Двадцать четыре
Темноволосая женщина в очках, похожих на совиные глаза, и белом халате вышла в холл.
– Лиланд Эриксон?
Майк выпрямился.
– Да.
– Фиби Форрестер. – Она протянула руку для пожатия.
– Доктор Форрестер? – со слабой улыбкой уточнил Майк.
– Уж поверьте, – сказала женщина, не прерывая рукопожатия, – всему этому я научилась в мединституте. – Мгновение она вглядывалась в его лицо, а потом махнула в сторону двери, за которой виднелась белая приемная. – Я вас ждала. Позвонили из Министерства обороны, предупредили, что вы зайдете.
Он подавил зевок.
– Надеюсь, это вас не слишком обременит.
– Сегодня не слишком напряженный день, и можно отвлечься от всякой рутины. С вами все нормально?
– Извините. Пришлось среди ночи возиться с пьяным другом.
– Ах вот как. Вы же один из тех, кто обнаружил тело?
– Тогда Боб еще не умер.
– Действительно. Извините. – Она остановилась у открытой двери. – Насколько вам хочется в этом участвовать?
– Если честно, я впервые имею дело со вскрытием. Что вы можете мне посоветовать?
– Желаете увидеть тело или только услышать результаты?
– Хоть я и знаю, чего мне хочется, но, думаю, на тело все равно придется посмотреть.
Форрестер открыла следующую дверь:
– Его привели в порядок. Все не так уж страшно. Вы были знакомы?
– Вроде того. Пару раз зависали вместе.
– Только не забывайте дышать. И скажите, если будет нужен перерыв.
В нос ударил холодный запах полированного металла и химикатов. Майк видел морги по телевизору, но все равно на миг задержался перед стальной дверью. Фиби отошла в дальний угол и сверилась с информацией на табличке.
– Это очень странный случай.
– А в чем странность?
– Я лучше покажу. – Она взяла из коробки пару латексных перчаток. – Наденете?
– Надеюсь, они мне не понадобятся.
Она по-прежнему держала коробку. Майк взял пару перчаток и теперь стоял, держа их в руке.
– На чем вы специализируетесь? Мне не сообщили.
– На американской литературе раннего периода.
– Простите?
– Шутка, – сказал он. – Обо мне не беспокойтесь. И не стесняйтесь терминологии. Я переспрошу, если не пойму чего-то.
– Хорошо.
Фиби потянула за ручку, выкатывая тело, не покрытое простыней. Оба глаза Боба были теперь холодными и побелевшими. Желтая кожа побледнела, вылиняв до воскового оттенка. Большой Y-образный разрез на груди и животе стягивали стежки, рану на боку вычистили. И оказалось, что при жизни Боб был приверженцем удаления тех волос, что растут ниже пояса.
– Официальное заключение, – проговорила Форрестер, – основано на черепно-мозговом ранении, причина смерти – несовместимая с жизнью травма в результате несчастного случая. Так и будет указано в свидетельстве о смерти.
– Но вы говорите, что там…
– Да, с этим парнем много странного. Но попытка выстроить цепочку из всех факторов, которые сыграли свою роль в его смерти, может занять несколько недель. Или даже месяцев. С этим все очевидно, – она указала на рану под ребрами. – И с серьезной раной в затылочной области головы тоже. Оба ранения вызвали значительную кровопотерю. Когда его привезли сюда, в нем было меньше трех пинт крови. Наверно, пинты полторы пропитали его одежду, но это еще нуждается в проверке.
– Вот черт, – пробормотал Майк.
– Что?
– Его одежда уже была в крови.
– Простите?
– Это может подождать. – Майк кивнул на рану на теле Боба. – А что с этим?
– Проникающее ранение, – сказала Фиби. – Из-за характера повреждений мягких тканей у меня был соблазн считать, что это пулевое ранение, но в таком случае оно слишком чистое. Это… – она пожала плечами. – Может, имел место очень быстрый колющий удар?
– Так вы считаете, что все это поспособствовало его, – Майк сделал движение в сторону изуродованного тела, – смерти?
Форрестер пожала плечами:
– Возможно. Но не думаю, что он прожил бы существенно дольше, даже если бы не истек кровью. Потолок – месяца три-четыре.
– Почему?
– У него был рак.
– Рак чего?
