Глава 12
Об истоках

Запах был… странный. Вроде бы знакомый, а вроде и нет. С одной стороны, неприятный — слишком сильный, резкий, а с другой — он почему-то совсем не раздражал. Я несколько мгновений балансировала на грани между сном и явью, вяло пытаясь сообразить, что же это такое. Потом проснулась и сообразила, что лежу на плече мужа, и пахнет как раз от него — конским и человеческим потом.

Приподнявшись на локте, я в изумлении уставилась на Стьёля, пытаясь сообразить, откуда такая радость с утра пораньше, если мой супруг уехал на север. А в следующее мгновение накатили воспоминания о вчерашнем. По телу как-то вдруг растеклась слабость — отголоски вчерашнего.

Получается, мне не привиделось, Стьёль действительно вернулся? Получается, они с Ивом все-таки сумели что-то сделать и остановить катастрофу?

Очень хотелось растормошить и расспросить мужа, но я подавила это желание: потерплю немного, пусть выспится. Если он не проснулся во время моей возни — наверное, очень сильно вымотался.

Окинув же мужчину более внимательным взглядом, я тихонько засмеялась, испытав сокрушительный прилив нежности и умиления: мой бедный муж, оказывается, устал настолько, что даже не сумел раздеться до конца. Рубашка висела на одном рукаве с застегнутой манжетой, а штаны он даже и не начинал снимать.

— Бедненький, — шепнула я себе под нос, легонько, чтобы не разбудить, поцеловала мужчину в висок и аккуратно сползла с постели, пробуя встать на неверные подрагивающие ноги.

Все оказалось не так уж плохо. То есть я ощущала себя слабой и очень хотела присесть, но с этим вполне можно было жить. Еще раз окинув взглядом неподвижно лежащего навзничь мужчину, я решила, что не дело это, и принялась его раздевать.

Это оказалось гораздо сложнее, чем виделось со стороны, и если с рубашкой проблем не возникло — достаточно было докопаться до пуговиц, — то стащить штаны с неподвижно лежащего тела получилось далеко не сразу. Взмокнув от усердия, вымотавшись до черных мушек перед глазами, я все же справилась с задачей, сделав попутно два вывода: во-первых, у меня очень тяжелый муж, а во-вторых, он умаялся вчера настолько, что мне стало уже не смешно, а тревожно. Дыхание вроде было глубоким, пульс ровным, но во время этой возни мужчина так и не проснулся.

Некоторое время я посидела на краю кровати, отдыхая, наблюдая за альмирцем и раздумывая, стоит позвать целителя или нет. Но потом Стьёль шевельнулся, поворачиваясь набок и обнимая одной рукой подушку, и я успокоилась: все с ним хорошо, пусть спит спокойно.

Я хотела выйти в гостевую часть покоев и распорядиться о завтраке, но вовремя сообразила, что там легко могут оказаться посторонние, поэтому пришлось отложить завтрак до лучших времен.

После мытья, одетая в чистое, причесанная, я почувствовала себя гораздо лучше, как будто вода смыла часть усталости, поэтому в гостевую — или сейчас уже, скорее, штабную — часть покоев выходила в прекрасном настроении. Даже сама удивлялась подобному спокойствию и благодушию: вчера невесть что происходило, едва ли не конец света, я понятия не имею, чем все закончилось, и — никакого беспокойства!

Но с другой стороны, какой смысл нервничать? Если бы исход оказался печальный, вряд ли я сегодня вообще проснулась бы, а на Железные облака в моем представлении окружающее не походило.

В гостевой части оказалось неожиданно тихо, хотя в остальном со вчерашнего дня мало что изменилось. Принесенные откуда-то столы, сдвинутые в центре, были все так же завалены картами и бумагами. Кресла и ложа теснились к стенам, освобождая пространство, и их явно осталось меньше, чем было до перестановки. А вот человек здесь был всего один — молодой дежурный офицер, скучавший в углу на кресле. При моем появлении он сначала замер, потом торопливо подскочил с места и поклонился.

— Здравствуйте, сиятельная госпожа кесарь.

— Доброе утро, — ответила я, жестом разрешила ему выпрямиться и спросила, обведя пустую комнату выразительным взглядом: — Все спокойно?

— Да, без изменений. Есть несколько донесений, но ничего срочного. Милор Черная Рука велел будить его, если вдруг что-то случится: они только пару часов назад разошлись, когда сиятельный господин Стьёль отправился провожать претцев.

— Пару часов? Он что, только лег? — опешила я. — А чем они всю ночь занимались?! Что-то случилось?

— Н-нет, ничего такого, — замялся порученец, явно не зная, что мне отвечать.

Распорядившись о завтраке — на всякий случай сразу для нескольких человек, а то знаю я этих советников, — я насела на офицера плотнее. Он бледнел, юлил, пытался уклоняться от ответов, но прямо послать меня, конечно, не мог: все-таки я кесарь.

В итоге выяснилось, что мой несчастный ответственный муж и давно страдающий бессонницей Виго умудрились поставить на уши всю седьмую милию во главе с не успевшим вовремя удрать Красным Котом и командный состав остальных милий, и из-за них чуть не полгорода осталось без нормального ночного сна. Потом Черная Рука, человек уже немолодой и не так чтобы очень здоровый, вспылил и сообщил, что он, в отличие от некоторых, не железный, а если он сляжет от усталости, много пользы Вирате этим не принесет, и ушел спать. Полезному примеру тут же последовали остальные, включая Авуса.

Вспомнив своего «железного», беспробудно дрыхнущего сейчас в соседней комнате, я едва удержалась от смеха. Ох уж мне эти мужчины! Проще упасть где стоял, чем здраво оценить собственные силы и признать, что тебе нужен отдых. Считай, вторую ночь без сна, весь день в седле, и все это отнюдь не в спокойной обстановке — свалишься тут!

