Глава 30
Крупные капли стекали с плаща Мурмина прямо на пол. Он смущённо шмыгнул носом и оглянулся на грязную цепочку следов из коридора. Они странно чужеродно смотрелись на богатом паркете Дома Справедливости.
Да и он сам тут чужеродно смотрелся. Осунувшееся лицо, запах перегара, бегающий взгляд. Он не должен здесь появляться чаще раза в месяц. Один раз — забрать месячную плату. И всё.
Ещё одна встреча, которой он предпочёл бы избежать.
Кажется, он начинал понимать Мрачноглаза. От людей всегда больше проблем, чем толку. Кем бы они ни были.
Худому счетоводу были безразличны все его умозаключения. И, кажется, вся принесённая им грязь нисколько его не тревожила.
Кроме монет, худощавого паренька ничего не заботило.
Мурмин виновато прочистил горло, стараясь привлечь внимание счетовода. Однако тот, невозмутимо скрипя пером по бумаге, лишь тихо- тихо проговорил:
— Вам стоит лечиться, если не хотите осложнений болезни. Кашель всегда только начало.
— Эм… Благодарю, — Мурмин неловко потёр щёку. Так странно — вежливый человек в Веспреме. — Я к господину судье…
— Да- да, он ждёт, — вновь ответил счетовод, не поднимаясь от записей. — Только осторожнее с ним. Он… Странный в последнее время.
Мурмин остановился на полпути к двери в кабинет Эрнеста.
— Странный? — видят боги, странности ещё ни разу не были приятными.
В этот раз счетовод оторвался от записей и поднял странно правильное лицо на нидринга.
— Он появился только сегодня, до этого две недели где- то пропадал. Выглядел мрачным и усталым, как никогда. Притащил с собой двух юстициаров. И никого сегодня не принимает. Кроме вас, господин Мурмин, — и он, одним движением руки подписав что- то, принялся перекладывать монеты из одной стопки в другую. Он демонски ловко справлялся с этим делом, и это зрелище увлекло Мурмина.
— Надеюсь, ты такой же честный, как и ловкий, — улыбнулся Мурмин, кивая подбородком на монеты. — Прошлый счетовод кое- что не досчитывал. Теперь он в Котле. Не хотелось бы, чтобы кто- то вежливый и спокойный попал туда же.
— Нет, господин, — резво ответил парень, вращая монетку длинными тонкими пальцами. — Отец учил меня чтить справедливость и честность.
— Странные уроки для Веспрема, — заметил Мурмин, кривясь.
«Мой отец тоже многому меня учил. Толку с этого вышло немного, паренёк…»
— Как тебя зовут?
Парень замер с монетой в руках, с какой- то задумчивостью вглядываясь в серебряный кругляш. А затем, ловко завертев его, тихо ответил:
— Лорад.
Мурмин хмыкнул.
— Необычное имя для человека.
Паренёк лишь криво усмехнулся.
— У меня и акцент необычный для человека, thais wa?
«И как же сразу не догадался…»
Нидринг натянуто улыбнулся, фэйне ответил тем же.
— Удачи со стариком, — бросил Лорад вслед Мурмину.
«Верное пожелание. Удача мне, кажется, понадобится».
Удача — и немного покоя. Раньше к нему украдкой подходили и спрашивали, не он ли Горькая Правда. Выражали восторг. Просили расписаться на отвратительно напечатанных стихах. Но не так часто, как теперь подходили к нему.
«Ты правда знал Мрачноглаза?»
«Он многое сделал. Сочувствую твоей утрате».
Ложь. Ложь. Ложь. Он сам и в лучшие для Баэльта времена не назвал бы его смерть огромной потерей. Для кого- либо или чего- либо. И уж тем более — для Веспрема.
Тут и без Баэльта хватало боли и жестокости.
Но проблема не в том. Проблема в том, что Торговый Судья вызвал его к себе. А это значит одно из двух. Либо сейчас выльет новую порцию лжи на Мурмина, либо он хочет поговорить о его творчестве.
Честно говоря, это был один из тех случаев, когда Мурмин предпочёл бы ложь.
Сейчас он узнает, что заготовил ему Старик. Между ним и ответом лишь длинный коридор, заваленный бумагами.
Слишком тёмный коридор для обители надежды и справедливости, иронично заметил Мурмин, стараясь погасить тревогу. Впрочем, когда справедливость и красивая обложка шагали рука об руку?
«Может, старик просто стал вампиром».
Представив себе старого, сухопарого и строгого Эрнеста в виде кровопийц из сказок, Мурмин против воли улыбнулся. Хрен бы что изменилось — он и так пьёт кровь из доброй половины города, а клыки наверняка уже выпали от старости.
