Я следую за Базом из одной огромной комнаты в другую. Его дом, конечно, не замок, но очень похож.

Мы идем сквозь столовую, которая выглядит как комната из сериала «Аббатство Даунтон», а за столом сидит женщина, работающая на блестящем серебристом ноутбуке.

Она прокашливается, и Баз останавливается, чтобы представить меня:

– Матушка, вы помните моего соседа Саймона Сноу.

Должно быть, она сразу узнала меня, но до сих пор выглядит ошарашенной. Я вдруг задумываюсь, что, черт побери, забыл здесь! В доме чертовых Питчей!

Мне стоило обдумать это в поезде или такси. Или когда я шел пять миль от шоссе до парадной двери дома База.

Но я никогда не думаю.

– Сноу, – говорит Баз. – Познакомься с моей мачехой Дафни Гримм.

– Рад познакомиться, миссис Гримм, – говорю я.

Она все так же потрясенно смотрит на меня:

– А вы, мистер Сноу? Вы здесь по официальному делу?

Не знаю, что она имеет в виду: у меня не бывает официальных дел.

Баз качает головой, пытаясь прогнать странное выражение с ее лица.

– Матушка, он просто приехал с визитом. Мы вместе работаем над одним проектом – школьным проектом. И не обязательно так к нему обращаться. Можешь называть его просто Саймоном.

– Не смей называть меня Саймоном, – ворчу я.

– Мы будем наверху, в моей комнате, – говорит Баз, не обращая на меня внимания.

Его мачеха снова прокашливается:

– Я пошлю за вами, когда будет готов ужин.

– Спасибо, – отвечает Баз и трогается дальше.

Он ведет меня по величественной лестнице, с встроенными в нее скульптурами: обнаженные женщины держат в руках кольца света. Не знаю, электрический это свет или магический, но вполне разумно осветить лестницу, когда все в твоем доме либо темно-коричневое, либо бордовое, а окна так далеко, что в середине особняка чувствуешь себя как на дне океана.

Стараюсь не отставать от База. До сих пор не верится, что он в джинсах. Конечно, он не стал бы ходить в форме за пределами школы, но я всегда представлял, как Баз слоняется повсюду в костюме с жилеткой и шелковым шарфом на шее.

В смысле… джинсы, похоже, очень дорогие. Темные. И идеально сидят на нем от талии до щиколоток, хотя и не обтягивают.

На секунду я задумываюсь, не в ловушку ли ведет он меня. Он не знал, что я приеду, но разве в подобных домах нет встроенных ловушек? Наверняка он собирается дернуть за шнурок с черной кисточкой и бросить меня в темницу, как только я расскажу все, что знаю.

Мы доходим до длинного коридора, и Баз открывает высокую сводчатую дверь в свою спальню. Спальня База.

Очередная вампирская шутка: стены затянуты красной тканью, а кровать чудовищных размеров и украшена горгульями. Горгульи! На его кровати!

Он закрывает дверь за моей спиной и садится на тумбочку возле кровати. Там тоже стоят горгульи.

– Ладно, Сноу, – говорит он, – какого черта ты здесь делаешь?

– Ты меня пригласил, – отвечаю я.

Как же жалко это прозвучало. Кошмар!

– И поэтому ты здесь? Приехал на Рождество?

– Нет. Я здесь, потому что мне нужно тебе кое-что рассказать, но ты и впрямь пригласил меня.

Он качает головой, словно я тупица:

– Выкладывай. Это насчет моей матери?

– Я выяснил, кто такой Никодемус.

Мои слова привлекают его внимание. Он поднимается на ноги:

– И кто?

– Брат Эб.

– Твоей девушки Эб?

– Пастушки Эб.

– У нее нет брата.

– Есть, – говорю я. – Близнец. Его вычеркнули из Книги, когда он стал вампиром!

Могу поклясться, лицо База побелело еще сильнее.

– Брат Эб прошел Обращение? Они за это вычеркнули его из Книги?

– Нет, он сам присоединился к вампирам. Добровольно.

– Что? – ухмыляется Баз. – Сноу, так не бывает.

– А как бывает, Баз? – Я придвигаюсь к нему.

– К ним не присоединяются, черт побери!

– А Никодемус сделал это. И пытался увести Эб с собой.

