Глава 11
— А вы точно заплатите, господин? — прогнусавил бедняк, волочась впереди.
— Если они там — да. Если нет — я придушу тебя.
— Они там, клянусь своей…
— Веди молча, — раздражённо прервал его Баэльт.
В эту ночь его раздражало все.
Плеск воды, что раздавался у него под ногами. Противные капли дождя, стекающие по шее на спину. Бедняк, которого к нему прислал Малькорн и который будто бы видел пятерых келморцев- наёмников.
Всё раздражало его, демоны раздери. Но больше всего — он сам.
Он провалился. Не смог. Поверил виноватым. Опрометчиво обвинил невиновных.
Тут все виноваты. Алан, ранее не имеющий ничего общего с убийствами? Вежливый Гус? Пытавшийся помочь, а в итоге стравивший с Малькорном Моргрим?
Убийца, ростовщик и алхимик. Твою мать, самые доверенные лица во всём Веспреме!
Да, раньше они не влезали в дела такого масштаба. Но ведь, демоны раздери, всё меняется, и он должен был принять это в расчёт!
Он слишком долго был вне игры, слишком долго ничего не делал, считая себя лучшим в своём деле. Кажется, он больше не годится для тонкой работы.
А ещё и Малькорн, этот заносчивый и высокомерный кусок дерьма! Почему он сразу понял всё, а у него, Баэльта, ни одна догадка не сложилась в целую картину?!
Баэльт злобно сплюнул, чувствуя, как пустота внутри заполняется яростью. Если это бедняк наврал, он действительно сломает ему что- нибудь. А если нет… Что ж. Тогда он устроит этим келморским ублюдкам. Выискивая их по всему городу, разговаривая со своими осведомителями, он угробил свои сапоги. Ещё пара походов — и они разваляться прямо на нём.
Он так радовался, когда стащил их со склада кожевников.
Тогда, когда они с Мурмином продали пару курток и сапог, он смог нормально поесть. И сытый желудок Баэльта восстал против сапог, полученных таким путём.
Он два вечера подряд сидел в комнате, борясь взглядом с этим кожаным, сухим и неизношенным искушением.
А на третий день надел их.
Голод и нужда толкали всех на страшные вещи. Всегда.
А уж особенно тут, в Веспреме.
Но почему тогда самые страшные, самые серьёзные преступления совершались теми, кто жил в достатке и сытости? Почему?
Да потому что все виноваты в этом городе. Все.
Но сейчас его интересовал ублюдок, который виноват в убийстве Рибура. Кто- то, кто связал трёх ростовщика, убийцу и алхимика. Кто- то, кто взял с них ровно столько, чтобы оставить глупый след.
По которому пошёл Баэльт.
— Они точно там? — вопрос вырвался сам собой. — Один из них хромал?
— Да, хромал! А ещё один немой! И среди них баба, кажется! — живо отлкикнулся бедняк.
Толку с таких- то расспросов. Когда голод сводит желудок в огромный комок боли, а по утрам тебя тянет выблевать свои внутренности, ты увидишь и Брата- Смерть, и Сестру- Жизнь. Лишь бы за это дали пару монет.
Раз уж за деньги можно было увидеть некоторых богов, то почему бы не увидеть парочку келморцев?
Однако Баэльту набило оскомину сидение на одном месте. Он пытался сидеть с Мурмином, но тот угрюмо пропивал вырученные за налёт на склад деньги. Пытался сидеть с Каэртой, но в последний момент передумал.
Поэтому этот бедняк был его шансом.
Высокие силуэты домов стали ровнее, перестали коситься в разные стороны и даже приобрели ставни. Кое- где виднелись поросшие влаголюбивыми растениями балкончики. Вполне приличный квартал.
Баэльт медленно затянулся плактом.
— Ну, где? — прохрипел он.
— Вон, господин, «Тёплое местечко»! Они пили там, клянусь! — нищий указал дрожащей рукой вперёд.
Таверна, лучась золотым светом, сотрясалась от хохота и весёлых криков. Всё как всегда, демоны раздери.
Мрачноглаз медленно кивнул.
— Посмотри. Но, клянусь, если…
Обходя спящих под дождём пьяниц, из дверей таверны появились пятеро людей. Сурового вида, при оружии.
Один из них прихрамывал.
— Они, они! — взвизгнул нищий, и Баэльт быстро схватил его за ворот грязной рубахи.
— Живо беги к Малькорну или кому- нибудь из его людей, — прохрипел он, косясь на келморцев. — Живо, мать твою! Скажи, чтобы… — он осёкся, почувствовав неприязненные взгляды.
Пятеро людей уставились на него. А затем двинулись в его сторону.
Твою мать.
— Ну, давай, беги! — Баэльт отшвырнул нищего прочь, и тот, спотыкаясь и стеная, побежал прочь, шлёпая босыми ногами по лужам.
Внутри разгоралось что- то, давно забытое. Возбуждение охоты. Близость победы.
Они, приняв угрожающий вид, надвигались на него. Суровые, заросшие мужчины и одна красивая женщина со шрамом на щеке.
Баэльт, поправив шляпу, пошёл им навстречу.
Сердце бешено колотилось, разгоняя кровь. Рука сама собой легла так, чтобы в случае чего выхватить клинок.
