Лес вплотную подступал к бревенчатому срубу, покрытые инеем стволы деревьев виднелись у самых поросших мхом стен. Изба была простой, но не такой уж и маленькой – три комнаты да кухня с прихожей. Из трубы курился дымок – конец февраля, как никак, холодно.

Раздался скрип снега, и из-за избы показался человек, несущий ведро с водой. Судя по белой бороде по грудь, он был уже стар, но при этом крепок, кряжист и очень высок, не менее двух метров роста. Впрочем, последнее стало ясно только после того, как он подошел к двери стоящего шагах в двадцати сарая – чтобы войти, старику пришлось пригнуться. Там он вылил воду в корыто похрюкивающему огромному кабану.

Выйдя наружу, Иван Трофимович окинул взглядом чистое небо – чудный зимний денек. Затем присел на лавку у стены и задумался. Они с внуком давно не жили в поселке, почти круглый год проводя далеко в тайге, охотились на пушного зверя. Ну, а о другом занятии старика никто не подозревал, да и не надо простым людям о таком знать, не их это дело. Главное, что лес держит, помогает ему, да Хозяина лесного уважает, как волхву и должно.

На память пришел внук, и Иван Трофимович улыбнулся – слава богам, в него Афонька удался, а не в отца, которого старик считал своей неудачей. Мало того что в город сбежал из леса, так еще и родовому искусству учиться не пожелал. Эх, не на той женился, не на той… Но что уж теперь, жена давно в землю легла, сорок годков как. Да и сын с невесткой глупо погибли – на машине разбились. Долго старику внука искать потом по детским домам пришлось, а еще дольше – опекунство оформлять. Зато вырос Афонька с ним, в лесу. И сам скоро волхвом станет, коли не сглупит, не пойдет по легкой дорожке. Но вроде парень умный, не должен.

Вспомнился незваный гость, появившийся вчера утром. Кровный брат Афоньки, как выяснилось, они втроем в армии побратались, уходя на дембель. Дело, конечно, хорошее. Армейское братство – оно и есть армейское братство. Беда в том, что Андрей человеком не был. А вот кто он, старый волхв пока так и не понял – силой от парня тянуло страшной, даже жуткой, такая разве что какому богу под стать, никак не человеку. Да и остальное…

Иван Трофимович закряхтел и укоризненно покачал головой. Он и сам на многое способен, но то, что довелось увидеть вчера утром, не лезло ни в какие ворота.

Они с внуком только собрались уйти в лес, ведь до древнего капища, возрожденного еще отцом старого волхва, идти было три дня, если не по тайным тропам. Но какой смысл в том, коли спешки нет? Внезапно сила мира, до того текущая через все вокруг спокойной рекой, взбаламутилась, казалось, само пространство изогнулось, словно несколько миров одновременно соприкоснулись и тут же разошлись. А на снегу перед Афанасием и Иваном Трофимовичем из ниоткуда возник человек в бело-красном плаще.

Только через несколько мгновений волхв понял, что красные пятна на плаще – это кровь. Грудь длинноволосого парня была превращена буквально в месиво, военный опыт сразу вспомнился, и старик вздохнул – не жилец, однозначно не жилец.

– Андрюха! Ты?! – вдруг выдохнул Афанасий и рванулся поддержать зашатавшегося гостя.

– Это кто, Афонь? – хмуро спросил Иван Трофимович.

– Братишка мой кровный, Андрюха Белозерцев, в армии побратались… – неохотно пробасил внук. – Я те говорил. Деда, ты того, бинты неси!

В этот момент гость изогнулся в руках Афанасия и принялся блевать. Точнее, он начал выплевывать окровавленные пули. От неожиданности старый волхв едва не сел прямо на снег. Его внука какая-то сила отбросила в сторону, а Андрея затрясло, словно он схватился за оголенный провод под напряжением. Плащ разлетелся ошметками, изорванная грудь вспучилась волдырями, по телу пробежали сине-зеленые разряды, а затем с небес прямо в его макушку ударил поток лохматого, белого пламени. Огонь объял Андрея полностью, но ненадолго – на каких-то несколько мгновений. А когда опал, Иван Трофимович в сердцах помянул Мару и Чернобога – ран на теле гостя не осталось. Вместо них была мертвенно бледная, но здоровая кожа. Гость пошатнулся и рухнул навзничь, лицом в сугроб.

– Андрюха, держись! – Снова ринулся к нему Афанасий и поднял на руки, как ребенка, что при его росте было неудивительно. – Деда, пошли!