– Да всего. – Она провела рукой над телом. – Цвет кожи обусловлен раком поджелудочной. В ряде случаев он вызывает желтуху при отсутствии болевого симптома. В ординатуре я слышала о пациенте, который был так плох, что его кожа стала такого же цвета, как у Симпсонов, но видеть раньше не видела.
– Но вы уверены, что у него был рак?
Она кивнула и указала на оставшийся после вскрытия разрез.
– Его поджелудочная железа – сплошная опухоль. Та же история с печенью, легкими, толстой кишкой и простатой. В мозге тоже несколько мелких очагов. Состояние селезенки и костного мозга указывают на признаки лейкемии. Рак поджелудочной самый запущенный, но не думаю, что он получал лечение хотя бы одной опухоли. В организме никаких следов химиотерапии, но…
– Что «но»? – посмотрел на нее Майк.
– Ничего.
– Мне необходимо знать все, что вы обнаружили.
Форрестер принялась стучать друг о друга кончиками пальцев.
– А у меня после этого не будет неприятностей?
– Что значит «неприятностей»?
– Вроде черного мешка на голову за то, что я слишком много знаю.
Майк три раза моргнул.
– Что?
– Вы поняли. Черный мешок на голову, фургон без опознавательных знаков – и поминай как звали.
– Вы, наверно, телевизор часто смотрите, да?
– Я просто… – она пожала плечами. – Вначале всякие странности с телом, затем звонок из Минобороны, потом появляетесь вы…
– Вы в безопасности, – сказал Майк. – Честно. Поверьте, если бы я мог увезти кого-то с мешком на голове, в списке перед вами было бы еще четверо или пятеро.
Она с облегчением вздохнула и расслабилась.
– Так что вы обнаружили настолько странного?
Форрестер показала на отметину на руке Боба:
– Видите?
– Ага.
– Это ожог. – Она показала на другую отметину, возле локтя. – И это тоже. Они получены год назад или около того. Это можно сказать по тому, что они уже немного сгладились.
– Так.
– У этого парня есть парочка старых ожогов и куча раковых опухолей. Этому может быть одна общая причина.
Майк почувствовал, как поползли вверх его брови.
– Радиация? – Он посмотрел на тело. – Это радиационные ожоги?
– Такого понятия не существует. Ожоги – они ожоги и есть. Если не знать причины, вы не всегда отличите их от ран как таковых, хотя, может, и видели по телевизору. – Фиби выстрелила в него быстрой ухмылкой. – Хотя в сочетании с раком… я бы поставила на радиацию.
– Сколько?
Она подергала губами:
– Может, баксов пятьдесят.
– Похоже, вы уверены, что не проспорите.
– Я бы и больше поставила, но есть кое-какое несоответствие. Ожоги означают интенсивное радиационное воздействие в течение очень короткого времени. А вот рак возникает при долговременном воздействии низких доз радиации.
– Насколько долговременном?
– Это не всегда можно выяснить. Обычно для того, чтобы проявился радиационный рак, нужны годы, но бывает, что он развивается гораздо быстрее. Я предполагаю, что это связано со всем остальным.
Майк снова посмотрел на Боба – на тело Боба.
– Со всем остальным?
– Ну просто посмотрите на него. За последние пару месяцев его несколько раз как следует избили.
– Нет, – сказал Майк, – все произошло… относительно недавно.
Форрестер закусила губу и покачала головой:
– Это старые травмы.
– Не может быть.
Она провела пальцем по бугристой линии вдоль нижней челюсти Боба.
– Видите это? Это рубцовая ткань. Рубцы старые. Опять же могу предположить, что им около года максимум.
Майк присел на корточки и всмотрелся в бледные рубцы.
– Вы уверены?
– Да. И они в безобразном состоянии. Выглядит так, словно ему пол-лица раскурочили и не наложили швов. Даже, может, не перевязали. Я бы сказала, просто зажали раны на пару часов, пока кровь не свернулась, а потом все заживало на вторичном натяжении.
Майк нахмурился. Фиби указала на руку Боба:
– И тут то же самое. Вот это искривление. Перелом плечевой кости, которая срослась неправильно, потому что ее не выровняли. Наверно, все это время боль была адская.
– А когда рука была сломана?
– Чуть больше года назад. Все совпадает.
Майк скрестил руки на груди.
– Что-то не так? – спросила доктор.
– Все не так. Когда было нанесено проникающее ранение?
