Глава девятая

Самое смешное, что пробки в этот день были везде, кроме нашего маршрута. Мы пролетели Октябрьский мост над великой рекой, углубились в дебри левого берега. Город жил, кипел, строился. На площади Маркса возвышался самый старый в мире долгострой – высотный каркас «Интуриста», возведенный (и брошенный) еще в начале 70-х. Поглазеть на эту достопримечательность уже туристов привозили (наряду с самым объемным аквапарком, оперным, метромостом, вокзалом, а еще, говорят, экспоцентр за неделю не обойти). Этому городу свойственна гигантомания. Две площади, прильнувшие друг к другу – Труда и Энергетиков, улица Станционная, 2-я Станционная, промышленная зона, склады, нефтебазы…

– Как, мы уже скоро приедем? – удивленно вертела головой Варвара. – Мама дорогая, где мы? Я никогда тут не была, это край мира…

– Вот отвезу тебя подальше и высажу, – бормотал я. – Не пропадешь, у тебя есть все необходимое для двухнедельного автономного плавания… Не волнуйся, еще долго, успеют прокиснуть твои салаты…

Как в воду глядел. На перекрестке с улицей Клубной была серьезная авария. Инспекторы ДПС по одной полосе пропускали машины в обоих направлениях. Кто-то кого-то не пропустил, «Форд Фьюжн» смяло в лепешку, в кювете напротив прозябал пожилой «Субару Форестер» – его фактически порвало пополам. Кровь поблескивала на проезжей части. Грудились полицейские машины, несколько реанимобилей. Суетились медики, затаскивая носилки в машины. Рыдала растрепанная женщина, рвалась к машине «Скорой помощи», несколько мужчин держали ее за руки. Как-то сухо стало в горле, когда мы медленно проезжали мимо. Судя по стоянию машин, без трупов не обошлось. Куда спешат, куда не успевают? Теперь уж точно успели…

– Ужас какой… – передернула плечами Варвара. – На их месте могли быть мы…

– Напьемся – будем, – мрачно пошутил я.

Она вытянула шею, провожая глазами место аварии. Украдкой перекрестилась, повернувшись ко мне спиной. Ну конечно, бог поможет. Он никому не делает зла. Он создал Дьявола, чтобы делать зло чужими руками…

– Ты верующая?

– Не очень. – Она смутилась. – Скорее дань традиции, чем апелляция туда, – она задрала голову к потолку. – Высшие силы, разумеется, есть, они иногда вмешиваются в ход земных событий, но это не совсем то, на что рассчитывают верующие. Даже совсем не то… Я ведь врачом хотела стать после школы, поступить в мединститут, промучиться шесть лет, а потом еще три – в интернатуре. Вот высшие силы и показали, что поджидает меня в будущем: особенно про собственное кладбище, которое есть у каждого врача…

Шоссе входило в крутой поворот, за ним – еще один. Мы вырывались на оперативный простор. За кольцевой развязкой большинство машин отправилось вправо – на Колыванское шоссе, мы же покатили прямо, через поля и перелески, мимо Марусино, через Криводановское промышленное хозяйство, мимо дач. Машин становилось меньше, за поселками дорога и вовсе опустела. За Криводановкой, не доехав нескольких верст до Северного объезда, я свернул под указатель «Лебяжье – 2 км», «Кривошлыково – 3,5 км», съехал на грунтовую дорогу и остановился. Варвара удивленно похлопала глазами.

– Уже проголодался?

– Постоим пару минут. Просто проверимся, чтобы потом спокойнее было.

На этом участке крупной растительности не было. Пара перелесков – один в трехстах метрах, другой дальше. Лес темнел на западе в нескольких верстах – плотный, без просветов. К югу – вереница зеленых волнистых холмов. За спиной осталось асфальтированное шоссе – даже не подозреваю, в какое «никуда» оно вело. Через минуту со стороны города пронесся демонический внедорожник, растаял в серой дымке. Ему навстречу протарахтел грузовик, груженный лесом. Еще через минуту в «никуда» проехали «Жигули» шестой модели – темно-фиалкового цвета, неплохо сохранившиеся для своих почтенных лет. Я навострил уши. Машина шла не быстро – впрочем, не исключено, что быстрее она не могла. Сворачивать на грунтовку «Жигули» не стали, пыхтели дальше. Я провожал их глазами – не наша ли тема? Но вроде проехали, назад не возвращались.

– Считаешь, за нами могут следить? – прошептала Варвара.