Нет, я вполне верила, что при необходимости и Стьёль, и остальные могли бы выдержать подобный режим, причем не один день. Но я не была уверена, что такая необходимость существовала. Да, вчерашней ночью нужно было действовать как можно быстрее, но основные распоряжения уже отданы, а перегруппировка войск — это дело не часов, а дней и десятков дней. Что до поиска преступников здесь… Конечно, переиграть их необходимо, для этого нужно торопиться, но вряд ли загнанные и измученные ищейки сумеют принести пользу, тут я была полностью согласна с Черной Рукой.

Определенно, мужчины вчера погорячились.

Вскоре, вместе с завтраком, ко мне пришел Даор, как всегда округлый, ухоженный и невозмутимый, и вид Алого Хлыста отчего-то еще больше поднял мне настроение. Наверное, потому что седьмой милор выглядел довольным. Я не могла точно сказать, в чем это выражалось, мужчина даже не улыбался, но готова была поклясться: советник пребывает в прекрасном расположении духа. А если Даор так доволен, значит, случилось что-то хорошее.

— Доброго утра, сиятельная, — он изящно склонил голову. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Взаимно, — улыбнулась я. — Составите мне компанию за завтраком? И вы тоже, Авгий, не стесняйтесь. Будет неловко, если мы тут станем есть, а вы сидеть в углу с грустным видом. Чем порадуете? — с любопытством уставилась я на Алого Хлыста, когда порученец Черной Руки поборол смущение и все присутствующие потихоньку приступили к еде.

— С вашего позволения, сиятельная, я все же отложу рассказ до появления остальных заинтересованных лиц. Было бы невежливо хвастаться успехами Халы в его отсутствие, да и другие новости хотелось бы обсудить… расширенным составом. Поэтому пока предлагаю отдать должное таланту дворцовых поваров и неспешной беседе.

Я бросила на советника растерянный взгляд. Я, конечно, ничего не имею против неспешной беседы с Даором, с этим человеком интересно говорить о чем угодно, но как-то неожиданно. Что, у нас кончились неприятности и можно позволить себе пустую болтовню?

Но высказываться я, конечно, не стала, не мне читать нотации Алому Хлысту. Поэтому хоть я и испытывала глубокое недоумение, но послушно приняла правила игры. Интересно, это все сделано с каким-то умыслом, или Даору в самом деле просто хочется поболтать? Что ж у него за новости такие?!

А впрочем, речь об «успехах Халы» наталкивала на определенные мысли. Боязно было поверить, но… если читающий в душах вместе со своими помощниками нашел способ победить чернокровие, пожалуй, желание Алого Хлыста сейчас насладиться жизнью, заново обретенной, становилось понятным.

Даор вдохновенно восхищался каким-то молодым поэтом, декламировал стихи — хорошие, но отдать им должное я, не будучи ценителем, не могла — и хвалил вчерашнюю премьеру в главном театре Вира, носящем бесхитростное название «Большой». Я слушала и дивилась: когда он вообще все успевает?! И завидовала, конечно; я со своими прямыми-то обязанностями едва справляюсь, не то что интересоваться светскими новостями. И это еще хорошо, что обязанности главного дворцового распорядителя согласилась взять на себя Айга Черная Звезда — я сумела совершенно выкинуть этот вопрос из головы, потому что этой женщине доверяла даже больше, чем себе.

В итоге к делу мы перешли где-то через час и уже не в моих покоях, окончательно отданных под штаб, а в кабинете. Компания подобралась знатная и очень приятная: Ив с Риной, Хала с Иной, Виго и Даор, на этот раз без своих помощников, ставших уже привычными. Учитывая, что почти все присутствующие находились в приподнятом настроении, атмосфера в кабинете сложилась исключительно уютная. Мне впервые с момента окончания беззаботной жизни в Верхнем дворце было так хорошо и спокойно за пределами супружеской спальни; неожиданное ощущение. Вот только Стьёля рядом недоставало для полного счастья, все-таки я очень привыкла к его молчаливому присутствию.

— Ну что, Даор? Все собрались, вам хватит такой публики или все-таки соберем большой зал Совета? — ехидно предложил Виго.

— Пожалуй, достаточно. Единственное, я так и не понял, почему к нашей компании не присоединился сиятельный господин Стьёль. — Собственное удивление Алый Хлыст выразил изящно приподнятыми бровями и вопросительным взглядом в мою сторону.

— Пусть выспится, не железный же он, в самом деле, — поморщилась я. — А вам, Виго, должно быть стыдно; что вы такое устроили ночью? Что за суета, и какая была надобность лишать моего мужа законного отдыха? А вместе с ним — и добрую половину Вира.

— При всем моем уважении, сиятельная, ваш супруг не пятилетний мальчик, чтобы я пекся о его режиме против его воли, — весело ухмыльнулся Гнутое Колесо. — Кстати, он, в свою очередь, просил вам передать, что крайне недоволен вашим поведением. И я с ним полностью согласен.

— Что? — опешила я и несолидно вытаращилась на Виго. — Он — моим? Это еще что за новости?!

— Полагаю, он имеет в виду твой вчерашний демарш, — неожиданно поддержал извечного оппонента Ив с усмешкой в уголках губ. Хотя какой уж тут оппонент… с момента выздоровления Ярости Богов эти двое почти перестали пикироваться. А жалко: до официального представления я очень редко имела возможность наблюдать за их соревнованием в остроумии и теперь уже не наверстаю.

— Какой еще демарш?

