Глава 64
Дети – поистине удивительные существа. Честное слово, удивительные. Открытые, заботливые, любящие, особенно когда им четыре с по- ловиной года.
– Мамин друг Гейб плакал, – сообщила она куклам. – Ему очень грустно.
– А можно, я подарю Гейбу эту картинку? – спросила она. – Тут нарисовано сердечко, солнышко и леденец на палочке. И наклейки, где человек улыбается. Потому что он радуется.
– Давай я сфотографирую, и мы пошлем ему на телефон, а?
Она кивнула и торжественно вручила мне картинку.
– Только не забудь поставить мобильник на зарядку, а то работать не будет, – предупредила дочь.
Эта ее фраза больше говорит обо мне, чем о ней. Или, пожалуй, об обеих.
Я сфотографировала картинку и послала тебе на электронный адрес, присовокупив небольшое объяснение. Помнишь? Через несколько минут пришел ответ.
Передай Виолетте спасибо.
– Хорошо, – сказала дочка. – Передай ему «пожалуйста».
Потом, за обедом, она рассказала все Даррену. И, к моему удивлению, добавила:
– Надо как-нибудь еще подбодрить его. Пусть приходит со мной поиграть. Я научу его печь булочки.
Мы с ней недавно стали заниматься выпечкой, и Виолетте этот процесс казался настоящим волшебством. Она подолгу могла стоять перед стеклянным окошком духовки и смотреть на противень с тестом, пока он не покрывался румяной корочкой и не превращался в булочку или пирог. Наблюдения свои она частенько сопровождала восторженными комментариями.
Даррен вскинул брови и посмотрел на меня.
– Она сама это придумала. Только что, – поспешила вставить я.
– Папочка, он был такой грустный, – сказала Виолетта. – Большой дядя, а плакал, как маленький. А когда человек плачет, надо его подбодрить. Нам в школе мисс Мелисса так говорила.
Я закусила губу. Я понимала, какие чувства обуревали Даррена, но также понимала, что, как и Виолетта, беспокоюсь о тебе и была бы не прочь встретиться с тобой еще раз перед твоим отъездом за океан.
– Она права. Тем более что так говорит мисс Мелисса.
В недоумении я пожала плечами. Я не собиралась ни на кого давить. Пусть сам думает и решает. Потому что ты, Гейб, как ни крути, а вывесил на своей ретроспективе портреты чужой жены. Но и без этого эпизода я бы все равно поняла Даррена, ответь он отказом. Он имел полное право не подпускать моего бывшего любовника к нашему дому. Если честно, я на его месте, скорее всего, сказала бы «нет». И мне бы следовало задуматься: чем обернется для всех нас твой визит? А я не задумалась. Мой брак казался таким крепким, и мне даже в голову не приходило, что, впустив тебя в свою жизнь, я изменю свое отношение к Даррену и наша семейная идиллия даст трещину. А ведь так и случилось. В то время я этого еще не понимала. И даже несколько месяцев спустя не понимала. Но, проанализируй я внимательно развитие событий, мне кажется, увидела бы: это было одно из тех мгновений, когда стоишь перед распутьем и не подозреваешь, что выбранное направление приведет в тупик.
А Даррен об этом думал, и на лбу его уже прорезалась складка шахматного игрока.
– Ну хорошо, – сказал он через несколько секунд в ответ на умоляющий взгляд Виолетты и мое деланое равнодушие; я сидела, уткнувшись в тарелку, и притворялась, что режу на мелкие кусочки лососину. – Ты права, Ви. Когда человеку грустно, его надо подбодрить.
Уж не перестал ли он видеть в тебе угрозу, подумала я в тот миг, уж не подействовали ли на него мои слова или слова Виолетты? Не пришло ли ему в голову, что, оказавшись в нашем доме, где стены увешаны семейными фотографиями, ты изменишься и я перестану быть для тебя столь желанной. Или посчитал, как, впрочем, и я тоже, что наш брак достаточно крепок, а остальное не имеет значения. Я никогда не интересовалась, почему он согласился, – приняла все как есть. Но я не сомневаюсь, причина была. Даррен ничего не делает просто так.
Таким образом ты и получил приглашение зайти к нам в гости и испечь булочки с моей дочерью. Признаюсь, я очень удивилась, когда ты согласился.
По электронной почте мы договорились о дне визита – в пятницу, когда я работала дома, хотя я в конце концов вообще взяла отгул. Ты собирался прилететь в Нью-Йорк на два дня и прибыл к нам сразу из аэропорта. Виолетта настояла на том, чтобы специально для тебя украсить квартиру разноцветными надувными шариками и на каждом нарисовать улыбающуюся рожицу. Так и сделали: на некоторых шарах рожицы были с высунутым языком. На других – с длинными ресницами. Или – с густыми бровями.
– Хочешь шарик? – предложила Виолетта Лиаму.
Мой сын уже подбирался к отметке в полтора года, и Мария собиралась идти с ним в Транспортный музей – он очень любил играть в железную дорогу.