– Могут, – согласился я. – Хотя с их стороны это весьма рискованный поступок. Проще дождаться нас в городе – мы все равно туда вернемся.

Возвращались тревога, настороженность. Я отвечал сегодня не только за себя, но и за симпатичное существо, сидящее рядом. Я тронул машину. Мы проехали перелесок, небольшую развилку с двумя указателями: налево «Кривошлыково», направо «Лебяжий». Мы свернули налево. Теперь это была не дорога, а «направление»! Грунт проваливался, проезжая часть гуляла волнами, чернели глубокие колдобины. За спиной задребезжало. В сторону коттеджного поселка Лебяжий, выросшего на месте сгоревшего села, подался китайский грузовик. Из кузова до земли свисали гроздья труб.

Дорога проваливалась, грунт разъели трещины. К коттеджному поселку Рубиновое, расположенному севернее, вела нормальная дорога – поначалу она тянулась параллельно «большаку», потом круто ушла в сторону. До села Кривошлыково пришлось трястись по ухабам. Дорога огибала село, втягивалась в него с юга. За волнистыми холмами и островками леса проглядывали двускатные крыши. Село раскинулось на широком пространстве – между холмами, вдоль берегов вертлявой речушки с заросшими берегами. Особняком стояли коттеджи, опоясанные рослыми заборами. Село, по крайней мере, часть села, выглядело вполне современно – джипы у заборов, спутниковые тарелки, несколько рекламных щитов. Дорога ушла за холм, обогнув его, мы приблизились к южной околице, подкатили еще к одной развилке. В сравнении с примыкающей дорогой предыдущая была чуть не автобаном! Вторая, разбитая до крайности, заросшая молодым чертополохом, огибала Кривошлыково с запада, ныряла за заброшенное аграрное предприятие (именно таковым оно выглядело) и, видимо, тянулась к северу вдоль опушки, параллельно первой дороге.

– Мы не будем заезжать в село? – наморщила лоб Варвара.

– На людей посмотреть и себя показать? – улыбнулся я. – А заодно пройтись по местным магазинам и культурным центрам? Нет, Варвара Ильинична, не вижу смысла идти в народ. Если мы ищем захоронение, то оно может быть только на опушке леса или в самом лесу недалеко от опушки. Во всяком случае, это логично. Нам надо обследовать километра полтора. В случае неудачи съедаем твои припасы, ночуем в машине и заходим с другого конца.

– С какого конца? – Она втянула голову в плечи.

– Не знаю, – признался я. – Ходим вокруг села и прибегаем к помощи аборигенов. Ничего полезного они, конечно, не выдадут, но хоть послушаем.

Мой «Террано» был способной лошадкой. Имея приличный клиренс, он легко, хотя и медленно, проходил ухабы. 140 «лошадей» под капотом тянули нас на размытые дождями горки. В разливах грязи колеса буксовали, но с задачей справлялись. Я проглядел серьезную яму, машину тряхнуло, клацнули зубы Варвары, и переключилась волна на приемнике. Надоевшие композиции с «семи холмов» сменил надрывный шансон – без слуха, голоса и чувства меры.

– Именно то, что надо, – засмеялся я. – Вокруг такая Расея…

Она пыталась переключить волну, но пальцы от тряски срывались, ударяли не в те кнопки.

– Господи, откуда это все берется? – ворчала она. – Бандера, Петлюра… Мазепы не хватает…

– По поводу Мазепы – это к Чайковскому, – хмыкнул я.

– Ого, какие познания, – поразилась Варвара и извернулась, подтянув к себе сумку. Через минуту она уже шуршала пищевыми обертками, что-то жевала, хрустела золотинка от шоколадки. Про меня она тоже не забыла – извлекла огурец из своей коллекции, щедро посолила и сунула мне в рот. Я хрустел сочной мякотью, выращенной в китайской теплице, старался не отрываться от дороги. Ей все же удалось попасть в тюнер, и разбитной шансон сменило заунывное техно.

– Ну хотя бы, – вздохнула Варвара и откинула голову. Местность к западу от села казалась безлюдной. Тому, что упиралось в протяженный лесной массив, меньше всего подходило определение «луг». Канавы, бугры, участки голого глинозема. Лес тоже не отличался дружелюбием. Очень старый, почерневшие осины с березами, много пней, поваленные деревья. Подлесок тянулся на высоту человеческого роста – молодая боярка с черемухой, заросли шиповника. Мы совершали «ознакомительную» поездку вдоль леса, присматривались. Именно сейчас я и осознал масштаб бедствия. В городе все представлялось иначе – приедем в деревню, найдем заброшенную могилу, к которой, видимо, обязана вести ковровая дорожка! Теперь, когда я озирал все эти просторы, удрученно констатировал, что мы погорячились. Мы должны были выяснить хотя бы примерное место!

