Глава 17
— У нас во Франции запрещено суррогатное материнство. Мы думали, если ребенок родится в России, то все будет в порядке, — нервно сжимая и разжимая руки, рассказывала Клара, разумеется, по-английски, и Женя страшно радовалась, что всю жизнь усердно учила язык, а то бы пришлось нанимать переводчика.
Артур английский знал хуже, поэтому в беседе почти не участвовал, лишь изредка кивал.
— У нас все документы в порядке, вот! — протягивала Жене пакет документов с печатями и штампами Клара. — И на русском, и на французском, а нашего ребенка не пускают во Францию! Его просто не признают! — В голосе женщины слышались слезы.
Малыш Лукас, пухленький, в одном подгузнике и футболочке, сидел у нее на руках и сосал ухо резинового медвежонка. Наверное, зубки режутся, подумала девушка.
— Мы просто не знаем, что делать, — нервно качая на руках абсолютно спокойного карапуза, рассказывала пухлая, немного неряшливая Клара, совершенно не похожая на стереотипную француженку. Потому что была толстоватой, совершенно неухоженной и какой-то неопрятной.
— Артур должен работать, я работу уже потеряла. А в России все так дорого! И квартиру надо оплачивать. Все наши накопления ушли на рождение Лукаса. Что нам делать? — с нотками отчаяния обратилась она к Жене.
— Пока не знаю. Но вы абсолютно уверены, что ребенок ваш? — задала журналистка первый опасный вопрос.
— Ну, разумеется, — уверенно кивнула мадам Карон. — Мы же сделали все необходимые процедуры, оплатили медицинские анализы и видели документы.
— То есть вы сделали генетическую экспертизу? — вцепилась в подлокотник кресла Женя. Неужели сейчас вся ее невероятная, полная драм и трагедий история разлетится на кусочки?
— Нет. Я говорю о том, как ребенка подсадили к суррогатной матери. О его развитии и рождении, — возразила Клара с ноткой непонимания.
— А-а, — разочарованно протянула девушка, хотя по логике должна была бы радоваться. — То есть у вас нет никаких сомнений, что это ваш ребенок?
— Ну, разумеется. Только как нам теперь быть? Ведь моя виза скоро закончится, что будет с Лукасом? — И она прижала к себе карапуза так, словно боялась, что его отберут у нее немедленно.
Вывалить этой парочке свои подозрения по поводу фирмы Женя не решилась, хотя, проявив недюжинное коварство, умудрилась утащить с собой описанный носочек и два волоса с вытянутой, нелепой футболки самой Клары. Все это она спрятала к себе в косметичку, предварительно завернув в листок блокнота и надписав: «Карон». Надо зайти в магазин, купить специальные пакеты для улик, как в кино показывают, такие с закрывающимися краями. И Женя, не откладывая дела в долгий ящик, отправилась на поиски подходящей тары.
Теперь, когда у нее имелись носок и волосы, было бы логично немедленно раздобыть волосы Полины и сдать весь комплект на анализы за счет редакции. Эх, жаль, не удалось достать волосы Артура, он абсолютно лыс, сокрушалась по дороге Женя.
Полина была дома. Открывать она категорически не хотела. Просто взглянула в глазок и пошаркала прочь от двери. Женя ее шаги отлично расслышала, дом был новый, гулкий, слышно каждый чих в каждой квартире. И что делать? Сесть в засаду и ждать, когда Полина в магазин отправится или на работу? А если она сегодня никуда не пойдет?
Женя бестолково топталась на лестнице, не зная, на что решиться, когда на этаже громыхнул прибывший лифт и из него вышел парень в оранжевой кепке, с коробкой пиццы в руках. Повертев головой по сторонам, он уверенно двинулся к Полининой двери. Женя, доставая на ходу кошелек, пристроилась следом.
— Парень, постой, я со своей подругой поссорилась, — объясняла девушка, роясь в кошельке, — она в этой квартире живет и мириться со мной не хочет. Отвлеки ее, чтобы она меня сразу не прогнала, а я бы в квартиру проскользнула. А я тебе штуку заплачу, — изобретала Женя на ходу нелепую историю, но, вероятно, тысяча притупила критическое восприятие жизни у разносчика пиццы, и он, легко пожав плечами, «мол, запросто», сунул деньги в карман и позвонил в дверь.
