Тридцать девять
Они не нашли Нила.
Артур доложил в DARPA, что здание разрушено. Он не сказал ничего об исчезновении Нила. Потом Майк поговорил с Реджи и постарался, насколько возможно, ввести его в курс дела.
– Так Бен не сумасшедший?
– Нет, – сказал Майк, – не сумасшедший. Но и Бекки не самозванка. Все зависит от точки зрения. – Он откинулся в кресле. Планшет был пристроен на столе так, чтобы Реджи была видна бо́льшая часть трейлера за спиной Майка.
– И что это значит?
– Его изменила Дверь Альбукерке, – пояснил Майк, – но не так, как мы думали.
– Значит, он изменился, но не сошел с ума?
– Да. У этого Бена просто несколько иные воспоминания и иной опыт.
– У этого Бена? – Реджи мгновение смотрел на друга. – Я так понимаю, что есть несколько вещей, о которых ты мне не рассказываешь.
– На данный момент даже не несколько, – сказал Майк. – Тут были кое-какие… изменения.
– Они там что, людей клонируют?
– Нет.
– Серьезно, там всё в порядке?
Майк не смотрел на экран.
– Там именно то, что тебя тревожило.
– Меня тревожило несколько разных вещей.
– С проектом есть кое-какие сложности. С самой Дверью.
– Что за сложности?
– Я лучше пока не скажу. Мы тут пытаемся с ними разобраться.
– Мы?
– Ага. Я, Артур и вся остальная команда.
Реджи на экране планшета подался вперед:
– У тебя там не начался стокгольмский синдром, нет?
– Как мило!
– Отвечай на вопрос.
– Нет, не начался.
– У тебя все нормально? Ни стресса, ни пресса?
– Не больше, чем можно ожидать в такой ситуации, я полагаю.
– Так что происходит?
– Не думаю, что смогу вот так запросто все тебе объяснить.
На лице Реджи промелькнуло сердитое выражение:
– Почему же?
– Потому что это сложно и потому что я тебя знаю, – сказал Майк. – Знаю твои реакции. Выйдет мало хорошего, если ты сейчас заявишься сюда с кучей народу и начнешь контролировать все до мелочей.
– А ты думаешь, что я так и поступлю. – Вопросом это не было.
– Я не думаю, я знаю.
– А почему нет? Ты говоришь мне, что здание разрушено, уничтожено дорогостоящее оборудование, что один из моих заместителей не сошел с ума, а каким-то образом превратился в другого человека. В такой ситуации взять на себя контроль будет нормальной реакцией.
– Потому что ты просил меня присмотреть за тем, что тут происходит, и во всем разобраться, – сказал Майк. – Я этим и занят, и я собираюсь обо всем тебе рассказать. Потом. В точности так, как мы договаривались, когда ты меня вербовал.
Они воззрились друг на дружку через экран.
– Мне нужно, чтобы ты нашел способ все там по максимуму урегулировать, – напомнил Реджи.
– Не уверен, что прямо сейчас это возможно.
– У тебя есть время до конца недели.
– Хорошо, – сказал Майк, – спасибо.
– И лучше бы тебе к тому времени иметь множество ответов. А не то…
– А не то что?
Реджи не улыбнулся.
– А не то пеняй на себя. – Он протянул руку, и экран потух.
В кухонной зоне трейлера вздохнула Джейми:
– Могло бы и получше пройти.
Майк перевернул планшет экраном вниз.
– А могло бы и похуже.
– Правда?
Он кивнул на планшет:
– В худшем случае я увидел бы, как он берет все под свой контроль, выгоняет нас из кампуса и устраивает полномасштабное расследование.
– Он не может этого сделать.
– С его-то связями? Конечно, может. Держу пари, он вполне способен под соусом учений забросить сюда сотню морпехов из Кэмп-Пендлтон в течение получаса или около того. И тогда мы никогда не узнаем, что тут происходило.
Джейми набычилась.
– Так что, – заключил Майк, – у нас есть время до конца недели. И надо вернуться к работе.
– Да, – сказала она. – Ты секса хочешь?
Майк уставился на нее.
– Прямо сейчас?
– Ага.
– Почему?
