Глава 17

Как выяснилось чуть позже, наши приключения в тот день еще не закончились. Буквально через каких-то пару часов ходьбы нам повстречалось место недавней трагедии. Которая произошла день-другой назад. Мы стояли посреди небольшой поляны, окруженной плотным кольцом могучих секвой, держа оружие наготове, в то время как Гудрон осматривал ее внимательнейшим образом.

– По ходу, все здесь, – в ответ на молчаливый вопрос Грека, сообщил закончивший осмотр Гудрон. – Их же тогда пятеро было?

– Пятеро.

– Тогда точно все. Сноуден, кстати, и топор твой нашелся, – обратился он уже к Грише.

– Пусть топор тут и останется, – нервно поежился Гриша. И, тревожно озираясь по сторонам, добавил. – Командир, может, ну его и дальше Шерлоков Холмсов собой изображать? Вдруг гвайзелы сюда вернутся?

– Уходим! – кивнул Грек. Но не потому что проникся словами Сноудена: смысла оставаться здесь дальше, не оставалось никакого.

Это были именно они. Те самые люди, которые однажды стали нашими случайными соседями по ночлегу. Вернее, их останки. Осколки костей, окровавленные клочья одежды…

То, что осталось от пяти человек, спокойно поместилось бы теперь в рюкзак не самой большой емкости. Но их нам ни за что бы не признать, если бы не часы. Те самые, которые мне пришлось обменять на тушенку в Фартовом в первый день моего пребывания в этом мире. И если сами часы могли оказаться случайно – нынешний владелец, от которого сейчас осталась горстка перемолотых в труху костей да пара лоскутьев ткани, мог их потерять, обменять или подарить, то топор, который они присвоили, уходя со стоянки раньше нас, вряд ли очутился здесь волей случая. У Гриши он был приметным: Гудрон признал его сразу, и нисколько не сомневается – топор именно тот. Не говоря о том, что погибло именно пять человек, а не шесть, три, или восемь.

Так уж получилось, что останки обнаружил я. Когда отошел во время привала в сторонку, чтобы сделать свое маленькое дело не на глазах у всех. И первым, что увидел, был именно металлический блеск корпуса часов. А уже затем – россыпь стреляных гильз, пятна крови и все остальное. То, что это работа гвайзела, причем не единственного, стало понятно даже после беглого осмотра. Прежде всего, по следам. При такой массе туши, отпечатки их лап на песке увидеть несложно, будь ты даже самым посредственным следопытом.

Грек задержался ровно настолько, чтобы убедиться: это действительно те самые люди, с которыми у нас была недолгая встреча. Как бы там ни было, и какие бы плохие отношения не связывали их и команду Грека, а Гудрон сказал, что «однажды они нас подставили», эти люди не должны исчезнуть бесследно. Их обязательно кто-нибудь ждет. В том числе, быть может, и работодатель: в местных лесах не принято бродить бесцельно. Теперь нам только и оставалось, что сообщить: ждать больше некого, о долгах, если таковые имеются, стоит забыть, а для выполнения задания придется нанимать других людей.

Открытым оставался единственный, но самый важный вопрос: случайно ли встреча гвайзелов и этих людей? И не связана ли она с тем, что не так давно нам довелось убить самку? Теоретически ни топор, ни, тем более, часы не должны были хранить наш запах настолько долго, чтобы разыскивающие нас гвайзелы, если они действительно этим занимаются, взяли ложный след. Так что, возможно, встреча произошла случайно. А, может, и нет.

После того, как мы выяснили – кто именно стал жертвой гвайзелов, Грек повел нас в сторону от кратчайшего на Вокзал пути. Тот должен был привести нас к входу в ущелье, а затем в долину, миновав которую, мы оказывались на другой стороне горной гряды. Оттуда до Вокзала рукой подать – полдня легкой рысцой, поскольку дорога все время пойдет под уклон, и только знай, что переставляй ноги. Так сказал Гудрон.

Грек обосновал свое решение тем, что таким образом мы убиваем сразу двух зайцев. На входе в ущелье легко устроить засаду, а гвайзелам, если они крутятся где-то неподалеку, будет куда сложнее взять наш след. Потому что дальше местность пойдет такая, что имейся у них не две ноздри, а целых восемь, даже этого им не хватило бы.