Еще одна дорога, такой же разбитый проселок, пересекала наше «направление», тянулась от села к лесу. В этом месте находилось деревенское кладбище. Березы и осины стыдливо вуалировали оградки, могильные холмики, покосившиеся кресты и звезды. Кладбище было старым, безбожно растянутым. Древние могилы перекапывали, поселяли на освободившееся место новых «жильцов». Кладбище явно было действующим. До западной околицы села отсюда было метров четыреста. Но сегодня никого не хоронили. Мы проехали погост, снова волоклись вдоль опушки. Лес пятился, проступали разрывы в массиве зелени, потом опять смыкались кусты и деревья.

– Захоронение реально должно быть обособленным от кладбища, – поучала Варвара. – Эти безжалостные слова «Сдохни, ведьма!», ярость, с которой мужики набросились на женщину, камень на шее… Они ведь убивали ведьму – либо женщину, которая представлялась им ведьмой. На Руси, тем более в Сибири, в начале XX века на ведьм массово не охотились, на кострах не жгли, церковь такие развлечения не приветствовала. Но единичные случаи были. Случись, допустим, массовая смерть, неурожай или что-то еще – так быстро выбирали виновницу и наказывали. А лучше втихую – чтобы не дошло до жандармов или урядников. А если на защиту убийц выступало все село, то им сходило с рук…

Дорога превращалась во что-то непотребное и явно вела в тупик. Машины здесь не ездили. Мы вышли из салона, прошли до кустарника. Дальше начиналось болото, чувствовался аммиачный запах. Справа доживал свой век заброшенный амбар с прохудившейся крышей, за ним поблескивала речка. Дальше за холмами – коттеджный поселок Рубиновое. Возможно, через речку имелся мостик, но с нашей стороны он не просматривался. Если ныне покойный господин Крыленко работал в Рубиновом, то высока вероятность, что плиту он отыскал где-то в данном квадрате – этот район находился ближе всего к стройке. Хотя и совсем не обязательно. Маршруты покойного Крыленко были неисповедимы, как и пути Господни.

– Сто лет назад тут все могло быть по-другому, – бормотала Варвара, воюя с корнями, стелющимися по земле. – Больше века прошло, не шутка. Хотя, если вдуматься, село стоит на том же месте, кладбище и лес тоже никуда не переехали…

В болоте делать было нечего – туда бы Крыленко не полез. Мы немного поспорили – я предложил обойти амбар и посмотреть там. Варвара возразила – в болото не полезем. У нее чутье на эти штучки. Там ничего нет. Мы блуждали по светлым березнякам, старались не лезть в высокую траву, памятуя об энцефалитных клещах. Варвара обработала спреем ноги – сначала свои, потом мои. Нарисовала на сапогах антиклещевым карандашом «магические» круги.

– Заклинание забыла прочесть, – усмехнулся я, – чтобы клещи не лезли.

– Почему забыла? Ничего я не забыла…

Я не стал заострять деликатную тему. Чувства юмора я еще не растерял, но иногда оно начинало бастовать. Блуждание по опушке напоминало анекдот: ищем там, где светлее. Дождя сегодня не было, несколько раз выглядывало солнце, но быстро пряталось за набегающими облаками. Я не забывал оглядываться, памятуя о возможной опасности. Слежки пока не было, спина не чесалась, но все могло измениться в самый интересный момент. Приятная тяжесть пистолета в правом кармане немного успокаивала, но защитит ли нас это смешное оружие от боевого? Мы забирались в чащу, карабкались через горы бурелома, ломали сухие ветки, чтобы пролезть. Варвара умилилась, обнаружив в глубоком овраге нерастаявший снег, стала звать меня. Я рванулся, решив, что она нашла что-то ценное, а потом долго ругался, растирая ушибленное колено. Мы вернулись к машине, перекусили, проехали на юг метров триста. Я загнал «Террано» за кустарник, чтобы не мозолил глаза, и мы снова полезли в лес. Все чаще приходили мысли о бесполезности наших поисков. Мы явно что-то делали не так. Но продолжали блуждать вдоль опушки, ища «вчерашний день». Я забирался в какие-то канавы, лез в гущу кустарника. Варвара брела сзади, отрывая от лица прилипшую паутину, ворчала, что тащится за мной, как еврей за Моисеем. Но библейский персонаж в итоге избавил евреев от египетского рабства, а я куда заведу? Я оступился, сверзился в канаву, поранил ладонь о ветку. Она ступила за мной и тоже стала падать, но я успел ее подхватить. Она злобно пыхтела, а я смеялся: что крестьянин, то и обезьянин. Мы выбрались из ловушки, снова блуждали по пересеченной местности. Варвара куда-то отдалилась, хрустела ветками в стороне. Потом ойкнула, стала жаловаться, как ей больно.