– Хочу зеленый, – сказал он.
Виолетта вручила брату зеленый шарик, и они с Марией ушли.
Я загрузила машину детской стиркой, и мы с Виолеттой принялись доставать все, что нужно для выпечки. Когда пришел черед миски для смешивания ингредиентов, раздался звонок, и дочка побежала к двери. Энни с лаем бросилась за ней.
– Алло! – ответила я в трубку домофона.
– Это я, – отозвался ты.
– Это он! – воскликнула Виолетта.
Я нажала на кнопку и открыла дверь. Через несколько минут ты стоял в моей гостиной. Первое, что бросилось в глаза: ты побрил голову. Виолетта тоже заметила.
– А где… где твои волосы? – спросила она, нахмурив тоненькие брови.
Когда она так хмурилась, становилась похожей на Даррена.
Ты бросил на меня быстрый взгляд, потом снова посмотрел на нее:
– Волосы? Мм… в стирку отдал.
– В стирку? – удивленно отозвалась она.
Ты пожал плечами, и на мгновение на твоих щеках появились ямочки.
– А ты разве не моешь голову, когда она грязная?
– Почему, мою… Но только в ванной! – кивнула Виолетта.
Ты поставил сумки на пол:
– А я подумал, что в прачечной будет проще.
Виолетта посмотрела на меня:
– А можно, я тоже буду отдавать волосы в стирку?
– После об этом поговорим, – ответила я.
Она двинулась на кухню и, не сомневаясь, что ты идешь следом, стала рассказывать о будущих булочках. Но ты стоял рядом со мной. Я протянула руки, и ты бросился мне в объятия. Я почувствовала на шее твои слезы.
– Зачем ты побрил голову? – тихонько спросила я.
Ты выпрямился и потер пальцами глаза:
– Траурный ритуал. Решил, что так надо. А что, я очень изменился?
– Изменился, но узнать можно. Ну как, поможешь нам с выпечкой?
– Конечно. И большое тебе спасибо. У тебя такая чудесная дочь. Спасибо за то, что не отказала ей в просьбе утешить и поддержать печального взрослого дядю. За то, что сама поддержала. Может, это покажется чушью собачьей, но в Аризоне я держался еще и потому, что ждал этого дня.
Мы замесили тесто, вылепили булочки разной формы, выложили на противень, и я сунула его в духовку. А Виолетта достала кастрюльку для макарон.
– А вот так мы делаем, чтобы не обжечься, – сообщила она тебе.
Потом включила освещение духовки, поставила кастрюльку на пол перед дверцей духовки и уселась перед кастрюлькой.
– Теперь до дверцы не достать, – сказала она и похлопала по полу перед собой.
Ты сел с ней рядом, и вы молча просидели все двенадцать минут, пока пеклись булочки. «Интересно, о чем ты сейчас думаешь?» – промелькнула мысль. «А Виолетта?» Но спрашивать я не стала. Смотрела на вас и надеялась, что этот день поможет тебе, участие Виолетты не пройдет даром и ты поймешь, что есть еще люди, которым не безразлична твоя жизнь, пусть даже у тебя умерла мама. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя одиноким и брошенным.
Зазвенел таймер, Виолетта принесла мне варежку, висевшую на шкафчике рядом с раковиной.
– Ну вот, – сказала я, – все готово! А пока остывает, можно поиграть в «прятки в замке».
– «Прятки в замке»? – переспросил ты, вставая и убирая кастрюльку.
Виолетта повернулась к тебе. Я тем временем открыла духовку.
– Мы наряжаемся, будто живем в замке, и играем в прятки. Если хочешь, будешь королем.
Я чуть противень не уронила. Раньше королем она разрешала быть только Даррену. Когда приходил Джей, она назначала его волшебником. А двое дедушек, мой отец и отец Даррена, вообще становились придворными шутами.
– А ты, значит, моя королева?
Виолетта уже тащила тебя к коробке с нарядами.
– Нет! – возразила она с таким видом, будто более нелепого предположения невозможно представить. – Я фея! А королева у нас мама.
Ты оглянулся на меня – я выключила духовку и направилась к вам.
Виолетта водрузила нам на головы короны, а себе нацепила крылышки.
– Ладно… Король и королева, я сейчас спрячусь у вас в замке! Досчитайте до двадцати трех и ищите!
«До двадцати трех?» – произнес ты одними губами, глядя на меня.
Я пожала плечами. Виолетта убежала, и мы принялись считать.
– Громче! – прокричала она из коридора.
Мы досчитали до тринадцати.
– Эй! – послышался ее голос. – В этом замке есть ров с водой!
– Понарошку? – прокричала я.
– Нет, настоящий!
И тут до ушей донесся странный звук. Ошибиться было трудно. Виолетта шлепала ножками по луже.
Я выскочила в коридор:
– Ты где?
– Не скажу! Замок заколдован, и мы играем в прятки!
Дверь в комнату, где стояла стиральная машина, распахнулась, и вода уже заливала коридор.