– Потому что первые несколько раз получилось замечательно, – отозвалась она, – независимо от того, кем ты в итоге оказался. А еще мы сможем на некоторое время отложить просмотр записей с камер видеонаблюдения…
– Но нам нужно…
– У меня тоже есть нужды.
– И я буду рад их удовлетворить, раз тебе хочется, – сказал Майк, – поверь мне. Но записи просмотреть надо.
* * *
На видеорегистраторе стояла система индивидуальной кодировки, и воспроизвести записи можно было только в диспетчерской. Джейми была практически уверена, что смогла бы написать патч, чтобы просмотреть их в комнате заседаний, но все сошлись на том, что незачем терять время. Если в диспетчерской опасно, то и с комнатой совещаний та же история.
Стоя за креслом Джейми, Артур опирался на свою трость. Теперь, как заметил Майк, ученый действительно использовал ее по назначению, а не таскал в качестве показушного аксессуара.
– Оказывается, – сказала Саша, глядя вниз, на павильон, – у нас до фига тараканов.
– Они смелеют, когда никого нет поблизости, – ответил Майк. – Это у них быстро.
Олаф посмотрел через окно вниз.
– Их там, должно быть, сотня.
Майк встал рядом с Сашей и тоже глянул в окно. Десятки и десятки крохотных точек перемещались по павильону, словно дрейфующие комочки пыли.
– Вероятно, их еще больше. Моя мама говорила, что на каждого осмелившегося выйти на свет таракана приходится девяносто девять его трусливых собратьев, которых не видно.
Саша тряхнула головой и отошла от окна:
– Засранцы мелкие.
– Как будем действовать? – Джейми оглядела их из своего кресла. – Промотаем запись назад? Начнем сначала?
На каждом из трех экранов было по серому квадрату. Камеры видеонаблюдения на Точке Б в какой-то момент прекратили съемку. Две из них накрылись практически одновременно, третья продержалась на пятнадцать секунд дольше.
Саша опустила руки на спинку кресла.
– Разве мы знаем, где это начало?
– Давайте начнем за тридцать секунд до того, как сработала сигнализация, – распорядился Артур.
Джейми положила руку на трекбол, подвигала им, кликнула правой кнопкой, снова сдвинула его и снова кликнула. Потом ее пальцы вернулись к клавиатуре и запорхали над кнопками. На трех серых квадратах появилось снятое под разными углами изображение Точки Б.
– Ладно, – сказала Джейми, – все готовы?
Майк отошел назад в поисках оптимального места, откуда ему будут видны все три монитора:
– Да.
Артур кивнул. Олаф скрестил руки на груди. Саша только прикусила губу.
Джейми запустила воспроизведение. Изображения ожили, хотя на них ничего не двигалось, лишь методично мигали красные сигнальные огни. В углу замелькали цифры тайм-кода.
Вторая камера была направлена прямо на кольца, и сквозь них виднелись мигающие сигнальные лампы главного павильона. Майк вспомнил, что именно под таким углом впервые наблюдал переход Олафа.
Ничего не происходило. Ни на одном изображении.
– Теперь сигнализация может сработать в любую секунду, – предупредил Артур.
На картинке с первой камеры появился луч света.
– Это дверь, – сказал Майк. – Нил проверяет все, прежде чем запереть помещение.
Глаза Саши широко раскрылись, и она поднесла руку ко рту.
Джейми протянула руку и кликнула мышкой. Все три изображения замерли.
– Мы действительно хотим это увидеть?
Саша закрыла глаза и шепнула в ладонь что-то, прозвучавшее как «да ять».
– Это наш долг перед Нилом, – сказал Артур. – Он работал над этим проектом почти столько же, сколько ты. Он не хотел бы, чтобы мы проявили слабость.
– Думаю, он хотел бы сейчас стоять рядом с нами, – пробормотал Олаф.
Майк положил руку Джейми на плечо. Она сжала его ладонь. Муравьишки тут же притащили картинку, где они находятся в таком же положении. Он. Она. Артур. Рука Майка на ее плече. Ее злобный крик.
Он направил муравьишек решать новые задачи. Каталогизация. Систематизация.
Джейми потянулась к мышке.
Изображения ожили, и картинка со второй камеры потемнела. Остались только белые мерцающие линии помех.
Артур подался вперед:
– Что случилось?