Мрачноглаз на эту роль подошёл бы больше.
«Какого демона? — скривился нидринг, едва не сбиваясь с шагу. — Он мой друг, пора бы прекратить думать о нём столько херни…»
Хорошо, что коридор закончился раньше, чем он успел придумать что- то ещё.
Когда Мурмин увидел кабинет Эрнеста, он слегка потерянно остановился на пороге.
Тоже полумрак. Неприятный, вязкий полумрак. Мурмин, в отличие от остальных нидрингов, никогда не любил темноты. Ему казалось, что оттуда на него кто- то таращится.
Впрочем, в кабинете Эрнеста таращиться на него мог только один человек.
Худощавый старик с осунувшимся лицом сидел за столом, и лишь половина его лица была освещена тусклым светом единственной свечи.
— Эм… — смущённо протянул нидринг, откидывая капюшон плаща. Он ещё не говорил с людьми такого полёта, и это было довольно страшно. Наверняка Баэльт бы в этом случае нахамил бы, рявкнул…
К демонам Баэльта.
— Добрый вечер, — более- менее внятно проговорил он, слегка наклоняя голову. Вроде бы так и принято приветствовать того, кто обладает почти всемогуществом в твоём проклятом городе.
— Ну и какого демона ты там встал?
Это был не совсем тот приём, которого он ожидал.
— Я… — он сглотнул, пытаясь справиться с внезапно пересохшим горлом. — Я сержант Мурмин Хор…
— Я знаю, кто ты, — проскрипел старик. — И обращаюсь не к тебе.
Через мгновение чьи- то крепкие руки хлопнули его по бокам, заставив вздрогнуть от неожиданности.
— Я просто обыщу тебя, малыш, не дёргайся, — просипел ему кто- то на ухо, продолжая ощупывать его.
— Малыш у тебя в штанах, — фыркнул нидринг, чувствуя прилив злости.
Эрнест тихо хихикнул. Хихикнул совсем неподобающим для Торгового Судьи образом.
— Если думаешь обидеть Мелински, тебе придётся придумать что- то посерьёзнее, — каркающе заявил Эрнест, покачивая головой. — Но попытка неплохая. Согласен, Мелински?
— Бывали и похуже, — судя по тону, Мурмину лучше не попадать в список шутников. Пока руки Мелински не ощупали его шею на предмет сопротивляемости сворачиванию.
— Меч — и всё, — проговорил Мелински.
— Ну, пока ты здесь, его меч мне не грозит. Верно?
— Верно.
— Верно, Мурмин? — Эрнест сделал знак подойти.
— Конечно… — он осёкся, запутавшись. Проклятье, а как стоит обращаться к Торговому Судье? Ваша справедливость? Ваше… Ваше…
Конечно, «ваше мудозвонство» подошло бы лучше всего, но он был уверен, что над такой шуткой Эрнест не посмеётся.
Впрочем, старик искренне наслаждался его смятением.
— Что- то не так? — его хитрый прищур тянул отвратительной насмешкой. — А… Кажется, понял. Можешь звать меня «господин Эрнест». Меня все так зовут.
— Буду знать, — проворчал нидринг, ожидающе глядя на Эрнеста. «Господин Эрнест». Предложил бы сесть, что ли.
— Надо же, — судья выгнул бровь, криво ухмыляясь. — Даже вежливо ждёшь приглашения сесть. Да и шутить умеешь. Похоже, Мрачноглаза тянет к тем, кто полностью противоположен ему. Ты, Каэрта… — сердце Мурмина на один миг ускорило бег. — Да и всё. Ты и Каэрта. Вот и все друзья Мрачноглаза. Впрочем, — старик покачал головой с неодобрительным цоканьем, — я вообще удивлён, что у него есть друзья.
Мурмин кивнул, недовольно поглядывая на стул. Проклятье, он бы с радостью уселся. Его колени от сырости и холода безумно ныли. Может, старость так и приходит? Сначала у тебя ноют колени, потом ты замечаешь прядь седых волос на виске…
— Да… — протянул Судья, потирая морщинистые веки указательным и большим пальцем. — Пожалуй, он был тем человеком, которым нужно восхищаться издали. Или которого можно было ненавидеть издали. В любом случае, с ним лучше всего было издали.
«Жалеет, что слишком привязал его к себе. И лишь из- за страха, что за поступки Баэльта теперь придут за ним.»
— Впрочем, хватит с тебя старческих брюзжаний. Лучше садись.
