Глава 51

Живя с тобой, живя с Дарреном, продолжая работать, я усвоила одну истину: мне следует любой ценой избегать всяческих сюрпризов. Подготовившись, я гораздо легче справляюсь с острой ситуацией. Меня не покидает мысль о том, что, будь я в курсе твоего отъезда, знай заранее о твоих переговорах насчет работы в «Ассошиэйтед пресс», я бы гораздо легче перенесла разлуку. Но она явилась для меня полной неожиданностью, и… и поэтому мне было так тяжело. Вот почему мы с Дарреном решили заблаговременно узнать, кого ждем: мальчика или девочку. Мне хотелось определенности, чтобы суметь подготовиться. Через несколько недель после встречи выпускников мы узнали, что у нас родится девочка. Сообщать персонально всем интересующимся я не стала. Кто захочет, увидит в «Фейсбуке».

Из-за нелюбви ко всяким сюрпризам я стала читать книги – уж и не знаю, сколько я их перечитала, – о разных способах рожать детей, о том, чего можно ожидать, какие неожиданности могут застигнуть врасплох. Я надеялась, что, во-первых, это поможет мне подготовиться, а во-вторых, прекратятся ночные кошмары, в которых я рожала в самых немыслимых условиях – в метро, в офисе, в такси. А еще приснилось, что ребенок во время родов рвет мое тело пополам, как в фильме «Чужой». По совету врача я составила план родов, прекрасно понимая, что у ребенка, возможно, есть собственный план рождения, в который он меня точно не посвятит.

Схватки начались вечером, после того, как мы отобедали в кафе «Хайтс». Я съела бургер… нет, половину бургера, если быть точной, потому что у меня в желудке тогда для еды почти не оставалось места. Ребенок должен был родиться через два дня, двадцать первого ноября. И Даррен сказал, что нам надо чаще куда-нибудь выходить, пусть даже ради половины бургера, и прогуливаться пешком от дома до ресторана и обратно. К тому времени мы все подсчитали. Выбрали имя Виолетта – в честь бабушки Даррена, которая скончалась, когда ему было шестнадцать лет. Имя мне очень понравилось – красиво звучало, напоминало цветок, а также означало цвет. И уменьшительная форма приятная – Ви. Второе имя тоже придумали – Энн, в честь моей двоюродной бабушки. Виолетта Энн Максвелл. Мне очень нравилось.

Так вот, после ресторана, когда мы пешком возвращались домой и плащ едва прикрывал мой живот, я вдруг почувствовала, что трусы у меня стали подозрительно влажными. Или тебе это неинтересно? Вообще, не все ли тебе равно, что я чувствовала в вечер рождения Виолетты? Если скажешь «замолчи», я замолчу. Только дай знак, намекни. Нет? Хорошо.

Помню, в голове пронеслась мысль: «Неужели? Сейчас?» В числе моих скромных задач во время беременности стояло и испытание «мокрых трусов». И пройти его следовало «без ошибок» – мы часто потом повторяли эту фразу Виолетте, когда учили ее пользоваться горшком. Кейт, например, приходилось менять трусики чуть ли не после каждого чиха. И я очень надеялась, что со мной этого не случится. Но когда до нашего дома оставался один квартал, жидкость пошла уже струей, и я наконец поняла, в чем дело.

Я обернулась к Даррену:

– Кажется, у меня воды отходят.

Он застыл как вкопанный:

– Правда? – В глазах его было неподдельное волнение. – Погоди, тебе кажется или ты уверена?

– Кажется, уверена.

Он засмеялся, обнял меня и поцеловал:

– Идти сможешь? Как себя чувствуешь? Может, вызвать врача? Сейчас же, а?

Хотя мне было очень тревожно – я не знала, что меня ждет, а мои ноги намокли и совсем замерзли, я сказала, что уж квартал до нашего дома как-нибудь прошагаю, а врача вызовем, когда доберемся. Всю дорогу он держал меня за руку и что-то быстро говорил, быстрей, чем обычно, кажется, решал, кому надо позвонить и что не забыть взять с собой, когда поедем в больницу. «Зарядку для мобильника! Ноутбук! Айпод и колонки!» Он заранее заготовил список, что мы с ним будем слушать на каждой стадии схваток и родов. Я, впрочем, не была уверена, что мне захочется слушать хоть что-нибудь из списка, но главное, он был чем-то занят, возился, делал приготовления.

Мы сидели дома, ждали, пытались смотреть фильм, который я совсем не запомнила, как вдруг начались схватки. Мы вызвали такси и помчались в больницу. Через двенадцать часов родилась Виолетта. Она была настоящая красавица, сущий ангел, с темными волосиками и темными глазками и такими длинными ресничками, каких я у новорожденных ни разу не видывала.

У Даррена есть еще один пунктик: он считает, что все новорожденные всех его друзей – и тройня Джея с Ванессой не исключение – похожи либо на Уинстона Черчилля, либо на мистера Магу. Он до сих пор время от времени открывает ноутбук, показывает мне фотографию ребенка своих знакомых в «Фейсбуке» и спрашивает: «Черчилль или Магу?» И честное слово, они действительно всегда очень похожи либо на одного, либо на другого.

Когда нашу Виолетту помыли, одели, завернули плотным конвертиком, с полосатым чепчиком на головке, и медсестра вручила ее мне, я посмотрела на Даррена:

– Черчилль или Магу?

– Послушай, мне кажется, это первый ребенок за всю историю человечества, который не похож ни на того, ни на другого. Знаешь, на кого она похожа? На тебя! Надо же, повезло девчонке.

Он скинул туфли и залез ко мне в постель, и мы все трое прижались друг к другу. В эту минуту я испытала настоящее благоговение перед чудом, которое сотворили мы с Дарреном. Тем более что девочка похожа на меня, и я благословляла законы биологии, благодаря которым стало возможно такое счастье.

– Люблю тебя, – сказала я.

– Люблю вас обеих, – отозвался Даррен.

Я хочу, чтобы ты понял: я очень, по-настоящему люблю Даррена. Пусть наше чувство и несовершенно, но оно есть, и это истинная любовь.