Глава 5
Главный вход в алхимический цех был похож на образец входа в банк — высокая, опрятная и умеренно пышная аркас двумя дверями- створками.
Даже охранники не привычные нидринги или аргринги — просто люди. Чисто выбритые лица, опрятная одежда — но в ножнах были мечи. Не самого парадного вида.
— Добрый день, — прохрипел один из них. Юстициар замедлил ход, и лишь через несколько шагов полностью остановился, с интересом глядя на этих увальней.
Как если бы старого рубаку прямиком из битвы отмыть, побрить и одеть в женское платье. Эти двое, по крайней мере, выглядели именно так.
— По какому вы делу, господин фэйне?
«И когда люди начнут видеть разницу между фэйне и полуфэйне? Наверное, никогда.»
— Юстициар, — представился Баэльт, показывая свой медальон. — Пришел к цехмейстеру Гусу за аудиенцией.
— Проходите, господин юстициар, — один из них приоткрыл перед ним дверь, слегка поклонившись.
И Баэльт вошел.
Боги. Как же он ненавидел фактории!
Здесь стоял ужасный запах, нет, скорее просто вонь, которая пробивалась через его изящный платок. Конечно, ни в какое сравнение не входящая со смрадом в цехе у Рибура… Но фактории оставались факториями. Огромный тёмный зал был заполнен работающими тут и там людьми. Одетые в странные одежды с фартуками, у всех мрачные и сосредоточенные лица. А весь цех походил на огромную кухню — всюду были разделочные доски, пучки странных трав и плодов, куски подозрительно выглядящего мяса.
И этот запах серы.
Из всех факторий эта выглядела наименее… Фактористичной?
Но и её Баэльт ненавидел. Так, на всякий случай.
— Добрый день! — раздалось у него над ухом, с лёгкостью проникая через вежливый гул работы. Он резко обернулся, испугав худощавого и низенького человека.
— О, простите, простите! — затараторил человек, приглаживая свои редкие волосы на лысине. — Седрик, помощник Гуса! Позвольте провести вас к нему!
— Позволяю, — проскрипел Баэльт.
Седрик тут же засеменил вдоль зала, попутно излагая ему о всех прелестях этого цеха. Юстициар делал вид, что слушал.
— У нас делаются лучшие эликсиры в Веспреме! Есть болеутоляющие, ядовыводящие, целебные, профилактические. Скажу вам по секрету, даже противозачаточные делаем. А отвар из синелиста? А обработанный плакт? Такого, как у нас, нигде не найти!
— Лучше и не искать, — безразлично проговорил Баэльт.
Седрик расхохотался.
Идиот, заключил Баэльт, топая по ступенькам наверх.
Седрик завел полуфэйне в просторный кабинет.
Звук работы не проникал сюда, а сама атмосфера в кабинете была торжественно- приветливая. Вся мебель была искусно вырезана из дерева, а кресло, что стояло за столом, было обито чёрной тканью.
Баэльт давно научился различать ценность материалов. Очень давно, когда они с Мурмином, без гроша в кармане, по ночам влезали на торговые склады цеха суконщиков. И кресло тянуло на что- то среднее между «дорогое» и «охренеть какое дорогое».
Позади стола была небольшая приоткрытая дверь. За ней была… Терраса? Здесь, в загаженном цеховом районе — и терраса? Какой самоубийца будет стоять на этом отвратительном воздухе?
Там, сплетя руки за спиной, стоял и смотрел в сторону моря невысокий человек.
Юстициар без церемоний направился прямо к нему. За ним с громким хлопком захлопнулась дверь, заставив его вздрогнуть и замереть на месте.
Проклятье.
Услышав хлопок, цехмейстер обернулся. Его лицо было старым и морщинистым, однако выглядело…По- доброму. Ни следа амбиций, властолюбия или жажды наживы. Типичный добрый дедушка.
— Приветствую вас, господин юстициар. Мое имя Гус.
