Глава 36
Таверна «Кривой угол» была набита под завязку.
Хмурые люди сидели за столами, перегибались с галерейки второго этажа, сидели на перилах лестницы. Гудели у входа, заглядывали в окна.
Атмосфера была тяжёлой. Как будто загустевшее, тёплое, плохое пиво.
Мурмин неловко переступил с ноги на ногу, оглянулся на хозяина таверны. Тот ободряюще кивнул. Мурмину не нужно было его одобрение — ему было неловко, что пришлось забраться в сапогах на стойку.
— Эй, народ! — рявкнул хозяин.
Мурмин благодарно кивнул ему в утихающем гуле.
В наступившем гнетущем молчании кто- то чихнул.
— Ну что, люди, как жизнь? — громко вопросил Мурмин, обводя собравшихся взглядом. Он не столько интересовался, сколько пытался придать себе уверенности.
— Кое- как! — быстро ответил кто- то из задних рядов. Уверенности ответ не внушал. Раньше они шутили и кричали. Теперь — «кое- как».
— Ну, кое- как — хоть как- то, — нидринг улыбнулся. В ответ не улыбнулся никто.
Усталые, напряжённые лица. Большинство — грязные, покрытые пятнами гари или грязи.
— Говори, чего хотел, — хмуро посоветовал кто- то с лестницы, и его поддержали дружными криками.
Мурмин растерянно моргнул. Сглотнул. Это был совсем не тот приём, на который он рассчитывал.
Набрав побольше воздуха в лёгкие, он приосанился. Поздно отступать.
— Разве так принято говорить с братьями- рабочими? — крикнул он в сторону лестницы.
— С братьями- рабочими — нет, конечно. Но вот с лизоблюдами Торгового Совета — вполне, — донёсся до Мурмина спокойный голос.
В этот раз никто не гудел — все просто угрюмо уставились на Мурмина. Он почувствовал, как по спине поднимается холодная волна.
— Я — прихвостень Торгового Совета?!
— Факты. Факты не лгут, — всё тот же спокойный голос и угрюмые кивки. — Ты продался, Правда. Прогнулся. Ты так и остался Правдой, хотя мог бы быть и Истиной.
Уши и лицо пылали, Мурмин гневно всплеснул руками.
— Вот так, да? Так ты говоришь с тем, кто отстаивал ваши права перед самим Стариком?! Так ты говоришь с тем, кто заставил богатых ублюдков обратить внимание на рабочих, считать их жизнь тяжёлой и полной лишений?!
— Да, так. И мы собрались здесь, по твоей просьбе, чтобы сказать это тебе.
Мурмин вытянулся на носках, чтобы увидеть говорившего. Однако его лицо прятала колонна. Видны были лишь две огромные ладони, покоящиеся на перилах.
— Все?! — зло прорычал нидринг, оборачиваясь на толпу. — Прям все согласны с ним?!
С чувством нарастающего ужаса он почувствовал, что все, как один, просто злобно глядят на него.
— Вы знаете, что я едва не попал в Котёл, чтобы сейчас стоять тут, перед вами?! — проревел он.
Да, Котлом ему никто не угрожал — но тут не помешает приукрасить.
— Вы хоть знаете, что мне пришлось говорить Старику, чтобы он позволил мне попробовать решить всё словами?!
Всё ещё никакой реакции.
— Знаете, что я успел сделать на ваше благо за время службы Торговому Совету?!
Ничего не успел.
Он, часто дыша и быстро оглядываясь, искал хоть один благодарный или хотя бы сочувственный взгляд.
Ни одного.
Мурмин почувствовал, как земля уходит у него из- под ног.
— Ты… — люди на лестнице раздались, и Мурмин увидел говорившего. Здоровяк, одетый в длинный плащ. Настоящая гора мышц. — Ты больше не нужен нам. Ты говорил — и слова не дали ничего. Нидрингов стали брать в стражу — что изменилось для нас?