— Честно говоря, я бы сам тебя с удовольствием перегнул через колено и выдрал хорошенько. Останавливает только то, что твой муж подобного не оценит, — хмыкнул фир и наконец разъяснил мне суть претензий: — Какая ржа разъела твои мозги вчера, что ты сунулась в пасть к тварям Хаоса, не озаботившись даже малейшей охраной? А если бы Ламилимал оказался не так ловок? Или вообще не пошел за тобой? Ты, конечно, предоставила ему возможность показать себя с лучшей стороны, только это был поступок, граничащий с откровенным идиотизмом.

— Не кипятись, мой железный друг, — мягко оборвал его Даор, с легкой насмешкой глядя на меня. — Насколько я могу видеть, госпожа кесарь уже осознала все неблагоразумие и недальновидность этого поступка.

— Ну да, сглупила, — смущенно пробормотала я и виновато вздохнула. — Я в тот момент как-то вообще ни о чем не думала, не только об охране. Согласна, не самый умный мой поступок. Надеюсь, больше не повторится.

— Ладно, раз показательной порки не будет, предлагаю все-таки перейти к самому важному.

— Хала! — с укором протянула Ина, сидевшая рядом с даном, и от души ткнула его кулаком под ребра.

— А что, думаешь, все-таки будет? Ладно, ладно, не бей меня, я же шучу! А то некому будет рассказать, какие мы молодцы.

— Об этом обычно как раз на прощальном пиру и рассказывают, — непримиримо фыркнула дана, но унялась, позволила мужчине ее обнять и спокойно вернуться к разговору.

— В общем, сообщаю: мы молодцы.

— За наградой дело не станет, но хотелось бы подробностей, — подбодрила я Пустую Клетку, обводившего присутствующих горделивым взглядом.

Пожалуй, с расспросами можно было не спешить: если Хала вот так дурачится и светится от счастья, значит, все очень, просто до неприличия хорошо и отдых заслужили все. Но любопытство не давало молчать. Сколько можно, и так с утра в ожидании!

— Ну, по поводу мироустройства я еще в прошлый раз рассказал, и пока теория только подтверждается. Разве что теперь мы готовы предположить, что Хаос — это просто прихотливое смешение разных начал, из которых состоит все сущее. По нашей теории, кроме Железа и Искры, существует множество других сил, вроде тех же молний, которыми управляет Идущая-с-Облаками. Конечно, все это еще не до конца проработано, но пока ясно, что пропорциональное смешение… Кхм. Ладно, это вам не интересно.

— Нам интересно, — возразила я. — Но ты же сам говоришь, что вы еще не до конца с этим всем определились.

— Да, кстати. Ив упоминал, что вы собираетесь в Верхнем дворце какую-то школу открывать? Так вот, может, вы не все здание займете? Мы просто так хорошо освоили одно крыло…

— А зачем нам, собственно, нужен еще один Университет? — подал голос Даор, с задумчивым интересом разглядывая дана. — Мне кажется, Хала предложил интереснейшую идею…

— В каком смысле? — растерялась я.

— С желающими обучаться прекрасно справляется Университет-на-Горе и остальные. Так почему бы не оставить учеников им, а здесь разместить вот таких энтузиастов, вроде нашего Халы? Алхимиков, философов, которые занимались бы решением различных вопросов, не отвлекаясь на преподавание.

— Как-то это странно, — задумчиво хмыкнул Ив.

— Отнюдь, — возразил Даор. — Вот вам наглядный пример: появилось нечто необычное, вот эти ухры. Сколько времени было потрачено на поиск нужных людей, разбросанных по городу! Или исследование чернокровия. Во времена Алия этим занимался десяток целителей, и кое-каких интересных выводов они сделать не смогли. Просто потому, что они целители, а выводы — уже сейчас, с легкой руки Халы — делал человек, привыкший искать именно закономерности, любые. Да, он больше занят в работе седьмой милии, но и здесь показал себя с лучшей стороны. А так получится, что все люди, нужные для решения некой задачи, находятся в одном месте.

— Ну разобрались они с ухром, а чем они дальше будут заниматься? — скептически хмыкнул Ярость Богов.

— А мне нравится эта идея… — протянула я, ощущая непонятное предвкушение. — С ухром они разобрались не до конца, это во-первых. А во-вторых… Ив, неужели тебе не интересно, например, как они летали? Ведь грозы в тот момент не было, и им это не мешало. А вдруг можно открыть этот секрет — и использовать его?

— Изумительно, сиятельная! — удовлетворенно улыбнулся Даор и склонил голову. — Вы схватываете на лету.

— Нет, мне положительно нравится эта идея! — совершенно оживилась я. — А мое предложение к тебе, Ив, все еще в силе, ты не думай.

— Погоди, вот сейчас я совсем не понял. При чем тут я теперь?

— Будешь за ними приглядывать, чтобы совсем не увлекались, — хмыкнула я.

— Ладно, размахнулись! — оборвал меня Виго. — Может, мы все-таки вернемся к делу? Что там Даор говорил про чернокровие? Что вы выяснили?

Оказалось, что Хала с остальными соратниками предварительно подтвердил, что это заболевание является реакцией мира на применение чар Хаоса. Этакий нарыв. В свободном виде эта сила существовать здесь не могла, поэтому находила воплощение вот в такой форме. А для того, чтобы избавить человека от недуга, нужно было принудительно восстановить в нем границу между Железом и Искрой — наподобие маленького небесного свода. До полного излечения недуга исследователи пока не дошли, зато придумали способ в разы замедлить процесс, что, например, в случае Даора дарило не луну, а по меньшей мере несколько лет жизни.