— Я знаю ваше имя, — тихо проговорил полуфэйне, глядя Гусу в глаза. Чёрные, как маленькие угольки. — Мое имя вам ни к чему. Я хотел бы задать вам пару вопросов.
— Меня предупредили о том, что вы придете, и по какому поводу тоже предупредили, — доброжелательно усмехнулся Гус, а Баэльт почувствовал, что хмурится. Предупредили? Уведомили за минуту до того, как он зашёл в его кабинет? Или сказали, что его имя прозвучало в его, Баэльта, разговоре с писклявым счетоводом? — Но оставим это. Смерть Рибура опечалила меня. Хоть мы с ним никогда не были в дружеских отношениях. По крайней мере, я слышал, что продукт его цеха был высочайшего качества. А это достойно уважения. Как думаете, что я сейчас сказал? Лесть или правда?
— Лесть, — без всякого сомнения ответил юстициар. Он сделал пару осторожных шагов, ожидая подвоха. Он не доверял людям, которые выглядели добряками. К тому же, добряками, которые знают о тебе больше, чем надо.
Он не удивился бы попытке нападения. Скорее, он удивился бы, если бы её не было.
Нервы напряжены до предела, а рука сама собой перекочевала к рукояти меча.
На террасе было холодно — ледяной ветер бросал пригоршни брызг в лицо и заставлял щуриться. Вид был красивый — внизу распростёрся скальный обрыв, а внизу были гавани и складские строения.
Такие же маленькие и убогие, как и муравьи- люди, что суетились внизу.
Забавно. Отсюда, с высоты, всё встало на свои места. Вся грязь, вся мелочность и смехотворность жизни была видна, как на ладони.
Боги. Какие эти домики маленькие, грязные и убогие.
Как и я.
Когда- то этот город был блестящей жемчужиной. А потом стал пятном гнили.
Баэльт оперся на перила рядом с Гусом и устремил взгляд в бескрайнее, волнующееся и серое осеннее море. Десятки кораблей стояли у берега на приколе, сотни людей копошились на пристани.
И тысячи фольтов уходили в чужие карманы.
Карманы штанов, которые никогда не будут пропитаны потом от работы.
— Я знаю, что ты подозреваешь меня, Мрачноглаз, — спокойно проговорил Гус. Таким тоном же можно было объявить, что он удовлетворён своим обедом.
— Значит, вы и прозвище мое знаете, — сонно сказал полуфэйне.
— Тебя много кто знает. В кварталах за Второй стеной часто говорят о ком- то, кто, вооружившись юстициарскими форменном плащом и амулетом, предоставляет услуги… Мстителя. Или следопыта. Или убийцы. И теперь ты, Мрачноглаз, подозреваешь меня.
— Вы многое знаете. Но тут ошиблись. Пока что я не подозреваю никого.
Сложный в изготовлении яд — цехмейстер алхимиков. Связь насмешливо очевидна. Конечно, сукин сын, я подозреваю тебя!
Гус качнул головой.
— Не знаю, врешь ты или говоришь правду. Но я намерен полностью развеять твои сомнения в отношении меня и моего цеха. Подозрения ни к чему. Как и тебе, если ты верно делаешь свою работу. Я отвечу на любые твои вопросы, юстициар. Но прежде, чем мы начнем, давай сядем за стол в моем кабинете, и я налью нам вина. Хорошему гостю — хороший приём.
А ещё пьяного легче ударить ножом, мрачно подумал Баэльт. Он хотел бы отказаться, но… От таких предложений не отказываются.
Вернувшись обратно в просторный кабинет, Баэльт уселся напротив Гуса. Юстициар не успел заметить, откуда цехмейстер достал бутыль с вином.
Плохо. Если он умудрился достать почти из воздуха целую бутылку, кто знает, насколько быстро и незаметно он извлечёт кинжал?
— Такого вина, господин юстициар, ты в жизни не пробовал, — Гус разлил вино по кубкам. — И, наверное, стоит прекратить называть тебя юстициаром.
