Глава 41
Высокий, пронзительный писк заполнил череп изнутри.
Сквозь этот писк были слышны какие- то другие звуки, но…
Боги, почему так болит голова?..
Баэльт, цепляясь за стену, попытался встать. Скрежетнул зубами, когда нога полыхнула болью. Напрягся, когда желудок запротестовал.
А затем он встал и привалился к стене, ошалело оглядываясь.
Всё было скрыто в клубах пыли.
Торговый Судья сделал шаг вперёд и пошатнулся. Рядом упал кусок мрамора с потолка.
Он сделал ещё шаг и споткнулся о чьё- то тело.
Стражник. Броня на груди вмята куском мрамора. Правая часть лица отсутствует.
Сапоги скользили по мраморной крошке и крови.
Тела. Всюду тела.
Некоторые поднимались в оглушительном писке, что раскалывал мир. Некоторые. Совсем немногие.
Шаг. Ещё шаг. Демонская боль в ноге. Шаг.
Впереди, в дыму и пыли, кто- то дёргался.
Дерутся. Да. Там дерутся… А почему дерутся?..
А в следующий миг мир вокруг вновь пошёл своим чередом. Высокий писк сменился рёвом, плачем, визгом и грохотом. Голову прошило болью, и Мрачноглаз тихо застонал.
— Лекаря! Лекаря! — захлёбывался кто- то криком.
Лекаря… Нет, он не лекарь, он…
Где он? Что тут…
Из дыма по ушам резанул боевой клич, и он резко обернулся.
Топор в руке здоровяка уже был занесён для широкого удара.
Серая тень метнулась справа, сминая здоровяка. Баэльт, подняв меч и подавив постыдный визг, отошёл на два шага вперёд.
Крелиат с рёвом опрокинул оборванца и быстрым ударом пригвоздил его к полу.
— Они прорвались! — рявкнул наёмник, выдёргивая меч и нанося рубящий удар в дым. — Назад, парни, назад!
— Они идут! — истошный, высокий визг откуда- то справа, где белый камень обрывался в ночное небо.
— К второй баррикаде! — меч Крелиата, оставив шлейф крови, откинул в дым ещё одного оборванца. — Живее! Они пока жмутся, но скоро попрут так, что мать моя Сестра!
Баэльт, ошалело качнув головой, развернулся и зашагал в сторону второй баррикады. Один из немногих, кому повезло уцелеть при взрыве.
Хельт. Проклятый хельт…
— Да быстрее же, чего ты тащишься, как… О, прошу прощения, господин Судья, — Крелиат бодро проскочил мимо, а затем поднял взгляд вверх. — Арбалетчики, не спать! Не спать! Хреначьте в дым — кого- нибудь точно подстрелите! И, ради всех богов, раздобудьте луки, их не надо так долго перезаряжать! Арбалеты против толпы?! Серьёзно?!
А он прирождённый командир…
Не то что я. Демоны.
Всё снова не так, как должно быть… Не так… Совсем не…
Сзади нарастал исступлённый рёв, к которому добавился грохот стали.
— Да быстрее же, быстрее! — взвыл Крелиат, отскакивая спиной вперёд. — Я не буду вечно прикрывать вам спину!
— А я и не прошу, — прорычал Баэльт, ускоряясь. Ногу жгло калёным железом, однако боль прочищала мозги. — Крикни, чтобы копейщики стали вперёд.
— Они и так там стоят, если у них есть хоть чутка мозгов, — с оскалом заверил Крелиат. — Ну быстрее, демоны раздери вас! Я понимаю, что человеку вроде вас не пристало бегать, но…
Баэльт его уже не слушал. Он изучал бледные лица защитников второй баррикады.
Страх. Ошеломление. Нерешительность. Мягкие люди, облачённые в твёрдую сталь.
— Держаться до последнего! — прорычал Баэльт, перелезая через баррикаду. Боги, как же болит нога… — Бейтесь до последнего!
— На кой ляд?! — раздалось сзади, и Баэльт похолодел.
Действительно. Зачем им это всё?..
— А на такой, — рядом Крелиат молодецки перемахнул через баррикаду, заставив людей отшатнуться и дать ему место. — На такой ляд! Захлопни пасть и встань в строй!
— Ты мне не командир, шлюха с мечом!
— А я — командир! — голос капитана Бродлес, мощный и жестокий. — Так что захлопни пасть и встань в строй! Ты приносил присягу Торговому Совету — вот и держи её!
— Так точно!