– Причина? – потребовал я объяснений.

– Столкновение с землей… Слушай, тут какая-то яма, я в нее провалилась, это, наверное, старая могила, так интересно…

Я снова среагировал, кинулся спасать свою «расхитительницу гробниц». Ноги вязли во мху и трухлявых коряжинах – этот лес действительно был очень старый. Маленькая поляна, травянисто-земляное месиво, яма с обрывистыми краями, в которую ухитрилась провалиться женщина. Она пыхтела внизу, пыталась выбраться, осыпалась земля. Это как же нужно вертеть головой, чтобы не заметить «волчью яму» под ногами! Я подобрался к краю, протянул руку. Она возилась в месиве на дне, не обращала на меня внимания. Хрустели трухлявые доски. А ведь это действительно могила, мелькнула мысль. Трухлявые доски – обломки домовины.

– У тебя все нормально?

– Да… Ой… – Она испуганно отпрыгнула, обнаружила руку помощи и немедленно ею воспользовалась. Я помог ей выбраться.

– Что там?

– Да нет, все в порядке… – Она отдышалась, стала отряхиваться. – Помнишь детскую считалку: кошка сдохла, хвост облез…

– Конечно.

– Ну вот…

– А больше ничего? – Я навис над краем могилы, всматривался. Неужели нашли?

– Это не то, Никита, – сообщила Варвара неприятную новость. – Да, могила, но не та, которую мы ищем.

– Почему не та? – Я отступил, критически обозрел вскрывшуюся в земле впадину, маленькую полянку в глубине леса. – Нормальная могила, чем тебе не нравится? И местность подходящая.

– Тебе какие причины больше по вкусу? Связанные с материальным происхождением мира или основанные на таинстве духов загробного мира? Думаю, первые. Вот тебе сразу две. На дне могилы – обломки деревянного креста и полусгнившие доски гроба, в которой с землей перемешались кости. Тут стоял другой крест, понимаешь? Большой и деревянный. Домовину основательно разъела гниль, но она лежит в этой земле никак не сто лет. За век она бы сгнила полностью. Сохранились бы кости скелета, все такое, но все остальное распалось бы в прах, смешалось с землей. Ты представляешь, что такое 108 лет? А данному захоронению от силы несколько десятилетий.

– И кого же здесь хоронили? – растерялся я. Обидно, уже обрадовался…

– Я такие вещи проницать не могу, – фыркнула Варвара. – Приятного, конечно, мало, но на голову не давит, видений никаких. Человека похоронили не на кладбище, явно во времена развитого социализма, который провозгласили в СССР…

– Самоубийца? – предположил я. – Какой-нибудь уголовник?

– Уголовников тоже зарывали на общих погостах, – пожала плечами Варвара. – Самоубийц запрещает хоронить вместе со всеми православная церковь – а в годы развитого социализма на эту церковь с прибором положили… Какая-нибудь бабушка из бывших староверок, – предположила Варвара. – Не знаю, Никита. Человек умер не в мучениях, скорее, всего, от старости, душа покоится с миром… И не спорь со мной. – Она повысила голос, строго посмотрела в глаза. – Ты не разбираешься в этих вещах, поэтому помалкивай. Я права, я в этих вещах всегда права. Это не наша могила.

Я пожал плечами – да ради бога. У всех на свете женщин существует одна особенность – обвинять мужчин, когда они еще рта не раскрыли. Я хотел съязвить, что люди, которые всегда правы, умирают в одиночестве, но передумал. Моей помощнице такая участь не грозила. Скорее всего, Варвара не ошибалась. Я помнил ее реакцию на контакт с атрибутами захоронения Марии Власовой. Можно представить, что бы с ней стало, загреми она в могилу упомянутой гражданки. Но с Варварой все было прекрасно – с учетом самого факта падения в могилу, обнаружения кошачьих останков и того, что она измазалась, как поросенок.