Он разочарованно и облегчённо вздохнул, когда они просто прошли мимо.
Пройдя ещё пару шагов, он развернулся. Все пятеро удалялись в ту сторону, куда убежал нищий.
Немного помедлив, он развернулся на месте и, не отрывая взгляда от пятёрки людей, медленно зашагал за ними.
Они громко переговаривались, и Баэльт узнал келморский говор. Чуть искорёженное белое наречие.
Проклятье. Неужели ему повезло? Неужели, наконец…
Он едва успел метнуться в переулок, когда один из них оглянулся. Дыхание сбилось и судорожно вырвалось из глотки, обратившись в облачко пара.
Осторожно выглянув из переулка, он убедился, что они идут дальше. Глубоко вздохнув и стараясь успокоиться, он последовал за ними.
Несмотря на то, что лил холодный дождь, ему было жарко. А губы сами кривились в подобии усмешки. Теперь вы у меня в руках, засранцы. Не уйдёте.
У гостевого дома «На перинах» они остановились. Переговорив, они разделились — четверо пошли дальше, а один из них вошёл в высокое здание.
«На перинах» выгодно выделялись на своей улице среди лавочек- магазинчиков. Свежая побелка, украшенный фасад, целых четыре этажа. Настоящий гигант среди двухэтажных карликов.
И в этом здании лишь один из них.
Твою мать. Неужели удача добра к нему настолько?! Нет, нет, так не бывает, просто не может быть, боги!
От возбуждения его почти трясло.
В гостевом доме было сухо и тепло. До отвратительного сухо и тепло. Прибранные столы, за которыми тихо беседовали постояльцы, тихие разговоры, скучающая девушка за стойкой.
Он выдернул из- под плаща амулет и показал его ей.
— Келморец. Зашёл сюда только что. Где он? — прохрипел он в её испуганное лицо.
— Он… Он… Третий этаж, вторая комната слева… Позвать стражу, господин юсти…
— Нет, вообще заткнись и никому ничего не говори, — рыкнул он, направляясь к лестнице.
Ступеньки мелькали перед глазами, а кровь кипела от возбуждения. Наконец- то у него есть жертва, наконец- то он снова охотник!
Оставляя мокрые следы на ковре, он тихо приник к стене рядом с нужной дверью. Изнутри не было слышно ничего.
Обнажив клинок, Баэльт глубоко вздохнул. Резко выдохнул.
И вежливо постучал в дверь.
— Какого хрена, ну открыто же! — приглушённый голос.
Баэльт постучал ещё раз, с трудом сдерживая хихиканье.
— Ну открыто!
Очередной стук в дверь. Гневное шипение, скрип, шлёпанье босых ног по полу.
— Ну, шутнички, если я…
Дверь открылась, и на пороге предстал рыжий парень. Горло и нижняя часть лица были скрыты пеной для бритья, в руках он держал бритву.
— Эй, я…
Баэльт ударил его в грудь, заставляя ввалиться обратно в комнату.
— Брось бритву, придурок! — рявкнул он, наставляя клинок на грудь. — Живо!
Келморец с ошарашенным видом бросил бритву на пол. Маленькое лезвие жалобно звякнуло о пол.
— Правильно, парень, — Баэльт радостно осклабился. — А теперь — сядь на стул, — он кивнул подбородком на стул у окна. — И не дёргайся.
— Кто ты такой, а? — парень, подняв руки, осторожно отступил к стулу и сел.
— Я — тот, кто схватил вас за задницу, — Баэльт осклабился и не глядя захлопнул дверь. Лицо парня оставалось слегка удивлённым — ни следа испуга.
— Прости, но ты не из тех, кому я с радостью позволю хватать себя за задницу, — он осторожно улыбнулся. — Слушай, ты, кажется, ошибься…
— Нихрена я не ошибся, говна ты кусок, — прохрипел Баэльт, быстро обводя комнату взглядом. Богато обставлено, что сказать. Богаче, чем могут себе позволить пятеро келморцев без имени. Судя по дверям, есть ещё несколько комнат. — Ещё кто есть?
— Нет, послушай…
Баэльт подскочил к нему и с наслаждением ударил по лицу.
Парень запрокинулся и упал вместе со стулом.
— Нет, ты послушай, — Баэльт навис над ним, наставив клинок на его шею. — Кто заказал Рибура?
Парень глухо застонал, пытаясь стереть кровь с лица. Но от этого он лишь размазал её, смешивая с белой пеной.
— Я не знаю, о чём ты…
Ложь. Очевидная и неумелая.
Баэльт пнул его.
Парень скорчился.
— Давай, скажи мне имя! И я уйду!
— Я не пони…
Ох. Вечно эти трудности. Так утомительно.
Баэльт с наслаждением пнул его ещё раз, заставив сжаться.
— Я могу заниматься этим вечно, парень, — Мрачноглаз склонился над ним, безумно скалясь. — Кажется, ты из этих. Любителей погеройствовать. Но ничего.
Баэльт приставил острие клинка к его голой шее и слегка надавил.
— Похоже, это бритьё обернётся большей кровью, чем обычно.
— Нет, погоди, погоди! — заверещал парень с пола. — Тавер! Обо всём договаривался Тавер! Сначала с посредником, а потом с нанимателем!