Кроме того, оказалось, что колоссальная работа, проделанная целителями семнадцать лет назад во время болезни моего отца, не пропала даром и оказалась отличным подспорьем не в поиске лекарства, но в установлении причины. В то время были собраны из разных источников все доступные сведения о болезни, перечислены все случаи и личности заболевших, о которых удалось узнать хоть что-то.

И вот сейчас, когда все это отдали для изучения специалистам от следствия, а не целителям, был сделан неожиданный вывод: почти все, за редким исключением, известные случаи чернокровия в прежние времена, до событий последних дней, были так или иначе связаны с островами.

— Погодите, так ведь наложница, мать Нарамарана, кажется, оттуда родом! — вырвалось у меня.

— А кто такой Нарамаран? — растерялся Хала.

— Один из тех, кто стоит за нашими неприятностями, — пояснил Виго. — Сегодня мне как раз должны найти доступную информацию по его прошлому, уж пара слов о матери должна быть. Не вовремя Драм решил жениться, ну да ладно, мало ли островитян в Вире, найдем, у кого узнать и про нее, и про чернокровие. Даор, ты же дашь мне подробный отчет своих… специалистов от следствия?

— Разумеется. Когда закончим, прогуляемся до моего кабинета, — с легкой улыбкой склонил голову тот.

— А разве в Прете женщин не отстраняют от воспитания мальчиков? — подала голос Рина.

— Так-то оно так, — с сомнением протянул Гнутое Колесо. — Но тот, кто очень желает, всегда найдет способ, а островитянка вряд ли так легко приняла бы разлучение с собственным ребенком. К тому же она была наложницей, а не женой, поэтому вряд ли кто-то столь уж пристально за этим следил. Мне вообще не нравится эта история с наложницей-островитянкой, — заметил он. — Это очень гордый народ, и такая роль для нее более чем унизительна. Если я хоть что-то понимаю в женщинах, на подобное она могла согласиться по какой-то сокрушительной огромной любви, но что-то я не припомню баллад подобного содержания о покойном Матиритаме. Вероятнее, ее желания никто не спрашивал. Но мы отвлеклись. Хала, еще что-то важное есть?

— Ну, думаю, вам, приземленным, интереснее всего будет узнать, что даны и фиры вполне способны противиться той силе, которую мы называем Хаосом. Да и управлять ей, судя по всему, могут только достаточно одаренные люди. Понятно, что установить возможности Хаоса, не прибегая к нему, довольно трудно, но у нас сложилось общее впечатление, что он мало отличается от прочих сил. Это… просто более мощный источник, эффективность управления которым зависит от личных способностей. Ну и, конечно, пределов выносливости, потому что безнаказанно черпать эту силу может только Ив в единстве со своей супругой. Больше того, сила эта настолько специфичная, редкая и чуждая, что есть хорошие шансы научиться отслеживать ее всплески, причем на расстоянии.

— А откуда тогда взялось условие добровольности? — полюбопытствовала я.

— Какое условие? — изумился Хала.

— Так Ламилимал… — начала я, а потом осеклась, сообразив, что едва выползший из своей норы дан не в курсе и этого, и многих других деталей. И о произошедшем вчера он, кстати, наверняка не знает, да и я сама бы не отказалась выяснить подробности.

Сбор всей картины происходящего воедино занял без малого два часа, почти каждому нашлось чем поделиться с остальными.

— Что-то не сходится, — резюмировала я, когда высказались все желающие и все насущные вопросы о недавнем прошлом были заданы. Слегка хмурящийся Даор задумчиво кивнул, видимо, поддерживая мое высказывание. — Во-первых, я по-прежнему не понимаю, откуда могло взяться это условие добровольного согласия, если Хала утверждает, что Хаос — просто одна из сил, отличающаяся от прочих лишь мощью. Или Ламилимал что-то не так понял, или мы что-то упускаем. А во-вторых, при чем тут вообще Митий?! Мне трудно поверить, что чары такой сложности — а я сомневаюсь, что для пробоя небесного купола можно было обойтись малым, — возможно запихнуть в амулет, а Митий не дан и не фир. Да боги с ним, даже если можно. Я не могу поверить, что Тень Камня станет сбегать от слежки, чтобы самолично пробраться во дворец и воплотить чужие чары. Нет, я согласна, что он наверняка в чем-то замешан, и об Иве знает подозрительно много, и о Хаосе наслышан. Но чтобы он сам делал грязную работу, вот так грубо рисковал своей свободой и благополучием?! Даже если бы он был полностью уверен в успехе, все равно подстраховался бы. Да он даже с Лиа обставил все так, что кругом не виноват! Мы знаем, что он сволочь, но он не нарушил никаких законов, был аккуратен и даже изящен в своих замыслах. Единственно — не слишком точно просчитал нашу железяку, но это немудрено. А тут вдруг так прямо, грубо подставился не то что под попытку убийства — под измену!

— Замечательно сказано, сиятельная, — склонил голову Даор. — Разделяю ваше удивление. Кроме того, при всем моем неуважении к Тени Камня, я крайне сомневаюсь, что столь осторожное и умное существо поддалось бы влиянию Нарамарана или какого-то другого поклонника Хаоса, это не вспыльчивый юный претец. Мне представляется куда более правдоподобным вариант, что его подставили, поскольку неясно, зачем нужно было для визита сюда, где его знает масса народу, демонстративно уходить от наблюдения. Митий прекрасно знает, что защита во дворце очень серьезная, и не стал бы в попытке ее обмануть попусту рисковать и полагаться даже на запредельно огромные собственные силы, буде таковые имелись. Получается, либо Тень Камня приезжал во дворец с совсем другой целью, и его визитом просто воспользовались, незаметно для самого Тени Камня скрыв его от наблюдения. Либо во дворец явился вовсе не он, каким-то образом обманув охрану. Впрочем, мы все догадываемся, каким именно. Последний вариант больше похож на правду, потому что самого Мития здесь никто не видел. И куда он делся теперь? Тень Камня — подался в бега? Звучит не просто сомнительно, а откровенно безумно! Полагаю, у нас очень немного шансов еще раз увидеть его живым. Не могу сказать, что я буду всерьез горевать о подобной потере, но мне неприятно, что некто позволяет себе распоряжаться на землях Вираты жизнями виранов с такой легкостью.