Старый волхв, потрясенно качая головой, двинулся за внуком в дом, про себя продолжая поминать всех темных богов и прося светлых избавить его от наваждения. Но ничего не менялось, от гостя все так же веяло пугающей, ледяной, нечеловеческой силой, от которой душа уходила в пятки. Да с кем же они столкнулись?!.

Уложив потерявшего сознание Андрея на широкую лавку, Афанасий обтер с него влажной тряпкой сгустки крови, затем внимательно осмотрел, но не нашел ни одной раны. Вот только под кожей, словно стая змей, вращались белесые, мерзкого вида желваки. Да иногда то над грудью, то над головой на секунду-другую возникало едва заметное желтоватое свечение.

Наконец гостя переодели в чистую рубаху и переложили на постель.

– Иди сюда, Афоня, – приказал Иван Трофимович. – А ну рассказывай! Ты говорил, что побратим твой нормальный человек был, а не вот это…

– Извини, деда, что хошь говори, но он мне брат, – сверкнул на него глазами молодой гигант. – Это ж куда Андрюха влип, что окромя, как ко мне, ему бежать некуда было?..

– Тут ты прав, влип твой братишка серьезно, – согласился старый волхв. – Только влип он во что-то не человеческое. Знаю, что не любишь особо этого, но погляди его сейчас.

Афанасий поморщился: он действительно не слишком любил переходить на истинное зрение, после него глаза часа три пекло, как огнем, но послушался деда. И ошарашенно замер. Лежащий на кровати человек действительно был кем угодно, но только не человеком – такой жуткой силой мог обладать разве что аватара бога или достигший грани перехода живым в вырий высший волхв, а таких за последние полтысячи лет в мире не рождалось. Но несмотря на это перед ним все равно был Андрюха, о чем четко говорила метка кровной связи в ауре! Что же с ним случилось-то?..

– Не трожь его, – предупредил Иван Трофимович. – В себя придет, расспросим. Сходи в подпол, травок набери, надо живу ему сварить. Человека я бы ею поить не стал, а ему на пользу пойдет.

– Живу… – задумчиво пожевал губами Афанасий. – Ну, лады, деда.

Десять часов старый волхв готовил отвар, от которого любой, не имеющий силы богов, отдал бы концы сразу. И все получалось, словно кто наворожил на удачу. Раньше ведь сразу живу сварить не получалось никогда, уж больно задача сложная, а сейчас и полусуток не прошло – готова!

Напоив беспамятного, он покивал – и в самом деле на пользу пошло, вон как сразу аура выровнялась, посветлела. Он долго всматривался в гостя и чесал затылок, пытаясь вспомнить, у кого же может быть столь ослепительно-белая аура. Пока, правда, еще не совсем белая, но стремительно светлеет. Скоро любому владеющему истинным зрением будет лучше не смотреть на Андрея, чтобы не ослепнуть.

Внешность гостя почему-то была знакома. Не сразу старый волхв вспомнил, что так выглядят люди древней крови. Надо же, думал, что все они давно вымерли, ан нет. Еще какая-то мысль на краю сознания не давала Ивану Трофимовичу покоя, но он никак не мог поймать ее за хвост. Что-то еще прадед говорил о древних важное, но что именно?

Решив не пытаться вспомнить то, что вспоминаться пока не хотелось, волхв пожарил мяса, и они с внуком поели. После еды Иван Трофимович вытряс из не любящего много говорить Афанасия все подробности знакомства с Андреем и крепко задумался. Правдолюб, значит? Причем порой там, где не надо? Это опять что-то напомнило.

Только вечером, когда они уже собрались ложиться, до старика дошло, кого же ему мучительно напоминал длинноволосый юнец. Но поверить в такое? Нет, слишком невероятно. Решив все же проверить, он полез в подпол за тремя древними книгами, которые бережно хранили вот уже больше двадцати поколений их рода.

Устроившись за столом с кружкой травяного чая, волхв отобрал один из трех гримуаров, в котором, в основном, повествовалось о разных нечеловеческих и надчеловеческих сущностях, могущих посетить мир или рожденных в нем. Начиная от лесных духов и мировых богов, заканчивая Контролирующими, Палачами и Демиургами. Информация, правда, была крайне скудной, высшие никогда не любили делиться знаниями о себе с людьми, что, впрочем, совершенно естественно.

Найдя раздел о людях древней крови, полностью невосприимчивых к какому-либо волхвованию, старик внимательно прочел посвященные им пять страниц и задумался. Значит, они всегда на одно лицо, всегда похожи на того из родителей, в ком сильна древняя кровь. А если оба родителя таковы? Что тогда?

