Глава 7
Скандал в Богемии

Вопреки моим, а возможно, и вашим ожиданиям, абсолютно ничего интересного с нами не случалось целых четыре дня. Было дело, заходил инспектор Хаггерт выпить бренди и обсудить текущие моменты. Обычная полицейская рутина, отчёты, объяснения, доклады, писанина.

Да, утром, как и предсказывал мой учитель, из больницы «Чаринг-Кросс» был выпущен мистер книжный червь. Тощий Уорен, разумеется, и не подумал прийти к нам хотя бы сказать «спасибо», он сразу поспешил в библиотеку к оставленным без присмотра книгам.

Несомненно, это и являлось, по сути, самым важным делом его жизни.

Впрочем, мне как англичанину оно было вполне понятно, к тому же достойно всяческого уважения. «Время есть, а книги всегда важнее жизни!» В конце концов, Скотленд-Ярд всегда успеет вызвать библиотекаря для дачи показаний и очной ставки с хорьком, давшим против него показания.

Старина Шарль, удивительно быстро пришедший в себя после того взрыва в прихожей, словно с цепи сорвался. Он тренировал меня с такой педантичной яростью, будто бы проверял сам себя, на что теперь способно его тело, какие нагрузки оно выдержит и не пора ли ему вообще удалиться на покой? Ну, судя по тому, как бодро он размахивал цепью и шестом, первым на покой удалюсь именно я.

Причём на покой вечный. Видимо, я не говорил этого ранее, поэтому повторяю по несколько раз, чтобы самому запомнилось.

Мысли прыгают, выбирая главное на данный момент, чем в целом грешат все авторы мемуаров, но за время нашего короткого морского «бегства» в Шотландию дом лиса чудесным образом заметно повысил свою обороноспособность.

Окна были укреплены дополнительными стальными полосами на рамах, обычное стекло заменено на толстое витражное, почти непробиваемое пулей из пневматического револьвера. Дверь вообще напоминала о временах первых крестоносцев и теперь вряд ли могла бы быть снесена не только вдвое более мощным взрывом, но даже стенобитным тараном.

Появилась стальная решётка с шипами в каминной трубе, нечто похожее теперь закрывало крест-накрест тот слив в мастерской, откуда вылез вооружённый хорёк. Как я понимаю, он по-прежнему находился в тюрьме, и допросы следователей Скотленд-Ярда доказали степень его вины лет на шесть каторги. Ведь преступник ещё якобы пошёл на сотрудничество со следствием, сдав «заказчика».

– Ты хотел о чём-то спросить меня, Майкл?

– Э-э нет… то есть да! – опомнился я, от неожиданности роняя электроперо. – Простите, но получается, что всё было зря? Мы ничего не раскрыли, а только потеряли свидетеля?

– Ты имеешь в виду наше маленькое приключение в больнице «Чаринг-Кросс»? – хмыкнул мой учитель, вытягивая ноги перед камином. – В чём-то ты прав, тут не было полноценного детективного расследования. Да и зачем? По факту мне было достаточно заручиться письмом из полиции, чтобы получить гарантированную встречу с дорогим стариной Уореном. А после встречи там же на месте арестовать главного врача.

– Но вы полезли туда сами. Зачем?

– Я хотел посмотреть, как ты меня оттуда вытащишь, – безмятежно зевнул Лис, улыбнулся, подмигнул и продолжил: – В моих интересах подготовить из тебя не только ученика, но и компаньона. Человека, на которого я могу положиться в любой ситуации. Не безмолвного исполнителя, а мыслящего индивидуума, умеющего рисковать и принимать решения.

– Именно поэтому Шарль отказался мне помогать. Он ведь был в курсе?

– Естественно.

Я не знал, радоваться мне, обижаться, испытывать гордость, смеяться, дуть губы, хмуриться.

– Мне было несложно вырваться оттуда и самому, уж поверь. Считай всё это одним маленьким экзаменом на профпригодность. Если ты сумеешь пройти мою школу, тебя с руками оторвут любые спецслужбы Европы, а может быть, и мира. Ты ещё в детских обидках?