День летел. На часах – половина третьего. Мы уперлись в кладбище, и пришлось возвращаться к машине. Осталось осмотреть часть леса южнее сельского погоста. Мы уже устали, Варвара волочила ноги. Проезжая мимо кладбища, мы обнаружили живых людей. Несколько сельчан шли от села к могилам, плечистый здоровяк тащил на закорках фрагмент чугунной ограды, сверкающий свежей краской. Плотно сбитая женщина несла ведро и лопаты. Они уставились на нашу машину, как на явление из потустороннего мира. Мы и впрямь ехали «из ниоткуда». Я сбросил скорость, давая им пройти по траверсу. Они еще долго оборачивались…

За пределами погоста нашлось что-то вроде просеки. Проглядывали пни, заросшие молодыми побегами. Я свернул с дороги, одолел пару покатых возвышенностей и втиснул машину между деревьями. Проезду в глубь леса препятствовали пни. Выбираться задним ходом – не самое приятное занятие. Я оставил эти тщетные попытки, выключил двигатель.

– Осмотрим опушку на южной стороне, потом подумаем, что делать дальше, – внес я деловое предложение.

– Пойдем в село искать старожилов? – спросила Варвара.

– Можно, – согласился я. – Но это будет так же продуктивно, как искать иголку в стоге сена. Но давай пока не загадывать. Здесь метров восемьсот, минут за сорок управимся.

Мы снова кружили по лесу, выискивая что-нибудь похожее на старое захоронение. Забираться вглубь не стоило – неоднократно помянутый Крыленко в такую дичь бы точно не сунулся. Он нашел плиту на открытом месте, куда без сложностей подъехал на пикапе! От вида старого сельского кладбища на душе остался неприятный осадок. Многие могилы просели, заросли травой, к ним десятилетиями никто не подходил. Надгробья вросли в землю, опутались сорняками.

– Это еще не самое страшное, – рассуждала Варвара, волочась за мной. – Обычное неуважение к умершим людям – для нашей страны это не новость. Отсутствует у людей погребальная культура. Одни воздвигают пафосные обелиски, вбухивают в это дело кучу денег – не ради памяти, а чтобы кореша и деловые партнеры оценили. Другим – лишь бы закопать, а потом хоть трава не расти. В этой стране нет чего-то общепринятого, веками передающегося из поколения в поколение – такого, чтобы в кровь впиталось… Папуасы, например, подвергают копчению тела своих умерших родственников – мумифицируют таким образом. Коптят, как рыбу, интересно, да? Не зарывают тела в землю, а выставляют на видных местах. А чтобы коптилось и не гнило, зашивают рты и задние проходы. Отрезают подошвы, ладони, языки – отдают близким родственникам, чтобы хранили как память. А на Мадагаскаре аборигены каждые семь лет эксгумируют тела своих родных, заворачивают их в ткань и устраивают с останками зажигательные танцы. Это радостное событие. После ритуала они обильно трапезничают, болтают, выпивают. Потом опять собирают останки и хоронят в другом месте – чтобы через семь лет снова выкопать и водить хоровод…

– Я не понял, – ворчал я, – ты ликвидируешь мою безграмотность или проверяешь на прочность мою пищеварительную систему? Она не железная, учти…

– Я просто рассказываю интересные истории, – обиделась Варвара. – Не хочешь, не слушай…

Мы проверили несколько полян, осмотрели опушку. «Не сезон, – ворчала Варвара. – Грибов еще нет, ягод нет». Сапоги вязли в сырой земле. Варвара снова оступилась, куда-то поехала. Я в это время осматривал полянку недалеко от опушки. Она сварливо жаловалась: любопытной Варваре чуть нос не оторвали! Хотела заглянуть в дупло, оттуда выскочила белка и устроила гонки по стволу! А Варвара опять в буквальном смысле села в лужу…

Я выглянул из кустарника. Она не пострадала, задрала голову, выглядывала перепуганного зверька. Я прошел краем ложбины, чтобы выйти на опушку. И вдруг встал как вкопанный. Сработало боковое зрение. Шевельнулось что-то за деревом. И не только там, но и дальше. Онемела кожа на затылке. Я ей крикнуть не успел, как из-за ближайшего дерева набросился какой-то разъяренный леший!