– Я бы сказала, за час до смерти.
– Вы уверены? – Майк снова нахмурился.
– Да. Обширное повреждение мягких тканей, но серьезные артерии оказались не задеты, так что и кровопотеря соответствовала. Вот если бы на несколько дюймов выше, ближе к подмышке, это была бы другая история.
– Можете рассказать мне что-то еще?
– Да, еще два фактора. Но по сравнению со всем остальным они вроде как неважны.
– Выкладывайте.
– Есть вторичный симптом, – сказала она, – по всей вероятности, тоже поспособствовавший его смерти. Это обезвоживание.
– Обезвоживание?
Форрестер кивнула и коснулась лица трупа.
– Посмотрите, как потрескались губы. И ноздри, и кожа вокруг слезных канальцев. Это стало совершенно очевидным, когда я исследовала стекловидные тела его глаз. – Она постучала по грудной клетке Боба. – Я бы сказала, что за последние две-три недели он выпивал в лучшем случае полгаллона жидкости в день.
– Быть не может. Он был настоящий кофеман. И постоянно что-то пил. Кофе, содовую, энергетики.
– Я никогда не встречала этого парня и могу говорить только о том, что обнаружила в результате вскрытия.
Майк потер виски. Муравьишки в обоих полушариях мозга активно копошились. Они хотели вырваться на волю. Он и сам жаждал их выпустить.
– А что за второй фактор?
– Я исследовала содержимое его желудка – это стандартная процедура. Там оказалось немного сырого мяса, земля и где-то три унции травы.
– Он что, проглотил свою заначку?
Она тряхнула головой.
– Да не марихуаны – обычной травы. Такая на газонах растет. Причем на довольно-таки неухоженных газонах, потому что трава была длинной и, по большей части, сухой. А мясо…
– А что с мясом?
– Возможно, на точные результаты понадобится еще несколько недель, но… на нем была шерсть. – И она снова постучала друг о друга кончиками пальцев. – Моя дочка держала трех домашних крыс, так у них такая же шерстка.
Вылезли новые муравьишки. Они волокли гипотезы, идеи и предположения. Майк посмотрел Фиби в лицо:
– Вы уверены, что это он?
Она посмотрела на тело. Так прошло несколько секунд. Майк изучал выражение ее лица.
– Вы видели его водительское удостоверение?
Форрестер кивнула на шкафы с документами.
– Его личные вещи там. Ими пока не занимались. У него еще был старый абонемент в фитнес-центр.
– И что, – сказал Майк, – вы об этом думаете?
– Я наполовину убедила себя, что вы приехали, чтобы забрать тело и рассказать мне, будто произошло недоразумение, а этот парень последние десять лет жил в пещере неподалеку от Фукусимы.
– Или надеть вам на голову черный мешок?
– Может быть.
– Думаете, это недоразумение?
Форрестер пожала плечами.
– Цвет глаз и волос совпадают, пусть даже на его фотографиях с документов нет ни больного глаза, ни шрамов. Вес правильный, группа крови тоже. Можно было бы попытаться провести стоматологическую идентификацию, но семь зубов у него выбито и два сломано, что также не соответствует фотографиям. Ни одной пломбы я не вижу, так что вся надежда только на свидетелей. Его личность подтвердили четверо, и вы – один из них.
– А ДНК-тест?
– И снова скажу, что мы – не телевизионная криминалистическая лаборатория.
– Но вы можете его провести?
– Мне нужен образец для сравнения.
– Думаю, что мог бы его для вас достать. Он каждый месяц или около того проходил медосмотр, так что где-то должны быть образцы его крови.
– Возможно, это займет неделю или две. А может, даже месяц.
– Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ускорить события.
– Удачи вам, – сказала она. – Вы ведь всего-навсего представляете правительство.
– Я могу еще кое-что у вас спросить?
– Вы же тут именно для этого.
– Сколько, по-вашему, ему лет?
Уголок ее рта пополз вверх.
– Я подумала об этом же, когда полагала, что возможна ошибка идентификации. Но все соответствует. Есть некоторые признаки истощения, но кривизна позвоночника, суставы – все выглядит именно так, как и должно быть в его возрасте. И в его состоянии.
– Еще один вопрос.
– Хорошо.
Майк нахмурился, глядя на тело.
– Скажите, вы не нашли у него бейсбольного мяча?