– Честно говоря, не знаю…

– Ну и ладно, определишься, скажи. А сейчас у нас есть более важные вопросы, чем твоя игра в ущемлённое самолюбие. Будь добр, достань свой блокнот и озвучь мне записи по делу, начиная с того момента, как мы покинули отель в Эдинбурге.

Я послушно перечитал вслух всё, о чём он просил.

– И что? – приободрил он.

– Э-э, сэр, я так понимаю, что проспорил вам пинок коленом под зад.

– Да ну его к дьяволу! Какое общее впечатление ты вынес из всего?

– Нас хотят убить, сэр.

– Браво, я думаю так же. Но что же мы с тобой можем предпринять в такой ситуации?

– Сменить фамилии и имена, бежать из страны, спрятаться в арабской пустыне или сибирской тайге, – начал я загибать пальцы. – Просить защиты Скотленд-Ярда или защищаться своими силами!

Месье Ренар даже нацепил очки на длинный нос, чтобы внимательнее посмотреть на меня со всех сторон.

– Иногда ты пугаешь меня, Майкл, не пора ли называть тебя Вильгельмом или Конрадом?

Я открыл было рот, чтобы согласиться, но…

– Шутка, конечно. Не бери в голову! Мне нравится твой дерзкий посыл, мы будем защищаться. Наш дом – наша крепость, тем не менее лично я также не намерен отсиживаться здесь, как загнанная лиса, когда крестьяне поджигают хворост у её норы.

– Мы будем драться? – с надеждой приподнялся я.

– Да! – серьёзно подтвердил мой учитель. – Но не совсем. Мы не можем нападать не зная на кого. Единственное, в чём я могу быть абсолютно уверен, так это в том, что нас гарантированно попытаются выманить, и вот тогда мы дадим им сдачи!

Его слова оказались пророческими. В тот же день пополудни меня направили отнести табак, виски и деньги бабушке. Каким-то нереальным чудом (как говорит тот же Фрэнсис, «поди, в Ростове все кобели передохли!») по пути туда и обратно меня не встретила банда Большого Вилли. Как это связано с внезапной массовой смертью собак в незнакомом мне городе, я не знаю.

Тем не менее факт остаётся фактом. Когда я, никем не битый, вернулся на чистенькую Тули-стрит, старый дворецкий тихо предупредил меня, что у месье Ренье гость.

Судя по непроницаемому лицу Шарля, которое я уже немножечко научился проницать (корявая фраза?), этот самый гость пришёл по делу, сумевшему заинтересовать моего увлекающегося наставника. И, честно говоря, я почему-то ожидал увидеть милую девушку или скромного серенького джентльмена из провинции, но каково же было моё изумление, когда я вошёл в гостиную и…

Ко мне неторопливо обернулся король?!

Пресвятой Ньютон-шестикрылый, это был самый настоящий (или, как выражаются выходцы из Белой Руси, – конкретный, чёткий, реальный) король!

– Ваше величество, позвольте мне представить вам своего помощника и секретаря Майкла Эдмунда Алистера Кроули. Умный мальчик, хоть и излишне горяч.

Могучий мужчина, ростом не менее шести футов, геркулесовского сложения, с пышной шевелюрой и мягкими чертами лица, слегка улыбнулся мне.

– Майкл, позволь в свою очередь представить тебе Вильгельма Тесноглидека фон Ормштейна, великого князя и последнего короля Богемии. Это в центре Чехии, если ты не в курсе.

Разумеется, я не был в курсе. Знание всяческих мелких герцогств, княжеств или даже королевств вне территории Великобритании не входило в школьную программу обучения мальчиков. С другой стороны, кем я ещё мог счесть богато одетого джентльмена в парче, шелках, благородных мехах и с небольшой золотой короной на голове? Театральным актёром, что ли…

– Итак, ваше величество, я даю вам все гарантии, что ничего из услышанного здесь не станет достоянием общественности. Прошу вас говорить при моём секретаре так же свободно, как если бы его и вовсе не было.

– Но он есть.

– Считайте его невидимкой.

– Уговорили.

Его величество вальяжно развалился в кресле, и я, изо всех сил изображая из себя пустое место, тихонечко достал блокнот и электроперо.