Одутловатое лицо, скрюченные пальцы левой руки. А в правой нож! Откуда он взялся? На меня бежал грузный коренастый мужик, уже готовился к финальному прыжку. Как же хотелось задать ему парочку вопросов! Машинально подогнулось левое колено, я повалился на бок, выставив правую ногу. Этот тип разогнался, собирался протаранить меня, одновременно нанося удар. Он запнулся о вытянутую ногу, что-то прохрипел, рухнул плашмя, крепко треснувшись массивной челюстью. Я пока еще соображал – что это значит? Местный деклассированный элемент или хвост, который мы притащили из города? Трудно переключиться в «боевой» режим после долгих месяцев ленивого образа жизни! А он оказался шустрым, как кролик. Выплюнул: «Сука», перевернулся на спину, схватив свой упавший нож, подлетел, сделав «мостик». Крупная родинка между виском и левым глазом – неровная, похожая по форме на Украину без Крыма – здравствуйте, дорогой товарищ! Это хвост, который мы притащили из города! Что там насчет сиреневых «Жигулей», явно ведомых задумчивым водителем?

Он вновь летел, а я качался, как маятник. В ложбине испуганно восклицала Варвара, что-то вопрошала, ей тоже хотелось все знать! Я нагнул голову, прободал упитанное брюхо, нагнулся, схватил какой-то дрын – увесистую жердину с обломанными ветками. Мы оба отшатнулись, он попятился. Рожа, конечно, гадкая, сидеть изволили, сударь? Кто же вас нанял-то таких?! Он попер на меня в психическую, но я уже был в норме, приветствую тебя, родная стихия! Я швырнул дрын – он сделал пару оборотов, сбил агрессора с ног. Тот снова потерял свое «холодное оружие», откатился в кустарник. Пока поднимется, куча времени пройдет. Я мог бы развить наступление, добить его, удовлетворить свое любопытство – но на севере, со стороны кладбища хрустели ветки, силуэты мелькали среди деревьев. Да их тут целое войско! Я даже не вспомнил про свой травматический «ПМР» в правом кармане. Пока он явно не помощник. Я прыжками слетел в ложбину, кинулся за кустарник, куда откатилась Варвара. У нее от страха подрагивал подбородок, метались глаза. Она узнала меня, но все равно перепугалась. Я схватил ее за руку, потащил на запад, там очень кстати уплотнялись заросли и петляла лощина с покатыми краями. Неплохая палочка-выручалочка! Я поволок Варвару в глубь леса по узкой змейке. Метров через двадцать она пришла в чувство, сама сообразила – вырвала руку и понеслась быстрее меня. Мы пробились через кустарник, полезли на склон и через полминуты уже корчились за грудой трухлявого валежника. Варвара дрожала, как зайчонок, зубы выбивали тяжелый металл. Она вцепилась мне в плечо, дыхание срывалось.

– Никита, а что это было… вот сейчас?

– Учения, – лаконично объяснил я, – максимально приближенные к боевой обстановке. Будем разбираться. Слушай сюда, Варвара. Это моя игра, выполняешь все приказы моментально, а обсуждать будешь вечером. Идешь строго туда, – я показал на запад. – Отсчитываешь семьдесят шагов и под прямым углом поворачиваешь направо. Не налево, не кругом, а четко направо – нужно разжевывать? Бежишь на север – при этом смотри по сторонам и не светись, как лампочка. Обнаружишь опасность – визжи, как только можешь. По идее ты должна дойти до просеки, на которой мы оставили машину. В тачку не лезь, затаись где-нибудь рядом, жди. Все, выполняй, Варвара, вопросы потом…

Я подтолкнул ее в спину для ускорения, перевел дыхание. Она убегала, пригнув голову, скрылась за деревьями. В лесу было тихо, никто не ругался, не аукался. Я вслушивался, отключил все, кроме слуха… Странная тишина, за исключением обычных звуков леса. Впрочем, хрустнула ветка, за ней другая… Я извлек пистолет, начиненный резиновыми пулями, выполз из кустарника, перебежал, скатился в ложбину, которую мы с Варварой покинули минуту назад. Я шел по ней пригнувшись, задержался в кустарнике. Потом на корточках поднялся на склон, присел за «трехрукую» развесистую осину с мощной корневой системой. Отсюда часть леса до опушки неплохо просматривалась. Из-за дерева показался коренастый тип, которого я от души отоварил жердиной. Он держался за бок, злобно кривился. Субъект прислонился к дереву, сканировал лес колючими глазками. Возможно, он не пил как алкоголик, но явно имел проблемы с почками. Нож матово переливался в руке. Хотели ли нас убить? Совсем не обязательно. Напугать, избить, искалечить – вполне возможно. Если нет трупов – другое отношение к потерпевшим, другая статья, хотя дело по-всякому сделано. Мы вышли на что-то опасное для КОЕ-КОГО? Данный субъект – не важная персона, обычная сявка, хотя и выглядит внушительно. Парочку подобных господ я обезвредил не так давно, идя по следу главврача одной больницы, решившего подзаработать на наркотиках. Полиция сказала спасибо, сейчас они в золоте купаются на колымских рудниках…