— Я…
— Юстициары отправили в Котёл толпу контрабандистов — что изменилось для нас?
— Я постоянно…
— Ты писал свои стихи, читал их богатым выродкам — и что изменилось? Они просто заинтересовались нами, как интересуются редким животным. Никакой помощи. Ничего.
Мурмин набрал воздуха в лёгкие и заорал, что было сил:
— Я, демоны раздери, сражаюсь! Да, я добился малого, но сражаюсь! Я…
— Ты больше нам не нужен. Теперь у нас есть кое- что поэффективнее, — здоровяк протянул руку, и кто- то вложил в неё…
Булаву.
— Твою мать, — прошипел Мурмин.
— Не бойся, — громила продолжал спускаться по лестнице, постукивая булавой по свободной ладони. — Тебе ничего не угрожает. Ты нам не враг. Хоть уже и не друг. Можешь спокойно уйти. Но, Правда, — булава резко указала на Мурмина, заставив его вздрогнуть. — Если мы тебя встретим на баррикадах — то пощады не будет.
— Вы готовы проливать кровь? — отчаянно взвыл Мурмин. — Готовы пойти против своего соседа, которому не повезло оказаться стражником? Против города, который вы в итоге разрушите в своей борьбе?
— А мы готовы?! — громко спросил громила.
От крика и воплей Мурмин вздрогнул. Каждый, кто до этого молчал — теперь яростно орал, потрясая кулаками.
Человек с булавой поднял руку с булавой, и шум постепенно начал утихать. Раскрасневшиеся, с перекошенными от злости лицами люди смотрели на своего предводителя.
— Как видишь — готовы, — громила медленно кивнул. Люди раздались вокруг него, когда он сошёл с лестницы. Мурмин следил за каждым его жестом, готовый выхватить из- под плаща арбалет и пристрелить его.
Какая- то его часть даже просила об этом.
Громила развёл руками в стороны, улыбаясь.
— Или, может быть, кто- нибудь хочет возразить? Встать на сторону продажного карлика, который лишь подтвердил славу своей расы?
— Продажного карлика?! — взорвался Мурмин. Пальцы сами собой стиснулись в кулаки. Так его ещё никто не оскорблял! — Я работаю лишь на город и вас, идиотов! Подводил ли я вас до этого?!
— Нет. Потому что ты вообще ничего не делал. Ты всё услышал, Правда — мы готовы идти до конца. А теперь — убирайся.
— Если я уйду отсюда ни с чем, сюда придёт стража.
Когда Мурмин слезал со стойки, в голове у него стучало. Гулко и неприятно. Как давно он чувствовал себя настолько пристыженным? Обиженным?
Разбитым?
На самом деле, очень давно.
Когда он покидал таверну, все смотрели ему вслед. Он обернулся на громилу. Тот стоял, гордо выпрямившись. Может, всё же стоит попробовать? Ведь во всех людях есть хорошее.
— Не надо крови, — попросил Мурмин. — Я знаю, что вы имеете вес среди остальных жителей Медного. Убедите их, что кровь — не выход, не…
— Хватит, — спокойный, чуть насмешливый голос прервал его, заставив вжать голову в плечи. — Убирайся. Мы достаточно слушали псов Старика. Прочь!
— Прочь! — подхватил кто- то.
— Прочь! — ещё несколько голосов.
— Прочь! — многоголосый клич. — Прочь! Прочь! Прочь! Прочь!
Мурмину было страшно идти между высоченных, крепко сколоченных людей, что орали ему прямо в уши.
Кто- то толкнул его, затем — ещё, и вот людская стена пихает его туда- сюда, заставляя испуганно поднимать руки для защиты.
От горячего воздуха, запаха пота и услышанного юстициара тошнило. От крика болела голова.
— Прочь! Прочь! Прочь!
А от толчков болели плечи и спина.
Когда он вывалился из таверны на заплетающихся ногах, его колени дрожали, а он часто дышал. А вслед ему ещё доносилось:
— Прочь! Прочь!