— Идут! — крикнул кто- то с балкона.
С воплем из дыма вырвались пару человек, бессмысленно размахивая перед собой оружием. Баэльт напрягся и поднял меч повыше, часто дыша.
Давайте…
— Не стрелять! — взревел Крелиат, выставляя меч. — Не стрелять там!
Когда пятеро голодранцев с оружием в руках добрались до баррикады, всё закончилось, не успев начаться.
Слаженные тычки копей. Всхлип- визг. Пять трупов.
— Отлично! — прорычал Крелиат. — Отлично! Вот так и надо! Вперёд- назад! Как со шлюхой — только приятнее!
— Так держать! — прохрипел Баэльт. Ему, наверняка, стоит говорить хоть что- то…
Вокруг стражи поднимался низкий рык. Торговый Судья оглядывался.
Лица, искажённые и искривленные в ярости. Раздувающиеся ноздри, скрежещущие зубы. Частокол копией. Лес мечей. Жажда насилия и крови обволокла всю толпу стражников, что сгрудились в широком коридоре.
— Идите сюда, паскуды! — проревел кто- то рядом.
— Да! Сюда!
— У меня для вас копьё!
Однако никто больше не шёл. Лишь дым горящей первой баррикады клубился в коридоре. И крики за ними.
— Эй, там! — раздался из- за чёрной завесы знакомый голос.
Рин.
— Бросайте оружие — и мы выпустим вас живыми! Слышите? Мы…
Что- то тихо свистнуло, и в дым влетел болт. Раздался истошный визг боли.
— Вы выбрали! — крикнул Рин. — Вперёд, бейте!
Дым взорвался тёмными силуэтами.
— Залп!
Несколько бегущих споткнулись и упали.
Под ноги прущим за ними.
Безумные лица с выпученными глазами. Море улюлюкающий, раззявленных беззубых ртов.
Толчея. Стадо, которое гонят на баррикаду.
На убой.
— Бей- убивай! — вопль Крелиата взвился ввысь и смешался с рёвом нападающих.
Копейщики слитно сделали шаг вперёд — копья слитным движением вонзились в тело атакующей толпы. Визг и вопли смешались в какофонию.
Баэльт без замаха полоснул мечом по перекошенному рылу человека, пытающегося перебраться через баррикаду. Но, не успел труп завалиться назад, как на его месте появился новый.
Чьё- то копьё воткнулось ему в шею и опрокинуло обратно, в людское море.
— Отойдите, здесь от вас толку… — чья- то рука схватила его за плечо и отпихнула во второй ряд.
Крелиат тут же занял его место и с хриплым воем принялся сбивать наступающих.
Людское море. Волнующееся море стали и кипящей крови.
— Сдохни, сука! — стражник перед Баэльтом ударом булавы вмял голову плешивого старика.
— Умри! — копейшик справа, брызжа слюной, ткнул копьём в живот девчушке побитого вида.
И он сомневался, что эти люди будут проливать кровь?..
— Сомкнитесь! — Крелиат рубил направо и налево. Он что, улыбается?.. — Щитоносцы! Где проклятые щитоносцы?! Я не помню, чтобы отправлял кого- то за вином! А это единственное возможное оправдание!
Кто- то отпихнул Баэльта в сторону, затем ещё…
Он так и не понял, как шумящая и орущая толпа выплюнула в коридор.
Тут, в окружении нервничающих стражников, на бочке стоял лейтенант Бродлес. Лицо было нахмурено, руки сложены на груди.
«Кичливая морда… Стоит тут, смотрит, молчит…»
— Левый фланг! — резкий голос Бродлеса заставил Баэльта вздрогнуть. — А ну стянулись! Что за хрень?! Кто учил вас так держать строй?! Не давайте залезть им!
Сверху, с балкончика и галереи, свистели болты. Стража рычала и орала.
— Держимся… — прошептал Баэльт, отходя на шаг вперёд. — Бродлес, они держатся!
— Ненадолго, уж поверьте, — отмахнулся капитан. — Сейчас они наваляться толпой и просто опрокинут нас. К хренам собачьим опрокинут!
Да не может быть, чтобы всё было так плохо. Так быть не может, они…
В полной заднице.
Баррикада просто- напросто сдвигалась под напором толпы. Вопящий и орущий сброд кровоточил, падал, умирал — но сдвигал баррикаду. Тут и там падали стражники.
— Центр держится только на Крелиате и его людях, — Блейни гневно шмыгнул носом. — Вы, пятеро — живо туда!