А тогда, если вспомнить наставления прадеда, можно предположить рождение так называемого отродья, чудовищного ребенка, обладающего с рождения силой, способной без контроля раздробить весь мир в куски. Поэтому все обладающие силой, кроме, естественно, лесных волхвов, никогда не лезших ни в какие распри, стремились таких детей уничтожить сразу после обнаружения. И шли ради этого на что угодно, понимая, что в ином случае на Земле может погибнуть все живое. Никому почему-то не пришло в голову попытаться обучить «отродье» контролировать свою силу.

Иван Трофимович, уловив, наконец, не дававшую ему так долго покоя мысль, встал и нервно заходил по комнате. А что, если Андрей – отродье, не проявившее себя во младенчестве? Уж слишком не похожа его аура ни на что и ни на кого. Вдруг он был закрыт до последнего времени, никак не проявлял силу? А потом по какой-то причине началась инициация, и сейчас бедняга ничего не понимает и не знает, что с ним творится. Если так, то Андрея можно только пожалеть. Становится понятным, почему его попытались убить – никому из иерархий не хочется делиться властью.

Хочешь не хочешь, но придется помочь – раз Андрей стал кровным братом Афанасия, то ему, старому, он тоже внук. Вот только уверенности в том, что сможет подсказать гостю, как обуздать его невероятную силу, у старого волхва не было ни на ломаный грош – ну не сталкивался Иван Трофимович ни с чем подобным, просто не сталкивался, а потому пребывал в растерянности.

Он вернулся к книге и перелистнул еще несколько исписанных плотным почерком страниц. Что-то привлекло внимание, и он вчитался. По коже от внезапной догадки прошел морозный холодок. Кто-то из предков предположил, что отродья – это будущие Палачи… Но нет, невозможно! Или возможно? Старик яростно потер виски, и на всякий случай перечитал всю доступную информацию по Плетущим и Мастерам Пути. Никто из них в этот мир давно не приходил, не было нужды – сами справлялись, слава богам, не давали миру рухнуть в серость. К сожалению, ничего не подтверждало его догадку, только интуиция, а она – не доказательство.

Иван Трофимович встал и закрыл книгу. Он принял решение. Палач Андрей или не Палач, но без помощи ему со своей силой не справиться. А значит, он поможет. Сумеет ли тот этой помощью воспользоваться? А это уже от него самого зависит, и только от него самого.

Новая служба энтузиазма у Михаила с Виктором не вызывала, они предпочли бы заниматься тайными операциями в тылу противника, а отнюдь не поисками Андрея Белозерцева. Начальство утверждало, что беловолосый – это он, но майору со старлеем поверить в такое было трудновато. Ведь по всем отзывам обычный парень. Да, слегка дурноватый, рвущийся защищать правду не там, где надо, но обычный. А вот беловолосый… Это совсем другое дело. Они не могли не понимать, что тот действовал по справедливости, наказывая подонков, которых по закону не накажешь. И в душе одобряли его действия.

Впрочем, от их желания или нежелания ничего не зависело – оба понимали, что такое приказ. Начальство не пожелало привлекать новых людей к делу, и теперь Алексеев с Духовым в сопровождении Головатова и Саенко летели в Казань, к армейскому другу Белозерцева. Они не понимали, зачем понадобились для столь простого дела – защищать следователей не от кого, не станет нападать на них обычный гражданин, да еще и немец по национальности – немцы всегда отличались крайней законопослушностью.

Глядя в иллюминатор на простирающуюся внизу клетчатую землю, Михаил пытался разобраться в самом себе и своих взглядах. Когда служил в армии, все было просто: здесь свои, а там – враги. Врага надо уничтожить любой ценой, пока он не уничтожил тебя. Но как понять, кто на гражданке враг? Сам вон попал на работу к такой твари, что проб ставить негде. А все почему? Не разбирался в гражданской жизни, ухватился за первое выглядевшее достойным предложение – жить-то на что-то надо, за свои тридцать пять лет он почти ничего не скопил, а что было – досталось жене при разводе.

Михаила всегда смущала откровенная несправедливость окружающей жизни. В ней преуспевали отнюдь не те, кто должен был преуспевать. Наоборот, наверх взбирались самые подлые, самые пронырливые и гнусные людишки, с которыми даже находиться рядом было противно. А затем пролезшие наверх постепенно создавали условия, чтобы подняться могли только такие же, как они сами. Иногда это не срабатывало, и тогда стране предоставлялся шанс хоть немного ожить. Но стоило оказаться у власти хоть одному из этих, как все и вся предавалось и продавалось. Ради личной выгоды – больше ничего для таких выродков не существовало. Чести, веры, любви, достоинства, гордости и прочих человеческих качеств для них нет.