— И почему тогда подставили именно его? — возмутилась я. — И кто? Нарамаран с помощью чар Хаоса? Но тогда выходит, что он с Митием знаком, причем знаком очень хорошо. И вообще мы вроде бы уже выяснили, что дворец для Нарамарана опасен и, скорее всего, способен противостоять этим чарам!

— Может, тут все от конкретных чар зависит, — вмешался Хала. — Вчерашний конец света дворец остановить не сумел, если кто забыл. И мне до сих пор неясно, при чем тут кровь и действительно ли она была необходима. А если была, то, может, с помощью крови он может провернуть что-то еще? Например, вот так обмануть защиту.

— А Мития выбрал просто потому, что имел возможность добыть его кровь? Тогда да, Тень Камня, скорее всего, уже мертв, — согласилась я.

— Ну и, кроме того, кстати, возникает еще куча вопросов, — оживился Хала. — Например, почему именно здесь все это устроили и именно сейчас? Почему именно посреди дворца?

— Если верить истории, Нижний начался с этой залы, — задумчиво проговорила я и потерла лоб, будто это могло помочь собраться с мыслями. — Вчера я ощущала, что там буквально находится сердце дворца. Ну, той сущности, которая в нем живет.

— Ладно, допустим. Но какое отношение эта во всех отношениях необычная сущность имеет к разрушению небесного купола? — со смешком спросил Пустая Клетка, прекрасно понимая, что на этот вопрос ему никто не ответит. — И почему, собственно, все это надо было творить именно в Вире?

— Может быть, потому, что это был единственный шанс собрать всю кровь правящих родов в одном месте? — мягко улыбнулся Даор.

— Может быть, — легко согласился Хала. — Но купол — он все-таки большой. Хотя… — он запнулся, пожевал губами и ухмыльнулся. — А у меня есть одна идея. Знаете, недавно жил такой естествоиспытатель… а впрочем, это несущественно. В общем, существует теория «слабой точки». Что у любого сколь угодно прочного и твердого предмета есть некий участок поверхности, удар в который неминуемо приведет к разрушению, тогда как лупить вокруг можно бесконечно. Положим, в каменной толще вроде скалы или куска металла я бы поостерегся такую искать, но избирательную разбиваемость глиняных тарелок теория объясняет. А небесный купол, по легенде, сделан из стекла, и для него она тоже подходит. Может, тут и находится эта слабая точка? А сущность во дворце ее охраняет. И кстати, Тия, ты не спрашивала у своего супруга, в столице Альмиры никаких одушевленных дворцов нет? А то, может, каждому роду полагается по такому «домашнему любимцу».

— Ну, если что-то такое и есть, то Фергр их не знакомил, — пожала плечами я. — Стьёль удивился, когда я ему рассказывала о дворце, и сказал, что ничего подобного прежде не встречал.

— Хала, драгоценный наш, у меня есть к тебе еще один важный вопрос. Честно говоря, мне не дает покоя такое непостоянство и неоднозначность сил нашего неприятеля. То он способен приманить орду тварей со всех границ, а то вдруг вынужден договариваться с шахом и сложными путями добиваться простых, в сущности, вещей. Я пока вижу только один вариант, который может это объяснить. Ответь вот на что: насколько все же Хаос отличается от силы богов? — проговорил он, чуть склоняя голову набок и сквозь легкий прищур испытующе глядя на дана. — Ты мог бы перепутать одно с другим, скажем, при осмотре Лиа Тени Камня? Мы ведь знаем, что именно там имело место воздействие силы при добровольном согласии.

— Кхм, — негромко откашлялся Пустая Клетка, оторопело глядя на седьмого милора. — Я, пожалуй, понимаю, к чему ты клонишь, нахожу это очень остроумным, но… Знаешь, одно дело — умозрительно предполагать, что боги могут спорить между собой и вредить людям, но выдвигать по этому поводу конкретные подозрения кажется совершенной дикостью.

— Друг мой, я с удовольствием подискутирую с тобой о возвышенном, о жизни, смерти и сути вещей, но нельзя ли для начала ответить на мой прямой вопрос? — со своей обычной мягкой иронией попросил Даор.

— Да, — уронил Хала, хмуро глядя на него. — Да, это может быть божественная сила. Отличается только сложность, конечный узор. Божественное благословение, которое я наблюдаю, например, у Тии, гораздо… изящней, тоньше, совершенней. И, ржа тебя побери, божественная сила как раз объясняет необходимость добровольного согласия. На этом сходятся все жрецы: боги могут поставить в безвыходное положение, но не способны заставить что-то сделать.

— Погодите, вы хотите сказать, что этот тип не с Хаосом связался, ему помогает кто-то из богов? — переводя взгляд с одного на другого, спросила я. — Постойте, но как в этом случае быть со жрицей? Она ведь говорила про семена Хаоса, и вообще…

— Если эти две силы немудрено перепутать и они идут из одного источника, а по сути едины, то ее слова вполне справедливы, — протянул Алый Хлыст. — Кроме того, как мы уже могли наблюдать, боги по какой-то причине не способны говорить прямо, им приходится довольствоваться намеками. Если не считать общения Немого-с-Лирой со Знающими, но этот бог, кажется, служит исключением из правил.