– Долины нам все-таки не миновать, – закончил он. – Но подойдем мы к ней с другой стороны. Дальше дождемся ночи, и в темноте попытаемся проскочить уже ее. И если все пройдет удачно, к рассвету окажемся у стен Вокзала.

Часа через полтора ходьбы, мне удалось понять, почему гвайзелам не поможет любое количество ноздрей. Падающий с отвесной стены водопад, вместо того, чтобы пробить единственное русло, придумал себе другое развлечение. Он затопил огромное пространство, где множество торчавших в небо скал смотрелись островками в морском заливе.

– Вода здесь редко где доходит даже до пояса, – пояснил Грек после Гришиных слов о том, что сейчас нам не помешал бы кораблик. – И течение не такое бурное, как кажется. Так что перейти на другой берег проблемой не станет. Вот там, – указал он рукой вниз по течению, – есть еще один водопад. И после него уже обычная речка.

Грек был прав: при переходе проблем не возникло. Единственным, кто искупался с головой, оказался Янис. Правда, настроение ему это не испортило нисколько. Наоборот, он даже повеселел.

– Говорили мне, что бронник из пластин гвайзела еще и как спасательный жилет хорош, – отфыркиваясь от воды, которую все же успел наглотаться, улыбаясь, сказал он. – Но все не было возможности проверить. Не соврали люди!

– А я-то все голову ломал: чего это ты сразу ко дну не пошел? Как пес-рыцарь на Чудском озере? – тут же заявил Гудрон. – А как же наследственность?

Заявил он к тому, что не так давно сам Янис рассказывал, что его родословная ведется от какого-то тевтонца.

Дальше все пошло без приключений. Перешли воду, выбрались на берег, нашли подходящее местечко, разожгли костер, обсушились, поужинали и легли спать. Чтобы с первыми лучами полезть в горы.

– Повезло! – процедил Гудрон.

Хотя сам я в сложившейся ситуации особого везения не видел. Везение – это если бы мы по пути на Вокзал вообще не встретили людей, цель которых – нас уничтожить. И еще тревожила мысль: нам предстоит и обратный путь, когда ценность жадров возрастет многократно. И насколько в этом случае вырастет число желающих прибрать их к рукам ценой наших жизней? С другой стороны, Гудрон все-таки прав: если мы бы не увидели их первыми, вероятно, давно бы валялись уже на земле. Кто-то уткнувшись в нее лицом, кто-то наоборот – незрячими глазами в небо. Или еще как-нибудь, но обязательно мертвыми.

Мы находились уже в долине, притаившись в кустарнике, который густо разросся на плоской вершине одной из скал, которых тут хватало с избытком. С нашего места долина отлично просматривалась, отчего Грек и выбрал скалу в качестве временного убежища. Хорошо были видны и оба выхода из горной долины, один из которых – дальний от нас, и вел туда, куда мы все это время стремились – на Вокзал.

Так вот, оба выхода из нее контролировали люди, которые, по убеждению моих спутников, устроили засаду именно на нас. Их было много, больше, чем в два раза. Теперь я благодарил прозорливость Грека. И даже мысленно перед ним извинялся, за все те эпитеты, которыми успел его наградить за время карабканья по скалам по дороге сюда. Где самым ласковым было: козлина небритый, настолько тяжело дался мне этот путь.

Насколько я понимал, расклад был таким. Нам следовало либо уничтожить их всех, либо попытаться проскользнуть незаметно, либо договориться разойтись мирно. И еще существовала небольшая вероятность, что ждут они не нас.

– Так что будем делать, Грек? – спросил Янис. – На мой взгляд, самый оптимальный вариант – попытаться проскочить мимо них ночью. Воевать нас с нами не с руки – слишком их много. Уйти отсюда той же дорогой, который мы сюда и пришли? А что дальше? Кто-нибудь знает другой путь к Вокзалу? Нет? То-то же! Говорят, эта гряда с одной стороны до самого моря тянется. А с другой вообще черт его знает куда уходит. Наверняка, проходов в ней хватает и помимо этого. Но даже об одном кто-то хотя бы слышал? И альпинистов среди нас нет. Впрочем, как и снаряжения.

