Глава 40
Топор зацепился за край щита и отогнул его, кто- то уколол туда мечом. Стражник в визгом- воплем бросил щит, пытаясь зажать рану.
Как всегда, подумал Тавер, занося топор. Рука вздрогнула, когда топор врубился в грудь стражника. Кровь попала на перчатки.
— Бей! — проревел он, поднимая вверх окровавленный топор.
Толпа ревела вместе с ним, пьяня и оглушая.
Будто бы он часть единого целого. Будто бы все они — многорукий монстр, колющий и рубящий во все стороны.
Восторг охватил душу Тавера, и он расхохотался пьяным смехом.
Как тогда, под Дорбренсом, когда он убил пятерых за один день.
Он увернулся от булавы стражника, и та взорвала кровавыми брызгами грудь соседа Тавера.
Ещё одна жертва кровавой бойни.
И ещё одна, подумал Тавер, когда его топор со смачным, приятным хрустом вгрызся в лицо стражника.
Узенькая улочка — не лучшее место для драки в любое время. А уж когда дерутся закованные в сталь солдаты и толпа вооружённого отребья…
— Давите их! — прорычал кто- то над ухом у Тавера, и по толпе прокатилось движение.
— В щель! В пролом! — если люди начинают переть вперёд, лучшее, что можно сделать — возглавить прорыв.
Людской поток с рёвом и шумом напирал, и Тавер был на его острие.
Плечо врезалось в щит, опрокидывая стражника, топор впился в кого- то — какая разница, в кого? Меч с лязгом вмял шлем другого стражника внутрь, заставив его с воем опрокинуться.
Его сапоги скользили в крови и воде, наступали на кого- то. Он предпочитал не думать, на кого именно.
— Всё, хватит! — оставшиеся на ногах и при оружии пятеро стражников резво попятились назад, поднимая оружие над головой. — Мы…
Тавер, жадно глотая воздух, утёр лицо рукавом и покачал головой.
А в следующее мгновение толпа затопила их.
Клинки, топоры и копья поднимались и опускались, разбрызгивая шлейфы крови. Надломленный визг пронзал восторженный рёв толпы.
И воцарился хаос.
Тавер устало и опустошённо уставился на людскую массу, что с воплями, визгами, гиканьем и ором ломилась в дома. Послышался звон битого стекла. Женский истошный крик. Ругань. Крики боли.
Келморец сплюнул, презрительно качая головой.
Это не было похоже на войну. Война — сосредоточенная молчаливость. Уважение к врагу, если он не был последним мудаком и просто дрался за свою сторону.
То, что происходило в Веспреме, нельзя было назвать никак.
Резня? Мародёрство? Грабёж? Бойня?
Сойдёт любой вариант.
Как управлять этой толпой? Тавер задавался этим вопросом с самого начала, когда он хмуро изучал их в Медном квартале. Когда люди Малькорна раздавали им дрянное вино, чтобы разгорячить. Когда Малькорн, Рин и Моргрим, вскарабкавшись на крышу какого- то старого дома, надрывали глотки и призывали бороться с наглыми богачами, которые упрятали отчаявшихся от бедности в тюрьму, а сами пировали на трупах. Когда какой- то странный человек шепнул что- то Малькорну, и тот отдал приказ поджигать хельт.
Когда толпа стражников исчезла в огненном облаке взрыва. И когда взлетали на воздух дома, а толпа ликующе вопила.
Он изучал эту толпу и задавался этим вопросом. И решил, что управлять ими невозможно. Можно просто вести их к тому, что им нужно.
Толпа сама выбрала себе лидера. Да. Он был единственным среди сотни этого сброда, кто знаком с войной, на ком был доспех и кто умел командовать.
Но они выбрали какого- то здоровенного урода с обожжённым лицом, который матерился, плевался и раздавал тумаки направо- налево. Он проще и понятнее им.
А ему проще и понятнее отдавать приказы ему.
Только вот его тошнит от этого всего. От всего этого дерьма. Разве он приехал сюда не в поисках мира? Не желал ли он исправиться? Стать лучше? Прекратить кровавый след, который тянулся за ним с самого рождения? Не хотел ли он…
— Мне насрать, чего ты там хочешь! — он вздрогнул и взглянул в сторону крика. Через зубцы разбитого стекла за окном маячили две сцепившиеся фигуры. — Я первый увидел!
— Нет, я!
— Ты, говнюк жадный, а ну отдай!
— Нет, ты!
