Глава 13
О жертвах

Настроение было ленивым и крайне благодушным. Хотелось нести людям свет и добро, но только так, чтобы при этом не приходилось шевелиться и напрягать разум. Сначала я честно пыталась выполнять свои обязанности, но вот уже с четверть часа сидела, черкая карандашом лист и делая легкие наброски — большее, на что меня сейчас хватало. К счастью, сегодня был неприемный день, поэтому застукать меня за столь несолидным занятием никто не мог.

И стоило об этом подумать, как в дверь коротко постучали. Торопливо прикрыв безобразие полезными документами, я разрешила посетителю войти.

С возвращением мужа вернулась и досадная неприятность — у меня снова не было помощника. Дриву пришлось вернуть, поскольку вопрос с переводчиком для Стьёля никто не отменял, Даор обещал сегодня прислать кого-нибудь из своих проверенных людей, но пока не было видно ни этих людей, ни самого Даора.

Хотя, конечно, тому, что муж снова рядом, я очень искренне радовалась и ехидничала на тему народной приметы: косичка-то сработала, вон как быстро вернула! Причиной такой передышки стали вести с севера: нападение как внезапно началось, так внезапно и прекратилось, вот с поездкой Стьёля и решили повременить. Милоры, конечно, ругались, и злились на такие непонятные вести, и не спешили верить неожиданному затишью, но в целом настроения были оптимистичными.

На место привратника возле моих дверей в итоге временно посадили молодого офицера-фира, который заметно смущался такой должности и потому вел себя исключительно правильно.

— Сиятельная госпожа, разрешите доложить! — гаркнул он, сначала поклонившись, потом вытянувшись как в строю.

Вот о чем и речь…

— Докладывайте, Видий, — разрешила я, стараясь не допустить в голос усталого раздражения.

— Виго Гнутое Колесо и Авус Красный Кот явились с докладом. Без вызова. Что прикажете предпринять?

— Пригласите их, пожалуйста, — велела ровно.

Виго вошел, косясь на стража со смесью веселья и сочувствия, коротко поклонился мне, продолжая поглядывать на него с таким видом, будто спрашивал разрешения и уточнял, правильно ли поступает. Отчего бедный привратник еще больше терялся и еще сильнее пытался выпрямить спину.

— Доброго дня, сиятельная госпожа.

Красный Кот проследовал за ним молча, так же молча поклонился.

— Здравствуйте, Виго, Авус. Видий, можете идти, спасибо.

Когда дверь закрылась, облегченно выдохнули все: и Гнутое Колесо, и его спутник, и я, и, подозреваю, сам страж.

— Какой бравый, — хохотнул советник, преспокойно устраиваясь в кресле. — С таким пообщаешься — глядишь, сама вспомнишь о субординации и начнешь изъясняться как старый офицер.

— Кхе-кхе, — демонстративно по-старчески покашляла я, недовольно кривясь. — Вы по делу или просто в гости?

— По делу, конечно. Мы вот решили вас развлечь интересными новостями, хотите? — весело предложил Гнутое Колесо.

— Спрашиваете! — оживилась я. — Конечно. А какими?

— Масса приятных мелочей, — хмыкнул Виго и кивнул спутнику: — Начинай! У тебя там вроде было что-то срочное.

Авус покосился на него с легкой насмешкой, но заговорил:

— Во-первых, нашелся Тень Камня. Живой, здоровый, в собственном доме. Он слыхом не слыхивал, что, оказывается, успел уйти от слежки и отметиться во дворце в то время, когда здесь происходило нечто важное и опасное. Эти новости определенно его рассердили, и у него явно есть некоторые соображения, которыми он, однако, желал поделиться лично с вами.

— Вот как? — искренне растерялась я.

— Собственно, ради этого он просил вашей аудиенции.

— То есть после всего, в чем мы подозревали этого человека, он еще и торговаться будет? — возмутилась я.

— Скорее, это я неверно выразился, — с легким смущением кашлянул Авус. — Признаться, никак не привыкну к этим экивокам. Если дословно, он говорил, что желает лично сообщить кесарю нечто важное, чем надеется искупить свою вину и что не может доверить никому больше.

— Ладно, я поняла, — вздохнула я. — Сейчас вызовем его, посмотрим, что там за секреты. Честно говоря, мне до смерти надоела эта ситуация, хочется его уже или казнить, или помиловать. Как думаете, Виго, пора?

— Ну, он у нас уже почти луну в изгнании, можно и дать шанс оправдаться, — хмыкнул Гнутое Колесо. — Тем более он так деятельно на это настроен. Справедливости ради, с момента отставки он действительно ведет себя исключительно смирно.

— Кстати, его осмотрели на предмет применения чар Хаоса, — вновь подал голос Авус, — и нашли только давние отголоски чего-то неопределенного. Так что если он и имел дело с подобными силами, то достаточно давно.

— Тем более, — решила я, вызывая помощника.

Выдача распоряжений много времени не заняла, и оставалось только надеяться, что меня поняли правильно и Тень Камня не доставят сюда связанным, под конвоем. Поскольку на сегодня у меня еще были важные дела, встречу с Митием пришлось назначить на вечер.

— Но это, разумеется, не все новости, — продолжил Красный Кот. — Мы окончательно разобрались в роли этого юноши, Райда. Он поплатился за собственную безалаберность. Ваш помощник имел неосторожность периодически посещать довольно сомнительную особу, обитающую в городе. В один из таких визитов его и подловили, наложив чары. Впрочем, сама женщина, насколько мы можем судить, ни в чем не виновата, на ней тоже обнаружены следы чар.

— Ну ничего себе… — протянула я. — У Райда, оказывается, там великая любовь припрятана?!

— Если вас интересует мое мнение, то назвать это любовью я бы не рискнул, — Авус пожал плечами. — Скорее, способ реализации естественных потребностей.

