Глава 38
Вокруг гудела толпа. Она, толпа, всегда гудела…
Крики детишек, визги торговцев, лай собак, вопли возниц, смех девушек. Сегодня на Малой Квадратной площади было людно. Ничего нового — только стражи чуть больше обычного.
Шум счастливых людей, честно заработавших деньги и пришедших купить себе что- либо на них. Пришедших встретиться с кем- то. Стук сотен каблуков, шорох сотен одежд. Многоголосый крик толпы.
Простые рабочие и торговцы. Самые простые люди, сводящие концы с концами. Мурмин с лёгкой улыбкой смотрел на них. Его безумно радовал их вид — счастливый, чуть уставший.
В Старом квартале, в основном, жили те, кто был связан со старыми и уважаемыми цехами. В них положение рабочих было вполне терпимым.
В них не было ни нищеты, ни измывательства цехов над рабочими.
Но где- то там, в Медном, полным- полно таких, кто мечтает об этом. Тех, кому не повезло родиться именно там, а не здесь. Тем, кому не повезло вступить в тот цех, а не иной.
Все эти мысли перепутались в голове Мурмина, когда он продирался через толпу. Хорошо. Плохо. Где- то плохо, когда где- то хорошо.
А возможно ли одно без другого?
Но что же хорошего в его жизни именно сейчас? Доверие безжалостного и ублюдочного Торгового Судьи? Назначение юстициаром, верным и слепым псом богатеев? Конец даже всяких надежд с Каэртой?
Вздохнув, он продолжил лавировать в людском потоке. Время даст ответы на всё.
Через пятнадцать шагов он услышал зычные крики глашатая с бочки посреди торговых рядов:
— Вступите в стражу! Поддержите родной город, подставьте своё плечо Веспрему! — балабол, усмехнулся нидринг, продираясь к главной улице. — Указом от пятнадцатого числа Рейхальда, Торговый Совет разрешает и призывает вступать в стражу нидрингам, фэйне и аргрингам! Послужите своему городу, служи плечом к плечу с Горькой Правдой, Мурмином Хорстоном! Вступите в стражу!
Собственное имя взорвалось в голове Мурмина тысячей искр.
Его имя… Как пример?..
Это Эрнест додумался? Или кто ещё? Это… Было так странно.
Его именем зазывали в стражу. Мог бы он подумать о подобном десять лет назад, когда верхом его мечтаний был сонливых охранник на складе кожевников?
И ради этого ему- то понадобилось, чтобы прогнуться под ненавистный Торговый Совет.
Но ничего. Когда это всё закончится, он начнёт писать снова. И он напишет! Эрнест получит свою бескровную борьбу!
Но пока — заняться делом. Встретить кого- то важного на углу Скляночной.
Совсем рядом с домом Каэрты. Может, зайти?
Нет! Какое зайти? Он что, с ума сошёл?! Зайти! Ха!
Или всё же стоит?
Что- то внутри недовольно скреблось по рёбрам. Демоны, а ведь он так и не отправил никого с ней. Надо зайти. Извиниться напоследок.
И сказать, что любит.
«Что?!»
Эта мысль казалась ему странно правильной. Было что- то притягательное в том, чтобы сказать ей это перед тем, как он исчезнет из её жизни. Или она исчезнет из Веспрема.
Точно. Так он и сделает. Пожалуй. Да. Последний рывок.
Он резко остановился, и один из следующих за ним стражников врезался в него.
— Так, — резко выговорил Мурмин, оборачиваясь. — Подождите меня на углу Скляночной. Установите наблюдение и убедитесь, что всё спокойно. Мне нужно быстро проверить кое- что.
— Так точно, — и Мурмин свернул в проулок.
Его грудь раздувалась с каждым шагом, а сам он чувствовал себя окрылённым. Возможно, это потому, что он не спал два дня. Может, потому, что не ел ничего уже сутки. Может, он заболел и его начало знобить.
Но он, с растрёпанной бородой, пропахший потом, облепленный мокрым плащом и с ноющими ногами, чувствовал себя легко, как никогда.
Он скажет ей, что чувствует. Скажет, что ему жаль, что всё так вышло. И попросит простить.
Она, разумеется, откажет ему. Но ему и не нужна победа! У него будут другие победы!
Когда прохожих на улице поубавилось, а дома стали меньше и приятнее глазу, он почти бежал.
Её дом высился в самом конце улицы, и он, задыхаясь от собственной наглости и счастья, шлёпал по лужам.
А как это сказать? Не слишком ли сложно?..
Но его рука уже судорожно колотила в дверь.
«Думать поздно, пора действовать», — подумал он, судорожно сглатывая. Горло разом пересохло, а голова кружилась. Он будто бы стоял в центре хоровода, который вокруг него водили дома, дождь, небо и мостовая.
Ответа из- за двери не было.
Бух- бух.
Ещё удар. Пожалуйста, быстрее, я сейчас…
А может, она уже убежала?! Нет, нет- нет! Эрнест наверняка приказал закрыть городские ворота, бежать некуда! Нет!
Бух- бух- бух!
Шелест дождя переплетался с шумом города и стуком крови в висках.
Нет, так глупо не может быть! Нет! Нет!..
Зубы стиснулись до боли, и он замахнулся ещё раз.
И тут дверь вздрогнула и приоткрылась.
— Эвет? — с трудом припомнил нидринг имя мальчишки, что с любопытством смотрел из крохотной щели между дверью и косяком. — Твоя мама дома? Мне срочно нужно с ней поговорить, это очень…
— Госпожа Каэрта занята, — пропищал парнишка, глядя на Мурмина карими глазами.
Какими- то безразличными. Как у Мрачноглаза. Действительно его?..
— А можно я подожду её? — взмолился Мурмин, состроив страдальческую мину. — У меня… Э- э… Нога болит! Мне нужно, чтобы она посмотрела!
Эвет задумчиво посмотрел на него. Лицо парнишки сморщилось от недоверия.