Рассказ приезжего короля из незнакомой мне Богемии был несколько пространен, поэтому я позволю себе воспроизвести его вкратце. Так сказать, ничего лишнего, только синопсис.

Итак, Вильгельм Тесноглидек (что в переводе означало «узкоглазый») получил в наследство маленькое европейское княжество с претензией на корону. Богемия, находящаяся в центральной части Чехии, обладала благодатной землёй и славилась своим вином и хрустальными изделиями.

Предыдущие монархи так любили это самое вино, что оставили молодому королю пустую казну и кучу долгов в придачу. Молодой Тесноглидек засучил рукава и работал как каторжный, дабы обеспечить себе хоть какой-то средний уровень достатка. Он даже женился ради денег на милой принцессе Анне-Софии Бранденбургской, принадлежавшей к австрийской монаршей ветви.

Молодожёны вложили приданое в модернизацию производства, и маленький заводик в Подебрадах наконец начал приносить некоторую прибыль. В прошлом году его величество купил небольшой особняк в Лондоне, сделав его посольством Богемии, а подвалы под домом превратил в винные погреба. Ему даже удалось подписать на днях большой заказ на производство хрустальных ваз для зимней резиденции нашей королевы, но… договор был утерян.

Или, что ещё вернее, украден!

Поскольку сам монарх Богемии обязан был по-любому сдержать слово и поставить дорогущие вазы, но без договора он не получит за них ни пенса, и его градоообразующее предприятие гарантированно захиреет.

– Почему нельзя попросить подписать второй договор? – спросил я.

– Хм… потому что… нельзя! – вдруг густо покраснел король.

– Что же было в том документе, что вы не смеете признаться в его потере? – Месье Ренар сделал вид, будто бы задумался над неразрешимой задачей. – Вы и королева. Эффектный мужчина и скучающая женщина, большой подряд на предмет роскоши, пусть не самой необходимой, но почему-то вожделенной. Какой рукой её величество королева Британии поставила свою подпись?

– Сэр, вы преступаете границы допустимого!

– Неужели это столь бестактный вопрос? – искренне удивился Лис. – Так левой или правой? Я не думаю, что это могло иметь решающее значение, но ваше молчание, обида в глазах, сжатые губы и скрещенные на груди руки говорят нам… мм… Алый или розовый?

– Алый, а что… – невольно проговорился Вильгельм Тесноглидек и в ужасе запечатал ладонью рот.

– Она поставила не подпись, а отпечаток губ с алой помадой, – неожиданно прозрел я, получив за это едва заметный ободряющий кивок учителя. – Так вот почему нельзя повторить подписание договора. Вы никогда не сможете признаться нашей королеве, что потеряли бумагу с её поцелуем.

– Не только это, – поправил меня месье Ренар. – Его величество никогда не сможет сказать своей жене, что получил столь явное одобрение сделки от первой леди Британии! Сколько я знаю австриек, они не прощают такие вещи. Верно ведь?

– Анна – милейшая женщина, и я очень её люблю, – не сразу нашёлся с ответом король. – Но если она узнает, что на договоре о вазах стоит поцелуйчик…

– Развод?

– О да! Само собой! Но у неё есть принципы, и сначала она собственноручно кастрирует меня садовыми ножницами ночью.

Мы втроём невольно замолчали. Оказывается, не все настоящие принцессы – милашки с «бабочками в животе», среди них встречаются и весьма суровые Минервы с твёрдой рукой и железной волей.

Король полез за пазуху, достал золотой медальон и, раскрыв его, показал нам.

На одной половинке был его собственный портрет, на другой – белокурая девица с голубыми глазами, лошадиной улыбкой и такой выдающейся нижней челюстью, что ей можно было бы колоть орехи, забивать гвозди, крошить в пыль каменную соль или использовать как орудие пыток, ломающее кости.

– Она… очень мила, – после продолжительного молчания заключил Ренар. – Сколько за ней было приданого?

– Мне хватило на восстановление завода по производству хрусталя, открытие шести новых винокурен, взнос за участие в Парижской выставке, покупку рекламной линии продвижения богемского вина в Европу плюс принесшее победу участие на конкурсе шипучих вин. Мы даже переплюнули французов с их шампанским.