Тавер глубоко вздохнул.
Ну почему его поставили просто довести толпу этих отбросов до Торговых Палат, а? Почему его не взяли с остальными людьми Моргрима, которые будут основной силой при штурме?
— Потому что! — из- за окна раздались вопли и хрустящий звук ударов. — Потому что я, — удар, — сильнее, — удар, — сволотина!
Клеморец вздохнул и, снова сплюнув, направился к здоровенному обожжённому типу.
Найти его было довольно легко. Этот придурок ревел как полоумный, задирая вверх вяло сочащуюся кровью голову стражника.
Головы всегда так нелепо раскрывают рот…
Расталкивая толпу, Тавер без труда пробился к нему.
— Какого хрена ты устроил?! — рявкнул он, дёргая детину за рубаху. Тот изумлённо распахнул тупые глаза, и келморец, почуяв слабину, тряхнул ещё раз. — А?! Веди их дальше, придурок!
— Но там где- то ещё есть стража… — недовольно проворчал здоровяк, опуская голову.
— Выброси эту хрень! — вырвав голову из рук предводителя, Тавер выбросил её в толпу. Там радостно завизжали и… Боги, они начали ей перебрасываться? — Какая стража?!
— Они гнобили нас! — в рыке главаря вновь крепла уверенность, и многие вокруг поддержали его криками. — Избивали нас! Грабили!
В таких ситуациях безотказно работает лишь одно.
Лесть, приправленная посулами.
— Вы же умные люди! Вы не будете мстить мечу — вы будете мстить тому, кто его держал!
— А зачем мне мстить мечу? — недоумевающе крикнул кто- то.
— Это метафора! Сравнение! — вряд ли они хотя бы слышали о таких словах, с досадой подумал келморец. — Приказы отдавали зажравшиеся твари из Торгового Совета, которые сейчас заперлись в Торговых Палатах! Так идёмте им мстить!
Вялые возгласы одобрения.
— К тому же, эти скоты свезли туда всё золото Веспрема! Мы отомстим им и вернём то, что принадлежит нам! Трахнем всех этих богатых горожанок, которые и посмотреть на нас не желали! Вырежем всем богатых!
Одобрительный рёв оглушил его, заставив сморщиться.
Когда не работают лесть и обещания, работает жадность.
Тавер не мог винить их. Совсем не мог. Они были бедными, глупыми людьми, которых несправедливо ущемляли. А теперь приходит добрый старик Малькорн и с воплем «гнев богов, разрушь преграды!» заставляет Вторую Стену взлететь на воздух.
По крайней мере, они будут умирать за амбиции Малькорна, наполненные уверенностью в чуде.
— Вперёд, херачь богачей! — проревел здоровяк, указывая в сторону конца улицы тесаком, и толпа, взревев, потекла бурным потоком к Торговой Площади, что маячила впереди.
— Бей воров! — надсадно визжал кто- то, сам весьма похожий на вора.
— На пики их!
— Вперёд!
Тавер же, отступив к стене, пропускал их вперёд. Мимо него проносился вонючий, воющий и бряцающий разномастным оружием поток освободителей Веспрема от гнёта воров и убийц.
Или поток новых воров и убийц?
Толпа вылилась на пылающую тысячами факелов Площадь Третьего Совета, опрокидывая в лужи лотки и тележки, вливаясь в ещё большую толпу.
В огромную, мать её, толпу, что поджигала и громила всё вокруг. Яркие отблески огня уже лизали пару особняков, несколько домов, похоже, вовсе взорвали. А Дом Справедливости громили с завидным энтузиазмом. Из окон второго этажа выглядывало оранжевое пламя, с треском и рёвом пожирая здание.
Тавер спокойно шёл следом за толпой, закинув топор на плечо. Ему было не привыкать быть в такой гуще событий. В такой людской массе.
Он дома, на войне. Конечно, уродливой, неказистой и отвратитеьной разновидности войны, но…
Он скучал по ней, и сейчас ему сгодилась бы любая.
А потому он чувствовал себя спокойно. С чего бы ему волноваться?
Перед ним поставили задачу — он её выполнил. Как десятки раз до этого. Простой распорядок войны. Задача — выполнение. Приказ — подчинение. Удар — ранение.
Конечно, свой приказ он выполнил не безупречно — несколько десятков он растерял, оставив их мародёрствовать в покинутых и не очень домах…
Но кого это волнует, когда тут целая демонова толпа?