– Сомнительно, чтобы нам мимо них удалось незаметно проскочить, – покачал головой Гудрон. – Со стороны Вокзала проход настолько узкий, что обязательно в нем на кого-нибудь наткнемся. Если только с боем.

– Боя хотелось бы боя избежать, – начал говорить Грек. – Слишком велика вероятность потерять кого-нибудь. И ради чего? Только ради того, чтобы оставшиеся стали богаче?

– Логично, – согласился с ним Гриша. – Тогда что предлагаешь сам?

– Пока еще не знаю.

– Может, пошлем кого-нибудь? Узнать, а вдруг не ради нас вся эта пляска затеяна? И какого хрена мы тогда здесь таимся? Вместо того, чтобы уже сегодняшним вечером в каком-нибудь заведении на Вокзале за столиком расположиться? Там таких заведений на выбор.

– Теоретик вполне подходящая кандидатура, – тут же сказал Гудрон. – Он еще не примелькался, язык подвешен. Да и вид у него представительный, ему только рожу от грязи отмыть. На всякий случай придумаем ему легенду. Например, он был одним из тех, – указал он большим пальцем через плечо примерно в сторону, где мы обнаружили жертв гвайзелов, – но счастливо выжил. Теоретик, ты как?

И все посмотрели на меня.

– Легко! Что им сказать? Вернее, о чем спрашивать? Чтобы и дураком не выглядеть, и не заподозрили?

Памятуя один наш разговор, Слава понимающе усмехнулся: опять мол, блефую. Хотя на этот раз все было не так. А почему бы и нет? Вдруг, они действительно ждут не нас? И тогда всего лишь останется подать условленный знак. Ждут именно нас, а меня признают одним из людей Грека? Сомнительно, но тоже есть выход. Например, ушел от него. Ну не понравилась мне его компания, что с каждым может случиться. Чтобы присоединиться как раз к тем, кто стал жертвой гвайзелов. Ну а затем уже старый сценарий: все погибли, а я вот остался жив. Например, на дерево успел взобраться, как Каин от пыжмы.

Кстати, и Грек, и остальные с погибшими были немного знакомы. И необходимо узнать, кого и как звали. Иначе Штирлица из меня точно не получится. Вроде все получается гладко, глядишь, и еще подскажут что-то толковое. Например, как я оказался в самой долине, минуя оба ее входа. Ничего в голову не приходит.

Единственная опасность может возникнуть лишь в том случае, что, если они ждут не нас, но вдруг объявятся те, на кого и сделана засада. И если я в тот самый момент окажусь в центре событий, унести ноги станет проблематично. Любая из сторон не признает меня своим, и шанс получить пулю, будет весьмавелик. Что называется – не в том месте, не в то время. Но и такой риск не слишком велик: это надо быть невезучим настолько!

Смешно, но я переживал не из-за того, что все пойдет не так, как хотелось бы. Мне придется умыться. Наспех, воспользовавшись скудной струей из фляжки. Часть грязи на лице непременно останется, и я вытру ее своим новым, ни разу не использованным полотенцем. На котором даже бирку всякими артикулами не успел оторвать. Так его берег до той поры, пока не смогу отмыться до скрипа кожи. Невольно при этом усмехнувшись: нашел о чем беспокоиться!

– Теоретик, посерьезней нужно быть: дело предстоит ответственное! – одернул меня Гудрон. То ли по праву наставника, то ли еще по какой-то причине.

– Серьезен как нельзя более! – заверил я. – Ну так что, мне собираться?

– Так, всем все отставить, – неожиданно заявил Грек, что-то все время высматривающий при помощи бинокля. И обратился к Янису. – Взгляни-ка вон на того человечка. Не признаешь его?

Янис приложился к оптике СВД.

– Ну как же не признаю? Точно он!

– Кто «он»? – Гудрон тоже попытался что-то увидеть. Но поскольку ни оптического прицела, ни бинокля у него не имелось, ничего не получилось. – Артемон, он – это кто?

– Ероха, – ответил Янис.

Это имя, вернее, кличка, мне ни о чем не говорило. Но не Гудрону, судя по его изменившемуся лицу. После чего понятно: никуда мне идти не придется. Но кто же он, этот Ероха, спутавший все наши планы? Мне даже вопроса задавать не пришлось. После того, как его задал Слава.