– И всё же, глядя на её лицо, дерзну предположить, что вы женились по любви, – заключил я.

Взрослые посмотрели на меня с тоской, подумали и согласились.

– Итак, что же вы хотите от нас?

– Найдите этот проклятый договор! – в голос возопил несчастный король.

Пока сердобольный Шарль отпаивал его величество всякими крепкими напитками, мой наставник, не торопясь, аккуратно и крайне деликатно пытался уточнить все детали.

Их было немного, но хоть что-то. Получалось, что тот самый компрометирующий договор был утерян не далее как позавчера, когда его величество Тесноглидек со своей супругой проводили инвентаризацию винных подвалов. Опасную бумагу он хранил в маленькой шкатулке для личной переписки, которую, в свою очередь, прятал за колоннадой бутылок «Модры Португал».

Получается, что таинственный некто смог проникнуть в дом, украсть договор и шантажировать короля Вильгельма уже с трёх сторон. Скандал мог бы накрыть и Чехию, и Великобританию, и Австрию, что в современном мире вряд ли бы хоть кого сильно обрадовало.

Однако международная политика, по мнению моего учителя, не столь проста и её компромиссы всегда оплачены не только деньгами, но и чьей-то кровью. В общем, как вы, наверное, уже догадались, мы взялись за это дело. Мысленно я уже даже назвал его для себя «Скандал в Богемии», если конечно, такого названия ещё ни у кого не было.

После того как его величество покинул наш дом, пытаясь остановить пустой кеб под дождём на улице, Лис улыбнулся мне и сказал:

– Даже если это полная подстава с одной лишь целью выманить нас из дома, я готов! Дьявол меня раздери, если я упущу возможность решить такую задачку, да ещё в подвалах, полных богемского вина.

– Я с вами, сэр!

– Стыдись, Майкл. Ты ещё маленький.

– Значит, как с бандитами драться, так не маленький, а как в винный погреб…

– Я в курсе, что в Британии принято поить детей алкоголем уже с восьми лет, – упёрся рогом мой учитель. – Но у нас во Франции эта цифра отодвигается до шестнадцати. Так что только смотреть и нюхать, не более. Я не потерплю пьянства на работе!

Должен признать, что тогда его слова показались мне несколько обидными. Любой алкоголь от пива до виски как таковой никогда не был для меня привлекателен. Бабушкины пристрастия вряд ли могли так уж однозначно проявиться в моих предпочтениях, а вот родительское влияние было очень сильным, хоть я и потерял их так рано….

Я любил учиться, книги, электричество, как оказалось, ещё и спорт. Поэтому участие в таинственных расследованиях мистера Лиса невероятно будоражило мою кровь.

Иногда мне даже казалось, что я невероятно счастливый человек! Пусть меня порой били, пытались убить, сажали в тюрьму, кормили странными кулинарными изысками, оставляя один на один то с маньяком, то с очень опасной девочкой из Франции, но всё равно учёбу у Лиса я не променял бы ни на какие материальные или духовные блага на свете.

И если бы Всевышний дал мне шанс прожить эту жизнь заново, избегая потерь и ошибок, я вновь, не задумываясь, поступил бы секретарём и помощником к Ренару. А если бы на тот момент он не знал обо мне, я бы просто стучал в его двери, умоляя принять меня на работу, потому что я хороший мальчик.

– Какие планы на вечер, сэр? Мне надо записать.

– Ах да, прости, Майкл, задумался. После короткого ужина, в девять часов вечера, мы едем в гости к королю Богемии.

– Что мне надо взять из вооружения?

– Думаю, ничего.

– Но, сэр…

– Скорее всего, речь о банальной семейной ссоре. Но если что, мы будем импровизировать.

Однако определённые нотки в его весёлости намекали мне на необходимость всё-таки прихватить с собой электрическую дубинку. Ведь только что обсуждали, что нас хотят убить, так?

Беру. Хуже не будет, тяжесть небольшая, если и не пригодится для «полевых испытаний», то, по крайней мере, я буду хоть чуточку более спокоен, зная, что могу положиться не только на безгрешную самоуверенность моего наставника, но и на собственное изобретение.