Найти Малькорна среди этого людского хаоса не составило особого труда. Тавер просто пропихивался сквозь галдящую и беспокойную толпу, выискивая знакомые или полуприличные лица.
И вскоре увидел их.
Покрытые шрамами, щетиной и слоем ледяного спокойствия лица убийц, насильников и наёмников. А иногда — все три вместе взятые.
Люди Моргрима и Малькорна стояли довольно свободно, а вокруг них было полно пространства. Будто бы их окружала какая- то аура.
Впрочем, какой может быть «какая- то» аура, окружающая толпу солдат?
Сам старик стоял на укрытой полотном телеге, с важным видом отдавая какие- то приказания.
— Так- так- такс, что у вас тут? — безрадостно поинтересовался Тавер у стоящего рядом человека в лёгкой броне.
— Штурм, — безразлично пожал плечами невольный собеседник. — Парочка наших пойдёт во второй волне, сразу вслед за мясом, — кивок в сторону беснующейся толпы, часть из которой уже, кажется, начала карабкаться на холм Торговых Палат. — Малькорн велел нам взять эти бочонки…
— Опять? — Таверу хватило оглушительного звона в ушах с прошлого раза.
— Да. Опять. И, кажется, у нас будут проблемы — вроде бы внутри засел Крелиат со своими ребятами.
Крелиат? Тот самый сукин сын, что обокрал его? Тот человек, что пообещал устроиться в Веспреме — и бросил его?
Что ж, это одновременно упростит и усложнит дело…
Мстить за обман будет легче, брать Торговые Палаты — тяжелее.
Все его беды в Веспреме — именно из- за этого урода. Сукин сын. Предатель. Вор. Ксилматиец.
Хрен когда Тавер поверит какому ксилматийцу. Они все и вправду вылеплены из одного дерьма.
Сплюнув, Тавер принялся осторожно протискиваться дальше в толчее головорезов, желая послушать Малькорна. И, если повезёт, переброситься парой слов с Моргримом.
Только вот Моргрима что- то было не видать.
Зато Малькорна слышно так, что хоть уши затыкай.
— Возьмите два бочонка, и, когда будете отступать, подожгите! — старик выглядел постаревшим ещё лет на двести. Наверное, ему вредно переживать такой шок. И участвовать в нём, тем более. Да и выглядит он не особо довольным.
— Возьмите три — для уверенности, — махнул рукой Рин, ловко вскакивая на телегу. Для огромного человека он был до ужаса ловким. — Боги благоволят к нам, но они ненадолго выбирают…
— Поэзия на потом! — скривился Малькорн, следя за уносящими в гущу толпы бочонки. — И осторожнее с этим! Используйте шнуры! Просто следите, чтобы они не намокли! Хогг! Осторожнее с фонарём! Остальные — будьте наготове и поближе ко мне! Заклинаю всеми богами — не убивайте горожан! Никаких жертв среди горожан, ясно?! Если кто убьёт хоть одного — урежу плату всем!
Раздался слитный жалобный вой.
Тавер вздохнул. Ведь кого- то точно убьют. Так всегда. Вот ты рубишь врагов, вот ты гонишь их в спину, а вот твой топор врубается в спину женщины, которая вооружена лишь плачущим ребёнком.
Война, мать её.
— Без жертв не обойтись, — Рин покачал головой, указывая на волнующееся море людей. — В бою не разберёшь, кто и где…
— Нет! — Малькорн яростно рассёк воздух ладонью. — Не при мне! Никаких мёртвых горожан! Вы и так устроили настоящую резню!
Тавер с удивлением глядел на то, как Рин нехотя морщится и кивает. А затем Малькорн махнул куда- то в толпу рукой.
Рёв толпы достиг пика, и людское море зашевелилось.
Тавер, будучи ветераном не одной битвы, знал один простой секрет выживания — знать, как идут дела в самом жарком месте. И желательно — держаться подальше от того места.
А потому он влез на груду ящиков рядом с телегой Малькорна и напряжённо уставился в темноту поверх тысяч голов, что задирались в бесконечном злобном и бессмысленном оре.
Сотни горожан взбирались вверх, на холм Торговых Палат. Будто огромная волна пытается взобраться на камень.
Приглушённые расстоянием вопли, крики упавших и затаптываемых коснулись ушей, смешиваясь со звоном после того проклятого взрыва.
Но даже звон не мешал келморцу наслаждаться отдалёнными звуками боя.
Ах… Он позволил себе слабо, болезненно улыбнуться. Да. Он дома.