Полина на этот раз дверь открыла, и Женя, вывернувшись из-за спины паренька, серой мышкой шмыгнула в квартиру. Полина, рассчитывавшаяся за пиццу, и глазом моргнуть не успела.
— Вы что, ненормальная? — поворачивая к журналистке злое лицо, спросила Полина, небрежно бросив пиццу на тумбочку в прихожей. — Вы чего добиваетесь, чтобы я полицию вызвала или просто так вас с лестницы спустила?
Но Жене оба варианта были до лампочки. Она уже нашла на той самой тумбочке Полинину расческу и даже успела разжиться пучком волос.
— Простите меня, Полина, я понимаю, что произвожу на вас скверное впечатление, но поверьте мне, я абсолютно нормальная, и возможно, вы со временем еще измените свое мнение о моей особе. На этот случай оставляю вам визитку. И еще, перед тем как я окончательно оставлю вас в покое, один вопрос. Вы очень хотели того ребенка? — Журналистка серьезным, пытливым взглядом смотрела на Полину, и та после секундного колебания все же ответила, хотя и с неохотой.
— Да.
— И готовы были бы растить его одна? — не успокоилась на этом Женя.
— Господи, какое это имеет значение? Вам что, нравится людей мучить? — закатив глаза, простонала женщина.
— Нет, конечно, — покачала головой Женя. — Но все же, вы бы согласились?
— Господи, ну разумеется! — теряя терпение, выкрикнула Полина.
— Спасибо. Простите, — тут же заторопилась на выход девушка.
— А зачем вы вообще приходили? — вдруг спохватилась Полина, выглядывая вслед за ней на лестницу.
— Хотела узнать, кто отец ребенка, но вы же все равно не скажете, — выкрутилась журналистка и вошла в лифт.
«И где же ее делают, эту генетическую экспертизу?» — плюхнувшись на сиденье в машине, спросила сама себя Женя, отряхиваясь, словно мокрая собака. На улице лило как из ведра, холодный осенний дождь поливал ледяными струями озябший, сразу же съежившийся и постаревший от сырости город. Зонтик девушка с собой таскать не любила, а потому, взглянув на себя в зеркало, с досадой увидела жалкое существо, больше похожее на мокрую курицу, чем на человека.
— О-хо-хонюшки, хо-хо, — вздохнула барышня, выуживая из бардачка пачку бумажных носовых платков и промакивая ими мокрые волосы и лицо.
Ехать никуда не хотелось, только домой, но журналистский долг обязывал. К тому же Лена.
И Женя полезла в Яндекс искать место проведения генетической экспертизы. Мест таких, к ее удивлению, оказалось немного, цены были немалые, один анализ стоил порядка тридцати тысяч рублей, и описанный носок для этого не годился.
«Полдня впустую!» — рассердилась сама на себя Женя. Прежде чем ехать воровать волосы младенца Лукаса Карона, стоило придумать какой-то весомый повод для повторного визита, а заодно согласовать безумные траты на анализ лично с Труппом, ТАКИЕ деньги в редакции просто так никому не выдавались.
— Потапова, скажи прямо, ты мне международный скандал гарантируешь? — насупив густые, сросшиеся на переносице, мохнатые, черные брови, строго спросил Трупп.
— Ну… — сжав губы и скосив глаза куда-то в сторону абстрактной кроваво-красной мазни, висящей на стене справа от Труппа, протянула Женя, но, поймав краем глаза наливающееся пурпуром лицо шефа, твердо и безапелляционно подтвердила: — Да.
Трупп помолчал, не сводя с девушки пристального, пронизывающего не хуже рентгеновских лучей взгляда, потом тяжело вздохнул и полез в сейф, достал оттуда пачку банкнот и отсчитал требуемую сумму.
— Ада Львовна, оформите документ на выдачу Потаповой семидесяти тысяч рублей. Да, да. Се-ми-де-ся-ти, — раздраженно повторил он по слогам и повесил трубку. — На тебе, пиранья несчастная, и попробуй только меня обмануть, — грозно напутствовал Женю Трупп, с трудом разжимая пальцы, расставаясь с банкнотами.