А зовущие себя либералами и демократами пресмыкаются перед такими. Для них ведь главное «свобода» от всего человеческого, возможность творить любую мерзость безнаказанно. При этом они подсознательно ощущают, что творят именно мерзости, и до смерти боятся воздаяния. Потому так и протестуют против любой сильной власти – для них само существование силы, способной привлечь их к ответственности, является кошмаром.

К счастью, эти господа так и не сумели полностью развратить русский народ по примеру Запада, и теперь в России слова «либерал» и «демократ» стали ругательствами. Это данных господ дико возмущало – они даже решили, что русский народ их, таких «святых» и «праведных», недостоин, а значит, такого народа не должно быть. И стали прилагать к этому все усилия, радостно подпевая любому врагу. Они не понимали, что вызывают тем самым еще большую гадливость к себе, и продолжали угождать своим хозяевам.

Вспомнились девяностые годы прошлого столетия, и Михаил невольно сжал кулаки от ярости – все порушили, что смогли, да еще и радовались этому. Скоты! К счастью, пришел президент, который понемногу стал отбирать власть у либералов и заново отстраивать страну и армию. Началось перевооружение, восстановление разрушенных «эффективными собственниками» заводов. Это настолько пришлось не по вкусу либеральной интеллигенции, что президента обвинили в фашизме, начали дружно втаптывать в грязь – ведь для либерала главное ослабить родину, а ее усиление приводит его в ужас. Как же, проклятая тюрьма народов снова сможет противостоять благословенному Западу! Не допустить! Запретить! Остановить!

Но и помимо либералов хватало нелюдей, особенно из разбогатевших в девяностые. Наворовавших столько, что не сосчитать, ограбивших весь народ. Но сделавших это в «законном» порядке, поэтому тронуть их было нельзя. Поэтому так встревожило высокое начальство появление беловолосого, который на человеческие законы плевал с высокого потолка. Его не подкупишь, не обманешь, не переубедишь. У него одно: виновен? Значит, будешь наказан. Без лишней говорильни. И это майору безумно нравилось. Только так и надо с нелюдью поганой поступать!

Знакомые, увлекающиеся мистикой, как-то сказали, что на Земле практически не работает закон Воздаяния. Может, и так, Михаил в столь высоких материях не разбирался, но несправедливость окружающего мира видел. Вот только что делать для исправления ситуации не понимал. Очень хотелось, чтобы появилась возможность все изменить, он готов был служить тому, кто на это способен, но где такого кого-то искать?

Судя по ощущениям, самолет пошел на посадку, и Михаил отвлекся от размышлений. Ему почему-то казалось, что они зря отправились в Казань – нет здесь Белозерцева, и не было. А где он может быть? У своего второго друга? С Дальнего Востока который? Вполне возможно. Если для него расстояние ничего не значит, то он и там мог оказаться.

Пока самолет выруливал к зданию аэропорта, Михаил еще раз прокрутил в памяти запись нападения на лаборатории и камеру Белозерцева. Уровень нападавших потрясал, он не представлял, как можно с ними справиться, если их только крупнокалиберные пулеметы берут. Понятно, почему руководство ФСБ в таком шоке. Ведь пришлось столкнуться с чем-то сверхъестественным. Впрочем, после беловолосого уже ничему удивляться не стоит.

Внезапно в голову пришла одна мысль, и майор даже вздрогнул. Ведь что же получается, после столкновения со всем этим земная цивилизация необратимо изменится? Обязательно, не сможет не измениться. И эти изменения могут перевернуть все вокруг с ног на голову. Если, конечно, те, кто не заинтересован в изменениях и имеет власть, не помешают. Только Михаил почему-то сомневался, что у них получится. Надвигалось нечто глобальное, и он был этому рад.

Даже без вмешательства внешних сил в мире творится непонятное. Взять хотя бы победивший в 14-м году киевский майдан, который кто-то использовал для своих целей. Вначале обманутые люди вышли протестовать, а затем началось – на майдан зачастили западные политики. А уж после того, как боевики в масках принялись забрасывать коктейлями Молотова безоружных милиционеров… После этого окончательно стало ясно, что на Украине происходит что-то страшное. И действительно, там началась откровенно нацистская вакханалия, вскоре развернувшись вовсю. Прыгающие толпы, призывающие вешать и резать русских, еще тогда потрясли Михаила до глубины души. А ведь русские считали украинцев братьями! Только вот последние, похоже, так не думали и готовы были убивать любого, кто отказывался принимать их звериную, бесчеловечную идеологию. А затем началась война на Донбассе, и длится уже почти пять лет. Судя по всему, Украину вскоре ждет страшная, жестокая гражданская война по всей территории страны. Может, это и к лучшему – другого способа для ее жителей освободиться от нацистов Михаил не видел.