— Тавер… — кажется, удача не совсем улыбнулась. Скорее, подмигнула, заигрывая. — И где же твой Тавер?
— Сколько придёт с остальными… Пожалуйста, я ничего не…
— Заткнись, — Баэльт отвесил ему ещё один удар. Проклятье. Нужно уходить, пока они не пришли. Или…
Он облизал пересохшие губы.
Кажется, без риска тут никак. Вообще.
Как же он не любил, когда всё идёт наперекосяк.
Тавер устало вздохнул.
— Брина, деточка, да пойми ты — это временно.
— Временно? — она недоверчиво хмыкнула, поднимаясь по лестнице рядом с ним. — Ты сейчас лжёшь мне или себе?
Обоим, на самом- то деле.
— Никому я не лгу! Это наше последнее дело! Заработаем чуть- чуть деньжат — и подадимся в какое- то другое место. Веспрем мне пришёлся не по вкусу.
Он пришёлся ему по вкусу. То же поле битвы, только слегка извращённое и странное. Но, как оказалось, и тут можно быть солдатом.
— Ты опять пытаешься убедить себя, а не меня, — она разочарованно тряхнула головой. — Мы собирались начать новую жизнь!
— Эм… — Клодер смущённо почесал затылок. — Может, мне лучше…
— Да, лучше иди вперёд, — Тавер остановился и взглянул на женщину сверху вниз. — А мы тут пока переговорим. Давер. Ты тоже.
Брат молча кивнул и потопал вслед за Клодером, бывшим солдатом пятого пехотного полка имени Макклаудена.
Хороший компаньон, этот Клодер. Выполняет приказы. По- воински собран. Тавер взял бы его в свою сотню.
Только вот сотни у него давно не было.
— Эй, — Брина щёлкнула пальцами у него перед лицом, заставив вздрогнуть. — Новая жизнь! Что ты на это скажешь, а?
— Ну… Мы пытаемся, Брина, — он развёл руками. Чего эта баба от него хочет, а? — Моргрим пообещал, что, если захотим остаться, после этого дела он обеспечит нам место в любом цеху!
— Опять брешешь, сволочь! — она гневно ударила его в грудь. — Я тебя насквозь вижу! Ты всё твердил — никакого насилия, никакой крови! А теперь скажи мне, что исполнил своё слово!
— Послушай…
— Нет уж, ты слушай! — она упёрла руки в бока. — Меня задрали придури твоего братца! Меня задрали эти два солдафона, которые спят и видят всех ксилматийцев мёртвыми!
— Они, в каком- то смысле, наша семья, Брина, — Тавер потупил взгляд. — Дав так точно.
— Твой Дав — самый отмороженный убийца, которого я видела! Он хоть что- то делал сам в своей жизни?! Без тебя?!
— Брина, он мой брат…
— Я знаю! И я не хочу, чтобы наши дети однажды спросили — мама, папа, а что за немая херня живёт с нами? — она гневно фыркнула, сдувая упавшую на лицо прядь. — Тав, какого хрена, а?! Пора бы ему заняться своей жизнью самому!
— Он будет… — Тавер пару раз моргнул, ошарашенный её словами. — Он… Хотел стать каменщиком. Его мечта… Ты сказала про детей? Но ты ведь не хотела!
— Я, мать твою, передумала! — крикнула она.
Тавер посмотрел на неё. А затем, спустившись на две ступеньки, обнял и поцеловал в губы.
Она быстро отпихнула его.
— Нет- нет, — возмущённо прошипела она. — Больше ты так не выкрутишься!
— Золото ты моё, — Тавер с лёгкой улыбкой прижал её к груди, не обращая внимания на попытки выбраться. Он чувствовал себя таким счастливым, каким не чувствовал уже много лет. — Дети! Кто бы мог подумать!
— Да, эти горлопанящие и требующие внимания гады — кто бы мог подумать?
— Ох, Брина…
— Я не хочу, чтобы наши дети были детьми убийц, Тав, — тихо проговорила она, успокаиваясь в его объятьях. — Понимаешь? Не хочу, чтобы наша жизнь была построена на чьей- то смерти.
— Я понимаю, милая, — прошептал он ей в ухо, убаюкивая в объятиях. Боги, как же он её любил! Брина — лучшее, что происходило с ним во всей его грёбаной жизни! — Обещаю, это будет последнее дело. И мы уйдём. Станем обычными горожанами. Если захочешь — вообще уедем.
— Хочу, — заверила она, пытаясь обнять его. — Возьмём с собой твоего ненормального брата. Пусть живёт где- нибудь рядом, лишь бы не с нами. Но обещай мне, что это будет последнее дело, Тав. Обещай.
— Обещаю, милая, — он счастливо улыбнулся, поглаживая её по волосам. — Наниматель, конечно, не особо доволен результатом, но… — по крайней мере, один из нанимателей. Другой остался демонски доволен. — Он сказал, что, если всё пройдёт гладко, он заплатит остальное и мы будем в расчёте.
Он не хотел беспокоить её тем, что слышал. Что какой- то ненормальный полуфэйне идёт по их следу. Лучше не говорить ей всего. Лучше просто молча разобраться с этим, верно?