— Как грубо, — хмыкнула я. — Что он, не мог себе поближе способ найти?! Или тоже переключился, когда здешний бордель разогнали? Кхм. Авус, там что, нечто… совсем экзотическое? — пробормотала я неуверенно, озаренная внезапной догадкой. Не думаю, что он каким-то образом перенял нездоровые пристрастия своего дядюшки, но…

— Я бы не сказал, — рассмеялся Красный Кот, видимо, сообразив, на что я намекаю. — Вероятно, он просто считал, что так будет удобнее: эта женщина не знала, что он входит в ближний круг кесаря, и, подозреваю, Райд устроил все именно так намеренно. Он, впрочем, вообще отказался обсуждать этот вопрос, сославшись на правила приличия. Цитирую: «Какая бы ни была, она все-таки женщина». Собственно, насколько мы можем судить, в визиты к ней он подвергался некоему влиянию, на него накладывали новые чары. Господин Пустая Клетка предположил, что с помощью этих чар их хозяин мог какое-то время наблюдать за Райдом. Как именно — увы, пока неизвестно, по остаточным следам установить не удалось.

— Ладно, все с ним ясно, — вздохнула я. — Спасибо. Знать, что он просто жертва обстоятельств, пусть и несколько безалаберная, гораздо приятней, чем считать его предателем.

— Пожалуй, — согласился Авус. — Однако из-под стражи его пока не отпустили, чтобы не вызывать дополнительных подозрений у нашего злодея. Собственно, тот факт, что и на Райда влияли за пределами резиденции кесаря, косвенно подтверждает прежнее утверждение: по каким-то причинам на территории Нижнего дворца невозможно использовать силы Хаоса. Правда, Пустая Клетка еще не добрался до проверки этого предположения.

— Боится, что Нижний настучит ему по голове за такие развлечения? — хмыкнула я. — Справедливо. А как именно наш злодей вообще пытался уничтожить небесный купол, Хала тоже пока не знает?

— Пока нет. Они все же склоняются к мысли, что некоторые действия совершал не Нарамаран, а лично его… покровитель. Например, вот это разрушение купола или нападение на наши границы. Но тут подробности еще предстоит выяснить. Если, конечно, у нас появится такая возможность. Собственно, у меня, пожалуй, все. Виго?

— О, у меня масса прекрасных новостей, не имеющих никакого практического смысла. Значит, во-первых. Оказывается, мы дикари, а самые просвещенные люди нашего мира обитают на островах.

— Это был сарказм? — полюбопытствовала я, обменявшись с Авусом непонимающими взглядами.

— Отнюдь, — усмехнулся он. — Собственно, вы же в курсе специфического отношения этих людей с богами?

Мы синхронно кивнули.

Островитяне действительно всегда по-особому относились к богам, совсем не так, как жители прочих земель: гораздо спокойней, без малейшего пиетета. Вольнолюбивые, норовистые, они не признавали над собой даже божественной власти и считали небожителей не владыками всего сущего, а просто сторонней силой, такой же как Ладика, Прета или Вирата. И отношение к богам было соответствующее, исключительно практичное: никакой слепой веры, только взаимовыгодное сотрудничество.

— И что из этого следует?

— Честно говоря, не знаю, — обезоруживающе улыбнулся Гнутое Колесо. — Но общая картина складывается преинтересная. Пока мы здесь гадаем о природе вещей и явлений, оказывается, некоторые древние роды островитян хранят множество преинтересных знаний. Например, они в курсе существования Хаоса как такового, считают его особым божественным источником силы. Божественным не в том смысле, что они перед ним благоговеют, а в том, что источник этот составляет основу способностей богов. Больше того, они не просто предполагают, а точно знают, что люди при определенной сноровке тоже могут черпать эту силу. И вроде как хранят и передают из уст в уста способ подобного. И даже, похоже, изредка применяют ее, но только по серьезной надобности. Мы тут прикинули хрен к носу… простите, сиятельная! В общем, посчитали мы и в конце концов пришли к выводу, что в прошлом случаи заболевания чернокровием подозрительным образом совпадали с разнообразными неприятностями на островах, а точнее — с их окончанием. Конечно, почтенный капитан, который согласился просветить северных дикарей — нас в смысле, — ни в чем таком не сознался, но совпадение более чем красноречивое. То у них вдруг засуха прекращается, то вдруг эпидемия отступает. В общем, можно с уверенностью утверждать, что островитяне вполне владеют Хаосом все те годы, которые мы даже не задумывались о его существовании, а чернокровие — это в самом деле побочный эффект их деятельности.

— Да уж. А мы считали их отношение к Железу и Искре глупостью. Выходит, не глупость это, а предусмотрительность? — хмыкнула я.

Дело в том, что суровые жители островов вообще не слишком жаловали данов и фиров. Нет, они не называли их злом и не уничтожали, но считали все это баловством, полагая, что настоящий человек способен добиться всего, что ему нужно, своим естеством, силой и мужеством. Разве что целителей они благоразумно почитают добром во всех смыслах.

— Выходит, так, — легко согласился Виго.

— Дайте угадаю: мать Нарамарана принадлежала как раз к такому роду? Ну, из тех, что хранят знания о Хаосе?

— Именно, — подтвердил Гнутое Колесо. — И, как я предполагал, добровольно она на роль наложницы не соглашалась, шах взял ее силой, а между тем по островным меркам она была без малого принцессой, дочерью правителя одного из крупнейших островов. Для нее ее положение было более чем унизительным, но своими силами она, очевидно, ничего не могла изменить, а спасать ее никто не рвался. Островитяне, конечно, гордый народ, но не дураки и ради одной девицы с Претой связываться не стали, преспокойно получили за нее хорошую виру и забыли о существовании такой особы. Она, полагаю, прекрасно знала, что надеяться не на что, и решила мстить. Я просто не вижу другой причины, по которой эта женщина все же родила ребенка от насильника и даже воспитала его: очевидно, он должен был стать ее орудием мести.

