Глава 11
Чрезвычайное положение

Машина несется мимо пальм Майами, Флорида. Город порока. Наркодилеры среди нарядных аллей, спортсмены в своих модных машинах, девушки-модели на роликовых коньках, народ в пляжных шлепанцах. Моральное разложение неоновыми огнями сверкает за окном Джека Томпсона, когда он возвращается домой, но близость порока только напоминает доблестному правозащитнику о его борьбе.

Он проделал длинный путь с тех пор, как благодаря победе над рэперами 2 Live Crew и Ice-T начал свой крестовый поход, а после вывел сражение против жестоких видеоигр на поле суда и в программу «60 минут». Каждый раз, возвращаясь домой, Томпсон знал, зачем ведет борьбу, – ради своего сына. Как отец, ведущий хозяйство, адвокат наслаждался возможностью наблюдать за тем, как проходит детство Джонни.

Когда он смотрел в глаза своего мальчика, он видел будущее, которое так отчаянно хотел защитить. Хотя это чувство знакомо всем родителям, Томпсон положил на битву всю жизнь.

Хотя они пришли из совершенно разных миров, у Томпсона и Сэма Хаузера было кое-что общее: оба были одержимы одними и теми же играми. Томпсон столь же страстно желал уничтожить новое поколение жестоких развлечений, как Сэм желал их создавать, и оба никому бы не позволили стоять у себя на пути.

Пока «Rockstar» доделывала «GTA III», споры вокруг жестоких видеоигр получили новое развитие: всплыли дневники и видеосъемки убийц из Колумбины, в одном из которых Эрик Харрис сравнивал свою ярость с настроением игры «Doom». Томпсон обратил на это внимание, предупреждая зрителей новостей NBC о связи между жестокими развлечениями и стрельбой в школе. Он играл на влиятельную и легко поддающуюся убеждению публику – таких же, как и он, родителей. Вне зависимости от своих политических убеждений, многие из них разделяли беспокойство адвоката насчет странного нового онлайн-мира, выходящего из-под контроля. Интернет и видеоигры определенно превратились в синонимы секса и насилия.

Большинство родителей плохо себе представляло этот мир и опасалось потерять взаимопонимание с детьми, которые чувствовали себя в игровой вселенной свободно. Причем речь шла не только о стереотипных родителях, оторванных от реальности: против игр выступали приличные люди, движимые понятным желанием защитить собственных детей – так же, как Джек хотел защитить своего сына. Видя увеличивающийся интерес СМИ, Томпсон знал, что попал в точку.

И окончательно он убедился в этом, когда Том Брокау в ходе республиканских дебатов 2000 года задал кандидатам в президенты вопрос о кассетах из Колумбины: «Не считаете ли вы, что оружейная индустрия, видеоигры и Голливуд могли сыграть свою роль в произошедшем?» «Проблема лежит в сердцах самих американцев, – ответил тогдашний губернатор Техаса Джордж Буш. – Мне очень жаль, что, будучи губернатором, я не в силах издать такой закон, который заставил бы людей любить друг друга.

Тем не менее, убежденный республиканец Томпсон был недоволен. «Если кандидата в президенты не беспокоит роль индустрии развлечений в этой трагедии, – писал он позднее, – значит, его не волнует и общий упадок нашей культуры».

По иронии, демократы, как представлялось Томпсону, уделяли борьбе с насилием на экранах компьютеров куда больше внимания. Президент Клинтон призвал Федеральную торговую палату расследовать факты продажи жестоких игр детям. Юридический комитет обвинил в сенате индустрию развлечений в продаже вредоносных продуктов подросткам – 85 процентов детей от тринадцати до шестнадцати, как утверждалось, имели возможность приобрести игры с рейтингом «М».

