Из галерей показались силуэты, вооруженные и бронированные. Не меньше десятка. Тут и там я видел бледные лица, но на большинстве были громоздкие маски улучшенного зрения и шлемы в стиле тактических морпехов. Боевая броня охватывала их грудь и конечности, словно дополнительные мускулы. Оружие было равно тяжеловесным. Осколочные бластеры с широкими раструбами насадок для разброса, шрапнельные винтовки на век новее, чем прихватил на вечеринку Джек Соул Бразилия. Пара больших плазмопушек для стрельбы с бедра. В крепости Харлана никто не собирался рисковать.

Я мягко направил ствол «Санджета» к каменному парапету. Легко держался за приклад. Периферийное зрение сказало, что Бразилия так же поступил со своей винтовкой, а Сиерра Трес держала оружие у боков.

– Да, на самом деле я имела в виду сложить оружие, – учтиво сказала женщина. – Другими словами, избавиться от него совершенно. Возможно, мой амеранглийский не такой естественный, как хотелось бы.

Я повернулся в направлении голоса.

– Это ты, Аюра?

Возникла долгая пауза, а затем она вышла из-под арки в конце изящного двора. Ее осветил очередной разряд орбитальника, затем вновь опустился сумрак, так что, чтобы сохранить детали, мне пришлось прибегнуть к нейрохимии. Офицер безопасности Харланов была воплощением красоты Первых Семей – элегантные, почти неподвластные возрасту евразийские черты, а черные волосы, собранные в высокую прическу в статическом поле, словно и венчали, и обрамляли ее личико. Живой ум во взгляде и губах, незаметнейшие морщинки по уголкам глаз, чтобы намекнуть на прожитые годы. Высокое, стройное тело в простой стеганой куртке с ромбами черного и темно-красного цветов и высоким воротником, обозначающим должность, в тон брюкам, достаточно широким, чтобы, когда она стоит спокойно, казаться настоящим королевским платьем. Туфли на плоской подошве, в которых, если придется, можно бежать или драться.

Осколочный пистолет. Не нацеленный, но и не опущенный.

Она улыбнулась в тусклом свете.

– Я Аюра, да.

– А дебильный молодой я тоже с тобой?

Новая улыбка. Бровь приподнялась, она искоса взглянула туда, откуда пришла. Он вышел из-под темного свода. На его лице была ухмылка, но как будто не очень твердо закрепленная.

– Я здесь, старик. Хотел что-то сказать?

Я оглядел загорелое боевое тело, подобранную позу и связанные сзади длинные волосы. Как какой-то гребаный злодей из дешевой самурайской киношки.

– С тобой говорить все равно без толку, – ответил я. – Просто подсчитываю идиотов.

– Да? Ну, это не я только что лез двести метров, чтобы попасть в засаду.

Я пропустил подколку мимо ушей и перевел взгляд на Аюру, которая наблюдала за мной с веселым любопытством.

– Я пришел за Сильви Осимой, – сказал я тихо.

Молодой я коротко гоготнул. Кто-то из бронированных мужчин и женщин подхватил смех, но ненадолго. Слишком нервничали; слишком много пушек на виду. Аюра подождала, пока продребезжат последние смешки.

– Я думаю, нам всем это известно, Ковач-сан. Но я не представляю, как вы собираетесь достичь своей цели.

– Ну, вы сейчас сходите и приведете ее.

Снова издевательский смех. Но улыбка офицера безопасности побледнела, и она резким жестом попросила тишины.

– Будьте серьезнее, Ковач-сан. Мое терпение не безгранично.

– Поверьте, мое тоже. И я устал. Так что лучше пошлите парочку своих людей привести Сильви Осиму из той пыточной, куда вы ее упрятали, и надейтесь, что она цела и здорова, потому что иначе переговорам конец.

Теперь в саду камней воцарилась тишина. Смеха больше не было. Убедительность чрезвычайного посланника, моя интонация, выбор слов, расслабленность позы – все это велело им верить.

– Что именно вы предлагаете на этих переговорах, Ковач-сан?

– Голову Мици Харлан, – сказал я просто.

Тишина выкрутилась на максимум. Лицо Аюры было словно выгравировано из камня, так мало эмоций она выдала. Но что-то в том, как она стояла, изменилось, и я понял, что зацепил ее.