На узкой улице было тесно от людей. Они возбуждённо сновали туда- сюда, кричали. Красные отблески факелов набрасывали на их лица демонские отблески.
Мурмин прошёл несколько шагов. Остановился. А затем склонился и с хрипом исторг свой обед в грязь улицы.
— О, какой благородный! — едко прокомментировал кто- то. — От нас его уже вовсе воротит!
Тут и были слышны призывы бороться, злые крики, пьяный хохот. Вот из подворотни кто- то выкатил тележку и принялся раздавать людям оружие. Чуть поодаль кто- то едва ли не перегородил улицу двумя телегами, с которой толпе раздавали вино.
— Грабь богачей! Казни палачей!
— Всю власть рабочим!
— Через кровь — к победе!
Мурмин вяло шёл прочь среди этого хаоса, слабо всхлипывая. Скоро польётся кровь, и они умрут. И умрут те рабочие, что живут в других кварталах, но «запятнали свою рабочую честь сговором с богачами». Будут умирать стражники, которые виноваты лишь в том, что добросовестно выполняют работу.
Подожгут несколько домов, оставив с десяток семей без крова. Обрекая на холодную смерть в мокрых переулках.
«А ведь всё могло быть иначе».
Слёзы текли по его лицу, и он ни капли их не стеснялся.
Он пришёл спасать людей, среди которых вырос, среди которых работал — но не видел их. Лишь перекошенные от ярости лица, пьяный хохот и тупые, похабные шутки- призывы.
— Жену богача — хоть сюда, хоть туда!
Толпа, словно огромный нарыв, наполнялась похотью, гневом и энергией. А хуже всего — что всё это было облачено в идею. Идею, имеющую реальную подоплёку.
У ворот толпа изменилась. Плачущие женщины, пугливо оглядывающиеся мужчины и дети. И цепочка стражников в латах, что перегородили им путь.
Мурмин начал пропихиваться среди людей.
— Прошу! Они разнесут тут всё! Мы просто переждём…
— Приказ, — а в глазах седеющего сержанта — жалость и тоска. — Сожалею, но никого нельзя.
— Но они убьют нас! — взвизгнула женщина. В толпе тут же поднялся крик и волнения. Истошно завопил- заплакал ребёнок.
— Приказ, — сержант опустил взгляд.
Но обнажённого меча не убрал.
— Пропустите их, — Мурмин вынырнул из людского массива, предъявляя сержанту амулет. — Юстициар Хорстон.
— Хорстон? Это вы пытались… — сержант опасливо осёкся.
— Я.
— И… Как, господин юстициар? — лицо сержанта побледнело от напряжения. Стражники вокруг во все глаза смотрели на Мурмина.
Смотрели с надеждой.
Мурмин грустно выдохнул и отрицательно покачал головой.
Все вокруг будто бы замерли. А затем осознали, что это значит.
— Значит, ничего не вышло, — прошептал сержант. А затем встрепенулся и заорал:- Разомкнуть строй. Пропустите людей! — и снова, понизив голос, — Спасибо, господин юстициар. Вы ж знаете — приказ…
— Знаю. Знаю.
Пока он шёл под аркой ворот, ему в уши били благодарные крики бедняков.
И гул стражи спереди.
Всю улицу перед воротами занимала стража. Стражники выглядывали из окон, наводя арбалеты на ворота. Они быстро выносили из ближайших домов мебель и возводили баррикаду. Отделения штурмовых отрядов позвякивали бронёй, проводя последние приготовления.
Тут и там раздавались приказы, напряжённые люди испуганно ловили любой громикий звук, доносящийся из Медного Квартала. На стенах уже виднелись силуэты лучников и арбалетчиков.
Перед баррикадой, в окружении латников, стояли четверо, что- то оживлённо обсуждая.
Эрнест, Блейни, Мелински и Фервен.
— Я сказал — никакого Торгового Совета! Не сейчас! — гневно шипел Эрнест.
— Я просто передал вам, господин судья, — меланхолично ответил Мелински.