— Ты врёшь? — уличительно спросил он, и Мурмин нервно хохотнул.
— У меня лодыжка вывихнута, а ты спрашиваешь, вру ли я? Это же демонски больно!
— А где это — лодыжка?
Мурмин почувствовать, что огонь его решительности дрогнул.
— Это на ноге.
— О. Нога. Тогда это больно. Проходи.
Дома у Каэрты было сухо, темно и тепло. И пахло травами.
— А… Где она? — спросил Мурмин, растирая замёрзшие руки.
— Эвет, кто это?! — истошный крик и грохот со второго этажа. — Отойди от двери!
— Вот где- то там, — тускло проговорил парнишка.
Каэрта быстро спустилась по лестнице, выставив перед собой длинный нож.
Растрёпанные волосы, на лице капли пота, в глазах горит неясный огонь.
— Каэрта… — промямлил Мурмин. Она снова будет злиться, а он будет молча стоять и пытаться выговорить хоть что- то в своё оправдание…Он не мог отвести взгляда от капель пота, которые стекали по её милой шее, обнажённым плечам. — Я пришёл… — что? Извиниться? Признаться?
— Ты. Снова.
— Мне просто нужно было встретить кое- кого рядом, на углу. И я вот решил зайти, сказать кое- что.
— А. Встретить. Сейчас он спуститься, — огонёк в её глазах мигнул Мурмину, хотя её лицо не выражало ничего, кроме разочарования и злости.
Мурмин непонимающе сощурился. Что?
— Можешь пройти, — процедила Каэрта сквозь зубы и двинулась вглубь дома.
«Духи, неужели мне всё ещё везёт? Если это не обман, не злая шутка, то я…»
Ладони нидринга вспотели, когда он сделал осторожный шаг вглубь лавки.
— Дверь- то закрой, — голос Каэрты был хриплый и… Страстный?!
Она что… Красная?..
Нелепая мысль промелькнула у Мурмина в голове — может, она ждала его? Может, она решила смилостивиться над ним?..
Или у меня галлюцинации? Такое ведь бывает, когда долго не есть и не спать? Может, я сейчас просто лежу в какой- нибудь канаве?
Он рывком закрыл дверь, заставив все склянки многоголосо звякнуть.
Какая разница.
Она только открыла рот, как он уже тараторил.
— Каэрта, — торопливо и сбивчиво начал он. Нельзя дать ей говорить — она всё испортит. — Прости за то, что наговорил там! Я не хотел, клянусь! — её лицо с каждым словом теряло мягкость и становилось яростнее, злее. — Но это последнее, что ты от меня услышишь, клянусь. Я скажу ещё лишь одно — и всё, я…
Его слова заглушил громкий, грубый смех.
Демонски знакомый смех, без которого он обходился так хорошо.
Без которого всем было хорошо.
— Какая честь, — Баэльт Эриэрн спускался по лестнице, держа в руках сапоги. — Не просто сопроводят под охраной, но и домой за тобой зайдут.
Мурмин смотрел на него со странной смесью чувств.
Жгучий стыд. Ледяной ужас. Так чувствуешь себя, когда твой тщательно скрываемый обман раскрывается.
Каждый неловкий, осторожный шаг Баэльта отдавался гулким грохотом в голове нидринга.
Он всегда знал, что так всё и будет. Мрачноглаз не мог умереть. Да и был ли он мёртв? Видел ли Мурмин его тело? Были ли неопровержимые доказательства его смерти?
Он и так постоянно ждал, когда из- за угла выйдет его друг- враг. Фэйне, который забрал у него всё — и этого всего ему оказалось мало.
— Я вполне мог бы дойти до угла Скляночной. Хоть и не без труда. Но за заботу спасибо, — насмешливый голос Мрачноглаза бил по ушам, как кнут. Левая нога при каждом шаге подгибалась, и Мрачноглаз тяжело припадал на перила лестницы.
А ещё он был в поту. И красный.
Как и Каэрта.
Мурмин почувствовал, как мир перед ним сузился до узкой полосы — до отвратительно ухмыляющегося Мрачноглаза. Полуголого и потного. Как и Каэрта.
Они трахались. Она не была рада видеть — она была зла на него за то, что её оторвали от него.
— С возвращением, — потерянно прошептал Мурмин, глядя, как Мрачноглаз принимает из рук Каэрты резную трость.
Как у цехмейстеров.
— О. И это всё? — Мрачноглаз замер, покачивая головой. — Я думал, ты будешь удивлён чуть более, чем… Никак.
Мурмин сморгнул слёзы и глубоко вздохнул, пытаясь подавить рыдания. Бесполезно. Из груди будто бы выдрали кусок. Кусок, отсутствие которого чувствовалось крайне болезненно.
— Я знал, — прошептал он сквозь слёзы, плюхаясь на чудом оказавшийся рядом стул. — Я всегда знал, что какого- то Рина мало, чтобы убить тебя.
— Ха. Хоть кто- то верил в меня, — абсолютно искренне и радостно улыбнулся Баэльт, делая хромой шаг вперёд.
«Да, — подумал Мурмин, делая шаг навстречу. — Рина мало. Понадобиться что- либо освящённое храмом, чтобы убить кого- то вроде тебя.»
Он бы с удовольствием сломал бы шею этому ублюдку, который теперь, вернувшись из тени, снова отберёт у него всё, что возможно. Присвоит все его труды. Все его надежды.
Но вместо того, чтобы сомкнуть руки на шее Мрачноглаза, Мурмин обнял его.
Он ненавидел этого монстра, который забрал у него всё. Но какая- то его, Мурмина, часть всё ещё видела в Баэльте друга.
А друзья, как бы ты их не ненавидел, остаются друзьями.
Мрачноглаз, серьёзный и напряжённый, ковылял рядом с Мурмином, опираясь на трость.
— Сопровождение, надо же, — юстициар покачал головой. — Какой я важный.
— И не то слово, — безразлично буркнул Мурмин.