Несколько человек сорвались с места.
— Если мы хоть чуть- чуть продержимся… — лейтенант нервно закусил губу и тут же пригнулся — над ним пролетела стрела. — Пожалуй, я слезу… — Бродлес тяжело спрыгнул с бочки. — Что прикажешь делать, а? Если ничего не придумать, они…
— Нам нужно продержаться как минимум до утра! — что они от него хотят?! Он похож на Ревацио, громящего противника тогда, когда на одного его солдата приходилось пять солдат противника?! Или, быть может, колдун?! — Король с войском должен… Должен!
Лейтенант быстро подошёл к нему и заглянул к нему в глаза.
— Мы не продержимся тут и десяти минут. Если в толпе кто- то догадается просто напереть…
Пронзительный визг со стороны баррикады заставил их повернуться к толпе.
Здоровенный детина перебирался через баррикаду, размахивая топором во все стороны. Один из стражников завалился назад. Другой. Третий набросился на детину, но на него из- за баррикады бросился ещё один восставший.
Строй начал рассыпаться. Лишь в центре наёмники честно отрабатывали свою плату, устраивая кровавую баню.
— Их сомнут… — прохрипел Бродлес, хватая Баэльта за плечо. — Сомнут! Прикажи отступать!
— Нельзя! — волнение лейтенанта было заразительным, и Баэльт почувствовал нарастающую панику. — Нет… — меньше уверенности, больше криков и крови… — Рано! — пронзительный вопль, забившийся под сводом.
— Коридор дальше сужается, удержать их будет легче! Без этих взрывов они там не пройдут!
Баэльт сглотнул и бросил быстрый взгляд в сторону баррикады.
Всё больше и больше грязных людей в рванье поднимались на баррикады, всё чаще мимо ковыляли стонущие раненные.
— А, нога, нога… — мимо провели хромающего паренька.
За ним оставалась длинная полоса крови.
Кровь на мраморе…
— Отступаем! — крик Бордлеса сзади хлестнул по ушам. — Ме- едленно, до моей команды! Давайте, ребята! Назад!
Они отступали медленно, маленькими шажками — огрызаясь короткими выпадами и проклятьями. Но — отступали.
— С дороги! — кто- то отпихнул его к стене, и мимо него пронесли стонущего стражника. Лева рука, покоящаяся на груди, держалась на тонком лоскуте кожи.
— Это всё… — челюсть свело, и он застонал. Неправильно?..
— Резвее, резвее!
Хаос нарастал по мере того, как строй стражников пятилась назад. А Баэльт беспомощно шёл спиной вперёд, пытаясь понять, как идёт бой.
Проклятье… И Каэрта… Где- то там, в городе… Проклятье!
— Раздвигайте баррикаду, живо!
Людской поток быстро и громко вливался в узкий проход.
— Арбалетчики, залп! Залп! Залп, твою мать!
Болты свистели и свистели, рикошетя от камня, вонзаясь в плоть или отскакивая от брони стражников.
— Выше! Выше бери, сволота!
Снова залп.
Кровь… Боги…
Баэльт устало осел у стены.
Вокруг суетились и орали люди, но…
Какое ему дело?..
Он слишком устал… Надо вздремнуть…
— Какого хрена ты тут расселся, а?! — заросший стражник пнул его по больной ноге, заставив взвыть от боли. — Поднимайся и вперёд!
— Это ты поднимайся, — стражник исчез, а на его месте появился Бордлес. — Ты вообще командовать собираешься?!
Торговый Судья бессильно покачал головой.
Капитан, гневно сплюнув, махнул рукой и снова принялся бессвязно вопить что- то.
Наверное, это называется «приказы»…
— Они идут параллельным коридором и хотят зайти на другую баррикаду! Что делать?! — кто- то вырос над ним.
Кто- то, такой же трясущийся и жалкий.
— Защищаться, — пожал он плечами, протягивая руку. Ему помогли подняться. — Вторая баррикада?
— Да, за лазаретом…
— Идём.
Среди толчеи и криков они быстро добрались до второй баррикады.
Назвать это баррикадой было бы великим оскорблением для всего рода баррикад.
— Ну… — Баэльт дёрнул щекой и потряс головой. Откуда этот постоянный писк?.. — Арбалетчиков — вперёд. До двух залпов. Потом — отойти назад. Вперёд щитоносцев. За ними — копейщики и мечники.
— Это мы и так знаем, — тощий сержант с длинными усами ткнул пальцем в сторону коридора. — А что нам с ними делать?