— Хорошо, Тав. Я верю тебе, — она вздохнула. — А теперь давай, идём. Я страшно хочу спать.
— А может, и не спать, — он улыбнулся ей.
— Нет, Тав, сегодня — спать.
— Ты- то можешь поспать, а я… — он рассмеялся, когда она шутливо ударила его в плечо.
Когда он увидел дверь в их комнату открытой, нехорошее предчувствие срежетнуло по нервам.
Положа руку на рукоять меча, он вошёл в комнату.
И обомлел.
Тревер, сын Клодера, сидел на стуле. Нижняя часть лица и шея были покрыты пеной для бритья.
А рядом с ним, закинув ногу на ногу, сидел одноглазый полуфэйне, держа бритву у горла Тревера. Во второй руке он держал клинок.
— О. Нашлись, — полуфэйне поднял голову, и под полу его шляпы проник свет.
— Мрачноглаз, — узнал Тавер сиплым голосом.
— Ублюдок, который дрался на арене у Сволле и представился ксилматийцем, — поприветствовал его в ответ полуфэйне. — А я не сразу узнал. Только вот теперь, когда обоих увидел здесь. Вы неплохо выступили тогда. У вас талант.
— Что тебе от нас надо?
— Сразу к делу, да? Люблю такое, — полуфэйне хищно ухмыльнулся. Худшая улыбка, которую Тавер видел за всю свою жизнь. — Имя вашего нанимателя. Имя того, кто заказал вам, придуркам, убийство Рибура. Или его запугивание, с которым вы, недоноски, не справились.
— Послушай, — Тавер осторожно поднял руки вверх. — Мы не…
— Отпусти моего сына, — глухо проговорил Клодер, набычив голову.
— Сначала ответьте на вопросы.
— Клодер, — Тавер положил руку на плечо Клодера. — Послушай, мы просто погово…
— Я не буду говорить с ним, пока этот говнюк держит бритву у горла моего сына! — взревел келморец.
— Ну, тогда жаль, — злобное, худое и бледное лицо Мрачноглаза приняло алчное выражение. — А я пока посижу тут. Помогу вашему другу побриться.
И он картинно провёл вверх по шее Клодера бритвой, снимая пену.
— О, кажется, тут кровь… — равнодушно проговорил он, отряхивая бритву от пены на пол.
— П… Папа, пожалуйста… — в голосе Тревера слышалась мольба. — Прошу… Я… Не хочу!
— Видите? Он… — Мрачноглаз ухмыльнулся отвратительной улыбкой. — Не хочет.
Волосы на шее Тавера встали дыбом, когда он услышал нарастающий хрип Клодера.
— Клодер, не надо, прошу. Давай…
Клодер рванулся вперёд с бешеным рёвом.
А в следующий миг Мрачноглаз насадил его на клинок.
Тревер попытался встать, но поперёк горла у него внезапно будто бы вырос второй рот — огромный и кровоточащий.
Тавер с хриплым воплем налетел на Мрачноглаза.
Первый удар заставил его выронить бритву, второй он умело блокировал.
А третий нанёс Давер, выросший за спиной полуфэйне.
Удар пришелся Баэльту в живот, выбивая дыхание и заставляя с хрипом упасть на колени.
Следующий впился болью в голень.
Нога подвернулась, и он упал на пол.
Ну что же, по крайней мере, я успел покрасоваться напоследок, успел подумать он.
В следующее мгновение шквал ударов обрушился на него.
Сжавшись, он прикрыл голову руками.
Может, боги оставили хотя бы капельку милосердия на сегодня? Капельку, самую…
Сапог врезался прямо в лицо, заставив его взвыть от боли.
Почки, спина, лицо, рука, нога, ступня. Боль плясала по нему свой изысканный танец, иссушая разум и оставляя выжженную пустыню.
— Хватит, хватит, хватит, — пронзительно визжал он.
И они действительно прекратили. Часто дыша и плюясь, они спорили о чём- то. Он пытался вслушиваться — но не мог понять их слов. Только женский крик и дрожащий от ярости мужской голос.
Тело наполнялось болью. Он глухо застонал, после чего получил ещё один удар.
Он заплакал.
Кто- то вздернул полуживого Баэльта вверх, заставив взывать от боли.
Его затуманенный болью взгляд поднялся, и он увидел перед собой одного из келморцев.
Спокойное, сожалеющее лицо, полное шрамов.
На какой войне вы воевали? Сколько битв прошли, прежде чем упасть так же, как я?
Его усадили на стул, приставив его же клинок к горлу.
— Что же ты такой буйный, а? — прохрипел мужчина, часто дыша. Другой мужчина, молчаливый и зловещий, лишь злобно косился на него.
— Ах… — простонал он, сгибаясь от боли на стуле. Боги, как же больно, как же всё болит…
— Ты убил их. Убил, — дрожащий от гнева женский голос.
Да, убил. Иначе вы убили бы меня.
Впрочем, это всё было не важно для него теперь.
Так обидно, так нелепо завершается игра.
Он зажмурился так сильно, как только мог.
Нос взорвался болью, и его голова откинулась.
Баэльт согнулся, воздух вырвался из его лёгких, как из дырявых кузнечных мехов.