Прямо к трапу самолета подали присланную из местного ФСБ машину. Головатов и Саенко по дороге переговаривались, а Алексеев с Духовым предпочли помалкивать, неуютно чувствуя себя в штатском.

До квартиры Шнайдера пришлось ехать около часа. Местные коллеги сообщили, что тот сейчас дома. Когда приехали, Михаил окинул взглядом самую обычную обшарпанную хрущовку и усмехнулся – сам в Питере жил в такой же. Богатые люди в подобных домах не живут, поэтому финансовое положение друга Белозерцева сразу стало ясно.

Дверь не открывали довольно долго, затем щелкнул замок, и на пороге появился среднего роста хмурый светловолосый красавчик. Михаил хмыкнул про себя – девки, наверное, за ним шлейфом вьются. Но при этом довольно развит, крепкие сухие мышцы, видно, что тренируется.

– Шнайдер Владилен Рихардович? – поинтересовался Головатов.

– Да.

– ФСБ. – Оперативник предъявил удостоверение. – Нам нужно с вами поговорить.

– О чем? – подозрительно прищурился Шнайдер.

– Ну не здесь же?

– Хорошо, заходите.

Шнайдер впустил гостей, подождал, пока те разделись, и провел, с тревогой поглядывая на них, в комнату. Видимо, хозяин был дома один, поскольку на шум больше никто не вышел. Он принес на всех стулья и вопросительно уставился на Головатова.

– Нас интересует ваш армейский друг, Андрей Белозерцев, – не стал тянуть резину тот.

– Я с момента демобилизации его не встречал. – Лицо Шнайдера осталось невозмутимым, однако в глазах мелькнула настороженность. – А в чем дело?

– Ваш друг попал в неприятную историю, ему угрожает опасность, – объяснил оперативник. – Прошу, если он появится, немедленно сообщить нам. Или хотя бы дать ему наш телефон, чтобы он сам мог связаться.

По виду Шнайдера сразу стало ясно, что он не верит питерским гостям ни на грош, однако сообщать им об этом не собирается. Что ж, Михаил его прекрасно понимал – если бы органы заинтересовались кем-то из его друзей, он и сам им не поверил бы и постарался бы предупредить этого друга.

– А вы разве не знаете, где его искать? – спросил наконец Шнайдер.

– К сожалению, не знаем, – вздохнул Саенко. – Квартира опечатана, телефона у Белозерцева либо нет, либо номер неизвестен.

– Я знаю только старый номер и адрес.

– Возможно, у вас есть его сетевые контакты. Кое-какие мы нашли, но это вряд ли все. Прошу понять – мы не желаем Андрею ничего плохого, мы даже не собираемся его арестовывать, это не имеет ни малейшего смысла, мы просто просим, чтобы он связался с нами. Особенно в свете последних событий.

«Знал бы ты, парень, почему не имеет смысла… – иронично хмыкнул про себя Михаил. – Его поди арестуй… Он сам кого хочешь арестует».

– Хорошо, я могу назвать его адреса на mail.ru и в контакте, – пожал плечами Шнайдер. – Больше никаких не знаю.

Он встал, взял лист бумаги и ручку, после чего написал пару строчек и отдал лист Головатову. Тот бережно уложил полученное во внутренний карман пиджака.

После этого оперативники принялись расспрашивать Шнайдера о характере Белозерцева. Тот отвечал крайне неохотно, слова приходилось из него буквально клещами тащить. Михаил покосился на Виктора, тот незаметно кивнул в сторону молодого немца и слегка приподнял кончики губ. Одобряет, как и он сам – своих не сдают, это больше чем правило, это закон чести.

Судя по их виду, понимали данную истину и Головатов с Саенко, поскольку выглядели уж больно кислыми. Допрашиваемый же то и дело бросал озадаченные взгляды на майора со старшим лейтенантом – явно заметил их сходство с Белозерцевым. Наконец он не выдержал и спросил:

– Простите, вы родственники Андрея?..

– Нет, – ответил Михаил, взглядом спросив разрешения у Головатова и получив его, тот на мгновение прикрыл веки. – Нас самих это сходство сильно удивляет. Между собой мы тоже не братья, доказано.

– На вашего друга похоже еще множество людей по всему миру, – заметил эфэсбэшник, явно довольный реакцией Шнайдера. – И это часть того, во что он влип. Мы всего лишь хотим ему помочь.

– Могу дать еще одно его мыло… – неохотно сказал тот. – О нем только мы трое и знали.