Поначалу ему даже хотелось спросить, как Баэльт выжил. Сильно ли был ранен. Больно ли было?
А затем он понял, что ему не хочется спрашивать. Факты — вот что важно. Он выжил. Рана была не настолько серьёзна, чтобы убить его.
Было явно не так больно, как когда он, Мурмин, провожал взглядом уходящую прочь Тишаю.
Мимо них прошли трое стражников, один из них, с фонарём, ревел:
— По домам! Все по домам! Указом Торгового Совета всем горожанам приказано сегодня не выходить на улицы без острой на то нужды! По домам! Все по домам!
Горожане суетливо топали по лужам прятаться в свои каменные коробки. Каменные гробы с крышами и очагами. И соседями по могиле.
Мурмин вновь глянул на Баэльта. Он назвал его другом. А был ли он его другом? Хоть сколько- то?
Он не знал ответа. Как бы не пытался найти его.
Мурмин скосил взгляд на Баэльта. Почти не изменился. Чуть более усталый взгляд. Волосы из почти седых превратились в тёмные. Походка утратила лёгкость. Каждый шаг Мрачноглаза сопровождался стуком трости. Но это — всё тот же Баэльт.
— Зачем ты смыл краску? — вопрос сам вырвался у Мурмина.
«И зачем я это спросил?»
Впрочем, ответ пришёл сразу же.
Вероятно, чтобы разорвать эту долбаную давящую тишину, эту неловкость, что образовалась между ними.
Ему повезло, что этот придурок принял его слёзы за облегчение и радость.
Но от этого менее неловко им не было.
«Не нам, а мне. Интересно, а Мрачноглаз вообще способен чувствовать неловкость?»
— Решил, что пора перестать прятаться хотя бы от самого себя.
— О, — кивнул Мурмин. — Вот как.
Его шепчуще- скрежещущий голос стал таким непривычным, что Мурмин едва не вздрагивал при каждом его слове. Жестокий, сухой и слишком тихий голос, который легко может перетечь в яростный рёв.
Мурмин вспомнил, сколько он привыкал к нему первый раз, и это слегка успокоило его. Слегка.
А чего ему вообще волноваться- то, а? Мрачноглаз жив. Его лучший друг жив!
Всё хорошо!
Или нет?
Теперь жив его лучший друг, который безразлично трахает и использует его любимую. Лучший друг, который, не прикладывая усилий, не стараясь быть хорошим человеком, достигал всего с поразительной лёгкостью. Лучший друг, который играючи, прихоти ради увёл у него свою жену, а потом умудрился вытащить из него, Мурмина, прощение.
Теперь вся слава снова достанется ему? Теперь он станет героем, да?
Несмотря на то, что, пока он валялся черт знает где и восстанавливал силы, Мурмин сделал столько всего. Продвинулся так быстро, как даже Мрачноглаз не смог.
И теперь он заберет все плоды его работы себе?
Ну уж нет. Хрена с два.
Гнев и опустошение смешались и переплелись, обвивая его льдом.
Мурмин резко остановился.
Мрачноглаз по инерции прошел несколько шагов вперед и тоже замер. По их головам стучал дождь. Вокруг них шли немногие прохожие. Где- то лаяла собака. Стучал молоток. Надрывались глашатаи. Кто- то перекрикивался сквозь шелест дождя. Чуть поодаль замерли сопровождающие их стражи.
А они стояли на маленькой улице под дождём.
— В чём дело? — один из стражников положил руку на меч.
— Нам нужно переговорить, — тихо проговорил Мурмин. — Подождите, пожалуйста.
— Эрнест не будет ждать, — осторожно заметил Баэльт. — Ты в порядке?
Нет, он вовсе не в порядке!
Кулаки Мурмина сжались до боли.
Правда, до той боли, что угнездилась у него в груди, этой боли было далеко.
— Почему? — выдавил он. Ему было тяжело не заорать со злости прямо тут, на улице.
Да и этот вопрос, на самом- то деле, был единственным интересующим его вопросом. Почему? Почему Баэльт так поступил с ним? Почему он ему это всё прощал? Почему терпел?
Почему?
— Что — почему? — осторожный вопрос. Обычный голос, без нотки стали, что была раньше. Но в остальном — такой же.
Будто бы ничего необычного не произошло.
— Почему ты не сказал, что жив? — лишь бы не заорать, лишь бы не заорать.
Баэльт, наконец, медленно развернулся к нему.
— Я хотел сказать тебе, дружище. Но… — Мрачноглаз с усталым вздохом развёл руками в стороны. — Приказ Эрнеста. Когда я выкарабкался, он приказал не сообщать никому. Я хотел. Но не мог даже намекнуть. Мы поговорим об этом за кружкой пива, обещаю. Но сейчас нам нужно идти.
Мурмин яростно выдохнул.
— Из- за этого я чуть не потерял место в страже! Я пил почти два месяца, пытаясь… Пытаясь… — Забыть, как ты, сукин сын, ушёл из жизни, так и не отдав то, что должен мне.
— Я знаю, Мурмин, — Баэльт уставился себе под ноги. — Я хотел поговорить об этом потом. Я устроил, чтобы тебя не выкинули. И… Ну, записи. Ты понял.
Записи. Которые следовало в случае смерти Мрачноглаза отдать Мурмину.
— Что — записи?
— Это мой прощальный подарок. Твоё юстициарство. Я думал — если убьют, что бы… — Баэльт неопределённо махнул рукой. — Я не хотел оставлять тебя ни с чем. Идём, поговорим по дороге.
Мурмин ошалело кивнул и двинулся вслед за Мрачноглазом. Стражники- сопровождающие — тоже, демонстративно ругаясь.
— Понимаешь, — Мрачноглаз осёкся и замолчал, пропуская мимо группу встревоженных горожан, — я два месяца лежал и думал. О всём, что сделал, чего мог бы не делать и чего не сделал. И… Вот. Я упросил Эрнеста сделать тебя юстициаром. Ты ведь всегда мечтал об этом.