Редакцию журналистка покидала с тяжким чувством невыполненного долга.
— Значит, так. — Женька сидела дома перед компьютером, закутавшись в плед, с чашкой горячего шоколада и огромным куском пирога с кроликом, купленного по дороге домой в пирожковой «Штолле», за спиной на кровати сладко сопел во сне Володя. А трудолюбивая журналистка Потапова, несмотря на час ночной, составляла отчет о собственных совершенных за день подвигах.
Ибо, покинув редакцию, Женя не поехала домой отдыхать, несмотря на конец рабочего дня, а отправилась отрабатывать семьдесят тысяч, полученные от Труппа. Первым делом она без звонка явилась к супругам Карон и, сославшись на «забытый» у них зонт, провела в квартире пятнадцать минут, на протяжении которых супруги недоуменно искали зонт, а Женя смогла похитить у малыша Лукаса нежный младенческий локон, пустив в ход маникюрные ножницы.
Затем она позвонила домой семейству Грачевых и предупредила их о визите сотрудницы элитного медицинского перинатального центра с целью осмотра малыша, бесплатного, по акции. Грачева хоть и с удивлением, но согласилась.
А авантюристка Потапова срочно помчалась в ближайшую районную поликлинику, найденную при помощи Интернета, — как люди без него раньше существовали, — где у какой-то противной корыстолюбивой старухи, то ли уборщицы, то ли санитарки, купила белый халат и шапочку. И двинулась на промысел, не забыв предварительно удостовериться у Платона, что встреча с главой семейства ей не грозит. Платон заверил: раньше чем через два, два с половиной часа Михаил Грачев дома не появится.
Татьяна Грачева, невысокая, темноволосая, ухоженная и несколько жеманная, Жене не понравилась. Было в ней некое скрытое, презрительное высокомерие, хотя тон и слова были вежливыми, но сомнений у Жени в том, как именно воспринимает ее хозяйка дома, не возникло. «Мы разного полета птицы», — словно сообщало ее лицо, прохладная улыбка и приподнятые брови.
Женю провели в ванную помыть руки, затем в детскую и представили няне. На этом хозяйка удалилась. А Женя осталась озадаченно таращиться на ребенка.
— Мне раздеть малышку? — спросила няня, глядя на гостью равнодушным, усталым взглядом.
— Пожалуй, нет, — после секундного размышления решила та. — Знаете, если честно, вся наша акция — сплошная ерунда, — доверительно проговорила она. — Я и так по ребенку вижу, девочка здорова, упитанна, кормите смесями? — проявила Женя максимальную осведомленность в деле ухода за младенцами.
— Естественно, — кивнула няня и тихим шепотом добавила: — Ребенок суррогатный. Так что сами понимаете.
Няне было лет пятьдесят, на вид приятная интеллигентная женщина, скромная и очень усталая. И как показалось Жене, довольно равнодушная к своей воспитаннице.
— А давно вы у них няней работаете? — проявила профессиональное любопытство журналистка.
— Да как малышка родилась, так и работаю, — переместив ребенка с руки на руку, посетовала няня. — Без сна и отдыха. Совсем замоталась. — Она тяжело вздохнула и, обернувшись на дверь, положила ребенка в кроватку. — Даже выходных не дают. Мамаша, видите ли, боится одна с ребенком оставаться. Если бы дочке не надо было ипотеку выплачивать, ни за что бы не связалась.
— А девочка-то хоть хорошая? — рассматривая малышку и пытаясь отыскать в ней черты сходства с Наташей Дудиной, спросила Женя.
— Малышка чудесная, — кивнула няня, — а вот… — начала было она, но не договорила, махнув рукой.
— Аллергии у девочки нет? — спросила журналистка, протягивая к малышке руки и стараясь заслонить ее собой от няни.
— Нет, слава богу. Прикорм вводим очень осторожно, — включаясь в работу, пояснила та.
Женя между тем уже провернула все, что нужно, и спрятала в карман добычу.
— Ясно. Вот и хорошо, — кивнула она и добавила: — А ребенку, конечно, настоящая мать нужна.