— Убить.
— Потрясающе, демоны, инструкции… Вы… Что это?
До них сквозь вопли и лязг донёсся звук.
Отдалённый гул. Низкий и протяжный гул.
Как будто бы кто- то дует в рог…
— Люди в городе! — раздался вопль с галереи. — Люди! Много людей! Идут под знамёнами… Войско!
— Под чьим знаменем?! — Баэльт рванулся по боковой лестнице на галерею. Ступени мелькали перед глазами, а сердце выпрыгивало из груди.
Под чьим знаменем?! Только не весторийцы, только не весторийцы…
Вылетев на галерею, он распихал арбалетчиков, что сгрудились у окна.
Город походил на разворошённый муравейник, в который ткнули головнёй. Очень мокрый и пылающий муравейник. Блестящие муравьи- солдаты ползли по улицам, ощерившись сталью, блики огней и грозы прорывались сквозь пелену дождя.
И над ними мелькали знамёна, да… Знамёна…
— Что за знамёна?.. — прошипел Баэльт, щуря глаз в темноту.
— Белая роза и якорь! — откликнулся кто- то из арбалетчиков.
Баэльт опустил голову.
— Король… — прошептал он. — Скажите всем, что король пришёл.
— Король! Король идёт! Король! Ребята, король!
А Баэльт шумно выдохнул струю пара в ночной воздух.
Им просто повезло… Просто повезло…
В следующий миг мир напомнил ему, почему он не любил полагаться на везение.
— Они прорвались! Прорвались!
— Назад!
Лязг и грохот стали ещё громче и отчаяние.
Торговый Судья рванулся к парапету и едва ли не свесился в зал.
Бой кипел. Даже выкипал.
В толпе появились люди Моргрима. В кольчугах, панцирях, в варёной коже, с нормальным оружием — и, что гораздо хуже, с умением применять это оружие.
Крелиат, посреди хаоса с хищной улыбкой умелым тычком кинжала валит детину.
Бродлес, надрываясь, указывает мечом в сторону баррикады.
А стража медленно отступала в сторону лестницы на второй этаж.
Проклятье… Проклятье… Проклятье…
— Мрачноглаз! — Баэльт мгновенно развернулся на знакомый голос. Мурмин, мокрый от пота, усиленно крутил рычаг арбалета. — Нельзя отступать дальше! Дальше — лазарет!
Баэльт бросил ещё один взгляд вниз.
Головорезы Моргрима быстро оттесняли стражу. Держал позицию лишь центр — там Крелиат и трое рослых наёмников умело отбивались от натиска врага.
— Пусть переносят раненных — мы тут не выстоим, — наконец, выдохнул Баэльт.
— А, чтоб тебя! Залп! — новая порция болтов понеслась вниз, вновь раздались пронзительные крики. — Нельзя бросать раненных!
— А что ты предлагаешь, умник?!
Баэльт молча посмотрел на него.
— Ну уж нет, — Мурмин сплюнул и забросил арбалет за спину. — Нет! Хрен я кого оставлю им! Мы можем окопаться в лазарете…
— И они разнесут его хельтом. Нет.
— Дай тогда людей…
— Нет, Мурмин. Нам нужны все…
— Тогда идём с нами!
— Я сказал — нет! Отходим! — он не хотел рисковать своей жизнью из- за пары десятков почти трупов.
— Сам отходи. Нахер, — Мурмин сплюнул ему под ноги и развернулся. — Парни! За мной! Живо, живо, живо!
А Баэльт устало смотрел на бойню в зале.
Каэрта…
Вот единственное, что важно. Он был готов принять какую- то власть, да…
Но не столько. Не такая ответственность. Не столько всего сразу…
И теперь единственной важной вещью была она. Его… Жена.
Его вторая Тишая.
Только с этой он не наделает таких ошибок. Нет, не наделает, только, боги, пожалуйста, один шанс… Пусть она будет жива… Пусть все закончится хорошо, пожалуйста. Тогда он заберёт её и исчезнет сегодня же из этого города. Раз и навсегда.
Ну и мальчонку заберёт с собой. Каэрта никуда не поедет без этого Авета… Или как его?
— Эй! — кто- то поднимался по лестнице, и Баэльт, выругавшись, бросился дальше по галерее, к следующей лестнице.
Оставалось ещё кое- что важное. Его проклятая жизнь.
— Стой!
Он, тяжело дыша от страха, вывалился на лестницу и принялся карабкаться по ней.