В сумрачном пространстве обретались еще двое. Они выходили на белый свет, исподлобья смотрели по сторонам. Тоже не лондонские джентльмены, хотя и не сказать, что подзаборная шваль. Обоим лет по сорок, короткие прически, самое время побриться. Одеты невзрачно – джинсы, немаркие ветровки. Они ступали крадучись, вертели головами, как сычи. Дружбой в коллективе, по-видимому, не пахло – поглядывали друг на дружку весьма нелюбезно. Двое шипели на мужика с родинкой – это он во всем виноват! Они не спешили нас догнать. Я, кажется, понимал, в чем дело. Если они шли за нами от кладбища, то не могли не заметить машину на просеке! Дай бог, не нагадили – хотя зачем бы им это делать, если задача поставлена другая? Без машины мы никуда не денемся, будем отрезаны от мира в этом районе… Тревожная мысль ужалила: а если их не трое, а четверо, и один остался у «Террано»? И Варвара скоро выскочит ему в объятия…

Нет, вряд ли. Четверо в таком деликатном деле – уже толпа. Даже трое – многовато… Один из мужиков присел на корточки, уставился в землю. Сместился тараканьим шагом, снова что-то разглядывал. Следопыт, мать его! Остальные стояли рядом, помалкивали. Он что-то бросил им. Вся компания пошла вперед, стала ускоряться…

Они могли понять, что их водят за нос. И тогда предпримут верные действия – например, вернутся к моей машине! Я не мог такого позволить. Я оторвался от осины и ударил ногой по сухой коряжине! Она переломилась со звонким треском – на весь лес! Ну как такое не услышать? Дружные матерки из всех глоток! Я кинулся обратно к лощине, одолел ее в несколько прыжков, метнулся за деревья в южном направлении. Они заметили меня, пустились наперерез. Решили не думать, почему я один и что вообще тут делаю! Я ускорялся, не задумываясь об очевидных вещах – нельзя бегать с ускорением по пересеченной местности, при этом не глядя под ноги! Я запнулся о ветку поваленного дерева, покатился в заросли молодой крапивы. Словно в клубок ядовитых змей попал! Вскочил – где мой пистолет? Нет пистолета! Замечательно! Значит, не выстрелит в финале ружье, которое с первого акта висело на стене…

Я мчался дальше, а за спиной хрипели, сипло дышали, нависали демоны над душой. Лучше не оглядываться, они не могут бегать быстрее меня! Однако именно так и происходило. Затылок немел, «кошачьи когти» царапали спину. Как в глупых фильмах ужасов – бедная жертва улепетывает по лесу, как заяц; психопат-убийца идет за ней размеренным прогулочным шагом – и, что характерно, всегда догоняет! Я пробился через плотный шиповник, выбежал на поляну и тут же метнулся за массивную прямоствольную осину – вытянулся, руки по швам, пятки вместе, считал мгновения, когда появится этот нетопырь…

Я сбил его с ног ударом корпуса, когда он поравнялся со мной. Тот пролетел по инерции пару метров, запнулся, сделал красивый, но незавершенный кульбит. Я кинулся к нему, рухнул на колени – и когда он задергался, чтобы подняться, врезал кулаком по глазу! Это был не тот, кого я отоварил, тому уже хватит. Тоже здоровяк, с мясистым носом, пыхтящий злобой. Удар потряс его, но дух не выбил. Такого вырубить – постараться надо. Фонарь под глазом зажегся, как прожектор, заискрил фиолетовыми бликами. Я откатился от него – бегущие параллельно засекли возню, я должен был удирать, пока их свет на мне клином не сошелся! Я откатился, припустил дальше с низкого старта. И так неожиданно столкнулся с одним из них – резвый тип, обогнал, решил перерезать дорогу. И у этого нож в руке, рожа злая, залысины на черепе, нос крючковатый, самое то его свернуть налево! Возможно, и не было приказа нас убивать, но я их разозлил, забыли про приказы! Он сжимал свою игрушку нижним хватом, выбросил руку, чтобы вспороть мне живот. Я поставил незатейливый блок из перекрещенных предплечий, а когда он закричал от боли, повредив лучевую кость, а нож упал под ноги, двинул локтем в левый висок. Он отшатнулся на расстояние прямого удара, и тут уж я не подкачал. Двинул в челюсть с такой силой, что его отбросило на пару метров!