— Вот именно, — согласилась няня, и в голосе ее слышалось явное и безоговорочное осуждение.
— Не буду я ребенка мучить пустыми осмотрами, — решительно проговорила Женя и заговорщицки подмигнула: — Не выдадите?
Нянька махнула рукой, и девушка с деловитым видом покинула помпезную, богато обставленную и оригинально оформленную детскую.
Волос госпожи Грачевой в прихожей не оказалось, но Женя, обнаглев под занавес, сделала вид, что споткнулась в прихожей, и вместо стены ухватилась за хозяйку, причем так неловко, что вырвала из ее пышной, густой шевелюры несколько волосков.
— Ой! Вы что, пьяная или сумасшедшая? — взвизгнула, выходя из образа светской леди, Татьяна Грачева.
— Простите, ради бога, — молитвенно сложив руки, простонала Женя. — Это я от усталости, наверное. Сегодня так много визитов, уже ноги не держат, — промямлила она, пятясь к двери. — Простите, виновата, больше не повторится. А малышка очень славная, очень! Настоящая красавица. И такая здоровенькая, сразу видно грамотный уход, — добавила она, решив таким образом отблагодарить за содействие няньку. На лице Грачевой появилось самодовольное выражение.
А затем Женя встретилась с Платоном. Пригласить его к себе было невозможно. Посреди комнаты стоял в ожидании хозяина чемодан адвоката Скрябина. Поэтому Женя предпочла нейтральную территорию. А после она встречалась с Кирюшей и забрала у добродушного здоровяка Наташины волосы.
Домой Женя явилась лишь в двенадцатом часу, шатаясь от усталости.
— Ну, наконец-то, — вышел из комнаты встречать ее Володя. — Мы тут с парнями тебя заждались. Устала?
— С ног валюсь, — пожаловалась девушка, скидывая ботинки.
Парни, Сильвер и Корнишон, тоже выбрались в прихожую, лениво поприветствовать блудную хозяйку.
— Ты голодная? — заботливо спросил Володя, снимая с нее куртку и по привычке целуя в нос.
— Не знаю. А что, еда есть? — зевая, спросила Женька, чувствуя, что лучше умрет от голода, чем будет что-то стряпать.
— Есть, — улыбнулся Володя. — Раздевайся, мойся и на кухню, а я на стол накрою.
— В общем, все правильно. Экспертиза сразу даст ответ, в каком направлении тебе двигаться. Если дети действительно родные своим биологическим родителям, встанет вопрос, кто же был суррогатными матерями, а если их украли у биологических матерей, тут встанет вопрос о заведении уголовного дела по нешуточной статье. В любом случае ты не прогадаешь, — выслушав Женю, заметил жених и, зевая, добавил: — Только я не понимаю, почему бы тебе до кучи не провести генетическую экспертизу ребенка, рожденного покойной Матвеевой?
— Что? — Женя так и подпрыгнула на подушке.
Они уже лежали в кровати, и Володя бы давно уснул, но девушке все не спалось, она вертелась, то сбрасывала одеяло, то накрывалась, переворачивала подушку, и все думала о малышах, ставших заложниками чьей-то преступной воли. Как для них закончится вся эта история? Будет им лучше или нет после проведенного ею расследования? И как Женины разоблачения скажутся на судьбах взрослых участников этой истории? Например, супругов Карон, которые искренне любят своего сынишку? Так она крутилась в постели, пока Володя не выдержал, зажег свет и потребовал от нее отчета о происходящем.
— Володя, ты гений! — Женя обняла и звонко поцеловала сонного адвоката. — Как я сама не додумалась? Да, но где взять материал для экспертизы? Лена-то мертва.
— Возьми материал у нынешних родителей ребенка и попробуй взять волосы этого доктора, как его там звали?
— Синельников.
— Вот, вот. Мало ли что там выяснится, попытка не пытка, — пожал плечами адвокат. — А теперь спать.
И он, выключив свет, крепко обнял и прижал к себе невесту, вероятно, чтобы больше не брыкалась. Но Женька, дождавшись, когда он заснет, все же выбралась из-под одеяла и, закутавшись в плед, устроилась перед компьютером, продумывать дальнейшие планы.