Сзади были слышны лязг и ругань.
Демоны…
— Свои! — хрипло крикнул Баэльт, прежде чем, задыхаясь, вывалился на второй этаж.
Мрачного вида копейщики пропустили его.
— Перегруппироваться! — Крелиат зазывно махал рукой, указывая на распахнутые створки Зала Совета. — Живо, живо!
Баэльт влился в поток помятых стражников и наёмников.
Зал Совета был набит под завязку. Всюду люди плюхались на пол, в засохшие лужи крови или прямо на трупы цехмейстеров.
Уныние и усталость во плоти.
— Стоять здесь, если кто- то врывается — убиваем, — скомандовал Крелиат, знаком веля закрыть двери. — И поживее, умоляю вас! Навесьте уже этот проклятый засов! Дамочки, у вас тут что, перерыв на чай?! Чего зеваем?! А ну залп!
Из конца коридора раздались стоны.
— Во- от, уже лучше! Хорошая работа. Не расслабляемся. Если эти паскудники устроят тот же гнусный фокус с взрывом… Так что не подпускайте их близко… Вы, с мечами — идёмте туда, чуть что — будем отгонять особо любопытных от дверей… Где Бродлес?
— Остался внизу, охраняет лазарет с парой десятков! — крикнул кто- то, и Баэльт похолодел.
А он сидит тут…
— Ну, что ж — лейтенант был хорошим человеком. Наверное, — и Крелиат вполголоса принялся раздавать приказы подошедшим мечникам.
А Баэльт стоял в углу и смотрел себе под ноги.
Ему нужно идти… Выжить… Продержаться…
Мурмин сам захотел там остаться, так? Он…
Горький спазм обхватил грудь стальным кольцом.
Мурмин… Он же его друг, демоны раздери! Он должен быть там, внизу, защищаться рядом с ним…
Воображение Баэльта быстро рисовало перед ним картину. Бой закончен, восставшие разгромлены…
А в лазарете, на горе трупов, лежит Мурмин. Лежит, осудительно глядя на него остекленевшими глазами.
Нидринг, который научил его всему. Который, по сути, воспитал его.
Нидринг, которого он никогда не ценил и ни во что не ставил. У которого он украл Тишаю. И Каэрту.
Твою мать, да как же…
Створки задрожали под ударами топоров, и Баэльт вздрогнул.
Усталые и тяжёлые взгляды всех в Зале обратились к подрагивающим створкам.
— А ну — вперёд! — Крелиат и десяток мечников исчезли в боковом проходе, полязгивая латами.
— Арбалетчики, — вяло скомандовал Баэльт, утирая с лица пот.
Ещё пара подрагиваний — и от ворот откололась серьёзная щепка. В щели тут же появилось заросшее и маниакально улыбающееся лицо…
И тут же с воем исчезло, получив болт прямо в глаз.
Из- за двери раздались яростные крики и истошные вопли, лязг стали, проклятья, дверь пару раз тяжело вздрогнула…
А потом всё стало тихо.
Совсем тихо. Так непривычно тихо…
Все в Зале Совета в напряжённом молчании смотрели на ворота.
И все вздрогнули, когда створки вновь задрожали.
— Эй, — голос Крелиата. — Открывайте! К нам гости другого толка!
— И побыстрее, пожалуйста, — Мурмин?!
— Быстро, открывайте! — Баэльт сам ринулся к воротам и принялся доставать увесистый засов из паза.
Наконец, створки медленно разошлись…
— И вы что тут делаете? — с живым любопытством вопросил вошедший латник. — М?
Он повернулся к Баэльту, и Торговый Судья судорожно вздохнул.
Он видел короля лишь на монете. Но не узнать профиль Элетто Коринье было довольно сложно.
А рядом с ним…
— А ведь да, — насупленные брови, сложенные на груди руки. Длиннющая борода. Мурмин… — Действительно — что вы тут делаете?
А следом, огибая короля и Мурмина, в Зал пошли здоровенные рыцари.
Один из них, сняв шлем, стукнул древком своей алебарды о пол.
— На колени перед королём Лепорты, властителем вольных городов Веспрема и Консульте, маркграфом Ибнейским!
Все замерли в завороженной тишине.
А затем зал наполнился лязгом и шёрохом.
Все спешно вставали на колени.
Все, кроме Мрачноглаза.
Его нога пульсировала болью. В его голове не осталось ничего, кроме высокого писка и боли. Его лучший друг был жив.
Осталось спасти лишь ещё одну жизнь…