Из- под съехавшего воротника плаща вывалился медальон, тускло блеснув в очередной вспышке грозы.
— Он юстициар, — глухо проговорила женщина. — Мы не можем просто так прикончить его.
— Не можем, — подтвердил мужчина. — Твою жеж мать… Что делать, а?! Что делать?!
— Заткнись! — рявкнула женщина.
Баэльт бессознательно повёл взглядом вправо. Кровь вперемешку с пеной. Красное на белом. Красиво.
— Я думаю, — в её голосе было слышно сомнение.
И это сомнение стало лучшей музыкой для него.
Это был его шанс. Тусклый, хреновый, глупый и несуразный.
Как само существование одноглазого грабителя- юстициара- полуфэйне с любовью к выпивке, манией к саможалению и отвратительной невозможностью чувствовать что- либо.
Кроме, демоны дери, того, что ему больно.
Он попытался произнести слова, но лишь захрипел и закашлялся.
— Что, хочешь сказать что- то? — женщина скривила лица.
— Убьёте меня — и ваш мастер выдаст вас страже. Ему ни к чему такие проблемы. Мой друг знает, где я сейчас. И если я не появлюсь завтра… Вас найдут, — прохрипел Баэльт.
Некоторое время воздух был наполнен его хриплым дыханием и стуком дождя в окно.
Кап- кап- кап- кап. Интересно, а его кровь тоже вкладывает своё «кап» в звук этой дроби? Не зря же она стекает у него по подбородку, липкая и горячая…
— Всё, к хренам, — женщина всплеснула руками. — Надо бежать, Тав. Кончим его — и бежим.
— Ну уж нет, — мужчина медленно покачал головой. — Нет. Без денег всё, что мы тут пережили, теряет смысл. А если мы сбежим, денег нам не видать. Брина. Помнишь, где я встречался с нанимателем?
— Да. Но…
— Никаких но. Не сейчас. Беги туда и скажи кому- нибудь, что у Келморца проблемы, и ему нужен совет Старика.
— Сходи ты!
— Прости, но я слегка хромаю, если ты, мать твою, забыла! — рявкнул мужчина. — Делай как говорят!
Раздался звук пощёчины.
А затем женщина вышла прочь.
— А ты — сиди спокойно, сукин сын!
Баэльт через силу кивнул.
— Какое же ты дерьмо, — прохрипел келморец, злобно сплёвывая.
Баэльт вяло кивнул.
Вот такой вот он.
Два мужчины извлекли откуда- то две бутылку янтарной жидкости и по очереди прикладывались к ней.
Иногда они бросали на него ненавидящие взгляды и обменивались странными знаками.
Но ему было не до того.
Ему было чем развлекать себя всё то время, что они молча пили.
Он слушал дождь. Слушал гул голосов снизу. Слушал, как его дыхание со скрипом и хрипом вырывается из груди. Слушал, как капли стучат в окно успокаивающим стуком.
Он слушал. Слушал и думал — не станут ли эти звуки последним в его жизни?
Не самая приятная гамма. Однако больше всего его интересовало не обилие звуков.
Он вполне может позволить себе умереть, если хотя бы увидит лицо того, кто заварил эту кашу.
Наконец, в коридоре послышались шаги и хлёсткий голос, приглушённый дверью.
Знакомый голос.
— Какого демона вы творите вообще?! Я взял вас потому, что у вас есть перспективы! Будущее! А вы сами же перечёркиваете его!
— Вы правда выдадите нас страже?
— Ты идиотка?
Хромой келморец, гневно нахмурившись, указал второму на дверь. Тот поднялся и открыл её, пропуская внутрь суховатую и изящную фигуру.
— И кто тут у вас? — ещё более знакомый голос заставил Баэльта поднять голову.
Это было непросто — отёкшая и болевшая шея отказывалась повиноваться. Однако результат оправдал все усилия.
Перед ним, опираясь на резную трость, стоял мужчина немалых лет, с залысиной и седыми волосами. С аккуратными бородкой и усами.
Изящный и строгий. Казавшийся гробовщиком, попавшим на ярмарку.
Начальник стражи и торговый судья.
— Потрясающе, — прошептал Эрнест, делая шаг вперёд. Пару мгновений он жевал губами, хмурясь. А затем повелительно махнул рукой. — А ну проваливайте отсюда! Живо!
— Он может броситься на вас…
— В таком состоянии он бы даже на выпивку не набросился бы! Пшли вон, придурки! — он взмахнул тростью, указывая на выход. Трое келморцев, ворча, затопали прочь. Хромой на миг задержался у входа.
— Он убил Кодера и Тревера.
Эрнест посмотрел на него через плечо.
— Я, представь, заметил.
Хромой кивнул и, опустив голову, закрыл за собой дверь.
А Торговый судья и начальник стражи, постукивая тростью, подошёл к Баэльту.
Эрнест. Почему он не догадался? Это же проклятый Веспрем! Рыба гниёт с головы! Боги, каким он был слепым… Каким слепым… Старик ведь знал всё. С самого начала сидел в центре всего этого. Почему он не догадался?!
Да потому что Эрнест никогда не опускался до насилия. Вот почему.
Потому что он стоял на месте, пока правила игры менялись и искажались.