– Аюра-сан, я не блефую. Любимая внучка Конрада Харлана была захвачена две минуты назад ударной группой куэллистов в Данти. Ее охрана из секретной службы мертва, как будет мертв любой, кто совершит глупость и попытается ее спасти. Вы сосредоточили силы не в том месте. И теперь у вас меньше тридцати минут, чтобы вернуть мне Сильви Осиму невредимой. После я потеряю контроль над событиями. Убейте нас, берите в плен. Это не важно. Ничего не изменится. Мици Харлан умрет в мучениях.

Я переломил ситуацию. На парапете было прохладно и тихо, я слабо слышал водоворот. Это был надежный, тщательно продуманный план, но он не гарантировал, что меня не убьют. Я кратко задумался, что случится, если меня сострелят с края. Если я погибну до того, как упаду.

– Говно крабье! – это был я. Он шагнул к парапету, в его движениях бушевала сдерживаемая ярость. – Ты блефуешь. Ты никак не…

Я встретился с ним взглядом, и он заткнулся. Я мог ему посочувствовать – я испытывал то же самое леденящее кровь неверие, когда впервые посмотрел в его глаза и по-настоящему понял, кто за ними. Раньше я уже пробовал двойное облачение, но это была углеродная копия того же меня, а не эхо из другого времени и места в моей жизни. Не этот призрак.

– Не мог? – я повел рукой. – Ты забываешь, что еще не прожил сотню с чем-то лет моей жизни. И вопрос даже не в этом. Мы говорим не обо мне. А об отряде куэллистов с тремя сотнями лет задавленной ненависти и никчемной лахудрой-аристкой на пути между ними и их любимым лидером. Ты это понимаешь, Аюра-сан, даже если моя идиотская молодая версия – нет. Они сделают все, что от них потребуется. И ничего из того, что я скажу или сделаю, не изменит этого, только если вы не отдадите Сильви Осиму.

Аюра что-то пробормотала молодому мне. Затем достала телефон из куртки и взглянула на меня.

– Прошу меня простить, – сказала она вежливо, – если я не приму ваши слова на веру.

Я кивнул.

– Пожалуйста, подтверждайте сколько угодно. Но прошу поторопиться.

Офицеру безопасности не пришлось долго добиваться ответов. Она не успела сказать и двух слов в трубку, как ей в ухо полился поток паникерского лепета. Я слышал голос на том конце даже без нейрохимии. Ее лицо посуровело. Она бросила несколько приказов на японском, оборвала говорившего, затем отключилась и убрала телефон в куртку.

– Как вы планируете уйти? – спросила она.

– А, понадобится вертолет. Я так понимаю, у вас их тут штук шесть есть. Ничего особенного, с одним пилотом. Если будет хорошо себя вести, вернем его невредимым.

– Да, если вас не спалит в небесах нервный орбитальник, – протянул Ковач. – Сегодня неудачное время для полетов.

Я с неприязнью посмотрел на него.

– Я готов рискнуть. Не самый дурацкий поступок в моей жизни.

– А Мици Харлан? – офицер безопасности Аюра наблюдала за мной, как хищник. – Какие я получу гарантии ее безопасности?

Впервые с начала конфронтации сбоку от меня пошевелился Бразилия.

– Мы не убийцы.

– Нет? – Аюра перевела взгляд на него, как сторожевая пушка с аудиореакцией. – Похоже, об этом новом виде куэллизма мне еще не доводилось слышать.

Впервые мне показалось, что я услышал в голосе Бразилии надрыв.

– Пошла ты, палачка. С кровью целых поколений на руках еще собираешься учить нас морали? Первые Семьи всегда…

– Эту дискуссию мы продолжим в другой раз, – громко объявил я. – Аюра-сан, твои тридцать минут истекают. Убийство Мици Харлан сделает куэллистов непопулярными, и я думаю, ты понимаешь, что они хотят этого избежать всеми силами. Если этого мало, я даю свое слово. Подчинитесь нашим требованиям, и я лично прослежу, чтобы внучка Харлана вернулась невредимой.