Томпсон был в ярости. Что же делать? Судебные иски ни к чему не привели: федеральный судья, несмотря на все попытки Томпсона связать жестокие игры и вспышку ярости малолетнего стрелка, отклонил иск родителей трех девочек, убитых в Падьюке, к группе развлекательных и компьютерных лейблов. Пятимиллиардный иск от имени родственников погибших в Колумбине был направлен против компаний, среди которых числились «Nintendo of America», «Sega of America», «Sony Computer Entertainment», «AOL Time Warner» и создатели «Doom» «Id Software», но он тоже не увенчался успехом. «Мы считаем надуманной связь между убийством персонажей на экране (чем занимаются миллионы людей) и убийством одноклассников в школе (к которому прибегают максимум несколько человек)», – заявил судья.

Теперь Томпсон обратился к еще одному демократу, кандидату в вице-президенты Джо Либерману, прозванному журналом «Entertainment Weekly» Мистером Чистюлей, в надежде придать делу политический резонанс. Акт Либермана об ответственности медиа-компаний должен был стандартизировать рейтинги в индустрии игр и кино, чтобы родители могли лучше защитить детей от того, что помощник Томпсона, бывший рейнджер подполковник Дэйв Гроссман называл «симуляторами убийств». Распространители, которые продают жестокие игры детям, должны были выплачивать 10000 долларов штрафов.

Хотя Интерактивная ассоциация производителей программного обеспечения сообщила, что большинство покупателей видеоигр старше семнадцати, политики угрожали издать закон, регулирующий сферу продаж развлекательных продуктов. «Мы пытаемся сделать все, что в наших силах, чтобы не предназначенные для детей игры не попали к ним в руки», – уверял сенатор Герберт Коул, соавтор Акта об ответственности медиа-компаний. Кандидат в президенты Эл Гор в заглавной статье «New York Nimes» давал индустрии развлечений «шесть месяцев, чтобы разобраться с этой проблемой». Иначе, грозился Гор, «если мне доверят президентский пост, я разберусь с ней сам».

Даг Левенштейн, лидер игровой ассоциации, утверждал, что индустрия сама заботится о безопасности своих продуктов, добровольно маркируя игры системой рейтингов ESRB. «Внутренние данные Федеральной торговой комиссии говорят о том, что более чем в восьмидесяти процентах случаев в покупку или прокат игр вовлечены родители, – утверждал он. – На них и должна ложиться ответственность».

Томпсона все это выводило из себя. Медленно, но верно он собирал данные о клинических исследованиях жестоких игр. Он откапал отчет ученого из университета Канзаса, который использовал магнитно-резонансную томографию, чтобы сканировать мозг детей, и обнаружил, что жестокие игры инициируют травматические воспоминания; также в подшивке Томпсона фигурировала статья из «Современной педиатрии» под заголовком «Как жестокие игры могут навредить здоровью ребенка» и другие материалы. Он не собирался сидеть и ждать, пока правительство защитит Джонни, и не мечтал о законах, которые заставят людей любить друг друга. Он действовал единственным известным ему способом: боролся до конца. «В войне за благопристойность все остальные сражаются с ветряными мельницами, – говорил он, – а я немерен их уничтожить».

Джипы мчались по пустыне, вздымая облака пыли. Внутри машин молодые парни крепко сжимали свои 9-миллиметровые «глоки», пытаясь прицелиться из окна. Бах! Бах! Бах! Они палили по целям сквозь раскаленный воздух. Но это были не солдаты на боевом задании, а журналисты, пишущие о видеоиграх, на своем празднике. Конкуренция росла, и лейблы компьютерных программ воевали между собой, чтобы удостоиться внимания прессы. Поездки в формате «все включено» вроде этой стали обычной практикой: репортеров возили в «Мир Диснея», в Алькатрас, а иногда даже катали на «F-14».

На сей раз «Rockstar Games» пригласила журналистов в аризонскую пустыню, чтобы прорекламировать новую гоночную игру «Smuggler’s Run». Программа, где геймерам нужно было провозить контрабанду на багги и машинках для ралли, должна была выйти в октябре, одновременно с «PS2». Чтобы воодушевить прессу, «Rockstar» организовала эту поездку, позволив самим репортерам пострелять по мишеням.