— Но не теперь, — проклятье, как всё сложно! — Я же стал поэтом. Меня уважали люди, я стал известен.
— Я знаю. Мне приносили твои стихи. И листовки. Но теперь ты будешь делать этот город лучше самым, — Мрачноглаз усмехнулся, — эффективным способом. Да и писать тебе никто не запрещал, верно?
— Верно, — Мурмин непонимающе нахмурился. — Выходит, моё место в страже, мой юстициарский амулет — это всё ты?
— Нет, прекрати. Ты сам их заслужил. А я помог тебя заметить.
Оба они знали, что это не так.
— И не думай об этом больше. Послушай меня, дружище. В этом городе мало кто заслужил эту честь больше тебя. Эти амулеты ковались для таких, как ты. Добрых, несгибаемых и упрямых в желании сделать всё так, чтобы всем было хорошо, — голос Мрачноглаза хоть и продолжал скрежетать, всё же звучал… Мягче. — Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Дать тебе хотя бы то, что причитается.
Мурмин быстро кивнул. Демоны раздери… Он должен ему большее, в сто раз большее, но…
— Я должен тебе в сто раз большее, я понимаю, — Мурмин едва не споткнулся, уставившись на Баэльта. — Но я попытаюсь всё исправить.
Ничего он не сможет исправить. Как? Воскресит Тишаю и вернёт её к нему? Может, заставит Каэрту полюбить его, Мурмина?
Нет, конечно нет.
Но то, что он понимает это и пытается исправить…
Мурмин вздохнул. Его отец всегда говорил — терять друзей больно, но иногда терять врага бывает больнее.
— Ты хотя бы попробуешь простить меня, дружище? — в голосе — настоящая мольба.
— Попробую, — пообещал Мурмин. Он знал — Мрачноглаз большего и не попросит.
Он и не просил.
И за это Мурмину хотелось размозжить его голову о камни мостовой.
Они шли в самый центр, в самое сердце Веспрема. Площадь Торгового Третьего Совета. Дом Справедливости. Торговые палаты. И всё вокруг заполнено стражей.
Мрачные и нервные сержанты орали на рядовых, рядовые шпяныли горожан, горожане, толкаясь и оскорбляя друг друга, убирались прочь с площади. Рынок опустел. Лишь позвякивание доспехов, вопли командиров и грохот доспехов. Тусклый блеск металла под дождём. Ареол капель над толпой стражи.
— Баэльт, — наконец, вопрос созрел в голове. — Ты действительно считаешь, что я могу помочь этому городу?
— Нет, Мурмин. Считать — это одно. А я готов ставить на это свой второй глаз.
Мурмин кивнул. Благодарно.
Он не особо обольщался. Но сейчас ему было нужно это. Что будет дальше — это другой вопрос. Но сейчас ему нужно работать.
Хотя он с удовольствием поспал бы. Проклятье. Сколько дней он не спал?..
Массивные двери Дома Справедливости проступили перед ними из толпы. По бокам- гвардейцы. Стоят, понуро опустив головы, будто не защищает город от преступности, а просит милостыню.
— Стоять! Господин Эрнест не прини… Мрачноглаз?! — один из гвардейцев, рябой, вытаращился на них.
И по площади будто бы пролетела волна. Волна изумления. Волна роптания и шепотков.
Лишь на самом краю продолжали кричать приказания, пытаясь создать видимость управления.
— Ну, похоже на то, — мрачно проговорил Баэльт, слегка приподнимая шляпу.
Ропот начал подниматься, превращаясь в гомон и едва ли не крик.
Баэльт беспомощно глянул на Мурмина, и тот ободряюще кивнул ему.
— Мрачноглаз! — крикнул кто- то из глубины толпы стражи, и Мурмин криво усмехнулся.
— Собственной персоной — Баэльт Эриэрн! — взревел нидринг, пихая в бок Баэльта. — Помаши им! Живо!
Баэльт с вялой улыбкой помахал.
А через миг площадь взорвалась криками. Все визжали, кричали, улюлюкали.
Мурмин устало вздохнул. Боги. Ему такое и не снилось. Но почему он не чувствует ни зависти, ни злости, ни обиды?
Просто спокойствие. Будто бы всё, наконец, стало на места. Его ждали мелкие преступники, контрабанда, съёмная комната и вопрос — с кем забывать Каэрту?
А Мрачноглаза ждали восторженные крики, Каэрта и восстание. И так должно было быть.
И от этого было спокойно. Почти.
Что- то в груди тлело. Жгло. Шептало: «он не заслужил и десятой части этого.»
И Мурмин был согласен с этим чем- то.
Из ревущей толпы вынырнул ещё один юстициар. Чёрный плащ с серебряными прожилками выглядел чужеродно посреди мокрых и блестящих нагрудников стражи.
Да и изящное лицо с ожогом смотрелось… Странно.
Сам Фервен Готье — собственной персоной.
Он замер на месте, разглядывая их.
Сначала пристально уставился на Мурмина. Затем — недоверчиво — на Мрачноглаза.
Обожжённое лицо Фервена стремительно менялось с каждым мгновением.
И окончательно оно поменялось лишь тогда, когда он осознал, кто стоит перед ним.
— Мрачноглаз вернулся! — ревели люди в доспехах, потрясая копьями и мечами.
Фервен сделал один плавный шаг к ним.
— Впервые вижу, чтобы прах восставал из мертвых, — заявил он своим самым обычным голосом. Пытался показать, что нисколько не удивлен.
Но он был удивлен.
Все были.
— Мрачноглаз! Мрачноглаз! — продолжала скандировать толпа, победно ревя и громыхая сталью.
— И кого же сожгли вместо тебя? — хмуро спросил Фервен.
— Один бесполезный труп вместо другого. Какая разница? — дождь барабанил по шляпе Баэльта.
— Надо же… Я рад, что ты жив, Мрачноглаз. Это странно, но определённо приятно… Твоя жена хотела уехать из города. Ты знаешь об этом?