Эрнест, человек, который всегда работал открыто и максимально честно.
Торговый Судья стоял и смотрел на него. А потом, глубоко вздохнув, тростью притянул по полу один из стульев, развернул его спинкой вперёд и уселся на него, положив руки на спинку.
— Я так понимаю, ложь и враньё уже не пройдут?
— Нет, — прорычал Баэльт.
Он был в ярости. Только демонская боль и отсутствие оружия сдерживали его.
И интерес.
— Нет, — уже шёпотом повторил юстициар.
Эрнест понимающе кивнул.
— Ты всегда был принципиален, — он извлёк платок из камзола и протянул его Баэльту. — Самое меньшее, что я могу сделать сейчас.
— Налейте выпить, будьте добры, — попросил Баэльт, осторожно притрагиваясь платком к челюсти и стирая кровь.
От этого платка пользы не больше, чем от сита во время наводнения.
Эрнест налил ему янтарной жидкости и протянул кружку.
Юстициар сплюнул кровь на пол, а потом припал к поданной кружке. А. Келморское виски.
Вместе с кровью ухнув в желудок, выпивка обожгла внутренности.
— Кажется, ты удивлён тому, как всё сложилось, — произнёс Эрнест, забирая кружку.
Баэльт, глотнув ещё воздуха, ответил:
— Удивлён? Нет. Разочарован.
— Ну, разочарование — частый гость в нашем городе. А чем именно ты разочарован?
Действительно, чем он был разочарован? Тем, что виновный был под самым его носом? Тем, что Эрнест, которого он считал самым незыблемым и неизменяемым человеком в Веспреме, изменил свои методы?
Или он разочарован в себе?
— Никогда бы не подумал бы, что вы опуститесь до убийства.
Эрнест хмыкнул, доставая ещё один платок и утирая им воду с лица.
— Убийство — это крайняя мера, на которую меня вынудили. Без которой не обойтись, если ты пытаешься добиться порядка в этом городе. А я пытаюсь, поверь.
— Добиться порядка? — горестно ухмыльнулся Баэльт кровавой улыбкой. — Вы послали троих клеморцев- вояк избить цехмейстера, чтобы заставить его что- то сделать. Я же знаю, что это не было убийством. Либо вы продолжаете врать, либо ваши наёмники сплоховали.
Эрнест потёр морщинистый лоб.
— Ну… Вынужден согласиться — они палку перегнули. Аж до слома. Кто ж знал, что у Рибура будет такой крепкий лоб, но такое слабое сердце? Я просто хотел, чтобы этот скупердяй начал платить налоги. Но теперь… — Эрнест неопределённо махнул рукой. — Сам видишь. Ты же знаешь — в наше время в Веспреме довольно тяжело найти приезжих толковых наемников. Даже эти келморцы — второсортные ребята. Хотя… Я бы даже сказал — вообще нисколько не сортные. Идиоты… Как можно было так испортить всё… К тому же, как только их лица примелькаются, их цена упадёт втрое. Бесполезная шайка болванов.
Баэльт криво ухмыльнулся и сплюнул на два трупа у себя под ногами.
— Я помог сэкономить вам на плате им.
— Я уже понял, — с сожалением проговорил Эрнест. — Они ненавидят тебя.
— Как- нибудь переживу, — тихо прохрипел Баэльт, сплёвывая кровь на пол. Ему некогда было заботиться о манерах. Ему вообще не о чем больше заботиться.
— Так… Зачем?
— М? — Эрнест вопросительно выгнул брови, и Баэльту захотелось ударить этого человека.
Никогда раньше ему не хотелось так сильно причинить боль кому- либо. Забавно. Потому как сейчас у него было меньше всего шансов сделать это.
А он бы хотел почувствовать, как его костяшки обжигает лёгкая боль от совсем не нежного прикосновения к скуле старика. Затем он бы с хрустом впечатал ему нос в череп. А затем…
— Зачем вы сделали это? — тихо проговорил он, щупая языком зубы. Слава богам, вроде бы все на месте.
Эрнест надул щёки и шумно выдохнул.
— Этому городу нужна твердая рука, Баэльт, и я пытаюсь быть этой самой рукой. Будем откровенны. Торговый судья — прибыльная должность. Глава города, считай. Глава Торгового Совета! Но я занял её не для того, чтобы получать деньги. Денег у меня и так хватает.
Ну да, как же. Не для этого. Разумеется. Высшие цели. Порядок. Власть. Спокойствие. Никак не ради денег!
— Все для того, что бы иметь хоть какие- то порядки, — продолжил Эрнест. — Знаешь, чем был Торговый Совет до того, как появился я? Сборищем грязных аферистов, убийц и подлецов.
«А теперь это сборище чистых, богато одетых и пышущих изяществом аферистов, убийц и подлецов.»
— В лучшем случае переговоры в то время заканчивались серьезными увечьями. В лучшем! А потом пришёл я. И навёл порядок теми методами, которые этот город понял.
— Вот оно как, — протянул Баэльт.
— Мне послать за врачевателем? — вежливый голос Эрнеста опять разбил почти собравшиеся мысли Баэльта на испуганную кучку вопящих и носящихся в его голове вспышек.
— Лучшим лечением станет знание.