— Нам сейчас не до Совета! — Фервен резко обернулся, указывая на ворота. — Если они наваляться толпой, то просто выдавят нас!
— Мои люди выдержат, — отмахнулся капитан Блейни, усатый и статный человек. — Им не в первый раз разбираться с выступлениями.
— Тут будет не сто рабочих, Блейни! — рявкнул Фервен. — Тут будет десять тысяч!
— Многовато, — согласился Блейни. — Но мы выстоим. Я думаю.
— Интересно, чем?! Чтобы выстоять, нам нужно отойти к Торговым Палатам и занять там оборону!
Эрнест взорвался хохотом.
— И позволить этим подонкам жечь мой город?! К херам такой план! Блейни! Принимайте командование! Фервен — пусть твои люди займутся контролем остального города! Мелински — передай Совету, что они могут отсосать у меня!
— Так и передать?
— Нет, конечно! Скажи, что я прибуду чуть позже, когда… Хорстон! — Эрнест поманил его пальцем. — Ну как?
— Как вы и говорили, — сумрачно буркнул Мурмин. — Они раздают оружие. И наливают людям прямо на улице. В толпе точно есть провокаторы. Отпустили меня лишь за то, что я, видите ли, когда- то был их другом.
— Я предупреждал, — сухо проговорил Эрнест. — Предупреждал тебя. Тебе повезло, что ты жив.
— Повезло, — кивнул Мурмин, стискивая зубы от досады.
Блейни, Фервен и Эрнест недовольно смотрели на него. А потом повернулись друг к другу.
— Нужно ударить первыми, — мрачно проговорил Фервен. — Пока они не сплотились, пока не у всех оружие. Тогда мы разгоним их.
— Согласен, — быстро кивнул Блейни, подкручивая ус. — Мы быстро насядем на них, убьём парочку заводил для острастки — и они разбегутся. Потом прочешем квартал, отберём оружие и арестуем тех, кто участвовал.
Эрнест, нахмурившись, смотрел в сторону ворот. Висельные ворота, вспомнил Мурмин. Как- то на них одновременно повесились трое стражников. Никто так и не понял, почему. Просто повесились. Все разом.
Духи, что за мысли лезут ему в голову?
— Нет, — тихо проговорил Старик, гневно дёргая щекой. — Нельзя. Позволим им ударить первыми.
— Хотите взять зачинщиков, — мрачно кивнул Фервен. — Мои люди поработают.
— Пусть уж постараются получше, чем обычно, — сварливо отмахнулся Старик. — Блейни, я хочу, чтобы всех, у кого будет оружие, либо убили, либо арестовали.
— Так точно.
Мурмин потерянно смотрел на них. Он не хотел, чтобы всё так шло. Никто не хотел! Почему тогда это всё происходит?
— А ты, Хорстон, — Эрнест обернулся к Мурмину с недовольной гримасой. — Иди в дом, к остальным. Отогрейся и будь готов действовать.
— Угу, — угрюмо ответил Мурмин.
В доме было душно — несколько штурмовых отрядов расположились на первом этаже, готовясь к бою. Тут и там мелькали незнакомые лица юстициаров.
— Где хозяева? — поинтересовался нидринг у парня со страшным шрамом через всё лицо.
Тот медленно поднял тяжёлый взгляд на Мурмина, не прекращая чистить меч промасленной тряпицей.
— А кто спрашивает?
Мурмин молча показал ему амулет, и парень сразу кивнул.
— Хорстон, значит… Хозяин с семьёй на втором этаже.
— Мы знакомы?
— Вы единственный нидринг- юстициар.
— А, ну да, — Мурмин кивнул и сел рядом с ним. — Точно.
Зачем он спрашивал вообще?
Духи. В голове всё перепуталось, смешалось. Сердце гулко билось, разгоняя кровь.
«Так не должно было быть. Всё это — нелепый сон. Ошибка».