— М-да. Мне изначально-то не нравилось происходящее, а сейчас окончательно перестало, — проворчал Виго.

— То есть вчерашний конец света, на твой взгляд, был еще ничего? — ехидно уточнил Ив.

— Кстати, о конце света! — опомнился Хала. — А расскажите мне все-таки в подробностях, как у вас получилось остановить гибель небосвода? Я примерно представляю, как это могло выглядеть, и, при всем уважении, очень сомневаюсь, что вам могло хватить навыков и силы. Или кто-то помог?

— Не знаю, — Ярость Богов пожал плечами. — Мне кажется, если кто и сможет ответить на твои вопросы, то только Стьёль, именно он сделал основное. Понимаешь, эта штуковина вообще очень странно выглядела, я мало что понял и уж точно не смогу толком объяснить. И дело даже не в том, что фир из меня довольно ржавый, общую-то теорию я знаю. Я вообще не уверен, что эта дыра имела отношение к небесному куполу, мы же не на небе находились!

— Большой тонкий кувшин из сырой глины. Дырявый, — медленно проговорила я и пояснила в ответ на озадаченные взгляды: — Ну Хала любит наглядные аналогии. Когда вода медленно выходит через небольшое отверстие и заодно размывает его края, унося по песчинке. Но когда я вливала силу в эту дыру, сосуд прекращал разрушаться. Как я понимаю, Ив делал то же самое, а дыру залатал уже Стьёль. Как именно у него это все получилось — не представляю. Но меня больше беспокоит, что будет дальше. Не ждать ли нам вскоре повторения? Нарамаран действует один или с кем-то? И как его искать?

— Не думаю, что повторение возможно, — убежденно отмахнулся Хала. — Во-первых, это наверняка не так просто провернуть, а во-вторых, я почти уверен, что произошедшее изменило ситуацию. Пользуясь твоей аналогией, если хорошо залатать дыру, в том же месте проткнуть стену будет гораздо сложнее.

— А Нарамаран если и не один, то сообщников у него немного, — спокойно продолжил Даор. — Судя по тому, что он в стольких местах наследил лично, ресурсы у него очень ограниченные. И это, кстати, удивляет меня с самого начала: почему? Впрочем, этот вопрос нужно будет задать Нарамарану, когда мы его поймаем. А мы его поймаем, потому что бежать ему некуда и времени почти не осталось.

— Откуда ты знаешь? — послышалось сразу несколько изумленных голосов.

— А вот за это вновь стоит поблагодарить алмаз неграненый, — мягко улыбнулся он, склонив голову в сторону Рины.

— Ой, там в самом деле было что-то важное? — поразилась дана.

— Безусловно. Это исключительно ценная бумага! Для начала, с вашего позволения, короткая предыстория. Все, полагаю, в курсе, что пару веков назад при одном славном предке Ламилимала Аха Авидивы — я, признаться, запамятовал его имя, да оно и неважно, — в Прете произошло недоразумение религиозного характера…

— Извини, что перебиваю, но «недоразумением религиозного характера» ты называешь Кровавый Рассвет? — язвительно спросил Виго.

Прочие присутствующие поддержали его озадаченными взглядами, адресованными Даору.

Один из шахов Преты в свое время решил, что не все боги одинаково достойны поклонения. Так повелось, что на востоке всегда наибольшим почтением пользовался Обжигающий Глину — примерно так, как у нас Идущая-с-Облаками, — но прежде это никому не приносило вреда. А при Тарадарате Аха Авидиве, вошедшем в историю с прозвищем Кровавый, прочие культы некоторое время подвергались жестоким гонениям. Конечно, все произошло не в одно мгновение, началось постепенно, с закрытия отдельных храмов прочих богов, потом продолжилось выносом статуй и алтарей других богов из общих храмов. А потом наступил, собственно, Кровавый Рассвет — когда накопившееся недовольство вылилось в протест. Исторически народные протесты в Прете — большая редкость, и для того, чтобы спровоцировать людей на подобное, нужно очень постараться.

Как бы то ни было, люди вышли на улицы, чтобы просить у шаха объяснения действий жрецов Обжигающего Глину, а столкнулись с ярым нежеланием правителя их слышать. Очень агрессивным нежеланием: протест был подавлен оружием и силами фиров, счет погибших в столице в тот день шел на тысячи, да и после работы палачам было много. Остальные боги и культы были объявлены вне закона под страхом смерти.

Однако сын Тарадарата, взявший Золотой Посох из рук отца, не продолжил его деятельность. Он оказался большим поклонником естественных наук, к религии относился очень прохладно и был одинаково равнодушен ко всем богам, так что в дальнейшем, начиная с его правления, перекос сгладился.

— Да называйте его как угодно, — отмахнулся невозмутимый Даор. — Главное, что бумага эта была составлена, очевидно, в те времена. Вероятнее всего, писал это еще один Знающий, никаких больше сведений о котором не осталось. Учитывая политические обстоятельства, я склонен предположить, что он являлся… кем-то вроде подпольщика, потому что послание все же сохранил, хотя и в таком вот зашифрованном виде. Не имею представления, как эта бумага попала в руки Пыли Дорог, но он явно не догадывался о смысле послания: ему подобная информация была без надобности. И совсем не ясно, зачем подобное могло понадобиться Нарамарану. Оно, конечно, интересно само по себе, но особенного значения не имеет.

— Может, ты уже ознакомишь нас с содержанием? Важно, неважно — определись уже! — одернул его Виго. — А то ты, получив у смерти отсрочку, стал чрезмерно велеречивым. Я понимаю и разделяю твою радость, но давай все-таки к делу.

— Виго, ты циник и язва, — хмыкнул Хала.