– А кто он?

Ответил Янис.

– Есть один такой. Как я понимаю, он пытается и старые счеты свести, и руки погреть. На наших жадрах. Так что эти люди именно нас ждут, теперь-то какие здесь могут быть сомнения? Грек, а может, его того? Дистанция уж больно подходящая. С такого расстояния я ему в любой глаз, на выбор.

– Нет, – Грек был категоричен. – По той простой причине, что ничего этот шаг не даст. Только обнаружим свое присутствие. Мы будем просто ждать.

– Сколько именно?

– Сколько понадобится. День, два, три, неделю. Пока им не надоест, и они не уйдут. Или не случится нечто такое, что сыграет нам на руку.

– Пойду ямку копать, – тяжело, даже обреченно вздохнул Гриша.

– Какую еще ямку? – все как один посмотрели на него недоуменно.

– На случай дождя, – туманно пояснил он.

– Какого еще дождя?

– Самого обычного. Если неделю здесь сидеть, воды точно не хватит. Одна надежда на дождь. Ну а ямки для того чтобы запас сделать.

– Спалишь нас, – первым откликнулся Гудрон.

– Это почему же еще?

– Тут же кайлом работать нужно, чтобы хотя бы лунку выдолбить. Сплошной камень. Представляешь, какой грохот поднимется? Кстати, кайло у тебя в каком кармане?

– Здравая мысль, – кивнул Грек. – Приготовьте на случай дождя все, что у нас есть водонепроницаемого. Чтобы под рукой было, если тот вдруг пойдет. Пока светло. Сами понимаете, костры здесь жечь не получится. Как я уже сказал, будем просто ждать. Нам ведь что нужно? Правильно – заполнить жадры. Которые будут стоить много-много пикселей. Продадим их, и тогда сможем приобрести все то, что понадобится по дороге к пику Вероятности.

Грек сообщил что-то очень важное, поскольку некоторое время все молчали.

– Грек, раньше о пике Вероятности ты ни слова не говорил. И о том, что собираешься к нему идти, – наконец, сказал Янис.

– Хотел с вами об этом поговорить, когда у Федора Отшельника уже побываем. По крайней мере, у самого меня именно такие планы. И всем желающим предложил бы пойти со мной.

– Да все бы пожелали! Ведь это шанс! Шанс куда больший, чем из пикселей порталы складывать!

– Янис ты же вроде как жениться собрался? И что, Настю теперь бросишь? – с ехидцей спросил Гриша.

– Она за мной куда угодно! И обузой не будет: Настя медицинский практически закончила. Да и готовить умеет нисколько не хуже тебя.

– Опасно же!

– Зато шанс!

Я переводил взгляд с одного на другого. Никогда прежде об этом пике не слышал. Ни разу о нем разговор не заходил. С их слов становилось понятно: речь идет о возвращении на Землю. Готов ли я ради этого рискнуть? Да хоть в следующее мгновение! Судя по остальным – и они тоже.

– Теперь судите сами: есть ли смысл нам сейчас рисковать? А если кто-нибудь погибнет? Вы устраиваете меня от и до. Понятно, почему я настоял взобраться на эту гору? Помню лица у некоторых, – он улыбнулся углом рта.

Произнося последние слова, Грек ни на кого не смотрел. Хотя мог бы. Например, на меня. Как я его проклинал! Судя по всему, не только я, поскольку лежавший слева от меня Слава подозрительно заерзал. Хотя, возможно, и совпадение. Например, камень в бок впился. А Гриша вильнул взглядом лишь потому, что увидел в стороне нечто интересное.

– Так, обустраиваемся в расчете на то, что нам придется пробыть здесь какое-то время. Янис, останься, понаблюдай за ними, пока тебя не сменят. Обнаружишь что-нибудь подозрительное, дай знать.