— Если все так, то это весьма печально, — вздохнула я и пояснила в ответ на вопросительные взгляды мужчин: — Один высокопоставленный мерзавец привык получать все, что хочет, и не пожелал принять отказ, а из-за этого в итоге едва не рухнул мир, потому что женщина оказалась гордой и не согласилась смириться со своей участью. Волей-неволей задумаешься о последствиях, казалось бы, незначительного выбора, который мы совершаем ежедневно. Привычка повелевать натолкнулась на гордость — и вот такой чудовищный результат… А от чего, кстати, умер прежний шах?

— Большой вопрос, — хмыкнул Виго. — Претцы тогда заверяли, что причиной его смерти стала болезнь. Какая, впрочем, не уточнялось, это очень тщательно скрыли. Но я бы поставил на чернокровие. Если бы было что-то иное, вряд ли они стали бы так секретничать: они считают чернокровие божественной карой. И если боги покарали шаха, значит, недовольны не только им, но и всем народом. Это отчасти объясняет, почему они отказались в итоге от помощи Альмире в разборках с нами: Матиритам вступил в сговор с Фергром — и умер.

— То есть, вероятно, убила его эта островитянка? И, значит, они действительно умеют насылать чернокровие на конкретного человека? А почему она тогда столько ждала?

— Не исключено. Я бы предположил, что она просто училась. Она же знала только теорию, как именно применять Хаос, но вряд ли овладевала этим навыком дома.

— Так долго?

— А это, судя по всему, дело небыстрое, гораздо сложнее и дольше, чем обучение данов и фиров. Предваряя ваш следующий вопрос — нет, островитяне этой информацией не поделились. Но зато удалось установить, что наш приятель, Нарамаран, провел там лет пятнадцать и покинул их меньше года назад, причем еще часть наследия предков украл. Собственно, почему со мной и начали вообще разговаривать: очень просили по возможности вернуть ценности. И если преступник будет нам не нужен, отдать заодно и его. Он же не просто увел, он еще и учился без дозволения, и вообще они его вспоминали очень нехорошими словами.

— Виго, а этот островитянин тебе не объяснил, почему они такие особенные-то? — полюбопытствовал Авус.

— Да что они там помнят, — отмахнулся он. — Это же менталитет, он у них давно сложился. Они утверждают, что были созданы первыми, но получились слишком своенравными, не хотели почитать богов, и тогда пришлось создавать новых людей, уже более покладистых.

— Занятно, — хмыкнул Красный Кот.

— Авус, а ответьте мне вот на какой вопрос. Как Даор все же разделил между вами обязанности? Теперь он, к нашей общей радости, передумал умирать, но не собрался же он тихо уйти на покой и растить розы?

— Ржа меня побери! Сиятельная, вы поосторожнее с предположениями! — попросил Виго, поперхнувшись воздухом. — Даор — и на покой?

— Нет, разумеется, — улыбнулся Авус. — Он быстро заскучает с розами. Алый Хлыст просто разделил с нами некоторую часть своих обязанностей, освободив какое-то время на собственные развлечения. Мне кажется, он, одной ногой ступив на Железные облака, понял, что жить только службой не дело. В принципе, нас это тоже устраивает: и интересно, и прежние дела полностью бросать не обязательно.

— Ну, он это более чем заслужил, — кивнула я.

— Это не то, что я подумала, да? — голос прозвучал ровно, почти спокойно. Я стояла на пороге спальни и разглядывала картину, достойную пера какого-нибудь барда или даже сцены любого из столичных театров, ни один из которых я так и не сумела до сих пор посетить.

Кива удивленно охнула, поспешно прикрываясь одеялом, а Ив резко сел, завозился, пытаясь подняться, но нелепо запутался ногами в покрывале. Выругался, рванул ткань, которая в его руках рассыпалась пылью, соскочил с постели и торопливо набросил на себя тунику.

За всем этим я наблюдала с прежней отстраненностью, краем сознания равнодушно отмечая, что из них получилась очень красивая пара. Все-таки бывшая дочь кесаря была исключительно, потрясающе хороша. Как и мой муж…

— Рина, я… — заговорил он, шагнув в мою сторону.

— Не подходи ко мне! — воскликнула я. — И не надо мне ничего объяснять, я прекрасно все вижу! Или скажешь, что тебя обманули и зачаровали? Что-то не очень вы оба похожи на жертвы чужого злого умысла! — под конец монолога голос начал истерично звенеть и срываться. Звучало жалко и глупо, но я ничего не могла с собой поделать.

— Рина!

— Молчи и не заставляй меня проверять, способны ли даны на убийство! — прошипела я. Привлеченная робким шорохом за спиной, я резко обернулась на месте и обнаружила смущенно переминающегося на пороге слугу с подносом. — Отлично. Поставьте это здесь, им надо будет подкрепить силы. А пока — соберите, пожалуйста, мои вещи, я не желаю переступать порог этой спальни, — добавила я вновь дрогнувшим голосом, ощущая горечь и сухость во рту, ком в горле и влагу в глазах. Отступила, освобождая дорогу.

— Вон отсюда! — рявкнул Ив.

После такого слуга, конечно, не рискнул двинуться дальше: приказ Железного регента определенно значил для него куда больше, чем распоряжение какой-то непонятной девицы. Уже потому, что Ярость Богов по-прежнему боялись, и я могла орать, требовать чего угодно, но спорить с ним не рискнул бы никто. Однако и уйти он не посмел. Или не захотел упускать детали пикантной сцены?

— Да, идите. И пригласите, пожалуйста, сиятельную госпожу кесаря, — зло процедила я.

— Рина, успокойся, и давай поговорим. Мы прекрасно можем разобраться сами, без Тии, не нужно отвлекать ее по таким пустякам, — увещевательно начал Ив, но слуга уже воспользовался поводом удрать без потерь. Надо надеяться, действительно отправился за кесарем. Конечно, супружеская измена — не того масштаба проблема, чтобы беспокоить правительницу, но… мы же вроде бы подруги.