Хотя, если совсем уж честно, я любил эту дубинку. Пусть она никогда не войдёт в список штатного вооружения лондонской полиции, тем не менее пять штук они заказали. К тому же эта штука настолько хорошо себя зарекомендовала, что её готовы были использовать даже сами преступники!

А что, почему бы и нет? Оружие защиты легко становится оружием нападения. Если бы не странное благородство рыженькой мисс Крейзи Лизы, то так, наверное, оно бы уже и было.

Вечером того же дня, невзирая на любые опасности, рискуя быть просто подстреленными на пороге собственного дома, мы храбро вышли за порог, остановили кеб (с нечёрной лошадью!) и покатили на запад к посольству Богемского королевства.

В пути месье Ренар был крайне немногословен, предоставив мне наслаждаться совершенно невероятным в своей экспрессии напевом.

Общий смысл логики текста от меня ускользал, но в самой подаче чудилось что-то мутное и даже порочное, недостойное слуха истинного джентльмена. Хотя, возможно, я ошибаюсь и речь идёт лишь о самых невинных детских игрушках.

Кебмен высадил нас в западной части города, у невысокого кирпичного особняка, окружённого витой оградой, без охраны, стражников, цепных псов и всего того, что, казалось бы, необходимо в данном случае. Хотя кто я такой, чтобы судить о том, что должно и чего не должно было бы быть в королевской резиденции.

Мой учитель нажал кнопку электрического звонка у ворот. Его величество появился меньше чем через минуту, собственноручно открывая замок.

– Проходите, джентльмены! Я рад вас видеть.

– Нам также очень приятно посетить посольство Богемии. У вас милый домик.

– Увы, пока мы не можем позволить себе более подобающее здание, – слегка покраснел Тесноглидек. – Но проходите же, я покажу вам дом. Надеюсь, это натолкнёт вас на решение загадки украденного договора.

– Ваше величество, мы сделаем всё, чтобы вам помочь.

Мой учитель повременил входить в дом, предпочтя осмотреть его снаружи со всех сторон. Ничего подозрительного типа следов от обуви, свежей земли от подкопа или бесхозно валяющихся лестниц и верёвок обнаружить не удалось.

В дом вела лишь одна дверь, на окнах были кованые готические решётки, а дымоход, по словам короля, имел острые шипы внутри, дань австрийской архитектуры. То есть проникнуть внутрь можно было лишь через главный вход, и никак иначе. Задачка усложнялась.

– Входите. – Король провёл нас в довольно просторный холл, предложив снять верхнюю одежду. – У нас тут всё запросто, по-чешски, без особых чинов. Само посольство осуществляет консульские функции, вон тот кабинет. Рядом кухня и спальня прислуги, комнаты для меня и жены на втором этаже. Ну и плюс винные погреба внизу.

Мы переглянулись и честно ступили на разрешённую для нашего посещения территорию чужого государства. По примеру моего наставника я старался как можно тщательнее и щепетильнее фиксировать каждую деталь. Конечно, в сравнении с буквально фотографическим глазом месье Ренара мои потуги, наверное, были слишком смешны, но тем не менее я очень старался.

Итак, большая витрина с образцами богемского хрусталя, вазы, рюмки, люстры, прочее. Стойка для регистрации писем, виз, подачи документов на постоянное проживание. Две раздельные спальни, внутрь мы не заходили. Кухня, самая обычная, даже скромная. Запах масла, чеснока и свежего хлеба. Из коридора деревянная лестница с перилами вела в подвал, откуда шёл винный запах.

– А где именно вы держите деловые бумаги?

– В кабинете, в письменном столе, – чуть пожал плечами богемский король. – Особенно важные хранятся в моей личной шкатулке. Даже у супруги нет к ней ключа.

– Если вы носите его на шее, то, пока вы спите, им может воспользоваться любой, – напомнил Лис.

– О нет, сэр, я держу его в специальном кармане.

– Где именно?

– В таком маленьком карманчике моих кальсон, так что… туда даже моя жена не рискнёт сунуть руку, – с некоторой гордостью в голосе ответил монарх.