– О господи! – пробормотала я и ринулась туда.
Ты побежал к Виолетте:
– Нашел! Теперь король подхватывает фею и учит ее летать!
Ты поднял стоящую в луже Виолетту на руки.
– Выше! – смеялась она. – Феи летают очень высоко!
Вытаращив глаза, я стояла столбом перед постирочной комнатой. «Черт побери! – думала я. – Черт, черт, черт побери!» Из задней части стиральной машины хлестала вода. Я вытащила из кармана мобильник и позвонила Даррену.
– У тебя все в порядке? – ответил он после первого гудка.
– У меня да… А вот в нашей постирочной не все. Нас заливает. Стиральная машина сломалась. Как позвонить водопроводчику?
– Вот черт! Сейчас пришлю его номер. Или, может, сам позвоню?
– Нет-нет, я позвоню. А с машиной что делать? Выключить? Выдернуть из розетки?
– Понятия не имею. Спроси водопроводчика. Сейчас пришлю номер. Сообщи потом, как дела.
Я дала отбой и переключилась на почту. Ты подошел с летающей Виолеттой.
– Где у вас щиток? Надо отключить ток на машину.
– Ты уверен? – спросила я, лихорадочно нажимая кнопки в поиске послания от Даррена. – Я собиралась спросить у водопроводчика.
– Уверен, – отвечал ты, кружа Виолетту. – Во-первых, выключи машину, вода перестанет бежать… и… с электричеством ничего нельзя делать, стоя в воде.
– А-а… Пожалуй, ты прав. Щиток на кухне.
Вы с Виолеттой полетели на кухню.
– Фея решила приземлиться и отдохнуть! – прокричал ты и поставил Виолетту на стол.
– Еще хочу!
– Королю надо кое-что починить, – ответил ты.
Голову твою все еще украшала корона, правда, она слегка помялась и сбилась набок.
Мы с дочкой смотрели, как ты поправляешь корону и щелкаешь выключателем, под которым написано «Постирочная».
– Звонить водопроводчику? – спросила я.
Ты уже стягивал ботинки с носками.
– Погоди, сейчас гляну, – ответил ты, закатывая штанины.
Я сняла Виолетту со стола, понесла к постирочной, и мы стали смотреть, как ты отодвигаешь машину от стенки и закрепляешь болтающийся шланг соединительной муфтой. Вода больше не хлестала, лужа в постирочной уменьшилась – в полу посреди помещения имелось сливное отверстие.
– С этим надо быть осторожнее, обязательно следить, – сказал ты. – Позже можешь вызвать водопроводчика на всякий случай, но для начала снова включим машину, посмотрим, нет ли течи.
Ты выпрямился, на голове у тебя все еще торчала нелепая корона. «Вот так мы и жили бы, если бы все пошло по-другому», – подумала я.
– Что с тобой? – спросил ты, глядя на меня с легкой тревогой.
– Спасибо тебе, – спохватилась я и улыбнулась. – Тебе королевская корона не идет… Ты больше похож на рыцаря в блестящих доспехах. Спасибо, что спас наш замок от затопления.
– Да, терпеть не могу заниматься делами в короне… Зато мне всегда нравился Ланселот.
Ты хотел поиграть со мной? В Ланселота и Гиневру? Вполне допускаю и это.
Я сглотнула слюну, моля Бога, чтобы ты не прочитал мои тайные мысли – когда-то у тебя это хорошо получалось, – и повернулась к Виолетте, все еще сидевшей у меня на руках.
– Ну, моя сказочная принцесса, кажется, булочки уже остыли, можно кушать. Хочешь попробовать?
Она сползла на пол и побежала на кухню с криком: «Да! Да!»
– Булочку, моя королева? – сказал ты, поправляя на мне корону.
Я заглянула тебе в глаза и увидела в них печаль, хотя ты тщательно старался замаскировать ее. В хаосе затопленной постирочной я совсем забыла о причине твоего визита.
– Как ты? – спросила я.
– Лучше. Спасибо тебе за сегодняшний день.
– Я очень рада… Пожалуйста.
Хотелось потянуться к тебе, обнять, как и тогда, когда ты зашел в дом, но я удержалась. В конце концов, Гиневра же вышла замуж за короля Артура.
– Пошли поскорее на кухню, – сказала я, – пока Виолетта не залезла на шкаф.
Потом мы уселись за стол и ели булочки, которые испекли вместе, втроем.
Какое-то время после этого мы с тобой обменивались электронными письмами, но Даррену я о них не говорила. А потом ты стал так много разъезжать по миру, что мне едва удавалось проследить твои маршруты: Филиппины, Россия, Северная Корея, Южная Африка. Паузы между нашими посланиями становились все дольше, и однажды я поняла, что мы с тобой не общались уже много месяцев. Виолетта, кажется, совсем о тебе забыла. Впрочем, время от времени она спрашивала, не отдать ли ей волосы в стирку, и я отвечала не сразу – вспоминала о тебе и молила Бога, чтобы у тебя все было хорошо.