— О нет, без Тии мы, увы, не разберемся. Напомни мне, провинциальной дурочке, при каких обстоятельствах у нас разрешено расторгать брак? Или я ошибаюсь, и воля кесаря среди них не значится?

— Рина, прекрати истерику. Ты ведь не собираешься…

— А вот как раз наоборот! — оборвала его. — Собираюсь, и прямо сейчас. Как думаешь, Тия меня поймет? Как женщина женщину?

— Рина!

Он медленно и настойчиво двигался в мою сторону, понимая, что я никогда не обращу Искру против живого человека, а все мои угрозы — просто истерика. Я так же медленно отступала, не желая подпускать его ближе. Потому что, если он подойдет, если позволить ему прикоснуться, обнять меня, хоть что-то сказать… Я боялась, что моя решимость лопнет. Даже сейчас. Я, кажется, была готова простить этому человеку что угодно, и чувствовала себя поэтому отвратительно.

— Я с рождения Рина! Ржа тебя побери, Ив, за что? Что я тебе сделала? Почему… почему ты не удосужился развлекаться хотя бы не в той постели, в которой спал со мной?!

— Рина, это случайность, мы…

— Случайность?! Случайность — это когда камень с неба на голову падает! Как можно случайно изменить? — чувствуя, как мелко дрожат губы, я осеклась и обвела доступное пространство шальным диким взглядом, ощущая острую потребность чем-то ударить мужчину.

— Рина…

— Заткнись! — я все-таки не выдержала и швырнула в него попавшимся под руку кубком. Конечно, не попала, но мужчина по крайней мере замер, прекратив наступать. — Я же тебе верила…

— Что тут у вас за бедлам? — раздался настороженный голос Тии.

Слуга явно бежал бегом, а кесарь предсказуемо воспользовалась для перехода особыми возможностями дворца.

— Тия, успокой ее, пожалуйста, — ровно попросил Ив, но в этот момент, портя все впечатление от его спокойствия, за спиной мужчины появилась Кива. Женщина не нашла нужным одеться и куталась в покрывало.

— Я не ее успокою, я тебе сейчас еще от себя добавлю! — возмущенно ахнула кесарь. — Ив, ты же…

— Тия, вот только ты не начинай! — огрызнулся он.

— Тия, не надо, — в унисон с Яростью Богов попросила я, ухватив женщину за локоть. — Просто пусть он позволит слуге собрать мои вещи. Я не хочу здесь больше оставаться.

— Это плохая идея, — нахмурилась кесарь, но вновь вызвала слугу. На пороге тот появился мгновенно — видимо, подслушивал под дверью.

В этот раз Ив противиться не стал, послушно освободил дверной проем.

— Рина, давай ты займешь покои здесь же, во дворце? — мягко попыталась уговорить меня Тия. Подошла ближе, осторожно обняла за плечи.

— Извини, но нет, хватит с меня этого места, — я затрясла головой, все-таки чувствуя влагу на щеках. — Я хочу все забыть. Как можно скорее. Сделать вид, что всего этого не было, что я просто приехала в столицу и пошла учиться.

— Рина, это может быть опасно, — все-таки подал голос Ив, так и стоявший в паре метров от нас. Смотреть в его сторону я избегала, боялась встретиться с ним взглядом и прочитать что-то по глазам.

— Раньше надо было об этом думать! Перед тем как тащить в постель эту… эту, — осеклась я, не давая сорваться с губ ругательству. Несмотря ни на что, не стоит опускаться до откровенных гадостей.

— Рина, это глупо. Ты делаешь хуже только себе, — проговорила Тия. — Ив не подойдет к тебе даже здесь, обещаю, — добавила она, бросив на Ярость Богов колючий взгляд.

— А мне плевать, — выдохнула я. — Убьют и убьют. Значит, судьба такая. Сразу надо было понять, что девочке из маленького северного городка не место рядом с сильными мира сего. У меня есть дом, вот им и ограничусь.

— Рина, туда уже один раз влезли, — кесарь вновь попыталась достучаться до моего здравого смысла, но потом обреченно вздохнула: — Можно я хотя бы отправлю с тобой охрану?

— Да, я понимаю. Если Ярость Богов сейчас вновь потеряет разум, это будет очень неудобно с государственной точки зрения, — ядовито протянула я.

— Сложно потерять то, чего нет, — холодно отозвалась Тия. — Дело не в нем, а в тебе. У меня не так много друзей, чтобы позволять им расставаться с жизнью по их собственной глупости.

— Прости, — тут же одернула я себя. — Я не хотела тебя обидеть. Просто…

— Пойдем, — решила она. — Нечего здесь стоять и служить всеобщим развлечением. Подождешь у меня в комнате, пока решатся вопросы с охраной и прочими мелочами. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Нет, — выдохнула я, качнув головой, а потом бросила в сердцах: — А вообще, знаешь, есть. Пусть мой охранник будет молодой, красивый и неженатый!

— Тия! — устало окликнул ее Ив, отчаявшись дозваться меня.

— Лучше молчи, ты уже сделал все что мог, — одернула его кесарь.

Уходила я не оборачиваясь, на негнущихся ногах и с таким ощущением, будто сорвалась и лечу в пропасть.

В покоях кесаря обнаружился ее вечно хмурый черно-белый муж. Я ощутила неловкость, но хотя бы страха больше не было: кажется, я начала к нему привыкать. Да и сложно было продолжать бояться после того памятного разговора по душам с Тией. Не только сложно — стыдно. Я же видела, как трещит его маска равнодушного спокойствия при взгляде на жену, ощущала тепло чужой Искры и понимала умом, что он действительно хороший человек. И, кажется, самоубеждение начало приносить плоды.

Стьёль встретил возвращение жены вопросительным напряженным взглядом, она ответила ему каким-то коротким жестом. Некоторое время после этого Тия была занята распоряжениями, а потом я отметила, как стены комнаты затягивает едва заметная радужная пленка защиты, и подруга села в соседнее кресло, подтащив его поближе к моему.