Плоская вершина горы, была довольно большой. Но явно не предназначенной для того чтобы на ней провели несколько дней шесть человек. Колючий кустарник покрывал вершину не полностью, часть ее представляла собой голую плешь, на которой даже трава не росла, а еще часть оказалась занята огромными валунами. В итоге выяснилось, что более-менее комфортно устроиться можно лишь на крохотном пятачке. Словом, перспективы в случае долгого сидения здесь получались довольно кислыми. Но уже одно то, что благодаря прозорливости Грека мы счастливо избежали гибели, внушало сдержанный оптимизм. Все обустройство лагеря заключалось в том, что парочка кустиков была аккуратно срезана под корень, а несколько камней вывернуто из земли и сложено в сторонке. Иначе спать бы пришлось, причудливо изгибаясь.

И наступило время ожидания. Ждать – практически всегда занятие либо нудное, либо неприятное, и в нашей ситуации исключение не возникло. Гудрон с Гришей сразу же завалились спать. Грек присоединился к Янису, ну а мы со Славой решили убить немного времени в беседе. Сон ко мне не шел, хотя следовало бы отдохнуть. Несмотря на относительную безопасность убежища, Грек обязательно поделит ночь на дежурства. И сто к одному, первая часть ночи достанется мне. А вот насчет напарника оставалось только гадать.

– Слава, скажи, что с Ерохой не так? Отчего они с Греком враги?

– Это еще до меня было, – непонятно отчего оживился тот. – Со слов Бориса, там такая история. Произошло все несколько лет назад, когда у Грека своих людей еще не было. Не было их и у Ерохи, и оба они, впрочем, как и Янис, ходили под каким-то Пожарником. Его я тоже не застал. Когда появился здесь, Пожарник уже как с полгода исчез. Причем бесследно – был человек, и вдруг его не стало. И ни где-нибудь, а в самом центре Фартового. На той самой базе, которая сейчас наша. Хватились утром Пожарника, зашли в его комнату, а там пусто. И никто ничего не видел. Сам знаешь: там всего два выхода – один напротив другого. Ночью они всегда на засове, а в коридоре, откуда видны обе двери, по ночам дежурный. Так вот, и самого Пожарника нет, и общие пиксели исчезли. Какую-то операцию они перед этим провернули, немало при этом заработав, и как раз утром должны были их поделить. Они у Пожарника в комнате хранились. Тогда-то все и началось.

– Началось что именно?

– Ероха стал утверждать, что, мол, Пожарник на общие деньги портал открыл.

– А Грек?

– А Грек обвинил его в том, что именно он пиксели присвоил, а самого Пожарника убил, и тело куда-то спрятал. Они и до этого друг на друга по-волчьи косились, а тут до поножовщин дело дошло. Шрам на плече у Грека видел?

– Видел вроде что-то, но особого внимания не обратил.

– Так вот, он от ножа Ерохи.

«Странная ситуация, – размышлял я. – Даже не странная, а дурацкая. И в портал особенно не верится. И спрятать тело, к тому же посреди ночи, и чтобы никто не увидел и не услышал, на базе та еще проблема».

Она не такая уж и большая. Отдельная комната только у Грека. Получается, прежде ее занимал Пожарник. Для остальных – общая спальня с двухъярусными кроватями, которые выглядят типичными нарами. Кухня, столовая, пара кладовок, оружейная комната в полуподвале и, пожалуй, все. Ну и где там прятать тело? Даже на некоторое время, чтобы при удобном случае избавиться от него окончательно? Но не портал же открылся? Кстати, а вот еще интересный вопрос.

– А что, после того как образуется портал, и кто-то им воспользовался, пиксели не остаются на месте?

– Ха, Теоретик, если бы они оставались, давно бы уже все по Земле гуляли! Долго ли всем миром их насобирать? – вместо Славы ответил Сноуден, который, как оказывается, не спал.

– Гриша, а ты в те времена здесь уже был?

– Да. И, к своему стыду, должен сознаться: именно я в ту ночь и дежурил.

– На что угодно могу поспорить: дрых на посту, глава клана! Потому ничего и не видел. Это тебе не читы юзать! – Слава сделал вид, что совершенно серьезен.

Сноуден на его нападки внимания не обратил, начав вместо этого оправдываться.

– В том-то и дело, что нет. К тому же при всем желании не смог бы заснуть: зуб болел так, что выть хотелось. Какой уж там сон!

– Нет у меня теперь к тебе доверия! – не успокаивался Проф. – Это ты своим деткам, когда появятся, будешь рассказывать, что зубы болели, а мы люди взрослые.