Для полного счастья оставалось надеяться, что остальные додумаются не лезть сюда. Он просил их пересидеть это всё. Вряд ли тот же Давер послушает его. Братец вечно хочет сесть голой задницей на раскалённую сковороду…
Да и Брина тоже. Несносная баба. Он ведь не на шутку волновался за них. Им не нужно быть тут или шариться по опустевшим домам. Похоже, на неё серьёзно повлияли три месяца их беспросветной бедноты. Бедолага боится остаться без денег.
Война — это его дело. Дело, от которого он бежал, но которое везде его находило.
— Наслаждаешься зрелищем? — Рин плюхнулся рядом на ящик, заставив Тавера вздрогнуть. — О, не пугайся, это всего лишь я.
— Всего лишь ты, ага, — пробурчал Тавер. — Было бы чем наслаждаться. Я ходил под рукой Трельда Дырявоголового — но даже этот полудурок не устраивал таких тупых штурмов.
— Ну, думаю, в твоём Келморе не найдётся и вполовину такого же тупого защитника, как напуганный Мрачноглаз, — хекнул Рин, тыкая пальцем в сторону воплей. — Ведь мы могли бы попросту пустить толпу вперёд. Они бы смяли их. Но нет… Малькорн хочет, чтобы всё обошлось меньшей кровью. Толпа будет стоять тут, грабить и поджигать центр города, а потом мы с ребятами вроде тебя, — он тяжело хлопнул Тавера по плечу, — войдём в Торговые Палаты и вынесем им на блюдечке головы всех их врагов. Ха! Меньшая кровь! Слава богам, что старик разрешил нам пустить самых рьяных на штурм сейчас. Остальных пока сдерживаем как можем, но, как знать, — он подмигнул, — они могут в любой момент сорваться и рвануть на штурм! И тогда все головы достанутся, хех, им!
— А ведь одной головой было бы меньше, если бы ты сделал свою работу почище, — отстранённо заметил Тавер, вслушиваясь в отдалённый и даже тихий лязг схватки. — Неужто было лень посмотреть, сдох ли он или нет?
Рин усмехнулся.
— Да я вдоволь насмотрелся. Хотел удостовериться, что он всё же выжил.
— Чего? — Тавер отвлёкся от штурма, недоверчиво глядя на Рина.
— Ну… Мы с ним вроде бы как друзья. Были. Ну или приятели. В любом случае — он не такой плохой, каким мог бы быть. Я- то думал, что он после своих полётов успокоиться… Ага, хрен там. Говорят, озлобился и разнервничался ещё сильнее, чем раньше.
— Ты оставил его в живых из- за дружбы? — Тавер покачал головой. — Ты долбанутый.
— Ну, ещё мне было жаль терять такой хороший поединок. Знаешь ли, фехтовальщики вроде Мрачноглаза не валяются где угодно. Говорят, он даже Эрнеста зарубил сегодня утром.
— Ты оставил его в живых ради поединка и дружбы? — келморец пожал плечами со вздохом. — Тогда понимаю, но ты всё ещё долбанутый.
— Вот этим- то ты мне и нравишься, Тавер! — радостно хохотнул Рин, приобнимая Тавера и указывая на Торговые Палаты. — Понимание народа вокруг — залог успеха! Именно благодаря таким, как ты мы сотрём с лица земли…
Пламя взвилось высоко в небо, осветив на бесконечно долгое мгновение всё вокруг. Каждый на Площади оторопело замолчал и уставился на огромный огненный столб на месте холме Торговых Палат. А затем уши каждого кинжалом пронзил ужасающий треск- грохот, как будто бы кто- то огромный хлопнул в ладоши.
Пока Тавер хлопал глазами и пытался прийти в себя, рядом с ним что- то хлопнулось.
Камень, тупо осознал он.
В следующий миг на толпу градом посыпались камни. Небольшие, похожие скорее на щебёнку и больно жалящие.
И крупные, заставляющие кого- то схватиться за голову, а кого- то упасть с вмятым черепом.
Толпа забилась безумным зверем, вытягиваясь к холму. Каждый пришёл в движение, каждый исступленно ревел.
И Малькорн тоже. Его писк растворялся в толпе, но был всё же едва различим.
— Не дайте им штурмовать! Не дайте им…
Рин, вскочив, обнажил меч и указал им на Торговые Палаты.
— На шту- урм! — взревел убийца, и Тавер судорожно вздохнул.
Кажется, война снова плюёт на общие планы.