Уставившись в потолок, Мурмин просто закрыл глаза. Боги. И что теперь? Его отправят в Медный? Хватать зачинщиков с другими юстициарами? Разве такой доли он хотел?
Он представил, как ему придётся врезаться в толпу, рубить пьяный, орущий сброд…
Встряхнув головой, он закрыл глаза и тихо застонал от отвращения.
— …Мрачноглаза бы сюда.
Услышав знакомое имя, Мурмин приоткрыл один глаз и уставился на троих стражников. Все трое проверяли арбалеты и тихо переговаривались.
— Мрачноглаз? Не знаю, не знаю. Как по мне — так здесь мы и без него отлично справимся. Про него много слухов плохих ходит, и...
— Какие бы там слухи не были — Мрачноглаз заварил всю эту кашу. До него всё тихо гнило. А он начал заниматься делами.
— У меня к нему доверия всё равно нету. Много о нём до сих пор говорят. Я его пару раз видел — и он мне показался человеком не очень хорошим.
— Он и не совсем человек, — меланхолично заметил один из них, пробуя тетиву пальцем. — Полуфэйне, что ли.
— Да какая разница. У нас тут уже всё одно, какого ты рода. Человек, нидринг, фэйне, аргринг. Скоро всех в стражу будут брать.
— А что плохого?
— Что плохого? Вот ты и ходи в дозор с аргрингами! А всё это из- за одного нидринга.
Мурмин тихо хмыкнул. Разумеется, во всём виноват он. Что ещё преподнесёт ему этот день?
— Хорстона, что ль? — поинтересовался спокойный, поглаживая седую щетину. — Я с его десятком общался. Говорили, отличный мужик.
— Отличный, не отличный — Мрачноглаза не заменит.
— Не нужен тут твой Мрачноглаз. Хорстона рабочие Правдой называют, наши — Добряком, — Мурмин почувствовал, как расплывается в улыбке. — А твой Мрачноглаз только морды был бить горазд да орать.
— Настоящий юстициар, — не согласился молодой арбалетчик. — Он дела раскрывал и с преступниками не возился. Да и как ему себя вести- то? Он сюда явился за брата мстить, и, если бы его не скрутили после мести, вовсе свалил.
— Ну вот что ты несёшь, — недовольно скривился седой.
— Я тебе говорю! У меня дом окнами выходит в подворотню, где трупы троих нашли! Которых он порезал.
— Один? Троих? — саркастически переспросил дремавший до этого сержант.
— Он вроде убийцей был, господин сержант. До этого, значит. Потому отловил их и перебил. Его скрутили — и на допрос. Ну там и предложили — либо ты работаешь с нами, либо в Котёл. Так что…
— Чушь, — отсёк седой арбалетчик, поднимая раздражённый взгляд на товарища. — Мне по- другому всё рассказывали.
— И что же рассказывали? — язвительно поинтересовался усатый штурмовик, глядящий в окно.
— А то, — хмуро ответил арбалетчик. — Не верите — так толку что рассказывать?
— Ты расскажи, — попросил сержант. — Я послушаю.
— Ну, раз вы просите, господин сержант… — арбалетчик усмехнулся. — Лет двадцать назад это было. Или около того. Мрачноглаз тогда то ли мелким вором был, то ли контрабандистом. В общем, задолжал он. Серьёзно. И серьёзным людям. Они его к стенке припёрли.
— Кто? — встрял штурмовик.
— Откуда я знаю! Воротилы какие- то из порта, наверное! В общем, припёрли его к стенке. Мол, плати. А он — нет денег. Они у него — чем платить тогда будешь?
Мурмин сжал зубы и резко опустил голову. Руку пронзила больно — он понял, что сжал пальцы в кулак.
— И что он? — нетерпеливо спросил сержант.
— У него… — арбалетчик помялся, забегал взглядом. Затем вздохнул. — В общем, жена у него была тогда. Фэйне, но красивая. До одури. И он… — арбалетчик замялся.
Мурмин злобно выдохнул, чувствуя, как в груди растёт неприятный комок.