– Есть на Земле у меня дети, только как до них добраться? – Гриша вздохнул так тоскливо, что сразу же перебил желание Славы ерничать.

Я же не утерпел.

– Гриша, а дальше-то что было?

Как выяснилось, не спал и Гудрон. Поскольку на этот раз ответил именно он.

– Пожалел Грек Ероху, вот что. Хотя мог бы и замочить: тот на него первым с ножом кинулся, причем со спины. Только Грек волчара стрелянный, его так просто не возьмешь!

– А ты…

– Я тоже там был. Я к Пожарнику еще прежде Грека с Артемоном прибился.

– Тогда скажи, получается, у Грека были серьезные основания обвинить Ероху? – в то, что Пожарник действительно смог открыть портал, по-прежнему не верилось. Их существование против любой логики. Хотя во что только люди не верят! Недаром же говорится, что вера не требует доказательств, на то она и вера.

– Самые что ни на есть, – Гудрон умудрился кивнуть лежа.

– А какие именно?

– Грек видел, как Павлуша куда-то из комнаты выходил. Но особого значения не придал: мало ли кого иной раз посреди ночи приспичит.

– Григорий, а ты видел, как Ероха из комнаты выходил?

Вообще-то пост располагается так, что виден весь коридор. В конце коридора лестница, которая ведет вниз, в оружейную комнату. Из него же и двери в общую спальню, комнату Грека, прежде Пожарника, в столовую и кухню. Точнее – в столовой дверей нет, только проем. На кухню можно попасть только через столовую.

Но это ничего не меняет. Сиди ты в коридоре хоть как, краем глаза обязательно уловишь движение в коридоре. Или услышишь что-нибудь. Если не спишь. Гриша уверяет, что нет.

– Не видел я его, в тот-то все и дело, – вновь начал оправдываться Сноуден. – Я практически всю ночь по коридору как маятник: туда-сюда, туда-сюда.

– А Ероха что сказал?

– О чем?

– О том: выходил он из спальни, нет?

– Выходил, говорит. И дверь наружу открывал: нужник-то у нас во дворе.

– А как же ты тогда его не увидел?

– Сам не понимаю, – Гриша лежа дернул плечами. Что должно было означать: он широко разводит руками от недоумения.

– Ероха сказал, что дрых Сноуден, когда он мимо него шел, – снова влез в разговор Гудрон. – И даже не всхрапнул, когда он двери открывал.

– Да не спал я! Всеми богами сразу клянусь! – загорячился тот. – Говорю же, зубы!

Понятно одно, что ничегошеньки непонятно. И чтобы хоть как-то подытожить то, что успел узнать, спросил.

– Ну и чем все закончилось?

– Чем-чем… Ерохе пришлось уйти, и он еще легко отделался. Я бы на месте Грека точно бы шею ему свернул. За нож. Ну а Грек занял место Пожарника. Люди так решили, потому что главный всегда должен быть. Вообще-то Ероха правой рукой у Пожарника был. И если бы не случилось то, что случилось, после пропажи Пожарника, именно он и стал бы главным.

– Это вряд ли, – не согласился с ним Гудрон. – Вот ты бы за кого проголосовал?

– Понятно дело, за Грека. Ероха никогда мне не нравился.

– Вот и я за Грека. И Янис, и остальные. Кроме Кости Печеного. Ну так он вместе с Ерохой и ушел. Ладно, Теоретик, не забивай голову. Как говорится: дела давно минувших дней. Сейчас у нас другие проблемы. Но ты ими тоже голову не забивай, справимся: и похуже в ситуации влипали. Лучше поспи.

Я и не думал забивать. Там сам черт ногу сломит. Спал – не спал. Выходил – не выходил. Возможно, Пожарник вместе с пикселями и смылся. Без всякого портала. Только куда? Мир здесь огромный, но поселков мало. И людей в них тоже. А что делать с пикселями там, где их потратить нельзя?

К моему удивлению, меня никто не разбудил, и я полностью проспал всю ночь. Нет, караул у нас был выставлен, и он менялся. Я даже проснулся, когда заступала очередная смена. Полагая, что наступила моя очередь. Но ни меня, ни Славу Профа трогать не стали. И только когда рассвело, мы вместе с Гудроном, отправили наблюдать за долиной.