Мурмин отрывисто и благодарно выдохнул, после чего плюхнулся в глубокое кресло. Проклятье, как же удобно! Он с улыбкой выпрямил ногу, которая тихо щёлкнула, и боль начала угасать.
— А, старые кости? — ухмыльнулся старик. — Я- то думал, что вы, нидринги, сделаны из стали.
— Даже если бы и были — сталь ржавеет с годами, господин судья. А вот вы, наверное, сделаны из золота, раз не начали ржаветь.
— Простые кости тоже не ржавеют, господин Хорстон, — сварливо отмахнулся старик. — Вы переоцениваете меня.
— Ну, я пару раз видел вас гуляющим. Шагаете вы резвее некоторых молодых.
Разумеется, простую лесть с ноткой правды любят все.
— Когда ходишь один, быстро привыкаешь ходить быстро. Одному редко удастся насладиться погодой или видами. Потому все прогулки воспринимаются как перемещение из одного места в другое. А зачем усложнять и удлинять этот процесс?
«Безмозглый старикан, твои волосы уже белые, как снег в моих родных горах, а ты не просто один — ты даже не понял, что это неправильно.»
— Действительно, зачем? — пожал плечами Мурмин.
— Ну да ладно, — старик неприятно улыбнулся. — Я хотел бы с вами поговорить о двух вещах, господин Хорстон.
— Конечно, — Мурмин вежливо склонил голову. — Всё, что в моих силах.
— Во- первых… — Эрнест подтолкнул к нему через стол один лист бумаги. — Это. Во- вторых — это, — второй лист, чуть подскочив, замер поверх первого. — Взгляните.
Мурмин осторожно взял оба листа.
И сразу же замер.
— О, похоже, узнаёте свои строки, — Эрнест зажмурился. — Как там? «Не верь и не слушай, рабочий- трудяга, предателей подлых из Торговых Палат! Они нас с тобою давно уже кормят пустыми посулами повышения плат! Молотом крепким, рабочим, по мордам зажравшимся бей гильдии и цеха! Не позволяй богатеям- лгунам, брат- рабочий, утверждать, что не стоим мы нихера!». Какая экспрессия! Какие чувства!
Мурмин сглотнул и быстро вытер о штаны вспотевшие ладони.
— Какой- то бред. Опять рабочие… — пробубнил он но запнулся — ком в горле мешал говорить.
— О, прошу, — Эрнест отмахнулся. — Этими игрищами ты лишь оскорбляешь меня, Горькая Правда.
В голове у Мурмина разрастался неясный гул. Кабинет начал плавать у него в глазах. Ужас медленно начал душить его.
— Я… Я…
— Ты, ты, — кивнул Эрнест. Его старые, сухие пальцы нетерпеливо барабанят по столу. — А вторая писанина особо интересна. Читай.
Мурмин, сглотнув, перевёл взгляд ко второй бумажке.
— Это же… — он почувствовал, как лицо заливается краской.
— Донос. На того, кто донёс на Мрачноглаза. То есть, на тебя, — Эрнест удовлетворённо откинулся в кресле, сложив руки на груди. — Донос на доносчика. Как я люблю наш город. Там указано всё — от рода твоей деятельности до того, зачем ты написал донос на Мрачноглаза.
— Я не…
— Ну не надо этого. Ты меня оскорбляешь, Хорстон, — старик опасно сощурил глаза и резко встал в кресле. — Я хочу задать тебе пару вопросов. Постарайся ответить на них честно. Первый — кто заказал тебе эти стихи?
— Я… — Мурмин сморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Я не пишу на заказ! Вообще! Кто- то использовал их!
— То есть, тебя даже не заставляли писать это, — холодно качнул головой Эрнест.
— Нет, нет! Я имею ввиду…
— Следующий вопрос. Знаком ли ты с Малькорном?
Мурмин бросил быстрый взгляд на Мелински.
Здоровяк ободряюще улыбнулся ему.
— Да, видался с ним пару раз…
— И всё?
— Да.
— Лгун из тебя не очень, Хорстон. Очень не очень, — разочарованно цокнул языком Эрнест. — Я слышал, тебя уважают в средних слоях?
— Средних слоях? — недоумённо переспросил Мурмин, пытаясь справиться в охватившим его ужасом. Боги, так не должно быть!
— Рабочие, ремесленники, — раздражённо щёлкнул пальцами Торговый Судья. — Во- первых, прекрати вот это, — Эрнест указал на лист со стихами. — Во- вторых, уверь каждого в городе, что всё в полном порядке, и мы переживаем кратковременный кризис. В своей привычной манере. Пока тебе всё понятно?
Мурмин глубоко вздохнул, собравшись с силами и волей. А затем, закрыв глаза, проговорил:
— Я не буду лгать людям.