Мой учитель страдальчески возвёл глаза вверх.

Я, честно говоря, мало что понял. Однако, если бы мне требовалось достать у кого-нибудь ключ из такого интимного места, как кальсоны… э-э… я бы наверняка провалил задание.

Это же не сейф динамитом взорвать, верно? С сейфом-то куда проще, а вот по ночи, заткнув нос, тихонечко лезть к взрослому спящему мужчине в штаны… фу-фу-фу! На минуточку я даже мысленно улыбнулся Вильгельму Тесноглидеку, словно бы одобряя его предусмотрительность.

– Что скажете, сэр? – тихо спросил я, пока его величество возился с ключом.

– Как говорит твой кумир, дело на две трубки.

– Но вы же не любите Холмса?

– С чего бы? Я даже считаю его бессмертным, – строго фыркнул месье Ренар. – Ну, в том смысле, что тот, кто не рождался, никогда не умрёт. Логично ведь?

Мне опять не пришёл в голову достойный ответ. Вроде бы мой учитель вполне себе и уважительно отозвался о литературных трудах доктора сэра Конан Дойла, но…

Было в его словах что-то двусмысленное, лисье, во что, по крайней мере, я не мог верить безоговорочно. Надеюсь уточнить у него в следующий раз.

– Заходите, джентльмены! – Его величество распахнул дверь кабинета. – Прошу вас.

Кабинет представлял собой небольшую комнату с занавешенными окнами, чёрный сейф в углу, шкатулка – набитая документами, в основном чеки и закладные. Вроде всё.

Ах нет, нам таки продемонстрировали снятие штанов с непростым извлечением ключа…

– Похоже, сэр, что достать его может лишь владелец, – отводя глаза, подтвердил я.

Мой учитель кивнул, хотя ни малейших следов смущения на его лице видно не было. Ну, он же лис…

– А где ваша дражайшая супруга?

– Аннет, я полагаю, уже в спальне. Она рано ложится и рано встаёт, австрийское воспитание, причём в её привычках посвящать молитвам примерно час перед сном.

– Ваше величество, – месье Ренар вдруг повёл носом, и его уши встали торчком, – вам не слышны отсюда сдавленные стоны? Быть может, нам всё-таки стоит подняться на второй этаж?

Король побледнел и первым бросился по лестнице. Мы кинулись следом.

Лестница была довольно узкой, идти приходилось гуськом, и Вильгельм Тесноглидек, выровняв дыхание, деликатно постучал в дверь.

Тишина.

Он постучал ещё раз.

– Я есть вся молиться, мин херц! – раздалось изнутри комнаты.

– Дорогая, будь так любезна, впусти меня.

– Найн, я не есть одета, неглиже.

– Но я твой супруг, рыбка моя, мне можно. – Король уже начал потихонечку багроветь. – Что ты там делаешь?

– Судя по грохоту передвигаемой мебели, ваша венценосная супруга имеет от вас маленькие женские тайны, – крайне деликатно заметил мой наставник.

– Аннет, или ты сию же минуту откроешь своему мужу и королю, или я, ко всем пражским чертям, вышибу эту проклятую дверь ногой!

– Найн, нет, такой позор перед слуг. Что они подумать?!

– Я их всех уволю-у! – прорычал могучий Тесноглидек, сдвинув корону набекрень.

– Ты не есть один справиться с дверь, она твёрдый! – довольно печально прозвучало в ответ.

– Я не один. Прошу вас, джентльмены!

Мы не могли отказать королю самой Богемии, поэтому дружно в три плеча одним массированным мужским ударом вынесли далеко не слабенькую дверь вместе с косяками.

В смысле с нашими «косяками». Дверь рухнула на пол, мы на дверь, а стоя на кровати, на нас смотрела весьма дородная австрийская фройляйн с несколько лошадиными чертами лица. Её величество была одета в плотный пеньюар, плечи укрывала расписная павловопосадская шаль, а взор был полон скрытого негодования.

– Вильгельм, кто есть эти херры?

– …?! Нам послышалось или… – обалдели мы с Лисом.