— Рина, ты как? — участливо спросила она, погладила меня по плечу. — Выглядишь так, словно он тебе в самом деле изменил. Никогда не подозревала в тебе таких актерских талантов! Немного наигранно получилось, и те, кто вас знают, вряд ли поверили бы, но для посторонних получилось прекрасно.

— Я и сама не подозревала, — нервно хмыкнула я и поежилась. — Мне очень стыдно перед Ивом, пока он самый пострадавший из нас всех: и отругали его прилюдно, и оправдываться заставили. Мне, наверное, никогда так стыдно не было. Думала, прямо там брошусь к нему на шею с заверениями, что передумала, и очень боялась, что мне не хватит решимости.

— Но?

— Странное чувство, как будто все это было взаправду, — я глубоко, прерывисто вздохнула. — Донельзя глупо, но мне было больно по-настоящему.

— Зато как приятно потом будет мириться, — со смешком подбодрила меня Тия и, бросив заговорщицкий взгляд на мужа, заметила, обращаясь не то ко мне, не то к нему: — Любящая женщина всегда найдет, как утешить своего мужчину.

Я в ответ глубоко вздохнула и кивнула, выдавив кривую усмешку.

Кесарь, конечно, была права: все это несущественные мелочи, мы со всем разберемся потом. Главное только, чтобы все прошло хорошо и Даоровы «котики» со всем справились.

Увидев своего охранника, я на несколько мгновений оцепенела. Брошенную в порыве фразу про «молодого и красивого» явно донесли до ушей Алого Хлыста, а тот… видимо, решил подразнить старого друга и по совместительству моего мужа. Потому что фир был не просто хорош собой — он скорее напоминал произведение искусства, чем живого человека. Совершенные черты лица, собранные в низкий хвост светло-золотистые волосы, безупречный разворот плеч, безукоризненно пропорциональное сложение…

Несколько секунд я потрясенно таращилась на него, пока Тия, кусающая губы в попытке сдержать смех, не ткнула меня под ребра, заставляя очнуться.

— Добрый вечер, госпожа Рина, — у него даже голос, и тот оказался приятный — глубокий, чувственный. — Лючий Серебряная Стрела, я буду охранять ваш покой. Позвольте? — он предложил руку, чтобы помочь мне забраться на высокий борт колесницы.

Я бросила потерянный взгляд на веселящуюся кесаря и послушно ухватилась за крепкую ладонь мужчины. Сама ведь попросила красивого фира, никто за язык не тянул!

Только, боюсь, извиняться перед Ивом, которого я своей самоотверженностью втянула во все это, мне придется очень долго и очень старательно. Если мой муж сейчас отсутствовал на площади, это совсем не значит, что он не мог наблюдать за происходящим откуда-нибудь из окна…

Запряженной в колесницу гнедой парой фир правил уверенно и спокойно. Я так и не решилась ухватиться за мужчину, поэтому оставалось только держаться за предназначенные для этого ручки и надеяться, что весь дальнейший путь мы проделаем тем же неспешным аллюром. Лючий молчал, и это было очень кстати: рядом с этим человеком я чувствовала себя до крайности неловко и неуверенно.

Первое время я дергалась и откровенно паниковала, прикидывая, что делать, но потом взяла себя в руки и разогнала эти глупые мысли. Ну в самом деле, нашла из-за чего волноваться. Ну красивый он, и что? Он от этого перестает быть человеком и превращается в непредсказуемое чудовище?

Правда, успокоилась ненадолго. Я вдруг запоздало сообразила, что еду в совсем пустой дом, в котором в лучшем случае успели немного прибраться после погрома. И дело даже не в грядущей опасности, тут я вполне доверяла Даору. Но… Что я там буду делать? А если этот тип не явится сегодня? Там ведь даже спать негде!

Почему-то за обсуждением деталей этот вопрос не поднял никто, даже решительно возражавший и искавший аргументы против предложенного плана Ив. Оставалось надеяться, что Алый Хлыст не изменит себе и как обычно умудрится неведомым образом предусмотреть решительно все. Неудобства потерпеть можно, но несколько дней спать на голых камнях — не лучшая идея…

— Лючий, скажите, а мы ведь поедем через город, не в объезд? — спросила я, тронув фира за локоть, чтобы привлечь его внимание.

— Как скажете, — он пожал плечами. — Здесь по времени примерно одинаково, да и в смысле безопасности разница невелика. А что?

— Я думала, может быть, зайти в лавку, купить хоть что-то из утвари и еды.

— Это не лучшая идея, — после пары секунд раздумий ответил мой страж. — Будет гораздо проще попросить привезти все нужное.

Я открыла рот, чтобы возразить, но осеклась, обнаружив еще одну проблему: я понятия не имела, насколько Серебряная Стрела осведомлен. Он в курсе, что это театральное представление для одного зрителя, или просто исполняет приказ сопровождать и охранять некую особу, без пояснений зачем и почему? Угадать, какой вариант предпочел Даор, я даже не пыталась. С него сталось бы вообще найти третий. В итоге решила делать вид, что все взаправду, а коль так…

— Но я не хочу никого обременять еще больше, — пробормотала я. — Я сама справлюсь!

— Рина, если кесарь решила, что вы достаточно дороги ей, и обеспечила постоянную охрану, то подобные мелочи ее вряд ли обременят, — хмыкнул он.

Я прожгла затылок мужчины неприязненным взглядом, но спорить и что-то объяснять не стала. Интересно, он в самом деле не понимает, почему мне не нравится подобная идея, или лично ко мне отнесся с пренебрежением и решил, будто я так кокетничаю? А с другой стороны, даже хорошо, что он вот так себя ведет, мне стало с ним гораздо спокойней: оказывается, идеальная у него только наружность, за которой прячется обычный человек. Даже, кажется, довольно неприятный человек.