Пока шла работа над «GTA III», ребята из «Rockstar» продолжали активно поддерживать свой имидж плохих парней. Это делалось не просто ради веселья, ведь для «Rockstar» все продвижение игр основывалось на собственном стиле. И наконец пресса обратила на них внимание – но не совсем в том ключе, в каком им хотелось бы. Среди журналистов пошли слухи о том, что готовится к выпуску еще одна игра «Rockstar» под названием «State of Emergency» – «Чрезвычайное положение». Сэм взялся за нее после шоу «E3» 1999 года, когда обожающий «Rockstar» шотландец Кирк Ивинг дал ему листок с описанием идеи. «Она будет называться „State of Emergency“, – пояснил Ивинг. – Сюжет крутится вокруг городского бунта».

Ивинг считал, что Сэму этого будет достаточно. Ивинг вращался в среде шотландской игровой индустрии, выросшей из «DMA», и был из поколения разработчиков, вдохновленных успехом и разнузданной атмосферой «GTA». Они с другом мечтали об игре, основанной на одном из его давних хобби – барных драках. Начиналось все с увлекательного физического эксперимента: Ивинг старался воспроизвести динамику движения толпы, почти бессознательное передвижение автономных объектов в разных направлениях. Но после долгих месяцев разработки под руководством Сэма игра превратилось в нечто более первобытное. Как говорил Ивинг, «тотальное мочилово». Геймеры играли за горожанина, который бегал среди толпы, где каждый пытался выжить, как мог. Сэм был в восторге. «То что надо! – говорил он Ивингу. – Естественная эволюция происходящего. Игра станет хитом!»

Приняв эстафету, парни из «Rockstar» начали рекламировать «State of Emergency» в прессе как «симулятор общественных беспорядков», но затем дело неожиданно дошло до настоящих беспорядков. Однажды в марте 2001-го, вскоре после выхода демо-версии игры, репортер из вашингтонской «Tacoma News Tribune» позвонил пресс-агенту «Rockstar» и сказал:

– Слушай, я тут играл в «State of Emergency» и заметил, что она очень напоминает беспорядки в Сиэтле. – Он имел в виду стычку, случившуюся в ходе конвенции Всемирной торговой организации в ноябре 1999-го, последствия которой город улаживал до сих пор.

Рекламщик «Rockstar» беспечно ответил:

– Да, возможно, выглядит похоже.

На следующий день Сэм с командой наткнулись на заголовок в «Tribune»: «Любители видеоигр могут пережить беспорядки ВТО еще раз – на „PlayStation 2“». Статья гласила, что «игра многое позаимствовала и многое привнесла в столкновения по поводу съезда ВТО в центре Сиэтла осенью 1999 года». Были приведены цитаты из высказываний возмущенных политиков, а член палаты представителей Мэри Лу Дикерсон саркастически заявляла: «Если хотите, чтобы ваш ребенок стал жестоким анархистом, это отличный способ дать ему потренироваться». Репортер добавлял: «Представитель „Rockstar“, который пожелал остаться анонимным, на прошлой неделе признал, что игра связана с беспорядками вокруг ВТО».

Когда Макс Клиффорд кормил прессу хомяками по поводу «GTA», подобный обзор выглядел бы пределом мечтаний – он был скандальным и привлекал внимание. Но с тех пор времена изменились, особенно в Соединенных Штатах. Экстремальное содержание видеоигр могло существенно снизить продажи, поскольку крупные распространители вроде супермаркетов «Уолмарт» и «Бест бай» отказывались выставлять подобные продукты, особенно маркированные рейтингом «Сугубо для взрослых».