– Дорогая, позволь представить тебе месье Ренара, о котором ты, быть может, слышала как о месье Ренье, – прямо с пола начал нас знакомить его величество. – А также юного Майкла Эдмунда Алистера Кроули, его помощника и секретаря. Оба этих достойных джентльмена оказывают помощь Скотленд-Ярду и… и…

Под выжидательным взглядом супруги король на минуточку запнулся. Не мог же он сказать, что привлёк нас с целью отыскать договор, скреплённый поцелуем правительницы Великобритании?

Чрезмерно затянувшуюся паузу спас мой наставник.

– Прошу прощения за бестактность, но это мы уговорили его величество прямо сегодня оформить наши паспорта как будущих граждан Богемии. Видите ли, я немного разбираюсь в винах, а мой помощник в…

– В алмазах, – неожиданно для себя самого ляпнул я, поскольку прямо перед моим носом в углу валялся блестящий гранёный камень, переливаясь всеми цветами радуги.

– Ого? – перехватив мой взгляд, только и сказал король Тесноглидек, приподнимаясь на локтях. – А ну-ка, мальчик, дай мне взглянуть.

– Вы… вы… я буду вся есть грязно ругаться на родном языке, если все как тут не покинуть мой спальня-а!!! – истерически завизжала королева Анна.

Должен признать, мы не только быстренько вымелись из комнаты, но даже ещё кое-как пристроили дверь на её законное место.

– Ваше мнение? – тихо шепнул на ухо королю мой учитель, когда мы столпились на лестнице.

– Подделка, – уверенно объявил Вильгельм. – Это всего лишь богемский хрусталь, мы используем подобные стекляшки для изготовления люстр и светильников. Правда, в нашем хрустале всегда есть дырка для крепления.

– Хм, но вы уверены, что это не бриллиант?

– Дорогой друг, я вырос в Богемии. Такой «бриллиант» я могу выточить из стекла сам за полчаса, своими руками!

– Что ж, тогда вопросы следует задавать не вам, – задумчиво протянул Ренар, достал из кармана носовой платок, положил его под дверью и дважды ударил электрическим разрядом из своей трости-шпаги. Платок вспыхнул.

– Будет пожар? – покорно спросил Вильгельм Тесноглидек.

– Пожа-ар! – без особого энтузиазма подхватил я.

– Пожар?! – Снизу выбежали повар и горничная, добавляя свои голоса в общий оркестр. Становилось заметно шумно.

– При угрозе огня человек бросается, не задумываясь, спасать самое ценное для него. Богач – свои сокровища, юрист – бумаги, мать – ребёнка, а что спасёт ваша супруга? – драматическим шёпотом спросил Лис и, не дожидаясь ответа, легонько пнул дверь ногой.

Нашим изумлённым взорам предстала королева Анна, вытаскивающая из-под кровати тело мёртвого хорька из «близких к природе».

– Майн либен? – только и выдохнул его величество.

– Я есть защищаться, – так же честно ответила мужу её величество.

– «Не виноватая я, он сам пришёл». Классическая формулировка в подобных ситуациях, – заметил мой наставник, обернулся и, лично затоптав «угрозу пожара», попросил прислугу разойтись.

А королевской чете было предложено продолжить беседу в винных подвалах без лишних ушей и свидетелей. После недолгого размышления все помялись и согласились.

Долгий и пространный разговор, как вы понимаете, шёл на трезвую голову в мире коллекционных моравских вин. Не думаю, что каждое слово было бы вам интересно, уж чересчур много лишних деталей и пустых подробностей тут звучало.

К счастью, в отдельных случаях английские литературные традиции позволяют автору перейти к так называемому синопсису в стиле дружеского допроса подозреваемых в куче преступлений. В нашей истории, как оказалось, это кражи, шантаж, убийство. Ну, быть может, не совсем в этом порядке, но там вообще всё было так густо замешено…

Итак, вкратце, по сути, монологи без правок и комментариев.