— Знание? Ох… Знания опасны, мой мальчик. Но тебе виднее. Что ты хочешь узнать?
— Алан, Гус и Моргим, — Баэльт с ненавистью выплюнул эти имена. — Три ублюдка. Почему Алан участвовал в этом? Почему Гус?.. Почему?!
— Потому что я приказал, очевидно, — пожал плечами Торговый Судья. — Алан Деннетро был почти не при чём. Разве что перевёл по моему приказу кое- какие средства на счёт цеха алхимиков. Гус охотно изготовил для меня яд. А Моргрим предоставил мне этих дегенератов, назвав их одними из лучших.
— Вы использовали их как прикрытие на случай, если всё всплывёт?
— В этом городе всегда полезно иметь пару рычагов влияния на людей вроде Гуса или Моргрима. А Алан… Так, на всякий случай.
— Значит, шантаж и прикрытие одновременно.
— Что- то вроде. Если бы не ты и не Малькорн, всё прошло бы относительно спокойно. А, — старик гневно ударил рукой по спинке стула, — да что там! Если бы эти идиоты просто выбили бы согласие из Рибура — вот что было бы относительно спокойно! А потом началась возня.
— Малькорн и склад, — ему было лень формулировать вопрос полностью.
— Моргрим попытался стравить вас, кусок идиота. Знал бы вас обоих получше — отправил бы на склад своих людей. Но нет, ему захотелось сделать это изящно. Честно говоря, я рад, что вы договорились. Не хотелось бы терять ни его, ни Малькорна.
— О, убийства снова претят вам? — Баэльт ехидно ухмыльнулся и тут же скривился от боли. — Обвините меня в чём- нибудь и отправите в Котёл до конца жизни?
Во рту пересохло, и он провёл сухим языком по губам.
— Не угадал. Но об этом немного позже. Ты ведь так и не узнал, за что именно умер Рибур.
Какая уже разница? Виноват ты, старикан. Это главное.
— За то, что келморцы не умеют делать так, как им велят, нет? — выдавил из себя юстициар.
— Он нарушил баланс, — жестоко произнёс Эрнест. Пламя свечи положило зловещие тени на его лицо. — Этот безмозглый нидринг решил, что сможет создать третью силу. В Веспреме есть два человека, обладающих серьёзной властью — я и Малькорн. А этот огрызок нидринга попытался вылепить третьего — Гуса! А потом, демоны раздери, обманул его, обманул меня и, обворовав всех, сбежал под крыло Малькорна. Я не люблю тех, кто раскачивает лодку. Очень не люблю. А потому и Гус получит своё. Со временем.
— Как Рибур, да?
— Рибур — это случайность, — отсёк Эрнест, хмурясь. — Досадная случайность. Хотя он и заслужил это. Попытка переворота, кражи, контрабанда в обход наших обычных контрабандных каналов… Контрабанда в обход контрабанды… — внезапно старик усмехнулся. — Как же весело мы живём.
— Действительно весело… А теперь вы войдёте во вкус? Начнёте убивать направо- налево? Ведь это так легко. Один приказ — и проблемы нету.
— Убийство — это единичная ошибка, которая больше не повторится, — покачал головой старик. — Не тебе пенять меня чем- либо, Мрачноглаз. О тебе и твоей жене часто слышно в трактирах- тавернах. Имена затёрлись, но люди вроде меня ещё помнят историю о Баэльте Эриэрне и…
— Хватит, — проскрипел Баэльт, опуская голову.
Этот- то посмеет высказать всё, что думает.
Повисло молчание, в котором спутанные мысли Баэльта скакали с одной на другую.
Кто бы мог подумать… Малькорн- герой и Эрнест- злодей. Баэльт помнил, как работал с Торговым Судьёй и считал его самым честным, справедливым и гордым человеком на свете. Ну, довольно честным, справедливым и гордым для того, кто одной рукой руководит светлой частью дел города, а другой рукой удерживает в каких- то рамках тёмную.
Куда сейчас делись эти гордость, справедливость и честность? Их тоже поглотил Веспрем?
Боги. Как он ненавидел этот проклятый город.
— Значит, вы пожертвовали им во благо города, — мрачно подытожил Баэльт, дотрагиваясь до носа. Зараза, как же болит…
— Нет, — покачал пальцем Эрнест. — Пожертвование — это когда ты отдаёшь что- то дорогое тебе безвозмездно. А Рибура я разменял.
— Разменял.
— Я не отдал его просто так. Это был обмен. Жизнь одного нидринга на благосостояние и порядок в городе.
— Вы же сказали, что не хотели его смерти.
— Я не приказывал его убивать. Но…Кхм… Снижение его политическйо активности многое облегчило.
Баэльт бессильно опустил голову.
— Хочешь сказать, я поступил неправильно? — пожал плечами Эрнест. — Твоё право. Но я так не считаю. Вини не меня — вини случайность. Но и это Рибура точно не вернет.
«Да плевать мне на Рибура, — подумал полуфэйне. — Дело раскрыто, поздравляю, Баэльт! Правда теперь ты, похоже, в дерьме ещё глубже, чем по уши!»
— Я вас понимаю. Но не прощаю, — прохрипел Мрачноглаз, поднимая гневно подрагивающий глаз на Эрнеста.