Он написал еще что-то на клочке бумаги. Но Михаил понимал, что Шнайдер все равно сообщил не все, есть у троицы побратимов еще какие-то способы связи.

Поспрашивав Шнайдера еще около получаса, гости из Питера вынуждены были распрощаться. Головатов и Саенко выглядели откровенно недовольными – ничего важного они так и не узнали. Несколько мелочей о характере Белозерцева никак не оправдывали поездку в Казань.

– Похоже, придется лететь на Дальний Восток… – задумчиво произнес Головатов, бросив задумчивый взгляд на Михаила с Виктором.

Те молча переглянулись. Придется, так придется.

Происходило что-то очень странное, и Альвену было очень неуютно из-за этого. Он уже признался себе, что совершил ошибку, страшную, непоправимую ошибку, за которую придется расплачиваться. И если бы все хоть получилось, так нет же – недопалач ушел. Где его теперь искать? Что он теперь предпримет? Станет или не станет мстить? Ответов на эти вопросы не было.

Но мало того! Так ко всему прочему еще и темные исчезли неизвестно куда! О чем речь, темная иерархия просто растворилась, вывела из всех известных Альвену проектов свои средства, ни одного их их магов найти не удалось. Даже аурный поиск по всей планете ничего не дал. Темных просто не стало. Но такое невозможно, а значит, они спрятались. Почему?.. По какой причине, черт возьми?..

Губы главы светлой иерархии искривились. Небось, твари, узнали о его ошибке и поспешили дистанцироваться от неудачников. Чего еще от них ждать? Только о собственной выгоде и пекутся, не понимая, что он хотел избавить всех от Палача. Или понимая, но им на это плевать.

Альвен резко повернулся к ожидающему его старшему аналитику иерархии, Кайлу Дэвису, в далеком прошлом рыцарю-крестоносцу, столкнувшемуся с магией во время первой войны за Гроб Господень.

– Первичные выводы? – Бас главы иерархии привычно рокотал.

– Ничего хорошего, – холодно ответил аналитик. – На данный момент я могу с уверенностью утверждать, что многие наши проекты, в том числе и украинский, тайно, ради каких-то своих целей поддерживали темные. Мы об этом не имели понятия, что немало говорит о качестве работы наших спецслужб. Понятно, что оппоненты работали через подставных лиц и общественные фонды, но не в этом суть. Сейчас они поддержку полностью прекратили, вывели свои деньги и зачистили фигуры влияния, после чего в реализации проектов начались сбои. На Украине же вообще катастрофа, поскольку наверх там выведены не те люди, без контроля со стороны сразу начавшие совершать кардинальные ошибки, из-за которых общество еще сильнее раскололось. В итоге можно ожидать полномасштабную гражданскую войну к концу года, противоречия разных слоев общества нарастают с каждым днем, и вскоре за оружие возьмутся даже обыватели, которым разборки радикалов и постоянное ухудшение уровня жизни надоели до зубной боли. Думаю, пора полностью дистанцироваться от националистов и свернуть их поддержку, пользы от них больше нет, сплошной вред.

Невозмутимость на миг изменила Дэвису, его голос дрогнул:

– Думаю, мы изначально ошиблись и поставили на Украине не на тех. Чем нужно было думать, чтобы первым законом нового правительства после свержения Януковича стала отмена статуса русского языка?! Однозначно не головой. В русскоязычных областях и так никогда не любили западных украинцев, считая их нацистами, а после этого утвердились в своем мнении окончательно. Потому и началась заварушка на Донбассе, восточные украинцы, большей частью говорящие по-русски, не выдержали такого надругательства над собой. А ведь вполне можно было обойтись без этого…

– Мы хотели заманить Россию в ловушку, втянув ее в войну.

– Не получилось, – насмешливо осклабился аналитик, всегда ведущий себя независимо, что порой сильно раздражало главу иерархии. – Не пришла она на войну. Даже ваша крымская ловушка пошла на пользу России и только России, хоть и обошлась ей очень дорого. Причем назад отыгрывать стало поздно еще в том же 14-м году, основные процессы были запущены без возможности остановки. Да вы, впрочем, и не хотели останавливать, считали, что со всем справитесь. А что теперь?

– Не знаю, – хмуро проворчал Альвен. – Что посоветуете?

– Не рискну сейчас ничего советовать. В данных обстоятельствах любой наш ход ведет к проигрышу, поэтому предлагаю выждать. А когда станет ясно, в какую сторону все пошло, тогда и реагировать.

– Очень не люблю выжидать… – сжал кулаки глава светлой иерархии.