Несмотря на попытки «Rockstar» опровергнуть нелепые слухи, история вскоре разлетелась по миру. Среди прочих СМИ высказалось и агентство «Reuters»: «Спасибо „Rockstar games“… теперь начинающие хулиганы могут выпустить антикорпоративный пар, избивая полицейских и круша витрины магазинов, не вставая с дивана». До следующей выставки «E3» в Лос-Анджелесе оставались считанные дни, и у парней из «Rockstar» были дела поважнее – представить миру свою новую преступную фантазию, «GTA III».

Высоко над Сансет-Стрип гремел праздник. Он проходил в президентском номере «Шато Мармон», ультрамодного отеля на бульваре Сансет, где случилась знаменитая передозировка Джона Белуши. Но на этот раз там веселились не обычные знаменитости: это была вечеринка «Rockstar», одна из многих, которые парни провели в мае 2001-го в рамах конвенции «E3», где представили «GTA III».

Днем они играли в пинг-понг у бассейна, в котором супермодели рассекали своими изящными телами прозрачную воду, а вечером веселье переносилось на верхний этаж. Парни стали настоящими рок-звездами с целым парком черных «мерседесов», ждущих их внизу и готовых отвезти гостей в любой клуб. Ивинг позже вспоминал: «Отправляясь с вечеринки в поездку по Лос-Анджелесу на скорости сто двадцать миль в час, я чувствовал себя президентом».

На команду давил груз ответственности – хотя разошлось уже более 4,5 миллионов копий игр серии «GTA», «Rockstar» необходимо было в очередной раз доказать свое мастерство. «GTA» считалась культовой франшизой, и о «рокстаровцах» уже многие знали. Более того, у них нашлись подражатели: рынок наводнили другие гоночные игры с уклоном в преступность, такие как «Driver» и «Crazy Taxi». Отправляясь на конвенцию, парни опасались, что, как бы хорошо они ни показали себя, две признанные японских игры их переплюнут: «Devil May Cry» о борьбе с демонами и стелс-экшн «Metal Gear Solid 2».

На этот раз вместо одинаковых спортивных костюмов члены команды надели майки с изображением Дона Симпсона в футболке и джинсах, маленьким логотипом «Rockstar» и копией рецепта Симпсона на лекарства на спине. Они прогуливались мимо огромных экранов с волшебниками и рыцарями, мимо скейтеров, катающихся в полноценной рампе и рекламирующих последнюю игру серии про Тони Хока, мимо световых мечей, покемонов и толстяков с цифровыми камерами, которые фотографировали пышногрудых девушек-промоутеров в кожаных нарядах.

Стенд «Rockstar» выглядел сдержанно. Он напоминал бар в Майами: белые занавески и диваны и парень на входе, размахивающий планшетом и отгоняющий всякий сброд. По всему залу были расставлены «PlayStation 2», на которых демонстрировались «State of Emergency», «GTA III» и другие игры «Take-Two». Донован изо всех сил старался удержать внимание людей на «GTA» в течение хотя бы тридцати секунд:

– Нужно ее распробовать, потому что ощущения очень личные.

Донован носился по стенду, словно центровой игрок в баскетболе, расхваливая «GTA III» как необходимую альтернативу унылым ролевым играм вроде «EverQuest», заполонившим конвенцию. «Думаю, что индустрии видеоигр просто необходимы такие парни, как мы, – сказал он репортеру „Wired“. – От нас вы не дождетесь сюжетов об идиотских волшебных драконах». Он настаивал, что «GTA III» – новое слово в игровой культуре.

Но, несмотря на все бахвальство гениев «Rockstar», геймеры их не слушали. Сэм с парнями беспомощно наблюдали, как посетители послушно пробуют полминутки поиграть в «GTA III» – и уходят. Некоторые ужасались, заметив, как главный персонаж с крыши отстреливает прохожим головы. Игроки и до этого видели кровь и насилие, но не в таком реалистичном антураже – они не знали, как к этому относиться.

– Вы надо мной издеваетесь? – в отвращении бросил один из них Поупу.

Даже Фил Харрисон из «Sony» ушел в смятении.