– Все-таки они нас опасаются. Причем серьезно, – сделал вывод Гудрон.

– Почему так считаешь?

Вероятно мы их тоже, поскольку всю ночь дежурили только опытные бойцы. К которым особое доверие, в отличие от меня и Славы. Хоть и находимся мы на вершине практически неприступной горы.

– Ну ты же сам видишь, постоянно держат себя настороже! Так, по-моему, у них еще людей прибавилось! Нет, ну точно! Вчера ровно двенадцать было, а сейчас на третий раз пересчитываю, и меньше пятнадцати не получается!

Проснувшись, я лелеял тайную надежду, что Ероха со своими людьми уже ушел. А тут, оказывается, их стало еще больше. Настроение и без того неважное, что полностью мне не доверяют, стало еще хуже. Видя его, Гудрон больше не пытался приставать ко мне с разговорами. Так мы и промолчали, до самой смены, которая состоялась в полдень.

Время обеда, состоявшего практически из одного мяса. Завяленного Гришей пару дней назад по особому рецепту, и потому даже на жаре совершенно не испортившемуся. Только чересчур пряному от специй. Отчего все время хотелось пить. Но воду приходилось экономить. И еще пекло солнце. Что тоже жажды не убавляло. И небо не предвещало не то что, скорого, но даже в ближайшей перспективе дождя. В общем, ничего хорошего.

Ближе к вечеру, снова пришло мое время, как наблюдателя. На этот раз в паре со Славой. Мы перекинулись с ним парой слов, и дальше лежали молча. Вероятно, у него тоже не было никакого настроения поговорить, чтобы скоротать время. Но, по крайней мере, под защитой кустарника, солнечные лучи доставали не так сильно, как в нашем лагере.

Славе все-таки было проще. Или нет. У него расстроился желудок, и даже на расстоянии пару метров было слышно, как в нем бурчит. Время от времени он отползал назад, и вприпрыжку бежал к расщелине, которая и стала нашим сортиром. Чтобы через некоторое время вернуться с довольным выражением на лице. Хоть какое-то, но развлечение.

Когда он вернулся в очередной раз, заявился с проверкой Гудрон.

– Молодцы, – сказал он. – Языками не треплете. Хвалю! Проф, а ты чего такой зеленый?

– Станешь тут зеленым! Живот крутит невмоготу.

– Нейроны какие-то дали сбой? – глаза у Гудрона смеялись.

– Причем тут нейроны?! – взвился Слава. – Гриша чем-то накормил.

– Все мы одно и то же ели, – не согласился с ним Гудрон. – Но только твоим нейронам не понравилось.

Слава лишь поморщился. То ли от его слов, то ли от новых позывов.

– На вот. Жевать не надо, сразу глотай, – Гудрон протянул на раскрытой ладони несколько горошин. Штук шесть или семь.

– Что это? Похоже на перец.

– Он и есть. Глотай, не бойся, желудок не сожжет. Средство верное, и проверено тысячу раз.

Слава отправил горошины в рот с таким видом, что согласен даже на яд, лишь бы избавиться от неожиданно свалившейся на него напасти. Запил глотком из булькнувшей фляжки, отчего я почувствовал жажду еще сильнее, и спросил.

– Откуда у тебя перец? Местный, что ли?

– Нет, не местный. С Земли передали специально для тебя, – и пояснил. – На кухне в многоэтажке нашел. Вернее, у Гриши отобрал. Ему приправа, а нам лекарство. Ладно, покедова. Да, если увидите что-нибудь подозрительное или необычное, орать не надо: придите кто-нибудь один и сообщите.

Как будто мы и без него не знали. Гудрон ушел, и снова стало скучно. Движения в долине под нами практически не было. Лишь единственный раз по ней прошла группа из нескольких человек. Пятеро мужчин и женщина. Их не тронули, и только несколько минут о чем-то расспрашивали. И опять скукота.

Немудреное лекарство Гудрона, пусть и не сразу, Славе помогло. Но говорить по-прежнему ни о чем не хотелось, и даже то, что на небе появились время от времени закрывавшие светило облака, настроение не улучшило нисколько.