— Не она. Я просил её. Но, как видишь, я всё ещё здесь, — Мурмин уставился на него. Что?! Он сам хотел уехать? Но…
— И я рад этому, — Фервен протянул ему руку.
Баэльт быстро пожал её.
— Всё благодаря моему другу, — он кивнул на Мурмина. — Мурмин…
— А, Хорстон, — Фервен улыбнулся, обезобразив лицо оскалом. — Слышал о вас. Хорошо работаете. Я буду рекомендовать вас на юстициара- лейтенанта.
Мурмин поперхнулся и закашлялся.
Сонные галлюцинации? О, он слышал о таком. На третий или второй день обычно появляются такие мороки. Слышится всякая демонщина. А потом и видится.
— Он благодарен, — пришёл на помощь Баэльт. — Но об этом потом. Нам нужно пережить эту ночь. Где старик? Он говорил прийти к нему, когда всё начнётся.
«Боги, лейтенант! От Фервена! От Фервена, а не от Эрнеста!»
Фервен пожал плечами, морщась на орущую толпу стражи.
— Его нет. Я притащился сюда с ним, он должен был забрать что- то из записей и отправиться на Торговый Совет. А потом он просто… — Фервен быстро оглянулся. Заметив десятки заинтересованных взглядов, он наклонился поближе к Баэльту и Мурмину. — Он исчез.
Молчание длилось недолго. Ровно столько, сколько нужно для переваривания этой информации.
— Простите, что? — поинтересовался нидринг- юстициар. — Какого хрена?! Что значит — исчез?!
Фервен развёл руками.
— Я и сам не против узнать, какого, Хорстон.
— Его могли похитить? Убить? — Мурмин лихорадочно соображал.
— Могло случиться что угодно, — недовольно признал Фервен. — Но у меня есть одна идея, где он. Но для него же лучше, чтобы его там не было.
— Где?
— На пристанях. Пытаясь сбежать.
— С чего бы ему бежать? — фыркнул Баэльт.
— Торговый Совет выступил против Эрнеста. Запретили вводить войска в Медный квартал и хотят дать восставшим всё, чего потребуют. Боятся, что, когда дойдёт до крови, восстанет весь Веспрем.
— Но ведь это хорошо, демоны раздери! Конфликт решён — и без крови! — радостно всплеснул руками Мурмин.
— Хорошо для орлов. Хорошо для тех, кто сегодня получил оружие и не собирается с ним расставаться. Слишком много кровавых последствий у этого мирного решения. Этого всего нельзя допускать.
Мурмин нехотя кивнул.
В другой день, в других обстоятельствах — он бы попытался спорить. Но не сегодня. Не сейчас.
— Пристань, — кивнул Баэльт. — Понятно. Не берём с собой никого, не хватало ещё, чтобы об этом стало известно.
И Мрачноглаз пошёл прочь через толпу быстрым шагом.
Они шли молча, минуя пустынные улицы. «Веспрем никогда не замирает надолго» — так говорили все. Но вот он замер. Вся жизнь заключена в тюрьмы домов. Их светящиеся окна- глазницы выступали из дождя, мелькая бесконечной чередой. Всё вокруг было смазано и воспринималось как- то… Странно.
Это потому, что он, Мурмин, не спал столько? Или это последствия того, что он вчера втёр в ноздри раскрошенный «сон неспящего»? Лучше, чем плакт, держит в напряжении и слегка прочищает мозги — но, боги, как потом всё будет болеть. А впечатление нереальности происходящего начинает раздражать.
«Так необходимо. Это был последний раз. Всё. Последний раз».
По крайней мере, так он надеялся. Он видел, как за ещё одну дозу этих кристаллов люди продают дома и обманывают семью.
Впрочем, есть ли у него дома или семья?
Как бы Мурмин хотел, чтобы его домом было что- то большее, чем комната в трактире «Высокий дом».
Впрочем… Если он свяжет своё будущее с Вельтаре Малькорн, дочерью Малькорна, или той фэйне из лавки пряностей, ему ведь придётся завести дом. О, там будет большой очаг! И большие комнаты. Чтобы детишкам было где порезвиться.
Боги, как он вообще может думать о таком?! Где- то там скоро прольётся кровь тысячи людей, а он…
Наверное, он просто давно не ел и не спал. Для этого приезжий коллегист использовал хорошее слово. Стресс.
В своих мыслях он не заметил, как они втроём — Фервен, Мрачноглаз и Мурмин — вышли к пристаням.
Море встретило их ревом бушующих волн, которые вместе с дождевой дробью давали ужасно раздражительный эффект.
Людей здесь было совсем мало, и все они спешили прочь. Корабли, покачиваясь на волнах, тоже выглядели пустыми и покинутыми. Наверняка моряки либо сидят на нижних палубах, либо же отправились по борделям- тавернам.
Но в целом картина была… Жуткой.
Ни разу улицы Веспрема не были такими пустыми. Будто бы все почувствовали приближение чего- то и поспешили убраться. Приближение чего- то ужасного.
Мрачноглаз направился к небольшому судну, рядом с которым, под тентом, стоял кто- то.
Кто- то старый, одетый в серый дорожный наряд. Кто- то, обёрнутый в тёплый плащ с капюшоном.
Кто- то, к кому направился Мрачноглаз.
Кто- то, кто что- то говорил парню, который, надрываясь, затаскивал на себе мешки, футляры, чехлы и ящики.
И опять всё оказалось именно так, как лучше бы не оказывалось.
Старый ублюдок всё же решил свалить, гневно подумал Мурмин, ускоряя шаг. С его деньгами. С его обещаниями сделать этот город лучше!
Старик заметил их не сразу. Или сделал вид, что не заметил. Он стоял, опираясь на свою красивую, резную трость. Стоял и любовался бушующим морем. Брызги пригоршнями летели ему в лицо, а он щурился и улыбался.
А рядом с ним таскающий ящики парень утирал с глаз пот.