– Эб. Пастушка! И у нее есть брат по имени Никодемус, о котором никто не слышал…

– Я же тебе сказал: мы не слышали о нем, потому что его вычеркнули. Поэтому Эб живет в Уотфорде. Твоя мама дала ей работу, чтобы она не последовала за братом. Они оба вроде чертовых супергероев, и все боялись, что они объединятся и станут супервампирами.

– Эб знала мою мать?

– Ага. Твоя мама дала ей работу.

Баз выглядит так, будто хочет что-нибудь пнуть или осушить кого-нибудь до последней капли.

– И где он сейчас? Этот наш Никодемус?

– Эб не знает. Ей нельзя говорить с ним. Ей даже о нем нельзя говорить.

Баз снова ухмыляется, и я вспоминаю, что он и сам супервампир, а заодно и суперзлодей.

– Значит, не знает? Что ж, это мы еще посмотрим.

Я кладу ладонь ему на грудь – так близко друг от друга мы стоим.

– Нет, – твердо говорю я. – Эб не знает, где сейчас Никодемус. Мы не будем разговаривать с ней еще раз.

Баз сглатывает и облизывает нижнюю губу бледно-розового цвета:

– Сноу, я поговорю с пастушкой, если пожелаю.

– Только если больше не нуждаешься в моей помощи.

Я так и держу руку у База на груди. Мне кажется, его нужно сдерживать, но не верится, что он позволяет мне это.

Баз поднимает руку и смыкает ладонь на моем запястье. Словно прочтя мои мысли. Может, какая-то вампирская фишка?

– Хорошо, – говорит он, отводя мою руку в сторону. – И как же нам тогда найти Никодемуса?

– Пока не придумал. Я приехал сюда, как только ушел от Эб.

– И что думает Пенелопа?

– Я еще с ней не общался.

– Где она?

– Не знаю, говорю же тебе, я с ней не общался. Я сразу приехал сюда.

– Приехал сразу сюда? – Баз выглядит растерянным.

– Лучше бы подождал и рассказал тебе все после каникул?

Он прищуривается и снова облизывает губы. Я кладу руки на пояс, лишь бы куда-нибудь их пристроить.

– А что у тебя? – спрашиваю я. – Есть успехи?

– Нет. – Баз отводит взгляд. – В смысле, я читаю кучу литературы про вампиров.

Меня так и подмывает спросить: «Литературы с практическими советами?»

– И что ты выяснил? – вместо этого спрашиваю я.

– Что они мертвые, злые и любят убивать младенцев.

– Ясно. А там что-нибудь говорится о чипсах с солью и уксусом?

Баз постоянно грызет их в постели, когда думает, что я сплю, а крошки стряхивает на пол между нашими кроватями.

Он сердито смотрит на меня, потом отходит к столу.

– Никто ничего не знает о вампирах, – говорит Баз, теребя ручку. – По крайней мере, не так много. Может, мне просто стоит сходить и поговорить с ними.

В дверь стучат, а потом она распахивается настежь.

– Нужно стучаться! – резко говорит Баз.

Через порог шагает какая-то девочка. Наверное, его сестра. Для Уотфорда она еще маловата. Выглядит она как мачеха База, темноволосая и симпатичная, но не с такими резкими чертами, как у него с матерью.

– Я постучалась.

– Тогда ты должна подождать, пока я не скажу «войдите».

– Мама велела спускаться на ужин.

– Хорошо, – отвечает Баз, но девочка не уходит. – Мы скоро спустимся. Иди уже.

Девочка закатывает глаза и закрывает дверь. Баз возвращается к размышлениям и манипуляциям над ручкой.

– Что ж, – говорю я, – пора мне ехать обратно. Пришли сообщение, если еще что-нибудь узнаешь. Можешь позвонить, но не уверен, что кто-нибудь во время каникул отвечает на школьный телефон.

– Что? – спрашивает Баз, хмуро глядя на меня.

– Я сказал, пришли сообщение, если…

– Ты никуда не поедешь.

– Я сказал тебе все, что знаю.

– Сноу, ты приехал на последнем поезде, потом еще час шел пешком. Ты весь день не ел, а волосы у тебя до сих пор мокрые. Сегодня ты точно никуда не поедешь.

– Но я же не могу остаться здесь.

– Ты же еще не поджарился.

– Баз, послушай…

Он поднимает руку, прерывая меня:

– Нет!