– Это черт знает что, – заявил он.

Тем не менее, одна из игр «Rockstar» все-таки привлекла внимание публики: «State of Emergency». Вокруг демо-версии собралась толпа, геймеры то и дело шумно выражали одобрение, когда коренастый упитанный парень в майке-алкоголичке и мешковатых шортах бросал в прохожих стулья на фоне зданий, охваченных огнем из-за беспорядков. Может, все-таки дала о себе знать газетная «утка» о связи сюжета с заварушкой во время съезда ВТО? Так или иначе, Поуп слышал, как один из разработчиков «State of Emergency» язвительно заметил:

– Всем плевать на вашу игру, им нравится наша.

По угрюмому лицу Сэма Поуп понял: босс в ярости.

Хоть Сэм и представлял «State of Emergency», она не была его детищем. Однако неудача лишь усилила его веру в успех «GTA III». Он стал работать еще больше прежнего и требовал того же от соратников. «Рокстаровцам» нужно было напрячь все силы, чтобы выйти на новый уровень. Команда разделяла эмоции Сэма, ведь они делали общее дело.

– Что же, – подвел итог Сэм, – придется засучить рукава.

И все же «GTA III» удалось привлечь внимание одного очень важного посетителя «E3», Дага Левенштейна, который заглянул на их стенд. Все еще расхлебывающий последствия событий в Колумбине, президент игровой ассоциации тщательно отслеживал продукты, которые могли подлить масла в огонь. Едва увидев угон машины в «GTA III», он понял: грядет война. «Будут проблемы, будет скандал, начнутся новые нападки на отрасль, – подумал он. – Нам несдобровать».

– Ладно, – сказал Эйт-Болл, – давай приступим!

В Либерти-Сити был очередной хмурый день, и Сэм играл в «GTA III». Он вел своего персонажа на встречу с Эйт-Боллом, чернокожим экспертом-подрывником, приятелем героя в «GTA III». Несмотря на аккуратно выбритую голову и модную сине-белую крутку, выглядел Эйт-Болл не лучшим образом: его руки были замотаны бинтами после нападения Колумбийского картеля. Но сейчас он собирался помочь Сэму.

Сэм проходил миссию под названием «Бомба на базе». Как становилось ясно из анимационной вставки с мафиозным боссом Сальваторе Леоне, цель состояла в том, чтобы разрушить базу картеля – пришвартованное в доках судно, на котором производился наркотик под названием СПАНК.

– Я прошу тебя уничтожить эту фабрику СПАНКа в качестве персональной услуги мне, Сальваторе Леоне, – объяснял дон, сидя в кожаном кресле посреди своего роскошного дома.

Сэм только что промчался по улицам мимо проституток и оружейных магазинов, сбив по пути пару пешеходов: он спешил на стрелку с подельником, у которого была необходимая ему огневая мощь.

– Я могу установить эту бомбу, – говорил Эйт-Болл, – но с такими руками мне не под силу стрелять. – Подрывник взмахнул бесполезным оружием: – Держи, из этой винтовки ты сможешь снести пару голов!

Еще с тех пор как Сэм поиграл на «Nintendo 64» в «Star Fox 64» – шутер, где нужно было защищать второго пилота, – он мечтал создать в игре дружественных герою побочных персонажей, какие встречаются в кино и книгах. Они должны были вызывать симпатию и повышать эмоциональный накал процесса. Для игровой отрасли такой подход был редкостью.

И теперь, наблюдая с крыши, как Эйт-Болл взрывает бомбы на фабрике СПАНКа, после того как главный герой расстрелял картель, Сэм чувствовал восторг. Корабль исчезал в языках пламени, а Эйт-Болл успешно успевал убраться оттуда. Облегчение прохладной волной накрывало Сэма: он знал, что его товарищ в порядке. Эмоции были настоящими, и жизнь в них вдохнула «GTA III».