— Будешь, — спокойно пообещал Эрнест. — Или будешь гнить в Котле.
Мурмин вздрогнул, пронзённый воспоминаниями.
— Ты ведь уже был в тюрьме, Хорстон. И, кажется, готов на всё, лишь бы не возвращаться. А Котёл — это не просто тюрьма.
— Не просто, — поддакнул Мелински.
— Так я повторю свой вопрос. Тебе всё понятно?
Мурмин закусил губу.
Либо красивый жест, сопротивление и доказательство его честности, либо… Либо жизнь, да.
— Да, — выдавил он, скривившись от отвращения к самому себе.
— Вот и хорошо. Тогда обойдёмся без Котла. Пока, — от облегчения внутри у Мурмина стало пусто и легко, как после дозы золотой пыльцы.
Лишь на мгновение. А потом — снова стыд за бесхребетность и ненависть к Эрнесту.
— Как скажете, — прошептал он.
— Вот и хорошо. На всякий случай за тобой будут приглядывать. А вот ещё один вопрос… — Эрнест швырнул ему вскрытый пакет. — Это было оставлено для тебя.
Мурмин дрожащими руками перевернул бумажный пакет. На одной его стороне углём было выведено: «в случае моей смерти вручить сержанту городской стражи Хорстону».
Он поднял взгляд на Эрнеста.
— Что это?
— О. Это — что- то великолепное. Замечательное. Проявление дружбы и доверия Мрачноглаза.
Мурмин вздрогнул и поднял взгляд на Эрнеста.
Но, встретившись взглядом со стариком, тут же опустил глаза вниз.
Старик, казалось, был из другого мира. Мира более жестокого и сурового, подавляющего и отвратительного.
Впрочем, Мурмин знал, как называется этот мир.
Власть.
— На самом- то деле, сержант, — вновь заговорил Эрнест, заставив Мурмина едва ли не раболепно вскинуть взгляд, — внутри вы найдёте материалы по делу группы так называемых орлов. И рекомендативное письмо. В котором мне настоятельно советуется назначить вас приемником Баэльта Эриэрна.
Нидринг почувствовал, как изумлённо раскрыл рот.
— Потому я хочу спросить кое- что, прежде чем продолжить. Мрачноглаз рассказывал тебе о своей работе?
— Нет- нет, — отрезал Мурмин, выставив перед собой огромные ладони. — О работе он никогда не говорил!
— Надо же, — Мелински хмыкнул из темноты.
— Действительно — надо же! — хохотнул Эрнест, однако в его тоне было что- то, что заставило Мурмина не присоединяться к веселью. — Знаешь ли ты, Мурмин, как Баэльт Эриэрн взял Суконщиков?
Суконщики… Суконщики… Мрачноглаз определённо что- то рассказывал об этом. Он вроде бы гордился.
— Нет, господин судья, я же говорил — он не особо рассказывал о работе! — лучше прикинуться совсем уж дурачком.
Старик хмыкнул, криво улыбаясь.
— Странно. Потому как раньше он трепал об этом на каждом углу. У нас тут как- то была группа контрабандистов. Всё никак не могли взять их — очень уж вёрткие. Мрачноглаз перехватил это дело у какого- то неудачника — но и у него поначалу ничего не выходило.
— Не выходило, — с какой- то горечью подтвердил из угла Мелински.
— Тогда уже его лицо примелькалось, однако он был… — Эрнест помахал в воздухе рукой. — Да. Хитёр. В общем, он умудрился построить отличную сеть осведомителей. И впихнул в их ряды своего человека. Знаешь, как Суконщики принимали в свои ряды?
— Н- нет, откуда…
— Они убивали стражника. Клятва на крови. Поэтично, не правда ли? — старик усмехнулся.
Нидринг непонимающе нахмурился, но перебивать не спешил. Эрнеста, наверное, лучше вообще не перебивать — ни рано, ни поздно.
— И вот настал черёд проверяться человеку Мрачноглаза. Одна проверка — и его план увенчается успехом! Волнительно! Потрясающе! — Эрнест показательно хлопнул в ладоши, заставив Мурмина вздрогнуть. — Они решили чуть изменить правила приёма. Слишком уж много подозрений было у них по поводу человека Мрачноглаза. Десять.
— Десять? — вырвалось у Мурмина.