– Не любите?.. – Тон аналитика сделался язвительным. – А что делать? Нас переиграли! Причем переиграл неизвестно кто – не темные! Я вам не раз говорил, что против нас кто-то тайно играет, но вы отказывались верить без зримых доказательств. Посмотрите на нынешнюю ситуацию – какие вам еще доказательства нужны?

– Это точно не темные? – На лице Альвена отобразилась досада.

– Не их почерк, они действуют грубо, нахрапом, поэтому я и заметил вывод их средств из Украины и Европы, – отрицательно покачал головой Дэвис. – На сей раз они были осторожнее, но все равно наследили.

– А куда вывели?

– Вот это выяснить не удалось. Но по логике событий – в Россию.

– Россию?! – не поверил глава светлой иерархии. – Да зачем Торису эта проигравшая страна?!

– Проигравшая?.. – раздвинул губы в издевательской ухмылке аналитик. – Да ну? А припомните-ка, что нам так и не удалось разделить ее, невзирая на все усилия. Да и вообще ни один из наших проектов в России так и не вышло реализовать в полной мере. Кроме развала СССР, но и по этому поводу возникает, по здравому размышлению, немало вопросов.

– Ситуация с Украиной – последний камень в корзину развала России, – уже несколько неуверенно заявил Альвен.

– Это если те, кто стоит за этой страной, сглупят. – Дэвис откинулся на спинку стула. – А на них, если судить по последним годам, это не похоже.

– Но кто это, если они существуют?! – не выдержал глава светлой иерархии.

– Не могу сказать, – развел руками аналитик. – Не знаю. Но они есть. Так что озадачивайте разведчиков, поисковиков и всех прочих. Пусть начнут хоть как-то шевелиться. А то успокоились на том, что единственный противник – темные, а их тактика давно известна. Как выяснилось, зря.

– Хорошо, озадачу, – помрачнел Альвен.

От одной мысли, что Дэвис прав и в мире существуют еще какие-то неизвестные силы, магу становилось тошно, он даже не пытался предположить, какими окажутся последствия, четко осознавая, что хорошими они быть не могут по определению. И это не считая исчезнувшего недопалача, о котором забывать тоже не следует.

– Есть еще одно, – после недолгого молчания снова заговорил аналитик. – И это проверенная информация, я не стал бы докладывать вам, если бы многократно не проверил.

– Что еще?..

– Закон Воздаяния. Он снова действует. Пусть еще не в полной мере, но все же…

– Что?!! – задохнулся от ужаса Альвен.

Он содрогнулся, вспомнив, сколько усилий и времени пришлось потратить предкам, чтобы хотя бы ограничить этот проклятый Закон, наказывающий любого, кто вышел за определенный набор правил, невзирая на то, что многое делалось ради общего блага, великой цели. Даже сильные получали наказание, порой страшное, если осмеливались пойти против законов мироздания и начать действовать в своих интересах, и это сильных бесило. Они смогли в конце концов изменить ситуацию. Но если Закон снова действует, то все, вообще все может пойти прахом. И что делать?..

– Вы уверены? – взял себя в руки глава светлой иерархии.

– К сожалению. Когда на нескольких наших людей начали буквально сыпаться неприятности, я сперва задумался, не понимая, что происходит, затем стал следить за ними и обнаружил некие закономерности. Неприятность следует за поступком и всегда адекватна ему, а такая зависимость однозначно говорит о действии вышеуказанного закона.

– Сам собой он заработать не мог… Уверен в этом полностью, знаю, каким образом было приостановлено его действие. Значит, его кто-то запустил.

– Полностью с вами согласен, – медленно наклонил голову Дэвис. – Но я не представляю, как это можно было сделать.

– Я тоже, – вздохнул Альвен. – И мне это крайне не нравится. Ни одно серьезное дело не делается чистыми руками, это просто невозможно. Но из-за закона Воздаяния очень быстро последует наказание за любое серьезное деяние, причем наказание страшное и неотвратимое. Результата своих действий можно просто не дождаться…

– Да, придется полностью менять образ действий, – согласился аналитик. – Но что делать дальше – решать вам, я свой долг выполнил – обнаружил то, на что стоит обратить внимание.

– И я крайне вам за это признателен, – кивнул глава светлой иерархии. – Не смею вас больше задерживать.

– Всего доброго, – попрощался Дэвис и вышел из кабинета.

Альвен отошел к окну и уставился на хорошо видимый с пятидесятого этажа город. Впрочем, он не видел того, что происходило внизу – слишком о многом нужно было подумать, слишком много важных решений принять.