— Что, однако, не отменяет справедливости сказанных им слов, — склонив голову, признал Алый Хлыст. — Собственно, шифр оказался достаточно простым, там были указаны строки некой книги, и сложнее всего было определить, о какой книге идет речь. Впрочем, автор благородно оставил подсказки, поэтому мои люди управились достаточно быстро. Послание сводилось к тому, что в конце две тысячи сорок восьмого года от сотворения мира определится судьба всего сущего: боги пошлют людям некие испытания, и исход зависит от того, сумеют ли люди с честью их выдержать.

— Так ведь это сейчас?! — сообразила я.

— Верно, сиятельная, — вновь кивнул Даор. — Через несколько дней, если быть точным. Подозреваю, именно в этом причина спешки нашего противника, а он явно спешит, иначе, мне кажется, действовал бы тоньше. Возвращаясь к откровению, оно вновь подтверждает уже знакомую нам мысль о том, что нынешний мир — не первая попытка богов, а установленный срок — нечто вроде испытательного.

— Интересно, почему такая цифра, — растерянно пробормотала Рина себе под нос. Заметив же, что ее замечание услышали и заинтересовались им, смущенно пояснила: — Ну, не круглая. Почему не две тысячи ровно, например?

— Это уже вопрос к богам, — с улыбкой пожал плечами Алый Хлыст. — Собственно, если человечество выдержит испытания — мир останется существовать именно в таком виде, каким мы его знаем. Если нет — боги предпримут новую попытку. Это что касается нашего ближайшего будущего и представляет практический интерес. Но самая большая часть записей содержит еще одну легенду о сотворении мира. Согласно ей, давным-давно, до появления Хаоса, мир уже существовал. Искра тогда являлась разрушительным началом, и именно она привела прежнюю цивилизацию к гибели, причем смерть эта описана очень поэтично, хотя и расплывчато: «Из воды и Искры родилось разрушительное пламя, испепеляющим валом прокатилось из конца в конец, сжигая все и погружая мир во тьму и хаос».

Создавая мир заново, боги решили обойтись без такой опасной стихии, однако долгое время у них ничего не получалось. Тогда вмешался Немой-с-Лирой, отстраненный до этого от акта творения, и заявил, что Искра — это просто сила, способная и разрушать, и созидать в зависимости от того, в чьих руках находится, и при этом она — часть мира, без которой при всем желании не удастся обойтись. Он поспорил с Обжигающим Глину, что сумеет сделать так, что его сила никому не будет причинять вред, а, напротив, станет началом исключительно созидающим. Поскольку сам Немой-с-Лирой, в отличие от Искры, являлся не безликой стихией, не имеющей воли, а вполне сложившейся личностью, и личностью именно разрушительной, он принял на себя несколько обетов, чтобы ненароком не подтолкнуть мир к гибели. Собственно, в этой интерпретации глас Немого-с-Лирой, который прозвучит в день перемены года, будет означать не окончание мира, а окончательное его становление.

— Это… познавательно, — нарушила я повисшую после окончания рассказа тишину. — Получается, видя, что проигрывает спор, Обжигающий Глину решил переломить ситуацию в свою сторону нечестным приемчиком? Использовав для этого, что характерно, именно человека Искры. Но почему одного?

— И что, вот ради этой истории тот дан на меня нападал? — изумилась Рина. — Но зачем?! Вы ведь и так догадались, что он почему-то спешит! Неужели из-за одной только даты?

— Я уже выразил свое недоумение по этому поводу, драгоценная. Увы, пока мы не поймаем Нарамарана, мы ничего не узнаем доподлинно. Собственно, именно на основе…

На этом моменте Алого Хлыста прервала внезапно открывшаяся после короткого стука дверь. Присутствующие подобрались, ожидая дурных вестей, но все оказалось куда спокойней: на пороге стоял мой муж. Хмурый, бледный и явно не выспавшийся, с влажными после мытья волосами. Я уже даже не удивилась накатившей на меня при виде него волне умиления и нежности, только радостно воскликнула:

— Стьёль! — Но потом опомнилась и нахмурилась: — Ты бы отдохнул толком, ведь ничего страшного не случилось…

Он кривовато усмехнулся и ответил, что на Железных облаках выспится. Я набрала в грудь воздуха для праведного возмущения, но тут же сдулась, сообразив, что прилюдно читать мужу нотации совсем не уместно. Тем более почти сразу после прихода альмирца явился вызванный одним из советников слуга и отбыл за еще одним креслом. И я даже обрадовалась, что вокруг стола больше не нашлось свободных мест, потому что сумела воплотить свою давнюю идею: усадить мужа рядом и радостно вцепиться в его ладонь. Конечно, куда приятней было бы устроиться у него на коленях, но надо знать меру.

Стьёль тепло улыбнулся мне, переплел наши пальцы, на мгновение крепко сжал.

А я вдруг с тоской подумала, что он ведь так и не добрался до северной границы и долг его перед людьми никто не отменял. Получается, скоро ему вновь придется уехать? Наверное, даже очень скоро…

Альмирец, видимо, прочитал что-то такое по моему лицу, потому что нахмурился и состроил вопросительную гримасу. Я нервно мотнула головой, пытаясь сморгнуть подступившие слезы, но от объяснений меня спас Хала.

— Какая прелесть! — с заметно переигранным умилением в голосе сообщил дан, отчего-то пристально разглядывая моего мужа. — Изумительно!

— О чем ты? — поспешила уточнить я, чтобы никто уже с гарантией не успел пошутить на тему наших с мужем нежных чувств и переглядываний.

— Мы дружно удивлялись не далее как час назад, как у Стьёля получилось столь ловко и быстро предотвратить конец света? Так вот я сейчас понимаю, как он умудрился.