— Какого демона? — без церемоний заявил Мрачноглаз, замирая рядом с Эрнестом.
Старик медленно повернулся, и улыбка сделалась виновато- горестной. Достав из внутреннего кармана платок, он стёр им воду с лица.
— Планы изменились, Баэльт. Этот Торговый Совет стал бы моим последним. Мелински сказал, что Рин пропал сегодня из- под наблюдения. Как растворился. А в том, что принёс мне он, — небрежный тычок в сторону Мурмина, — чёрным по белому написано — «убить, если будет мешать и дальше.» А я не хочу, чтобы меня убили, Баэльт. Никто не хочет, чтобы его убили. Потому- то я и… Исчезаю. Я хочу прожить старость где- нибудь подальше от Рина. От неблагодарности этого города. Они всё обрушили. Я пытался сделать лучше — а они испугались и сдались, не начиная бороться. А эти орлы потом выползут опять. И опять. Пока не добьются своего. Я умываю руки.
Повисло ошеломлённое молчание.
— Ты нужен нам, — тихо проговорил Баэльт. — Ты должен приказывать. Если ты исчезнешь, город погрузиться в хаос. Они этого и добиваются. Это ты отказываешься от борьбы.
— Ну и пусть, — устало улыбнулся старик. — Я слишком много отдал этому городу и не получил ничего в ответ.
— Ну уж нет, — взревел Фервен, подскакивая к Эрнесту. — Ты обещал уйти после того, как всё закончится! Я терпел всё это дерьмо, продажность, кровь, предательство! Ждал, когда ты сделаешь это место лучше! А теперь ты вот так вот убегаешь?! С награбленным, Как вор?!
— Благодарю за поддержку, Фервен, — язвительно сказал Старик и поманил его крючковатым пальцем.
Баэльт смотрел на это, и Мурмин почти слышал, как скрипят его зубы.
Старший Юстициарий отреагировал не сразу. Какое- то время просто стоял, с перекошенным от ярости лицом. А потом сделал несколько шагов в сторону торгового судьи и замер на почтительном расстоянии.
Тот покопался во внутреннем кармане и достал оттуда толстый, набитый чем- то конверт. Фервен едва ли не вырвал его из рук Старика.
— Это рекомендации к назначению нового Торгового Судьи. Вскрой его завтра на Торговом Совете. Попробуйте решить всё без драк и интриг. Хорошо? А, и кольцо…
Он принялся свинчивать с пальца кольцо с печатью. А потом с некоторой неохотой протянул его Фервену.
Старший юстициар благодарно принял оба дара — конверт и кольцо.
— Спасибо, Фервен… — Эрнест слабо улыбнулся. — Ты и Баэльт были…
Меч Фервена свистнул совсем рядом. Отшатнувшийся старик с изумлённым лицом упал прямо в лужу.
Мурмин пару мгновений осознавал происходящее. Очень напряжённо осознавал.
А затем его бросило в жар, в холод — и он обнажил свой меч.
— Фервен! — Баэльт, отбросив трость, тоже обнажил меч. — Он нужен живым!
— Нет! — взвизгнул Эрнест, отползая. — Прекратить!
— Прекратить?! Преступник! Предатель! Вор! — обожжённый фэйне сделал шаг к судье. — Ты заслужил только приговор! А знаешь, каков будет приговор за воровство, неисполнение прямых обязанностей, контрабанду, введение в заблуждение суда, принуждение к преступным деяниям, вымогательство и убийства?! Знаешь?! Назад! — парень- носильщик отскочил обратно, испуганно распахнув глаза. — Замер на месте! Живо!
К Мурмину вернулось осознание реальности.
Болезненной реальности, в которой его поимели.
— Фервен! — с губ нидринга сорвалась нитка слюны, и он в бешенстве сделал шаг вперёд. — Отойди от него! Живо!
Старик, стеная, бысто отползал прочь от Старшего Юстициария.
— Он преступник! — будто безумец, орал Фервен. — Я не позволю опять преступнику собой командовать! Нет! Хватит! Он умрёт!
Кулак Баэльта не дал ему договорить.
Фервен отлетел назад, держась за разбитый и кровоточащий нос.
— Успокоился? — Ммрачно поинтересовался Баэльт.
Фервен бессловесно обнажил меч, Мрачноглаз отбросил трость и последовал его примеру.
— Не дури, Мрачноглаз, — мрачно попросил Фервен, отступая назад. — Ты тоже этого хочешь!
Баэльт с рёвом налетел на него, делая колющий удар своим клинком.
Фервен легко увёл выпад в сторону и снова отскочил.
Они шли по кругу под дождём, не сводя взглядов друг с друга.
Мурмин, обнажив и длинный кинжал, начал заходить сбоку.
Никто не хотел лезть на рожон. Никто не хотел умирать.
Впрочем… Может, если судьба смилостивиться, и Мрачноглаз умрёт в схватке…
Не время таким мыслям, демоны раздери!
Баэльт снова налетел на Фервена. Грубые и мощные атаки отскакивали от блоков Фервена.
Мурмин продолжал заходить в бок их рычащему и звенящему сталью клубку.
— Ненормальный… Сукин… Сын… — Баэльт едва разминулся с клинком Фервена. Старший Юстициарий отскочил и поднял меч для защиты.
— Ты же ратовал за справедливость! — обожжённый фэйне быстрым жестом стёр воду с лица. — Город разваливается. Эрнест не делал ничего — лишь кричал о медленных изменениях и обещал всем счастье. И… — он проделал низкий укол, и Баэльт едва успел отшатнуться. — И вот он! Пытается убежать! Бросить нас всех! Оставит разбираться с последствием его выбора!
— Прекратить! — однако крик Торгового Судьи больше не был властным рёвом.
Испуганный, раздражающий писк.
Парень, дёрнувшийся в сторону корабля, поскользнулся и нелепо пролетел по воздуху к груде ящиков. С криком замахал руками, пытаясь остановить падение.
