Скорее всего, мы опоздали.

И к тому же, не считая полного провала, у меня ужасная жажда: я могу осушить клайдесдальскую лошадь.

Нужно выпить кровь спаниеля того яппи и спасти его из столь жалкого состояния.

Или же спасти Банс.

Мы поднимаемся по холму, впереди виднеется школа. Я готов на полной скорости проехать сквозь широко распахнутые ворота, но «ягуар» застревает в снегу. Мы с Банс выбираемся из машины и бежим через Большую Поляну.

С потрясением видим бегущую нам навстречу Веллбилав. Она похожа на испуганного кролика.

Агата всхлипывает и задыхается, несмотря на снег, она бежит, как Джессика Эннис. Жаль, что в Уотфорде нет легкоатлетической команды.

Она не останавливается, когда видит нас, только хватает меня за руку и пытается потянуть за собой.

– Беги, – говорит Агата. – Пенни, беги! Это все Маг!

– Что Маг? – Я хватаю ее за вторую руку, и она обегает меня по кругу.

– Он злой! – говорит она. – Это точно!

Баз пытается схватить ее за плечо:

– Саймон там?

Агата отстраняется от него, побежав задом наперед и снова к нам.

– Он только что там появился, – говорит она. – Но Маг злой. Он сражается с пастушкой.

– Эб? – спрашиваю я.

– Он пытался навредить мне. Собирался что-то сделать, забрать… Ему нужен Саймон.

– Идем! – кричит Баз.

– Идем с нами, – говорю я Агате. – Пойдем, поможешь нам.

– Я не могу, – говорит она, качая головой. – Не могу.

И убегает.

Веллбилав бежит в одном направлении, Банс – в другом. Со стороны школы раздается шум, будто искусственный гром или ураган, бьющий по жестяной крыше.

Я бегу за Пенни по подъемному мосту. Как только мы добираемся до внутреннего двора, становится ясно, где Саймон: в Белой Часовне выбило все стекла. Оттуда валит дым, а стены словно мерцают, как марево на горизонте.

Воздух насыщен магией Саймона. Запахом горящей сырой древесины.

Банс оступается, закашлявшись. Я беру ее за руку и прислоняюсь к ней, пытаясь поддержать. Я бы очень удивился, если бы сейчас она смогла наложить заклинание-клише.

– Порядок, Банс?

– Саймон, – говорит она.

– Я знаю. Ты сможешь вытерпеть?

Она кивает, вырываясь из моих рук и решительно взмахивая хвостиком.

Чем ближе мы подходим к Часовне, тем гуще становится вонь.

Внутри здания царит неестественная темнота, будто, помимо света, здесь нет чего-то еще. Мне кажется, я чувствую Тоскливиуса, этот зуд и тягу, но палочка в моей руке еще активная.

Что-то накатывает на меня, словно волна воздуха или магии, и Банс снова падает вперед. Я подхватываю ее.

– Нам не обязательно туда идти, – говорю я.

– Нет, – отвечает она, – обязательно. Мне обязательно.

Я киваю. На этот раз не отпускаю ее. Мы идем вместе в самую гущу этого кошмара, вглубь Часовни, сквозь двери, по коридорам.

Мой желудок сжимается.

Воздуха не осталось, кругом лишь Саймон.

Банс распахивает еще одну дверь, и мы оба закрываем глаза руками. Внутри ярко, как при пожаре.

– Наверх! – кричит Банс.

Пытаюсь взглянуть, куда она указывает. Свет врывается в темноту, потом отступает. Кажется, что исходит он из отверстия в потолке – в двадцати футах над нами.

Банс поднимает руку, чтобы произнести заклинание, но вместо этого хватается за живот.

Я обнимаю ее левой рукой, потом указываю палочкой на люк:

– «На крыльях любви!»

Это сложное и древнее заклинание, и работает оно, только если ты постиг Великий Сдвиг Гласных Шестнадцатого Века и если ты без ума от любви.

Мы с Банс пролетаем сквозь люк, и я даже не пытаюсь прикрыть нас, поскольку это невозможно.

Мы появляемся в комнате слишком громко и эффектно, потом приземляемся на колени в разбитое стекло и пытаемся прийти в себя. Банс тошнит.

В секунды между яркой вспышкой и полной темнотой я вижу в центре комнаты Саймона: он держит Тоскливиуса так, будто собирается сказать ему нечто важное.

У Саймона опять появились красные крылья, сейчас они распахнуты.

Маг тоже здесь. Он беспомощно цепляется за Саймона, но ничто не способно сдвинуть Сноу с места, когда он так выглядит – плечи ссутулены, подбородок выпячен.

Банс стоит на четвереньках, пытаясь поднять голову.

– Что он делает? – хрипло спрашивает Банс, потом ее снова тошнит.

– Не знаю.

– Стоит ли нам остановить его?

– Думаешь, мы сможем?

Свет становится менее интенсивным. Как и темнота.

Я почти не вижу Тоскливиуса, но Саймон по-прежнему держит его мертвой хваткой.

Шум изменился: звук становится выше, переходя из рева в завывание.

Когда звук прекращается, мои уши закладывает, а Саймон падает вперед, освещаемый лишь лунным светом, что идет из разбитых окон.

Падает и не встает.

Несколько секунд я слышу лишь вой База.

Потом Маг падает на обмякшее тело Саймона.

– Что ты наделал? – Он трясет Саймона и бьет по крыльям. – Отдай ее мне!

Саймон приподнимает руку, чтобы оттолкнуть Мага, и этого проявления жизни достаточно, чтобы Баз сорвался с цепи. Он двигается так быстро, что я не могу сосредоточить на нем взгляд. Наконец он хватает Мага за грудь, а клыки замирают над его шеей.

– Нет! – шепчет Саймон, пытаясь приподняться.

Он хватается за их ноги.

Маг указывает серебристым наконечником своей палочки на База, но Саймон перехватывает ее и прижимает к сердцу.

– Нет, – говорит он Базу, а может, Магу. – Стойте!

Все трое извиваются и бьются друг о друга. Маг весь в крови, а во рту База полно устрашающих зубов.

– Отдай ее мне! – кричит Саймону Маг.

Это он про свою палочку?

– Она ушла! – выкрикивает Саймон, опираясь на нее. – Полностью!

Маг вдавливает палочку в грудь Саймона:

– Отдай ее мне!

Баз тянет Мага за волосы, отстраняя его от Саймона.

– Стойте! – кричит он. – Она ушла! Все кончено!

Но никто его не слушает.

Я поднимаю руку с кольцом и говорю так громко и отчетливо, как никогда раньше. Позволяю магии подняться со дна моего опустевшего желудка:

– «Саймон говорит!»

Следующие слова Саймона пропитаны магией:

– «Прекрати, прекрати делать мне больно!»

Маг резко отстраняется, потом обмякает в руках База.

Тот в растерянности отступает, и Маг падает на пол. Баз тянется к Саймону, который склонился над Магом, хватая его за грудь.

– Я… я думаю, он мертв. Пенни! Кажется, я убил его. О боже! – всхлипывает Саймон. – О Мерлин, Пенни!

Меня все еще трясет, но я ползу через всю комнату:

– Саймон, все хорошо.

– Ничего хорошего. Маг мертв. Почему он мертв?

Я не знаю почему.

Не знаю, что происходит.

– Может, только так он перестал бы делать тебе больно, – говорю я.

– Но я не собирался его убивать! – кричит Саймон, приподнимая Мага.

– Формально его убила Банс, – говорит Баз, но очень мягким голосом, а в его глазах стоят слезы.

– Он умер, – произносит Саймон. – Маг умер.