— И? — первым не выдержал театральной паузы Ив.

— Наш немой принц обрел Голос. С чем я его и поздравляю, — пожал плечами Пустая Клетка. — Да не в буквальном смысле, что вы на меня так уставились? Не голос, а Голос, — выделил интонацией и кивнул на Рину. — Вот примерно как эта парочка. Нет, но с вами я начинаю ощущать себя ущербным, — заметил он, недовольно насупившись. — Это что же получается, я неискренний и бесчувственный, так, что ли?

— Просто ты и без этого слишком сильный, а если станешь еще сильнее, это будет уже неприлично, — весело хмыкнула Ина, утешающе погладив своего мужчину по локтю, и с любопытством уставилась на нас.

Стьёль же на такое заявление дана отреагировал странно: сначала едва заметно вздрогнул, потом на мгновение очень крепко сжал мою ладонь, а потом отчего-то нахмурился, глядя не на присутствующих, а как будто сквозь них. При этом мужчина стискивал зубы и… злился?

Я встревоженно подергала его за руку, привлекая внимание, и, когда муж обернулся, вопросительно вскинула брови, выжидательно глядя на него. Стьёль поморщился, на мгновение прикрыл глаз, будто собирался с мыслями, а потом слегка тряхнул головой — мол, все нормально.

Хала продолжал развлекаться, строя из себя несчастного, обиженного миром, и рассуждая о легендах, которые вдруг становятся обыденностью, поэтому я позволила себе полностью сосредоточиться на муже и каких-то его непонятных мрачных мыслях. Поскольку дощечку свою он благополучно где-то забыл, я стянула со стола лист бумаги, отыскала среди кип документов карандаш и сунула все это в руку альмирца.

Муж одарил меня чуть насмешливым взглядом, кажется, не сердясь на подобную настойчивость, и действительно нацарапал несколько слов.

«Я по-прежнему не считаю нормальным обсуждать настолько личные вещи при посторонних. Даже если это друзья».

Я прочитала и растерянно уставилась на мужчину, не совсем понимая, что он имеет в виду. Стьёль усмехнулся уже вполне явственно и погладил мою ладонь, жестом попросив: «Не обращай внимания».

Хмурясь, я погрузилась в воспоминания, пытаясь сообразить, что же такого личного про моего мужа сообщил только что Пустая Клетка, а через мгновение вспомнила. Мы же обсуждали эту новость, когда Ив вылечился и Хала рассказывал про Голос дана! Про чувства, которые заставляют Искру сиять гораздо ярче, чем обычно, про то, как возникают подобные узы. Сообразила, наконец, что так задело моего скрытного мужа, и почувствовала, как щекам становится горячо от прилившей краски, а сердцу легко и безумно радостно.

Да, я видела по поступкам мужчины, что он ко мне неравнодушен. Чувствовала его нежность, страсть, заботу, искреннее беспокойство за меня. Ощущала сердцем и понимала разумом, что, наверное, он тоже любит, но сомнения все равно нет-нет да и покусывали изнутри. А вдруг нет? Вдруг мне кажется и все это — просто проявление его доброты и благородства? Сейчас же…

Стьёль чуть улыбнулся, разглядывая мое сияющее лицо. Больше всего мне хотелось сейчас дотянуться до его губ, поцеловать, еще раз рассказать ему, как рада, что он рядом, как благодарна богам за нашу встречу. Но в первый момент этот порыв остановил подлокотник кресла, через который я не могла так легко дотянуться до мужа, а потом уже очнулся разум, и я поняла, насколько неуместным будет все это здесь и сейчас.

Ладно, не отправится же он на север прямо сейчас! Расскажу вечером. Тем более, помнится, кто-то обещал мне поцелуй по возвращении…

— Господа, я предлагаю все-таки вернуться к делу, — заговорила я, обрывая увлеченное обсуждение устройства небесного купола и его устойчивости. — Как мы будем ловить этого дана? Насколько понимаю, решить эту проблему нам нужно до перемены года, иначе он непременно воспользуется шумом праздника, чтобы устроить еще какую-нибудь неприятность, а мне хочется обойтись без жертв.

— У меня есть одно предложение, — заговорил Даор. — Однако я не уверен, что его поддержат. Если честно, то я не уверен даже, что мне дадут его озвучить, — усмехнулся он, бросив взгляд на Ива.

— Если ты намекаешь… — раздраженно начал тот.

— Я согласна, — оборвала мужа Рина. — Вы ведь хотите ловить его на меня, да?

— Редкая прозорливость, драгоценная, — склонил голову Алый Хлыст.

— Зато я не согласен! — непримиримо рявкнул Ярость Богов. — Придумай что-нибудь другое! Можно подумать, других вариантов нет?

— Есть, конечно, и мы непременно воспользуемся и ими тоже, — мягко возразил Даор. — Но…

Надо ли говорить, что седьмой милор вскоре все же отстоял свою идею и вынудил Ива смириться, взяв пару дней на проработку всех деталей.

Я бы, наверное, могла поддержать фира и встать на его сторону, могла даже запретить эту аферу, и Алый Хлыст послушался бы: он сам понимал риск и вряд ли хотел угробить Рину. Просто в Даоре соображения государственной и тактической необходимости всегда перевешивали личные жертвы, и, если сама женщина выразила готовность рискнуть, с его точки зрения, было глупо не воспользоваться шансом.

Но я не стала лезть в дела Алого Хлыста, потому что на месте подруги поступила бы так же, да и сам Ив, полагаю, тоже. Только я могла провести эту аналогию, а Ярость Богов — нет. Рисковать собственной жизнью куда легче, чем жизнями родных и любимых людей.