Но лишь перевернулся в воздухе и наткнулся виском на угол ящика.
Раздался противный хруст — и он упал, как марионетка с перерезанными ниточками.
Клинок Баэльта нанёс резкий режущий удар, и Фервену пришлось отскочить назад.
И заткнуться на какое- то время…
Обожжённый фэйне будто бы подслушал его мысли.
Его меч замелькал, заставляя Мрачноглаза шипеть и отступать. Вот клинок со звоном заставил Баэльта оступиться, вот едва не задел шею, а вот…
— А вот и я, — подножка Мурмина опрокинула фэйне на пристань. Клинок, жалобно звякнув, выпал из руки.
Баэльт со свирепым лицом восстановил равновесие и занёс клинок для последнего удара.
— Нет, Мрачноглаз! — рявкнул Мурмин, бросаясь вперёд и перехватывая руку Баэльта. — Нет! Нет, я сказал!
— Пусти!
— Нет! — Мурмин не ослабил хватку. — Фервен прав! Старик — преступник! И мы будем его судить, честно и справедливо! Но судить его надо! Он больше не может вести город. Не сейчас.
Баэльт отшатнулся, часто дыша.
— Хорстон всё верно сказал, — голос Фервена раздался прямо из- за спины, и Мурмин резко развернулся.
Однако фэйне стоял спокойно.
— Мы не должны убивать его, — прошипел Баэльт. — Не должны! Он нужен нам!
— Если бы для него был хоть шанс выиграть это сражение — он бы сейчас командовал. Но не сегодня. Слишком многое против него. Похоже, господин Судья впервые проиграл.
Баэльт уставился на Мурмина. Тот повернулся к Фервену, не опуская меча.
— Нам нужно судить его, — твёрдо проговорил Мурмин. — По законам. Чтобы всё было справедливо.
— По закону ему полагается смерть, — всё ещё часто дыша, прохрипел Баэльт.
— Смерть, — кивнул Фервен. — Верно, господин Эрнест?
Старик в ответ лишь бессвязно засипел.
— Сойдёт ли тебе такой суд, Хорстон?
Мурмин оторопело уставился на Фервена.
— Я спас вам жизнь не для того, чтобы вы убили его. Вы нужны нам.
— Это не ответ на мой вопрос.
Мурмин опустил взгляд. Частые хрипы Эрнеста спутывали ему мысли. Неужели он не может ничего сказать?! В свою пользу?!
— Господин Эрнест, — Мурмин резко поднял глаза на старика. — Скажи что- нибудь, чтобы я мог помочь вам.
Старик, прислонившись к ящикам, продолжал хрипеть.
— Всё ясно… — Мурмин уронил голову на грудь. — Делайте то, что полагается делать, господин Старший Юстициарий.
— А ты, Эриэрн? Не против такого суда?
— Делай то, что должно, — Баэльт бросил презрительный взгляд на Эрнеста.
— Значит, будет то, что должно. Время суда над судьёй, — Фервен сделал шаг к Эрнесту.
Мурмин не двинулся с места. Баэльт — тоже.
Кинжал со свистом рассёк дождь и дряблую шею.
Пару мгновений Мурмин с грохотом в голове смотрел, как из шеи Эрнеста бьёт багровый поток. Старик пару раз нелепо открыл рот. Выдавил пару глупых хриплых звуков.
А затем осел.
Как мешок.
Неправильность всего происходящего уколола Мурмина в кишки, и он замер, боясь лишний раз выдохнуть.
А Фервен опустил плечи и взглянул на труп Эрнеста.
— Эрнест Бринтелло, за воровство, неисполнение своих прямых обязанностей, контрабанду, введение в заблуждение короля и принуждение к преступным деяньям своих подчинённых, ты приговариваешься к смертной казни. Приговор приведён в исполнение Старшим Юстициарием лично.
А затем он вздохнул. Устало. Обречённо. Грустно.
— Я так долго ждал этого момента. Когда смогу приговорить самого большого преступника Веспрема. Дождался, — тихо проговорил Фервен.
Кровь смешивалась с водой. Шелест дождя был настолько умиротворяющий, что Мурмину захотелось прямо тут улечься и заснуть. Уйти в царство тьмы подальше от волнений и невзгод.
— Письмо, — надломленный голос Баэльта вернул его к реальности.
— Чего? — тупо переспросил нидринг, стараясь унять сердцебиение.
— Письмо с рекомендациями.
— Здесь, — Фервен похлопал себя по плащу. — Оно ваше, — достав письмо, он протянул его Мурмину. Промокшая бумага подрагивала под ударами дождя. — Отправитесь оба к Дому Справедливости. Выгребите все документы старика, подготовьтесь к Совету. И отговорите их. Предъявите письмо на Совете и заставьте нового Судью играть на нашей стороне. Мы не можем проиграть теперь, после всего этого.
— Почему бы тебе этим не заняться?
— Я буду заниматься тем, что выходит легче всего. Быть юстициаром, — Фервен подхватил клинок. — Ах. Да. Перстень Судьи, — он вручил Мурмину кольцо- печатку. — Теперь я закончил здесь. Избавьтесь от тела, сделайте одолжение, — и он зашагал прочь.
— Проклятье, — проскрипел Мрачноглаз. — Что теперь делать?
— Что сказано, Баэльт, что сказано, — буркнул нидринг, протянув Баэльту конверт. Тот принял его окровавленной рукой.
— Кровь… — неловко проговорил Мурмин. Серьёзная рана?
— Мелочь.
А потом Мурмин под ледяным взглядом Мрачноглаза связал вместе тела парня и Эрнеста. Примотал к ногам Торгового Судьи массивный металлический ящик из его же багажа.
И с усилием спихнул в море. Пенная вода громко всплеснулась и мгновенно скрыла их.
Вот и всё…
— Нужно было их похоронить, — проскрипел Баэльт из- за спины взмокшего нидринга. — Это неправильно. Совсем.