— Ну? — сварливо поторопил штурмовик. — Чего он?
— В общем… Кто- то из них ему предложил — мы с твоей женой пару раз развлечёмся, а за это часть долга спишем.
Повисла неприятная тишина, которая для Мурмина перемешалась со стуком крови в висках.
— И он согласился?.. — тихо спросил опешивший арбалетчик.
— Его отделали так, что он лежал без сознания. На кой им сдалось его согласие? Просто поднялись наверх, схватили её, и… — он сглотнул. — В какой- то момент он очнулся и с ножом ломанулся на них. Завязалась потасовка. Одного он задел, другие опять отделали его. И кто- то из них прирезал его жену. Он в тот же день выследил их, в переулке. И прирезал. Вёл себя как ненормальный.
— Откуда ты это всё знаешь, а? — уже без прежнего недоверия поинтересовался штурмовик.
— Моё первое дело в страже. Я брал Мрачноглаза и доставлял его на допрос. Там кто- то увлёкся и выжег ему глаз. А потом он… В общем, начал таскать всех. Просто начал со своим другом таскать в Дому Справедливости преступников. Иногда живых, иногда нет.
Мурмин помнил, как тяжело было прятать тела.
— А это слышал и я, — медленно кивнул сержант. — Им Фервен тогда заинтересовался. Дал ему младшего юстициара. Тогда шуму поднялось — убийца, которого мало того что не послали в Котёл, так ещё и сделали юстициаром. Фервен сказал, что глаз — это, мол, цена, которую он заплатил за преступление, и больше на нём вины нет. Тем более, виноват он в том, что опередил закон.
Повисло неловкое молчание.
— Мда, — протянул молодой. — Такой бы точно тут не помешал. Уж он всякого насмотрелся. И мы ещё успеем насмотреться. За сегодня.
— Мудак он, твой Мрачноглаз, — отмахнулся седой.
— Он жертва, если верить твоей истории, — проговорил сержант.
— Позвольте сказать — нихрена себе жертва, господин сержант.
— Жертва, жертва. К тому же, своё он искупил.
— Да ну.
— Оставить «да ну», рядовой.
— А ведь знаете, — подал голос штурмовик, хмурясь. — Я ведь слышал эту историю. Только не про Мрачноглаза она вроде бы была.
— Про него, про него, — кивая, проговорил седой.
— Разве? Помню, что у того мужика, про которого я слышал, жену как- то звали странно. Вроде бы человек — а имя фэйниское. Тиае… Таше… Как- то так.
Мурмин встал, грохнув о пол сапогами.
— Тишая, — громко и отчётливо проговорил он. — Тишая её звали.
И мы с ней чуть не поженились, пока не появился Мрачноглаз. Которого я сам привёл в свой дом — голодного и ничего не умеющего. И которого потом почему- то не убил.
— Господин Хорстон! — тут же подскочил сержант, краснея. Остальные стражники вытаращились на нидринга. — Я и не знал, что вы здесь!
— Судя по услышанному, вы вообще нихрена не знаете, — зло бросил Мурмин и направился к выходу.
Хватит с него этих россказней.
Однако в дверях он столкнулся с Блейни.
— Так, Хорстон, — капитан спокойно подкручивал мокрый ус. — На перекрёстке Войлочной и Огнехрамовой ждут пять взводов. Принимай их и отправляйся в порт. Поднимите цепь. Разгоните людей по домам.
— Никого другого на это нет?
— Считай, нет. Установи там надзор и жди приказов. Ещё вопросы будут?
— Нет, — успокаиваясь, кивнул Мурмин. — Нет… Спасибо.
— Не стоит благодарности, — подмигнул ему капитан и, слегка отодвинув Мурмина, вошёл в дом.
Нидринг вздохнул, пытаясь окончательно успокоиться. Ему не придётся лезть в Медный квартал. Обойдётся просто дежурством в порту.
Кажется, этот день всё же ещё не потерян.