Пальцы Джейми заметались от клавиатуры к мыши и обратно, отмотав запись назад, а потом запустив ее на четверти нормальной скорости. Звука не было. Джейми куда-то нажала, и изображение со второй камеры увеличилось, заполнив весь экран целиком.
– Вот. – Олаф потянулся к монитору и почти коснулся его. – Видели?
– Руку убери, – сказала Саша.
Воздух на экране зарябил. Знакомое жаркое марево, означавшее, что Дверь Альбукерке открылась. Однако рябь, по крайней мере на четыре или пять футов, выплеснулась за пределы колец, заполнив почти весь экран.
Воздух дрогнул, и экран потемнел.
– Блин, – сказала Джейми.
Она снова потянулась к мышке, но Майк остановил ее и показал рукой в низ экрана, туда, где был бетонный пол с белыми линиями. Его палец скользнул в сторону и уперся в основание пандуса, едва видимое в окружающей черноте. Потом поднялся чуть выше и прошелся по темным контурам колец.
– Вот здесь, – показал он.
Саша тоже протянула руку к монитору.
– Это что, звезды?
Их было не меньше сотни. Четкие, ясные, как на фотографии с телескопа «Хаббл». Самые яркие располагались в центре колец.
Муравьишки копошились в голове Майка, таща сотни картинок, пока не нашли нужную.
– Это небо Северного полушария.
Олаф глянул на него.
– Вы уверены?
Майк постучал себя по виску:
– Я пару раз смотрел в небо ночами.
– Так Дверь теперь открывается в космос? – спросила Джейми.
– Нет, – сказал Олаф и провел пальцем по экрану: – Видите?
Майк устремил туда взгляд и увидел серую линию, на которую показывал Олаф. Она пряталась в размытой области в конце пустоты. Серую почву пустоши оживляли лишь несколько невысоких холмов и скал.
– Это Луна, – предположила Саша.
– Не может быть, – возразил Олаф. – Дверь открывается сюда. Вот прямо сюда. – И он показал на павильон.
Джейми покачала головой:
– Не в этот раз.
У края экрана что-то колыхалось. На четверти скорости линии статических помех казались клочками бумаги с рабочих столов. Они становились все больше и больше внутри колец – вернее, внутри пространства, которое должно было оставаться ограниченным кольцами, – а потом исчезли. Миг спустя что-то красное мелькнуло внизу изображения со второй камеры и исчезло за кольцами.
Джейми моргнула.
– Что это…
– Огнетушитель. – Олаф показал на изображение с третьей камеры. – Тот, который вот тут висел.
Полоска света на всех изображениях исчезла.
– Входная дверь, – сказала Саша. – Когда мы пришли, она была закрыта.
– Возможно, она захлопнулась под давлением воздуха, – предположил Майк.
На экране вновь появился огнетушитель. Он подскочил, прокатился по пустынному ландшафту и остановился в нескольких ярдах от Двери. Майк нахмурился. Муравьишки так и сновали у него в голове.
В комнате загорелись новые огни.
– Это тревожная сигнализация, – сказал Артур. – Аварийная система сочла, что произошла утечка опасных веществ.
Изображения на экранах продолжали неспешно меняться. Еще один огнетушитель влетел в пространство внутри колец. Одно из кресел объехало вокруг рабочего стола и поползло к основанию пандуса. Опрокинулось и кувыркнулось в звездную пустоту. С потолка попадали лампы дневного света, разбившись о пандус или о платформу. Осколки исчезли в космосе.
Все три монитора пересекла линия, возникшая где-то внизу изображения со второй камеры. Она колебалась, будто звуковая волна.
– Что это? – подался к экранам Артур. – Какие-то помехи?
– Может, наводка,– сказала Джейми. – Магнитные поля могут воздействовать на камеры.
Изо рта Майка вырвался короткий смешок. Почти что хрюканье.
Джейми перевела на него взгляд.
– Что?
– Это туалетная бумага.
Белая линия снова колыхнулась.
– Она из туалета на задах Точки Б, – пояснил он и указал на участок картинки со второй камеры, где белая полоса устремляется в открытый космос. – Мы наблюдаем за замедленным вариантом раскручивания сотни футов туалетной бумаги.
Линия извивалась и вибрировала еще некоторое время. Несколько секунд – и она, тускнея, исчезла в космосе. Будто черная змея, по полу внутрь колец скользил кабель.