И можно считать, что я получила ответ на предыдущий вопрос: похоже, спутник мой пребывает в счастливом неведении и просто охраняет «подругу кесаря».

Хоть бы тот дан-интриган в самом деле поверил и поскорее явился меня убивать! Если поначалу я думала, что самым страшным во всем происходящем будет сам момент нападения, то теперь возникли сомнения. Куда тяжелее, чем я предполагала, оказалось разыграть ту ссору с Ивом, а нынешнее ожидание, боюсь, окажется еще тяжелее и мучительней.

Остаток пути мы проделали в молчании, и это тоже было к лучшему. Похоже, шансов легко подружиться и сойтись характерами у нас нет, а смысла прилагать усилия к нахождению общего языка я не видела. День, другой — и больше мы с этим фиром не увидимся.

Когда мы прибыли на место, стало ясно, что беспокоилась я зря, умные люди все предусмотрели. Не совсем, и долго с комфортом здесь жить не получилось бы, но на несколько дней — или на первое время — вполне достаточно. Кое-что из посуды, ведро для воды, колотые дрова, походная постель на деревянном настиле — для теплых летних ночей вполне достаточно. Даже странно, о многих вещах я бы и сама не задумалась, а тут предусмотрели решительно все. Разве что спальное место было одно, но я постеснялась спрашивать, где будет ночевать мой охранник. Еще подумает, что я ему на что-то намекаю!

Как бы ни относился Лючий ко мне и происходящему, но, надо отдать ему должное, вел себя сдержанно и вежливо. Наверное, дураки и хамы, не умеющие вести себя, у Алого Хлыста в подручных не задерживаются.

Мужчина молча взял мои пожитки, отнес в указанную комнату — раньше она была гостевой — и вместе со мной обошел дом, окутывая его защитными чарами. Потом, наказав мне сидеть в доме, принес ведро воды из колодца (водопровода тут не было) и отправился возиться с лошадьми.

Чтобы занять руки и убить время, я развела огонь, благо здесь имелось все необходимое для этого, и поставила кипятиться воду. В восстановленном после недавней попытки ограбления — или попросту новом? — сундуке нашелся не только травяной сбор на чай, но даже кое-что из продуктов. Сухари, сыр в вощеной бумаге, вяленое мясо, лепешка, даже кое-что из овощей. Я вдруг поняла, что за всеми треволнениями сегодняшнего дня так толком и не поела, поэтому запасы оказались очень кстати.

Вскоре вернулся страж, сел на скамью с краю, боком к столу — видимо, так, чтобы в случае неприятностей иметь возможность быстро отреагировать. Я ощущала на себе его задумчивый, внимательный взгляд, пока возилась у очага.

Кружек оказалось две, и я решила проявить гостеприимство: все-таки хозяйка здесь я, несмотря на то что дом приводили в порядок совсем чужие и незнакомые люди.

Я поставила на стол кружки, нехитрую снедь, парящий чайник, чуть мятый и закопченный, но вполне пригодный к использованию. Может, он остался здесь еще с прежних времен? И вот эта потемневшая от времени кружка с небольшим сколом на краешке…

Странно, но меня совсем не беспокоили воспоминания о прошлом. Чувства перегорели, пролились слезами, и этот дом перестал производить столь давящее впечатление. Просто старые стены, пропахшие запустением. Они не вызывали той тоски, не причиняли боли, не давили и не кололи воспоминаниями об ушедшем.

Может быть, потому что с того визита изменилось очень многое? И я вдруг поняла, что дом для меня — не стены и крыша; очень сложно было назвать домом огромный и гулкий Нижний дворец. Меньше чем за луну гораздо важнее стало не «где», а «с кем». Мой дом теперь был там, где Ив, а здесь и сейчас — это просто каменная коробка.

Усевшись на скамейку через стол от фира, я обвела взглядом внутренний дворик, в котором мы разместились. Тусклый свет двух фирских огоньков — один у очага, второй над столом — почти не мешал разглядывать крупные звезды в проеме светового окна.

Некоторое время мы сидели, молча потягивая чай. Ощущение неловкости крепло, и я принялась лихорадочно искать тему для разговора. И наконец полюбопытствовала:

— Скажите, а вы местный? То есть родились в Вире? А город хорошо знаете?

— Местный, — кивнул он, кажется, всерьез озадаченный подобными вопросами. — А знать город — одна из моих обязанностей. Что именно вас интересует?

— Хотела узнать, нет ли поблизости школы, где обучают данов.

— Зачем вам? — он удивленно выгнул брови.

Я неопределенно пожала плечами, пытаясь подыскать ответ. Не сознаваться же, что я просто не знаю, о чем с ним говорить, а молчать не могу.

— Ну, я ведь еще не доучилась, — проговорила рассеянно.

— Здесь поблизости как раз есть одна, пять минут пешком в сторону центра города, — ответил мужчина с нечитаемым выражением лица.

— Почему вы так на меня смотрите? С ней что-то не так? — нахмурилась я. Пристальный и непонятный взгляд фира мне решительно не нравился.

— Нет, почему, обычная школа.

— Тогда в чем дело? — я совершенно растерялась. — Что случилось?

— Нет, ничего, — он качнул головой, как-то странно усмехнулся. — Просто собственные мысли, не придавайте значения. Мы ведь совсем не знакомы, и я могу ошибаться. Тем более они вам, скорее всего, не понравятся.

— Да уж давайте начистоту, вам ведь явно хочется высказаться. Иначе не стали бы пускаться в пояснения, — хмыкнула я в ответ.

Не понравится и не понравится, и пусть его. Я уже определилась со своим отношением к этому человеку и догадывалась, что именно он может сказать.

— Мне не верится, что вы в самом деле решили вот так уйти.

— То есть? — нахмурилась я.

— По доброй воле из-за какой-то ерунды поменять дворец на вот эту халупу? — мужчина чуть усмехнулся. — Просто сразу простить гордость не позволяет. Поломаетесь и вернетесь.