Королева Анна из Австрии (не путать с Анной Австрийской!). Он есть пришёл ко мне. Предложил делать арбайт, подделка алмаз из богемский хрусталь. Я его выгналь в окно! Но он пришёл опять, я? Он грозил мне шантаж за любимый муж, который хотеть сама (палец вверх!) королева Великобританий! Он уверял, что есть бумаг, где они чмоки-чмоки! Я его хваталь, я его потрясаль, я его не хотеть убить, но он зачем-то умираль. Абзац.

Король Вильгельм Тесноглидек (не понимаю, почему его звали «узкоглазый», хотя глаза у его величества были не азиатского разреза). Я всегда любил только тебя, дорогая! Мне не нужна никакая другая королева, даже если это сама (палец вверх!), всё равно ты для меня единственная! Тебе надо было сразу же мне рассказать о том подлом хорьке, птичка моя! Вместе мы бы справились с шантажистом иным способом, сердце моё! А тот поцелуй на договоре – это… глупость и чушь!

Месье Ренар, частный консультант Скот-ленд-Ярда (о нём вы и так все знаете). Леди и джентльмены, лично я не вижу никаких оснований для передачи дела в полицию. Поэтому не угодно ли вам примириться?

После чего мы с Лисом стали свидетелями пылкого воссоединения семьи. Когда взаимные извинения, прощения и заверения в вечной любви несколько умерили пыл, месье Ренар, взглядом обведя подвал, вдруг задал неожиданный вопрос:

– Ваше величество, а не заходили ли вы сюда вчера вечером?

– Не помню, – обезоруживающе улыбнулся могучий король Богемии. – Честно говоря, я был таким усталым, что, быть может, позволил себе немножко лишнего. Урожай «франковки» в прошлом году был весьма впечатляющим…

– Я так и подумал. – Ренар позволил себе ответную улыбку и едва заметным кивком головы указал его величеству на торчащий между запылённых бутылок листок гербовой бумаги.

Король охнул, бросился вперёд, схватил утерянный договор и, делая вид, что это ничего не значащая бумажка, скомкал его, бросив в урну. После чего он посвистел, уставившись в потолок, и вдруг резко «вспомнил»:

– Ох, сколько же у нас тут мусора-а! Надо непременно сделать выговор горничной. Сиди, сиди, счастье моё, я сам всё вынесу!

Когда он, с урной в обнимку, рысью выбежал из подвала, королева Анна обернулась к моему наставнику, тихо сказав:

– Вы есть всё понял?

– Да, и я восхищён благородством вашей души, – низко поклонился Ренар.

Я тоже молча склонил голову по его примеру.

– Мой бедный муж есть озабочен проблемами маленький Богемия. Он спал прямо тут, очень устал, очень пьян, а договор кидаль на пол. Я всё подбирал и уложил мужа в постель. Я читаль ту бумагу, я даже немножко плакал. Но я люблю его, херр Ренар…

– Слово чести, ваше величество, что мы оба никогда не обвиним вас ни в чём, не дадим против вас свидетельских показаний и никому не позволим порочить ваше честное имя.

– А тот несчастный хорёк? Который зачем пришёл на меня давить?

– Это была самооборона, – успокоил королеву мой учитель, и в глазах его светилась твёрдая уверенность в своих словах. – Я лично поддержу вас в случае неудобных расспросов Скотленд-Ярда.

– Джентльмены, – в винные подвалы вновь вернулся его величество Вильгельм Тесноглидек, – вы раскрыли это дело, вы защитили мой дом, мою семью, моё королевство. Остался лишь один вопрос: сколько я вам должен?

– Одну бутылку моравского вина, – улыбнулся Ренар, протягивая руку.

– Да всё что угодно! Ах нет… это урожая тысяча восемьсот тринадцатого года, редкий сорт, идёт на экспорт по сумасшедшей цене. Возьмите любую с другой полки. Пожалуйста-а…

– Вильгельм?!

– Дорогая?

– Ай-ай-ай…

В общем, эта история закончилась поставкой в наш дом шести ящиков лучшего моравского вина из самого сердца Богемии. А когда мы возвращались в кебе домой, учитель вдруг задал мне простенький вопрос, на который я, однако, не смог ответить.

– Мальчик мой, тебе не кажется, что в этом деле слишком много хорьков? Уже целых два.

Я задумался…