Но скоро в дело вмешались события реального мира. В два часа ночи 11 сентября фан-сайт «GTA» Gouranga.com выложил переписку между фанатами и Дэном Хаузером. «Можно ли будет угонять что-нибудь кроме машин?» – спрашивал один геймер. «Лодки, танки, машины „скорой помощи“, такси, автобусы, грузовички с мороженым, – отвечал Дэн. – Но не крупные объекты вроде вертолетов, авиалайнеров, танкеров. В конце концов, вы преступник, а не пилот самолета».

Семь часов спустя Сэм стоял у окна своей квартиры и в ужасе смотрел на жуткое облако черного дыма, поднимающееся над тем местом, где два самолета только что врезались в здание Всемирного торгового центра. Несмотря на страх и злость, он не мог отделаться от ощущения, что смотрит кино. «Самый реалистичный боевик на моей памяти, потому что это, черт подери, было взаправду», – вспоминал он позднее.

Офис «Rockstar» находился всего в миле оттуда, и вся команда пребывала в шоке. «У каждого нашлись знакомые, у которых в результате атаки погибли дядя или брат, – вспоминал позднее Айбелер, – и для молодых ребят это был настоящий кошмар». Когда Поуп впервые после трагедии отправился в офис, ему пришлось показать документы – случайных людей в «Rockstar» больше не пускали. Пройдя через фойе в контору, он удивился, что это за бритый парень сидит за столом Сэма, пока не понял, что это и есть Сэм. Тот объяснил Поупу, что состриг свои длинные волосы, чтобы не вызывать ложных ассоциаций.

– Я ни в чем не хочу быть похожим на проклятых террористов! – бормотал Сэм.

То же касалось и сюжетов игр. Город оплакивал трагедию, а Сэм с Дэном размышляли, стоит ли им вообще выпускать «GTA III», – возможно, с 11 сентября прошло слишком мало времени.

– Этот прекрасный город подвергся атаке, – говорил Сэм, – а мы предлагаем жестокую криминальную драму в городе, который по сути является Нью-Йорком. Господи, на нашу родину совершено террористическое нападение, а тут мы со своей безумной игрой – вряд ли людям сейчас нужно именно это.

Но вместо того чтобы отложить игру в ящик, они вместе с «Sony» решили внести в нее радикальные изменения: была убрана возможность отстреливать людям конечности – слишком жестоко; из игры также удалили здания, похожие на Всемирный торговый центр. Сэм отправил на Gouranga.com письмо с извинениями за задержку. «В остальном игра будет феноменальной, – заверял он. – И как всегда, мы очень ценим поддержку фанатов».

Пытаясь забыть о событиях 11 сентября, население Америки щелкало каналами телевизора и периодически натыкалось на необычную рекламу: под фонограмму итальянской ария «Mio Babbino Caro» из оперы Пуччини 1918 года «Джанни Скикки» шли анимированные сцены, похожие на трейлер фильма про мафию, которого зрители никогда не видели, – модная сине-белая машина с визгом останавливается на углу, парень с дробовиком бежит за женщиной, затем она разворачивается и стреляет в него, и наконец появляется надпись красными буквами: «Grand Theft Auto III».

Реклама обещала нечто необычное и свежее: не игру, а скорее фильм, которым можно управлять. Зрители видели мужественного антигероя в черной кожаной куртке, который шел по роскошному дому, а затем дон Сальваторе Леоне похлопывал его по плечу и заключал сделку. Это была заставка к миссии «Бомба на базе», которая совсем недавно так вдохновила Сэма. Слова Леоне по сути представляли собой мессидж «Rockstar», возвещающий начало новой эры в играх.

– Если ты окажешь мне эту услугу, ты будешь принят, – говорил Леоне. – Мы сделаем для тебя все, что попросишь.

В гостиных Америки, на диванах и креслах, в спальнях и общежитиях геймеры нетерпеливо откупоривали банки газировки и выдыхали: «Ну наконец-то!»