— А судите вы по себе? — ядовито поинтересовалась я. Конечно, чего-то подобного я и ожидала, но одно дело — предполагать, а совсем иное — слышать. Нравиться мне фир перестал окончательно. — Вы всегда ломаетесь, но прощаете, когда речь идет о больших деньгах?

Мужчина ответил на мою отповедь ошарашенным взглядом и поперхнулся чаем, а я воспользовалась этой возможностью, чтобы сбежать: извинилась, сослалась на усталость и ушла спать. Настаивать на продолжении разговора, спорить и требовать извинений страж не стал.

Может, я к нему несправедлива и не такой уж он вредный? Его тоже можно понять: вместо настоящей работы приставили сторожить непонятную девицу, которая гордо ушла от мужа, хлопнув дверью, после семейного скандала. Он ведь не знает, кто я, почему ушла и для чего мне нужна охрана. На его месте я бы тоже, наверное, подумала про придворную бездельницу, которая просто вертит хвостом. А Алый Хлыст почему-то идет у меня на поводу, тоже ведь неспроста…

Да уж, об этой проблеме я даже не подумала: о том, как это будет выглядеть со стороны. Не только сейчас, но и после, когда все закончится. Выходит, что я действительно прощу мужу измену ради жизни во дворце.

Тьфу! Нашла, о чем думать. Какая разница, что подумают посторонние? Главное, я-то знаю, что все это игра, что Ив меня любит, и помню, с каким трудом он на все это согласился. А на шепотки плевать, все равно я никого из этих людей не знаю.

Последняя мысль была разумной, правильной, но все равно не успокоила меня. Я долго ворочалась на постели, мысленно споря с фиром и с самой собой. Было то слишком жестко, то слишком душно, то хотелось пить, то подушка казалась жутко неудобной. Только после полуночи я забылась зыбким тревожным сном, из которого вынырнула, кажется, в следующее мгновение.

Сначала подумалось, что это продолжение бессонницы и такая вот прерывистая дрема, но почти сразу я поняла: нет, дело не в этом. В комнате кто-то был. Как раз в тот момент, когда я осознала его присутствие, он бесшумно прикрывал за собой дверь.

Умом я понимала, что дело в тщательно смазанных петлях, но почему-то от этой тишины накатил цепенящий, оглушающий ужас. Как будто по мою душу явился не хитрый смертный преступник, а сам Держащий-за-Руку.

Напрочь забыв о том, что я не одна, что где-то рядом есть не только красивый страж Серебряная Стрела, но другие, более подготовленные люди, я лежала, не в силах даже моргнуть, и по-детски отчаянно и глупо молилась, чтобы ночной гость меня не заметил.

Боги, да чтобы я по доброй воле еще во что-то такое ввязалась?!

— Где они? — голос прозвучал спокойно, буднично, но я все равно дернулась от неожиданности и еще сильнее сжалась на своем месте. Даже если бы хотела, не сумела бы ответить: паника схватила за горло ледяной ладонью, и я едва могла дышать. — Я знаю, что ты не спишь. Скажи, где они, и никто не пострадает.

— Кто? — сипло, почти беззвучно выдохнула я, но пришелец услышал.

— Бумаги твоего отца. В доме их нет, в гостевом доме в Далене тоже. Значит, они где-то у тебя, — невозмутимо пояснил он.

— У него не было никаких бумаг, только песни, — наконец с трудом справившись с голосом и немного уняв страх, проговорила я.

— Песни? — переспросил мой невидимый в темноте собеседник, и в его тоне мне послышалась растерянность. — И где эти… песни?

— В чехле с лирой. Там, в углу, — добавила я и махнула рукой в нужную сторону.

Не знаю, увидел ли мужчина в кромешной темноте этот жест и как он вообще ориентировался, но больше пришелец вопросов не задавал, а через мгновение напряженный слух уловил тихие необъяснимые звуки, кажется, из того самого угла.

Поведение и невозмутимость ночного гостя неожиданно благотворно повлияли на меня, панический ужас отступил, оставив после себя только настороженность и опасение. И я рискнула спросить:

— А что там должно быть? Какие такие бумаги?

В ответ пришелец невнятно хмыкнул; кажется, удовлетворять мое любопытство он не собирался.

— Что случилось со стражем? — продолжила спрашивать я, не особенно надеясь на ответ. Просто сидеть в темноте и тишине, ощущая, что буквально на расстоянии вытянутой руки находится убийца, было выше моих сил, а собственный голос успокаивал хоть немного.

Да что происходит?! Где вообще обещанная охрана, где те люди, которым не страшны чары Хаоса и не опасен этот тип?!

— Сторожит, — со смешком ответил мужчина, а в следующее мгновение по глазам больно резанул свет вспыхнувших фирских огней.

Я вскрикнула от неожиданности, заслоняясь локтем, ночной гость сдавленно ругнулся, кажется, по-претски.

— Советую не прибегать к чарам. Любым, — спокойно посоветовал Лючий.

— Да, конечно, — неестественно спокойный голос претца вдруг прозвучал совсем не там, где мужчина шуршал мгновение назад. Послышался невнятный шелест или хрип, и ночной гость задумчиво заметил: — Хотел ведь обойтись без жертв…

Я, щурясь, открыла глаза — только для того, чтобы увидеть, как мой охранник оседает на пол. Вскинула взгляд на претца, но толком не сумела его рассмотреть, контур лица словно расплывался перед глазами. Какие-то специальные чары?

Мужчина стоял боком, а потом, почему-то очень-очень медленно, как завязший в смоле, начал поворачиваться в мою сторону.

Будто со стороны, извне, пришло осознание, что его взгляд станет последним, что я увижу в жизни. Тело и разум сковало острое ощущение бессилия, обреченности: я знала, что не могу ничего изменить. Хала честно пытался объяснить мне суть тех защитных чар, которые они придумали, но… У меня было слишком мало времени, чтобы научиться пользоваться своей Искрой по-настоящему. Не инстинктивно, а осознанно. Да, кое-что я освоила, но этого явно было недостаточно. Так что защитить себя самостоятельно я не могла, а охрана… Единственный охранник лежал на полу у двери.