— Как угодно, — безразлично констатировал Баэльт, настойчиво глядя на Гуса.
Старик расстроенно вздохнул и пригубил вина.
— Доволен?
— Нет. Я не люблю пить с потенциальными отравителями, — цехмейстер попытался возразить, но Баэльт тут же перебил его. — Похоже, у вас есть уши везде, даже в самых бедных и мрачных кварталах. Вы сказали, что хотите развеять мои сомнения. Но пока что только нагоняете их.
Гус пожал плечами, будто бы досадуя.
— У добрых людей всегда везде есть друзья, — он сделал несколько глотков и откинулся в кресле. — Спрашивай ещё. Я люблю разговаривать.
— Хорошо, что хоть один из нас испытывает удовольствие. У виновных всегда полно версий о том, кто на самом деле виноват. А у тебя?
— Парочка есть, но они тебе не понравятся. Да и мне, чего уж там, — развёл руками цехмейстер. Ни один мускул на его лице при этом не дрогнул. Если он и лгал, то очень умело. — На твоём месте я бы подозревал… Да, меня. В конце концов, Рибура убили ядом. Насколько я понял, ядом дорогим и редким. Такой не достать у всяких недоучек. А я — цехмейстер алхимиков, у которого был зуб на несговорчивого нидринга. Да, это мог бы быть я… — Гус сморщился. — Но это не я.
— А знаешь, мастер Гус, твоя версия о вине тебя мне понравилась, — Баэльт сощурился. — Логично, кое- что подходит. Может, ты ещё что- нибудь знаешь про келморцев?
— Про тех, которые якобы убили Рибура? — Гус пожал плечами. — Только то, что ты обсуждал с Гири. У стен есть уши, мой друг.
— Ага. А у цехмейстеров — совесть, — ядовито заметил Баэльт. — Я пока не вижу причин не считать тебя виноватым.
— Я говорил с господин Эрнестом, — Гус нахмурился. — И Торговый Судья после долгого допроса решил, что я никак с этим не связан.
— О, вот оно как, — протянул Баэльт. — Сам Торговый Судья.
Эрнест дураком не был. И если он не считал Гуса виновным, значит, на то были причины. Проклятье.
— В любом случае, господин Эриэрн, — Баэльта перекосило от звучания собственной фамилии, — вы можете считать меня виноватым. Пока не найдёте кого- то более подходящего.
— А таковые есть? — проворчал бывший юстициар, косясь на кубок с вином.
— Если бы были, то Торговый Совет в два счёта разобрался бы с ними. Удар по одному из нас — удар по всем.
— Знаешь, когда я поверю в это? После дождя. Ещё расскажи про торговую честь. Уже наслушался о ней. Можно подумать, что вы за Рибура глотки готовы были рвать.
— Это не совсем так, и ты это понимаешь. Но что- то общее от солидарности в нашем обществе тоже есть, поверь. Да, среди нас бывают разногласия, а уж с Рибуром — и подавно, — увидев лёгкую усмешку Баэльта, он спокойно покачал головой. — Я тебя уверяю, Торговый Совет не причастен к смерти нашего коллеги.
— Ну- ну.
Гус молча пригубил вино, затем подлил в оба кубка до краев.
Может, попытается отравить?
Хм. Почему бы и нет?
— Не знал, что вы, юстициары, так любопытны. Но раз ужя обещал рассказать — расскажу.
— Твоя доброта не знает границ, — буркнул Баэльт, смерив Гуса протяжным и тяжёлым взглядом. Тот расстроено вздохнул.
— Я к тебе с открытой душой, а ты насмехаешься.
— К делу, — потребовал Баэльт.
— Хорошо- хорошо! — Гус поднял руки, будто защищаясь. — Рибур перестал платить подоходный налог. И вызвал недовольство у некоторых членов Торгового Совета, которые были вынуждены покрывать недостаток в налоге из своих карманов.