Аюра искоса взглянула на другого меня. Он пожал плечами. Может, чуть кивнул. А может, промелькнула мысль о том, что придется говорить с Конрадом Харланом с окровавленным трупом Мици на руках.

Я видел, как решение пускает в ней корни.

– Очень хорошо, – сказала она поспешно. – Я верю вашему слову, Ковач-сан. Мне не нужно объяснять, что это значит. Когда придет время расплаты, ваше поведение в этом вопросе может быть единственным доводом, который убережет вас от гнева семьи Харланов.

Я расплылся в краткой улыбке.

– Не надо мне угрожать, Аюра. Когда придет время расплаты, я буду очень далеко. И это обидно, ведь жалко не увидеть, как ты и твои жалкие хозяева по иерархии будут сбиваться с ног, чтобы перевести награбленное на внепланетные счета, прежде чем народные массы вздернут вас на портовом кране. А теперь. Где мой сраный вертолет?

Они принесли Сильви Осиму на грав-носилках, и когда я впервые ее увидел, подумал, что Голубым Жучкам все же придется казнить Мици Харлан. Женщина с железными волосами стала смертельно-бледной подделкой той, что я помнил по Текитомуре: исхудавшая от недель на успокоительных, больное лицо опалено на щеках лихорадочным цветом, губы искусаны, веки слегка прикрывали мечущиеся глаза. На лбу лежала пленка пота, блестевшая в свете врачебной лампы в изголовье носилок, а на левой половине лица приклеен длинный прозрачный пластырь на тонком порезе, который шел от скулы к подбородку. Когда ангельский огонь осветил сад камней, Сильви Осима в голубоватой вспышке могла показаться покойницей.

Я скорее почувствовал, чем увидел возмущенное напряжение, охватившее Сиерру Трес и Бразилию. По небу прокатился гром.

– Это она? – натянутым голосом спросила Трес.

Я поднял свободную руку.

– Просто. Полегче. Да, это она. Аюра, какого хрена вы с ней делали?

– Я не рекомендую нервничать, – но в голосе офицера безопасности слышалось напряжение. Она знала, как близки мы к срыву. – Рана – дело ее рук, мы не успели ее остановить. Была испытана процедура, и реакция оказалась скверной.

Я вспомнил об Инненине, как Джимми де Сото изувечил себе лицо, когда ударил вирус Роулинга. Я знал, какую процедуру испытывали на Сильви Осиме.

– Вы ее кормили? – спросил я голосом, который покоробил мой собственный слух.

– Внутривенно, – Аюра убрала оружие, пока мы ждали, когда ее люди доставят Сильви в сад камней. Теперь она двинулась вперед, разведя руки в стороны, успокаивая. – Вы должны понять, что…

– Мы все отлично понимаем, – сказал Бразилия. – Мы понимаем, что за люди вы и ваш род. И однажды мы очистим от вас этот мир.

Должно быть, он двинулся, может, дернул стволом шрапнельной винтовки. С паническим лязгом оружие в саду взлетело. Аюра развернулась.

– Нет! Спокойно. Всем.

Я бросил взгляд на Бразилию, пробормотав:

– Ты тоже, Джек. Не просри все.

Тихий рубленый звук. Над вытянутыми линиями гостевого крыла цитадели к нам понесся узкий черный свупкоптер «Дракул», опустив нос. Он широко мотнулся над садом камней, над морем, помедлил миг, когда небо растрескалось синим, затем, покачиваясь, вернулся, выпустив хватательное шасси. Перемена в реве движка – и он сел с насекомоподобной точностью на парапет справа от нас. Если того, кто им управлял, и тревожила орбитальная активность, это не было заметно.

Я кивнул Сиерре Трес. Она согнулась под мягким вихрем роторов и, пригнувшись, побежала к свупкоптеру. Я видел, как она заглянула и кратко перекинулась словом с пилотом; затем повернулась и показала «о’кей». Я опустил «Санджет» и обратился к Аюре:

– Так, ты и младшенький. Поднимайте ее, давайте ко мне. Поможете загрузить. Все остальные – назад.

Было неловко, но мы втроем сумели затащить Сильви Осиму из сада камней на парапет. Бразилия отошел, чтобы встать между нами и пропастью. Я взял сероволосую женщину под руки, пока Аюра поддерживала спину, а Ковач ноги. Вместе мы перенесли ее обмякшее тело к свупкоптеру.