Вдруг глаза Майка зацепились за какое-то мелкое движение. Он сосредоточил внимание на нем.
– Вот здесь, – Он ткнул пальцем в третью камеру.
Там в темном углу едва виднелась неясная фигура мужчины. Казалось, он по стеночке пробирался к выходу.
– Он висит на кабелях, – сказала Саша. – Почему бы ему не ухватиться за дверную ручку и не убраться отсюда?
– Может, ветер чересчур сильный, – предположил Майк, – и Нил слишком напуган, чтобы выпустить кабель.
– Вроде того, как тонущие цепляются за спасателей и прихватывают их с собой, – добавила Джейми.
– Как-то так, да.
Теперь двигались уже и рабочие столы, скребя пол. Всевозможные кабели, которые к ним тянулись, повисли в воздухе, натягиваясь все туже и туже. Второе кресло закрутилось на месте, промчалось по пустому помещению, влетело в Дверь и закувыркалось по серой почве, поднимая тучи пыли.
Муравьишки неистовствовали. Майк почувствовал, как нахмурился.
Олаф это заметил:
– Что такое?
– Оно должно было укатиться дальше, – сказал Майк. – При такой скорости оно должно было укатиться гораздо дальше.
– Как это происходит? – спросила Джейми. – Взрывная декомпрессия не протекает, просто распространяясь все дальше и дальше, как в фантастическом кино. Потому-то она и взрывная. Все происходит мгновенно, как надувной шарик лопается.
– Как правило, да, – согласился Майк, – но тут не обычная ситуация. Мы имеем дыру в космос. Дверь в космическое пространство прямо отсюда, из нижних слоев атмосферы.
Олаф кивнул.
– Каждый галлон воздуха Земли толкает все эти предметы к кольцам. Это не лопнувший шарик с водой, это заработавший пожарный шланг.
Все три экрана залил свет. Что-то большое рухнуло с потолка, на миг перегородив первую камеру, отскочило от бетона, скользнуло по полу и втянулось в кольца. А потом покатилось по лунному песку и упало.
– Секция крыши, – сказала Саша.
Нила на третьей камере сносило. Он прижимался к полу, но приближался к объективам. Его ноги появились на изображении с первой камеры.
Картинка потемнела, потом побелела, а затем исчезла вообще.
По полу покатился бак с жидким азотом. На его нижней части, как плеть, болтался обрывок шланга длиной где-то в дюжину футов, он изогнулся в воздухе и теперь указывал в сторону колец. Бак был слишком широк и не смог бы пролезть в кольца, но через увеличившуюся Дверь прокатился легко. Он подскочил один раз и обрел покой на пыльном грунте с другой стороны.
В воздухе вились тоненькие вихри, которые исчезали в кольцах. От компьютера на рабочей станции оторвало два кабеля, потом еще один, а затем и сам компьютер поднялся в воздух. На картинке со второй камеры было видно, как на пыльной поверхности с той стороны колец скапливается куча всякого оборудования. Еще одна секция крыши пробила стальной пандус и опрокинулась в никуда. Через несколько секунд фрагмент металлической кровли перерубил кабели, тянувшиеся от другого рабочего стола. Все они заскользили вперед и влетели в кольца. Последний кусок металла даже не коснулся пола. Он изогнулся в воздухе и был затянут внутрь.
Вторая камера умерла. Ни фликкерного шума, ни помех. Просто чернота внутри цифровой рамки, и все.
Нил попытался схватить один из мотающихся в воздухе кабелей от рабочего стола и промахнулся. Соскользнул еще на несколько футов и покатился, безуспешно цепляясь за бетонный пол. На четверти обычной скорости было видно его искаженное криком лицо.
Приближаясь к концу пандуса, его ноги темнели, словно бы в светлой комнате на них наползала тень. На первой камере они просто исчезли в пустоте. Он пытался вытащить ноги из темноты, но порывы ветра прижимали их к пандусу. Нил снова закричал, и его крик длился пятнадцать секунд замедленного воспроизведения.
– Его ноги в космосе, – сказал Майк.
Картинка с первой камеры замерцала. Нил на ней пытался развернуться, найти что-то, за что можно ухватиться. А потом камера вырубилась.