Вновь в воздухе повисли лишь звуки. Лёгкое постукивание туфли Эрнеста по полу. Стук дождя по стеклу окна. Стук крови Баэльта у него в висках. Стук сердца у него в груди.
Тук. Тук. Тук. Тук.
— Не прощаешь, говоришь? — медленно спросил Эрнест, в один миг разрушая симфонию стуков. И жизнь вновь потекла в своём обычном течении.
— Нет, — просипел Баэльт. — Не прощаю. Это… Не справедливо. Грязно. Подло.
Эрнест хмыкнул.
— Либо у тебя есть какие- то другие причины говорить «нет», либо ты идиот. Говоришь так, будто бы не знаешь Веспрема. Сколько ты тут уже прожил? Двадцать лет? Я — ещё больше. Этот город всегда был таким. Вечная грызня, вечный обман, вечный поток денег. А если ты собираешься не просто жить, а управлять этой помойной ямой… — Торговый Судья пожал плечами. — Сам знаешь — в подвале с крысами скоро сам запищишь.
— И тем не менее — нет.
Перед неминуемой смертью можно побыть чуть- чуть принципиальным.
Торговый Судья выпрямился на стуле, что- то ища во внутренних карманах своего камзола. Очередной платок?
Или, быть может, нож?
Без разницы. Виновный найден.
Конечно, Гири об этом не узнает. Никто не узнает.
Наконец, Эрнест плавно поднял руку и протянул её в сторону Баэльта. На конце сжатой в руке цепочки что- то блестело.
Что- то, очень знакомое Баэльту. А потом Эрнест осторожно дал ему это.
Амулет с чёрным камнем тускло блеснул в свете свеч.
— Справедливость всегда есть, Мрачноглаз. Даже здесь, в Веспреме. Я дам тебе выбор. Отвернись от идиота Малькорна, и ты получишь этот амулет. Мне нужны люди вроде тебя. Я формирую Торговое отделение юстициаров. Будешь одним из первых. Мне нужны преданные, умные и решительные люди.
— И кто будет управлять вашим отделением?
— Торговый Судья, — Эрнест указал на себя ладонью, — то есть, я. А если ты не согласен… — он грустно развёл руками в сторону в знаке сожаления. — Тогда я просто молча уйду отсюда. Оставив тебя наедине с келморцами. Я не приемлю убийств, да. Но ведь я буду не при чём.
Баэльт молчал, разглядывая у себя в руке медальон. Настоящий медальон юстициара. Не преступный. Самый настоящий. Красивый и…
Справедливый. Законный.
Не такой, как у него.
Он так давно мечтал об этом.
Но жизнь снова обманула его. Он не в светлой приёмной Торговых Палат, никто не рукоплещет ему, он не сможет гордиться раскрытым делом, Каэрта не будет им гордиться…
Всё было не так, как он представлял.
Мечты всегда исполняются совсем не так, как их представляют.
Слеза скатилась из его глаза, едва ползя по корке засохшей крови.
— Вы говорили, что никак нельзя вернуть… — прошептал он.
— Я врал, — извиняющимся тоном перебил его Эрнест. — Я могу тут всё, Мранчоглаз. Я — хозяин этого города. Я — необходимое зло. Без нищеты невозможно богатство, без ненависти невозможна любовь, без угнетённых не будет свободных. Я — король этого города поневоле, играющий роль полуслепого тирана, — кажется, старику нравилось говорить. Но как только Баэльт это подумал, Эрнест замолчал. — И я всё еще жду твоего решения, Баэльт.
Баэльт опустил голову. Король города. Человек, который имеет власть над всем тут. Который закрывает глаза на ужасы, что происходят вокруг лишь для того, чтобы огромное тело города продолжало работать, извергая в казну золото.
— Вместе мы точно сможем наладить хоть какой то порядок, — Эрнест говорил спокойно и… Убедительно. По крайней мере, ему хотелось верить. — Несмотря на твои методы, я знаю, на чьей стороны ты на самом деле. Малькорн… Он затуманит тебе голову. Он говорит, что хочет вернуть королевскую власть. Ложь. Он маскирует свои симпатии к рабочим, чтобы Торговый Совет не разорвал его. Он думает, что это мужичьё сможет управлять Веспремом, — Эрнест ухмыльнулся. — Никто, кроме меня, не сможет. Но мне нужна помощь. До порядка тут далеко. И мне нужна помощь людей вроде тебя. Так что выбирай, Мрачноглаз. Да? Или нет?
Нет, конечно же нет. Ему было плевать на то, каким станет Веспрем. Он не хотел становиться марионеткой в руках этого старого урода.
Впрочем, главным было другое.
Это несправедливо. Грязно. Подло. Он взял деньги у Гири, он обещал Малькорну, он должен…
— Да, — слово сами сорвались с его губ, заставив вздрогнуть от неожиданности.
Эрнест довольно улыбнулся.
Человек, который закрывал глаза на преступность, бедность, убийства и голод в городе, человек, который подряжал убийства далеко не одного существа в городе, человек, который играл в короля этого города — этот человек протянул ему руку. Баэльту показалось, что с кончиков пальцев Эрнеста стекает кровь.
И Мрачноглаз, к собственному удивлению, пожал эту руку.
