька уже не испытывала той беспомощности, что прежде. Сегодня она была мстителем, способным противостоять тем, кто пришел сюда сеять зло.

Опустив глаза на пистолет, Женька ласково провела пальцами по вороненой стали, ставшей теплой от ее руки. А потом, взглянув на бегающих перед машинами и раскатившимися бревнами и едва не рвущих на себе волосы мужиков, она убрала своего маленького и опасного друга в карман. Все, что они могли сделать вдвоем, Женька и ее пистолет, не становясь при этом убийцами, они сегодня сделали. А теперь пора было возвращаться домой, сделав изрядный крюк, чтобы не попасться никому на глаза.