— А хаос на улицах по поводу убийства Старшего юстициария и Торгового судьи ты, разумеется, решил бы одним своим взглядом, — раздражённо бросил Мурмин.
— Да. Верно. Верно.
— Что с кораблём? Если там кто- то был? Или кто- то что- то видел?
— Мы на грёбаных пристанях. А за нами дома и таверны. Кто- либо точно таращился в окно в тот момент. Но никто же не знает, кого мы… Кого.
— Да. Верно. Кого.
Мурмин глядел в бушующее море.
Прощайте, господин Эрнест. Вы были редкостной сволочью, и оставались ей до последнего. Мне не жаль вас. Мне не жаль больше никого, кроме самого города. Что я хочу сказать вас напоследок?
Мурмин смачно харкнул в море.
— Надеюсь, ты никогда не всплывёшь со дна, мудила, — прошептал он.
Кровь смоется дождём. Всё смоется дождём. Лишь память останется.
— Пойдем, — сказал Мурмин. — Ты должен взять всё в свои руки. Пока всё не развалилось на ходу.
За ним ведь никто не пойдёт.
Нужно найти Мелински. И всех остальных. Нужно быстро сделать всё…
Мрачноглаз ковылял вслед за ним.
Небо потемнело до почти ночного состояния, когда они, промокшие и усталые, добрались до Дома справедливости.
Стража всё так же торчала тут. Уже более угрюмая. Более озадаченная. Более…
Подавленная.
Несколько сотен крепких мужчин в доспехах и плащах стояли под дождем и мокли с каждым мигом всё больше и больше.
Не зная, что их командира четверть часа назад поглотили бушующие волны холодного моря.
Справедливость пожрала судью.
Мурмин выловил взглядом широкоплечую фигуру в синем плаще среди серо- зелёных плащей стражи.
— Иди в кабинет Эрнеста, — прошипел он Мрачноглазу. — Иди и никому ничего не говори. Скажи — выполняешь приказ!
— Хорошо, — Мрачноглаз молча зашагал прочь, стараясь не так заметно хромать.
Мурмин продрался сквозь уныло молчащую толпу дстражи к Леонарду, который спокойно глядел себе под ноги.
— Леонард, — взволнованно произнёс он, кривя лицо. — Найди мне Мелински. Командуй развод обратно в Казармы. Пусть погреются и выпьют. А потом усиль кольцо вокруг Медного и разошли патрули.
— Чего- чего? — наклонил голову черноволосый человек, хмурясь. — Что- то я не помню такого приказа.
Мурмин взвыл и, схватив его за шею, легко приятянул к себе.
— Эрнест мёртв, — горячо зашептал он ему на ухо. — Пытался сбежать, прихватив наше золото. Фервен сам казнил его. Нас всех едва не поимели, и никто не должен узнать, что это случилось, — он сглотнул подступившую горечь и вновь разразился страстным шёпотом. — Так что выполняй хренов приказ и тащи всех наших в Дом справедливости, пока я тебе тут не прибил!
Лео пару мгновений слушал, распахнув глаза.
А затем распрямился, разгладив лицо от хмурых морщин.
— Так точно, — бодро проговорил он и заторопился прочь.
В кабинет Эрнеста будто бы ничего не поменялось. Все те же кипы бумаг. Всё то же тусклое освещение. Не изменилось ничего.
Только вместо Эрнеста в кресле сидел Мрачноглаз.
Конверт лежал на столе. И взгляд Мурмина был намертво приклеен к нему.
В этом конверте — все. Он — ключ. А до завтра Мурмин может и не дожить.
И, в конце концов, кто его остановит?
— Что ты делаешь? — Мрачноглаз смерил его недовольным взглядом, когда он разорвал конверт и высыпал бумаги на стол.
— А на что это, мать твою, похоже?
Баэльт не ответил, равнодушно махнув рукой.
А Мурмин, найдя лист с печатью Эрнеста, принялся медленно читать, чувствуя, как сердце с каждым словом бьётся всё сильнее и сильнее.
Пустые слова. Красивые, но холодные слова. Неприятные слова. Туманные слова.
— Что там?
Мурмин откашлялся и начал медленно читать, щурясь от волнения.
— В критической для Веспрема ситуации я должен покинуть свой пост Торгового судьи и главы Торгового совета, будучи не в силах контролировать ситуацию, — сердце колотилось, как безумное. — Причиной тому послужили моя старость и необъективность, а так же прямая угроза моей жизни. Данной бумагой я передаю всю стражу под контроль юстициару- лейтенанту Мелински. Старшим Юстициарием настоятельно рекомендую назначить господина Фервена, доказавшую свою преданность делу.
— Какая ирония…
— Данной бумагой я рекомендую Торговому совету выбрать как минимум временным Торговым судьёй и королевским представителем лицо, прошедшее подготовку мной в течении некоторого времени. Данное лицо компетентно в вопросах юриспруденции и военных действий, а так же частично финансовых вопросах. У тебя нет плохого предчувствия по поводу этого всего, а?
— Мурмин, демоны раздери! Просто посмотри имя! Имя! В самом низу!
— Так- так- так…В случае отказа город на хаос, ага… Вот. За сим, рекомендую назначит на должность Торгового судьи…
Мурмин долго вглядывался последние два слова. Холод и жар охватили всё его тело.
Он пытался понять, не мог ли он сделать ошибки в прочтении. А потом понял, что всё правильно.
— Твою мать, — с чувством произнёс он, едва сдерживая слёзы обиды.
Почему такая несправедливость?..
— Кто? — Баэльт напрягся в кресле Эрнеста.
— Я не должен был этого читать… — Мурмин бросил на стол лист с печатью Торгового судьи. — Это должен был прочитать ты.
— Почему? — устало прошептал Баэльт.
Мурмин поднял на него свой взгляд. Его лицо пылало, а мир был смазанным от выступивших слёз. Вздохнув, он процедил сквозь зубы:
— Потому что ты теперь у нас главный.