Все это было лишь временным послаблением. Не было времени добить паршивца! Справа рычал разъяренный зверь, распинывал валежник. Я перемахнул через упавшего, кинулся дальше, а когда оглянулся, он уже вставал, из глаз летели молнии. Им было хоть бы что, все трое меня преследовали! Однако я оторвался метров на сорок, теперь бежал со всеми мерами предосторожности, по крайней мере, смотрел под ноги. Снова трещина в земле, я перепрыгнул через нее, съехал в травянистый ложок. Симпатичный малинник, усыпанный глянцевыми листочками. Я пробивался через него, когда заприметил справа спасительную канаву. Расщелина в земле – с полметра шириной, засыпанная прошлогодней листвой. Что меня надоумило? Я подался вбок и повалился в нее, стал нагребать на себя листву. Глупо, за секунды не замаскироваться, но хоть так. Рука нащупала «сбалансированную» коряжину, похожую на палицу, стиснула ее. Вот и славно. Если обнаружат – метну в наглую небритую рожу, а потом кувырками прочь…

Но они протопали рядом и не заметили меня! Всем досталось, бешенства – полные штаны, а наблюдательности – хрен. Двое пробежали с одной стороны, третий у «изголовья». Они свистели ноздрями, кто-то кашлял. Я не верил своему счастью. Неужто получилось? Они удалялись растянутой цепью – к южной оконечности леса, до которой оставалось не так уж много. Дальше поле, следующий лесок, уж сообразят, что их оставили с носом…

По крайней мере, отдышаться в своей канаве я успел. Выкатился из нее, припустил, озираясь, на восток…

Минуты через три я выбежал на просеку. Когда и зачем ее вырубали, непонятно. Но дело до конца не довели, углубились в лес на сотню метров и бросили, даже пни не стали выкорчевывать. Я побежал направо, к сереющему просвету. Вылетел к машине, забегал вокруг нее кругами. Четвертого члена коллектива в природе, видимо, не существовало – иначе обозначил бы свое присутствие. Повреждений в кроссовере я не заметил. Где Варвара?!

– Никита, господи… – застонал терновый куст. Я бросился на стон, влетел за кустарник. Здравствуйте вам! Губы сами растянулись до ушей. Она скорчилась в три погибели, моргала жалобно, тряслась, как осиновый лист. Добираясь до текущего рубежа, она неоднократно падала, измазала физиономию, из волос торчали ветки и листва. Шапочку не потеряла, комкала в руке. Она смотрела то на меня, то на коряжину-палицу, которую я машинально сжимал в руке. Я опомнился, выбросил ее – бывает, доисторические предки вспомнились. Она зашмыгала носом, прижалась ко мне. Все в порядке, не такая уж и ведьма, обычная испуганная девчонка…

– Ты один? – пробормотала она.

– Один, – согласился я. – Парни скоро подойдут. Но не сразу, у них проблемы с ориентацией и здоровьем. Ну, что ты плачешь, дуреха?

– Не знаю. – Она шмыгала носом. – Боялась, что ты меня бросишь, не вернешься…

Еще чего придумала! Нет уж, теперь мы с Варварой ходим парой…

– С жизнью уже простилась, – вздыхала она. – Сижу и думаю – как глупо, вот сгинем мы с тобой в этом диком лесу – и что после нас останется?

– Как что? – удивился я. – Светлая память останется. Разве этого мало?

– Ах, ты издеваешься? – рассердилась она и стала вытряхивать из волос листву, размазывала грязь по лицу. – Не смотри на меня, я сегодня некрасивая…

– Неправда, – возразил я, – не бывает некрасивых женщин.

– Да знаю, – отмахнулась она, – бывает мало водки и неумело нанесенный макияж… Что ты делаешь? – Она вздрогнула, застыла.

– Это был поцелуй, – смутился я. – Дружеский, в чумазую щечку. Не является лекарством, – зачем-то добавил я. – Прости, вырвалось… я про поцелуй.

Она засмеялась – нервно, на грани истерики. Все это было хорошо, очень хорошо! Но стоило спешить, чтобы не стало очень плохо. Пистолет остался в лесу, черт с ним. Я помнил, где его обронил, когда-нибудь приеду, найду… Я сгреб в охапку свою «трепетную лань», потащил к машине…