Стена внезапно пошла легкой рябью и выпустила из себя невысокого лысого человека в желтом балахоне. Князь приподнял брови и тяжело вздохнул – самые лучшие и проверенные барьеры и щиты не не помеха этому любителю ходить напрямик. Никакие пространственные и даже временные свертки не способны надолго задержать Гуена, если тот куда-то стремится. Чертов монах!

– Ну, здравствуй… – нехотя поприветствовал Игорь гостя. – Надеюсь, шум не поднял? А то мои сейчас прискачут…

– Не прискачут, – отмахнулся наставник воинов Пути, падая на стул. – Забегался! Ну и денек!

– Набегал хоть что-нибудь?

– Увы мне… Повелителя обнаружить так и не смог, единственно, что стало известно – он где-то на Дальнем Востоке. Но Дальний Восток большой. Побратима его, Непыйводу, тоже не нашли, выяснили только, что они с дедом далеко в тайге живут, а где точно – никто не знает. В поселке появляются раз в год, не чаще. А вот дед там, судя по отзывам, очень интересный – на лешего видом смахивает, многие его лешим и кличут.

– Лесной волхв?! – изумился князь. – Да неужто?..

– Точно не знаю волхв ли, но старик однозначно непростой, – дернул щекой монах. – Знахарь, травник и все прочее, не раз излечивал тех, от кого врачи отказывались, а это немало значит. Но когда вокруг много людей не любит, а уж о городах и упоминать нечего – не бывал там много лет. Если Повелитель попал к нему, то это неплохо. Волхв или колдун вполне мог скрыть свое обиталище от поиска – иначе не вижу причины, по которой мы не нашли Плетущего с его специфическим привкусом силы.

– Да, вы бы нашли, – кивнул Игорь. – Следы его деяний обнаружили?

– Обнаружили, – осклабился Гуен. – Ты будешь смеяться, но кармических нарушений нет.

– Как это нет?.. – растерялся князь. – Он же людей наказывал!

– И что? – пожал плечами монах. – Видимо, я был прав, и в некоторых ситуациях Палач имеет право и на такое. Ведь каждый из наказанных получил только то, что должен был получить в посмертии, ни каплей больше.

– Похоже, мы многого не знаем о мироздании и его законах… – признал Игорь, до сих пор считавший наоборот.

– Я тебе всегда то же самое говорил. – Взгляд Гуена сделался насмешливым. – Но твоя самонадеянность не давала тебе осознать этого простого факта. Надеюсь, ты наконец-то поумнеешь. Не мальчик, поди.

Князь недовольно поджал губы – не хотелось признавать правоту старого то ли друга, то ли врага, он за все сотни лет знакомства так и не определился, кто же для него этот монах. Но придется признать – в свете последних событий стало ясно, что Игорь действительно мало знает, что все его знания не стоят выеденного яйца. Происходило нарушение основополагающих принципов мироздания, но виновный в этом не понес наказания. А значит, вывод ясен – далеко не все так, как принято считать.

– У меня появилось одно подозрение, – нарушил молчание Гуен.

– Какое? – уставился на него Игорь.

– Повелитель появится сам, искать его бессмысленно. Он придет в нужное время.

– Дай Род, чтобы ты был прав.

– Не могу быть уверенным, но ощущаю, что все так, – усмехнулся монах. – Кстати, второго побратима Повелителя, Шнайдера, мы уже взяли в оборот. Он сильно интересовался боевыми искусствами, вот мы и подвели к нему наставника – лучших бойцов, чем мы, сам понимаешь, в мире нет.

– И что Шнайдер? – заинтересовался князь.

– Староват, но толк будет, если гонять как следует. Ну и обряды все нужные провести.

Вспомнив пресловутый да-алль, ускоряющий реакцию вдесятеро, Игорь поежился. Обряды воинов Пути – тот еще кошмар, хотя они и очень действенны. Впрочем, раз Идущие занялись Шнайдером, то пусть и дальше ведут его. Князя в данный момент терзал совсем другой вопрос – что конкретно делать в ближайшее время. Ведь явление Палача, пусть даже неопытного и необученного, смешало на доске все фигуры в неопрятную кучу. И что будет дальше – предсказать в принципе невозможно.

Игорь вздохнул и вернулся к разговору. Однако говорить было уже не с кем – Гуен, воспользовавшись тем, что хозяин отвлекся, ушел по-английски, не прощаясь. И опять, сволочь старая, не потревожил даже нитей сигнализации, не говоря уже о том, что не обратил никакого внимания на барьеры.

Ладно, ушел и ушел. И Игорь вернулся к осмыслению своих возможных действий в России и на Украине. Оставлять все на самотек он не собирался.