Мгновение тянулось нестерпимо медленно, мне уже даже почти хотелось, чтобы все закончилось. А потом вдруг, так и не завершив движения, претец медленно осел на пол рядом с телом Лючия.

Поверить своим глазам и осознать произошедшее я не успела: бесконечный миг беззвучия и неподвижности, кажется, всего мира наконец оборвался. Комната наполнилась людьми. Топот ног, голоса — тревожные, недовольные, радостные — все это сливалось в сплошной монотонный гул. Красно-синие туники, зеленая туника, светлые лица и волосы — мешанина цветов, в которых я скорее угадывала конкретные образы, чем действительно видела.

Очнулась я вдруг, в одну секунду, от тревожного возгласа «Рина!» и ощущения сильных мужских ладоней на плечах. Судорожно вдохнула, только теперь сообразив, что в какой-то момент задержала дыхание.

— Никакого больше геройства! — прорычал Ив, крепко стискивая меня в объятьях. Я зажмурилась, уткнувшись носом ему в основание шеи, вцепилась обеими руками в одежду. — Будешь сидеть дома и учиться. Поняла меня?

Я мелко закивала, насколько позволяла поза.

— Рина, с вами все в порядке? — послышался невозмутимый голос Авуса. Пришлось чуть отстраниться, чтобы взглянуть на мужчину.

— Да, он… не собирался никого убивать, — пробормотала я невнятно, но потом опомнилась и возмутилась: — Почему вы так долго? А вдруг он решил бы сначала ударить?!

— На этот случай у вас была защита, не стоит так нервничать, — чуть улыбнулся Красный Кот.

— Какая защита? — опешила я.

— Точно такая, как у него, — мужчина кивнул на моего стража, которого, сидящего на полу, осматривал дан-целитель. — Незаметная.

— А почему нельзя было меня предупредить?! — ахнула я возмущенно. — Чтобы я не умирала тут от страха?!

— Сохраняй вы спокойствие, он бы непременно заподозрил неладное, — хмыкнул Авус. — А так все прошло идеально.

Я с шумом набрала в грудь воздуха для отповеди — и молча выдохнула, вновь прижавшись лбом к шее мужа. Какой смысл ругаться теперь? Тем более как ни обидно мне было и какими ни были страшными последние мгновения, но правоты Красного Кота это не отменяло. Буду успокаивать себя тем, что уж теперь-то точно все закончилось!

— Мы здесь не нужны? — спросил Ив.

— Нет, дальше мы уже сами, можете идти. Спасибо вам, Рина, — Красный Кот вежливо склонил голову, я неопределенно кивнула в ответ и принялась выпутываться из тонкого одеяла.

Помня, зачем сюда явилась, я ложилась спать в тунике, так что хотя бы этой мелкой неприятности — пытаться одеться при посторонних — удалось избежать. Оставалось только обуться и завязать пояс. Да, одежда оказалась мятой, но сейчас это было меньшее, что меня беспокоило.

— А вещи? — запоздало сообразила я, когда муж взял меня за руку и потянул к выходу.

— Лиру я возьму, а остальное ведь для тебя не так важно? Ну и отлично. Или заберем позже, или ржа побери все это барахло.

С последним я была не согласна, а вот против возвращения когда-нибудь позже ничего не имела, поэтому настаивать не стала.

Ив прибыл верхом, но в этот раз совместная поездка на одной лошади меня уже не смущала. Муж легко вскочил в седло, потом втянул следом меня вместе с лирой — легко, словно пушинку. Тронулись мы неторопливо, в молчании.

Я пристроила голову на плече мужчины, закрыла глаза — и в этот момент отчетливо ощутила, что меня отпустило. Недавний страх, напряжение последних часов в ожидании развязки и даже, наверное, беспокойство всех дней с самого представления нового кесаря народу — все это таяло, оставляя ощущение легкости и безмятежности. Казалось, что уж теперь-то все будет прекрасно, самое худшее позади.

Конечно, совсем без неприятностей не обойдется, но во мне зрела твердая уверенность, что переломный, самый неприятный и опасный момент уже миновал — сейчас ли или раньше, когда Тия, Ив и Стьёль спасли весь наш мир, не знаю, но осознала я все это только теперь.

Осознание это оказалось неожиданно легким и спокойным. Мне не хотелось смеяться или плакать от облегчения, не хотелось мечтать о будущем. Было единственное желание: вот так сидеть, прижавшись к любимому мужчине, наслаждаться покоем и уютом и… Пожалуй, все.

Кажется, в этот момент я вдруг поняла, что совершенно, абсолютно счастлива.

— Рина, ты точно в порядке? — негромко спросил Ив, нарушая молчание.

— Да, более чем, — отозвалась я и щекой потерлась о его плечо. — А почему ты спрашиваешь?

— Притихла, не ругаешься, не делишься впечатлениями, — хмыкнул он. — Я все жду, пока у тебя начнется эмоциональный откат.

— Не начнется, — уверенно ответила ему. — Я сейчас чувствую громадное, ни с чем не сравнимое облегчение. Мне очень хорошо. Знаешь, муж, я все-таки очень, очень тебя люблю…

Ив молча поцеловал меня в макушку, на мгновение крепче сжав в объятьях, а потом со смешком заметил:

— Не надейся, что я забуду тебе «молодого, красивого и холостого охранника».

Я в ответ захихикала, а потом попросила негромко:

— Не ревнуй. Я же не ревную тебя к лошадям! Ну, почти…

— При чем тут лошади? — предсказуемо опешил Ив.

— Они тоже красивые, — пожав плечами, ответила я.

Пару мгновений муж молчал, соображая, а потом легко рассмеялся — и к теме посторонних неженатых фиров мы больше не возвращались.