И у дверей, в громыхании роторов над головой, Аюра Харлан наклонилась ко мне над полубессознательным телом, которое мы держали. Свупкоптер был стелс-транспортом, предназначенным для тихого перемещения, но вблизи роторы издавали столько шума, что я не смог разобрать, что она сказала. Я изогнул шею.

– Что-что?

Она придвинулась еще ближе. Зашипела прямо в ухо.

– Я сказала – верни мне ее целой, Ковач. Эти клоуны-революционеры – с ними мы разберемся в другой раз. Но если они тронут тело или разум Мици Харлан, я потрачу все свое существование, чтобы выследить тебя.

Окруженный шумом, я улыбнулся в ответ. Повысил голос, когда она отстранилась.

– Мне не страшно, Аюра. Я общался с такой дрянью, как ты, всю жизнь. Ты получишь Мици потому, что я так обещал. Но если правда за нее так переживаешь, лучше отправь Мици в продолжительный внепланетный отпуск. Эти ребята шутить не любят.

Она опустила взгляд на Сильви Осиму.

– Ты же знаешь, это не она, – прокричала она. – Не может быть, чтобы это была она. Куэллкрист Фальконер мертва. По-настоящему.

Я кивнул.

– Ладно. Если это правда, что же все уроды из Первых Семей так забегали?

Крик офицера безопасности стал искренне взволнованным.

– Почему? Потому что, Ковач, кем бы она ни была – а она не Куэлл, – кем бы она ни была, она принесла из Нечистой зоны чуму. Новый вид смерти. Спроси ее о протоколе «Куалгрист», когда она очнется, а потом спроси себя: так ли ужасно то, что я делала, лишь бы остановить ее?

– Хой! – это был молодой я, с торчащими из-под коленей Сильви локтями и выразительно разведенными руками. – Мы загрузим эту суку или вы всю ночь болтать собираетесь?

Я долго выдерживал его взгляд, затем осторожно поднял голову и плечи Сильви к ожидающей в тесной кабине свупкоптера Сиерре Трес. Второй Ковач с силой толкнул, и внутрь проскользнуло все тело. Из-за движения он оказался ко мне вплотную.

– Это еще не конец, – проорал он мне в ухо. – У нас с тобой незаконченные дела.

Я убрал одну руку из-под колена Сильви Осимы и пихнул его локтем подальше от нее. Наши взгляды сомкнулись.

– Не искушай меня, – крикнул я, – мелкий продажный сучонок.

Он ощерился. Бразилия рванул ближе. Аюра положила ладонь на руку молодого меня и сердито проговорила ему что-то на ухо. Он сдал назад. Прицелился в меня указательным пальцем и ткнул. То, что он сказал, заглушил шум роторов. Затем офицер безопасности Харланов увела его назад, вдоль парапета, на безопасное расстояние. Я запрыгнул на «Дракул», уступил место Бразилии и кивнул Сиерре Трес. Она заговорила напрямую с пилотом, и свупкоптер ослабил хватку на парапете. Я уставился на второго, молодого, Ковача. Увидел, как он уставился в ответ.

Мы оторвались.

У Бразилии рядом со мной на лице была приклеена ухмылка, словно маска для какой-то церемонии, на которую меня не пригласили. Я устало кивнул ему в ответ. Вдруг я почувствовал, что сломлен, телом и разумом. Долгое плавание, неустанные усилия и почти смертельные события подъема, натянутое до предела напряжение столкновения – все обрушилось на меня разом.

– У нас получилось, Так, – проревел Бразилия.

Я покачал головой. Собрал силы в кулак.

– Пока что неплохо, – возразил я.

– Ай, не надо так.

Я снова покачал головой. Держась за дверной проем, я выглянул из свупкоптера и всмотрелся в быстро уменьшающиеся огни цитадели Рилы. Я больше не мог видеть фигурки в саду камней обычным зрением и слишком устал, чтобы применять нейрохимию. Но даже через растущую с каждой секундой дистанцию я чувствовал его взгляд и пылающую в нем безжалостную ненависть.