— Просто взял и престал платить налоги? Нельзя просто так взять и перестать платить налоги, — тяжёлый взгляд Баэльта буравил человека, однако тот всё так же вежливо улыбался.
От этой улыбки доверия к нему у бывшего юстициара не прибавилось.
— Рибур объяснил это тем, что другие цехмейстера в свое время не вложились в его дело, как того требует Устав Торгового Совета. В общем, дело стало комом. Рибур наотрез отказался платить, и все тут. В принципе, он был в своём праве…
— Мне нужны имена, — прервал его Баэльт. — Тех, кто тогда возмущался громче всех.
Цехмейстер в ответ промолчал, разглядывая собственные ногти.
Юстициар извлек из внутреннего кармана плаща палочку плакта и зажёг её о свечку на столе. Струйка дыма, кружась, потянулась к потолку под недовольным взглядом Гуса. Ничего, переживёт. Все переживали.
— Имена, — повторил Баэльт, затягиваясь.
— Не могу, Мрачноглаз. Не смотри на меня так, тут причина в торговой этике.
— Как вы меня достали с вашей торговой этикой, — устало проговорил Баэльт, заставив Гуса улыбнуться ещё шире.
— Я честный человек, Мрачноглаз, и скрывать мне нечего. Но Совет тут не при чём.
— Раз ты так уверен, то поделись со мной уверенностью.
— Я уверен, что Рибур стал последней жертвой своих долгов.
— Надо же. Стоило начать серьёзно подозревать тебя и твоё торговое собрание, как у тебя появились идеи. Чудо? Промысел богов? — поинтересовался Баэльт, делая новую затяжку и выпуская дым под потолок.
— У него было дохрена долгов, и все уже давно привыкли к ним. Я думал, ты об этом знаешь, потому и молчал.
— И кому же он должен был? — посмотрим, хитрая твоя рожа, чьи имена ты назовёшь.
— Мне, Моргриму Железные Руки и Алану. Каждому не меньше шестисот фольтов.
Ничего нового. Те же имена. Те же мотивы.
— Ты опять лишь раззадорил моё подозрение к тебе.
— Мой долг — быть честным с тобой. А делать выводы тебе придётся самому.
Баэльт глубоко вздохнул. Какое благородство! Какая честность! Быть может, он ещё и бедняков кормит? Раздаёт деньги? Святой Гус!
— Ещё что- то? — поинтересовался Гус, вежливо улыбаясь.
— Этого хватит, — буркнул юстициар, потирая повязку. Почему отсутствующий глаз постоянно чешется? Надо сказать об этом Каэрте. Может быть, это важно.
Впрочем, плевать.
— Этот город огромен, Баэльт, — наставительно проговорил Гус. — Тут много кто мог убить Рибура просто так. Может, бывшие работники, которых он выкинул с фактории?
— Не каждый так поступит, — сказал полуфэйне. — Его убил либо профессионал, пытаясь кого- то подставить, либо…
— Либо?
— Либо полный мудак, у которого руки из задницы растут, — Баэльт медленно поднялся в кресле. Что, теперь на него нападут? Это ноги затекли или яд уже начал действовать? — Спасибо, Гус. Ты помог мне, самое меньшее, поверить, что в этом городе ещё есть честные люди.
Как сказать шлюхе «спасибо, ты помогла мне поверить, что тут есть целомудренные люди».
— Мрачноглаз, — осторожно позвал его Гус.
— Чего? — кинул юстициар, замерев на пороге.
— Удачи тебе, и останься цел. Ты хороший юстициар, — что это в голосе? Ирония? Презрение? Ты ведь знаешь о той истории с Тишаей. Знаешь. Только попробуй…
— Или был хорошим юстициаром, — спокойно продолжил Гус. — Городу жалко было бы терять того, кто творить настоящее правосудие. Хоть даже и такого, как ты.
— Спасибо на почти добром слове. Но этому городу не жалко никого, — тихо ответил Баэльт, закрывая за собой дверь.