— Десять, — прорычал Мелински. — Тому ублюдку привели десять связанных стражников. И приказали убить. Он убил всех. Не моргнув глазом. Потому что Мрачноглаз приказал ему — делай всё, чего потребуют. Убивай. Калечь. Жги. Десять человек, Хорстон, — юстициар выдвинулся из темноты, заставив нидринга вжаться в кресло. — Десять человек. Когда Суконщиков накрыли, знаешь, что сделал Мрачноглаз? Пожал плечами и сам убил своего человека. Как преступника. Убийцу десяти стражников. Эта скотина…
— Довольно, — мягко осёк здоровяка Эрнест, массируя виски. — Судя по выражению лица, господин Хорстон всё понял.
«Не только понял — ещё и не удивлён», — горько подумал Мурмин, кивая с отрешённым видом.
— Ты хоть понимаешь, нидринг, зачем я это рассказываю тебе?
Если Мурмин что и выучил в обращении с большими шишками, так это то, что они не любят лжи. И как- то чувствуют её.
— Нет.
Судья перегнулся через стол и уставился на нидринга сверху- вниз. Его живые глаза цепко смотрели из переплетения морщин.
— Для того, чтобы ты понял, чьими рекомендациями было обеспечено твоё место единственного нидринга- офицера в страже.
Было?
Пальцы Мурмина вцепились в подлокотники кресла.
Нет, нет, только не его сержантский плащ, только не…
— Мои рекомендации на назначение тебя юстициаром будут получше.
Мурмин оторопело замер. Что? Назначение? Кем? Кого? Стоп… Его?! Юстициаром?!
Что- то в груди радостно защемило, и он почувствовал, как губы сами собой изгибаются в улыбке.
— Я? Юстициар?! Господин Эрнест, это… — его захлестнуло радостное волнение.
— А- э, — отмахнулся старик, даже не глядя на него. — Ты обязан мне, нидринг. Он же обязан мне, Мелински?
— Конечно обязан, — поддакнул здоровяк. — Если нет — можем бросить его в Котёл.
— Обязан! — горячо подтвердил Мурмин. Сейчас он бы согласился на всё что угодно. Забери все мои деньги! И душу! И семью! Спасибо, спасибо, спасибо!
— Вот и хорошо, — Эрнест устало кивнул, потирая глаза. — Кажется, с этого надо было начать. Ты оставишь свои дурацкие пасквили?
— Конечно!
— Вот и хорошо. А то это странно смотрелось — сержант городской стражи пишет пакости о своём начальнике. А уж юстициар- то… — он покачал головой. — Впрочем, думаю, скоро ты станешь не единственным в своём роде. Я объявляю набор в стражу. В этот раз нидринги и фэйне принимаются тоже.
Кажется, если Мурмин сейчас оттолкнётся ногами от пола, он вполне сможет взлететь под потолок. Духи, как он рад! Кто бы мог подумать, что моменты несчастья и ничтожества разделены с моментом триумфа всего парой дней?!
— И, раз уж ты мне обязан, — Эрнест встал, хрустя всеми костями сразу, — я хочу, чтобы ты принял дело Мрачноглаза.
Дело? Сразу?
Радостное чувство исчезло, обнажая опасение и опустошение.
Лучше притормозить, лучше остановить его, пока старина Мурмин не наделал дел.
— Простите, господин судья… — он попытался связать слова, но они путались у него на языке. — У меня нет опыта! Я явно не самый опытный юстициар, и я не хочу всё портить с самого… — промямлил он, проклиная волнение.
— Чепуха, — снова отмахнулся Эрнест. — В рекомендациях Мрачноглаз детально объяснил, почему стоит доверять тебе. Я доверяю ему. Потому теперь буду доверять тебе. К тому же, — он резко замер и уставился на Мурмина, — ты мне обязан. Помни — Котёл всегда готов принимать поэтов вроде тебя.
По спине Мурмина пробежали мурашки.
От этого всего так и разило подвохом.
Старое чутьё Мурмина кричало ему, что соглашаться нельзя. Когда люди вроде Эрнеста предлагают что- то дорогое, даже в угрожающей манере, нужно бежать. Драпать так, чтобы сапоги дымились.
— Мелински, предупредите моё сопровождение, что я скоро направлюсь в Котёл, — бросил Эрнест, натягивая плащ на худые старческие плечи. — Поднимайтесь, Хорстон. Вы со мной.
— В Котёл? — Мурмин потерянно обмяк в кресле. — Но вы обещали…
— На допрос, — развернувшись, старик бросил на стол амулет с чёрным камнем посередине. — Ваш первый допрос в роли юстициара, а не допрашиваемого.
— Но я не умею…
— А ничего уметь и не надо, — улыбнулся он улыбкой доброго, любимого дедушки. — Порою мне кажется, что, если повесить собаке этот проклятый амулет на шее, через день она начнёт таскать мне преступников.
