Дорогая сестричка, не знаю, как и описать тебе наступившие замечательные времена, изобильные и счастливые! Я распрощался с моими ночевками под липами в Ладугордсландете и между могильников на погосте Св. Катарины и снял комнатку в квартале Помона на Стадсхольмене, в самом центре города. И подумай: на это ушла только малая часть полученного от Хагстрёма щедрого дара. Вид из моего мансардного окна – дух захватывает! Затейливые, с множеством мансард крыши сияют, как начищенное золото, насколько хватает глаз. И в этом сказочном городе у меня собственное жилье, и какое! В переулках уже темно, а у меня все еще светит солнце. По ночам мне подмигивают уличные фонари, а когда смотрю на небо, звезды кажутся намного ближе, чем в роще или на погосте. И Сильвану нашлось место – на полу и у голландской печи (у меня даже печка есть, но летом она не нужна). Мы за бутылкой рейнского обсудили, как нам лучше распорядиться свалившимся богатством, пока я не начал штудии в Серафене. Перебивали друг друга, хохотали и хлопали друг друга по спине. Подумать только: мои двадцать риксдалеров и еще четыре, которые Рикарду удалось выманить у Клеменса Монтеля!

Решение нашлось довольно быстро. Конечно, надолго этих денег не хватит. Каждый из нас должен найти способ увеличить капитал.

– Чтобы заработать побольше, надо создать впечатление, что мы не те, кто мы есть, а те, за кого себя выдаем. Повторяю в десятый раз: дети богатых, но скупых родителей, готовящиеся получить серьезное наследство. Дать нам взаймы – разумное вложение в будущее.

С этими словами Сильван взял меня под руку, и мы пошли в лавку портного в Феркенском переулке. Несколько риксдалеров взяли с собой, а остальное предусмотрительно спрятали в мой матрас. Приказчик посмотрел на нас презрительно, но, когда мы потрясли перед его носом кошельком, залебезил и забегал. Мы долго рылись в шкафах и сундуках, спорили о покрое и даже поругивали качество тканей, но при этом понимали, что цена должна быть разумной, и присматривались главным образом к подержанному гардеробу. Примерять все эти роскошные камзолы и жилеты – я даже не нахожу слов, какое это удовольствие. Мы изображали недовольство или одобрение, обменивались замечаниями вроде бы по-французски.

– Маньифик, мусьё фон Бликс!

– Не скажите, ваше благородие граф аф Сильван!

В конце концов выбрали жилеты с красным и пурпурным шитьем, камзолы с золотой вышивкой на манжетах, новые рубахи и короткие брюки мягкой кожи, шелковые чулки и кожаные туфли с серебряными пряжками. Сильван приискал парик из конского волоса, куда лучше, чем его красное посмешище, а я предпочел завязать шелковым бантом свои собственные светлые волосы, разве что тщательно расчесал их роговым гребнем. Остановились перед зеркалом и не поверили своим глазам! Сильван еще поторговался с приказчиком, после чего мы выложили на прилавок деньги и вышли.

Прощайте, грязные куртки и ночевки под звездами! Мы даже не стали возобновлять знакомство с нашими прежними собутыльниками, пьяницами и плебеями, пусть и богатыми, но простолюдинами, блюющими на соседей по столу, заражающими друг друга французской болезнью через общих женщин, чуть что – лезущими в драку. Нет, мы ходили в первостатейный ресторан у Биржи, на балы во дворце. И знаешь, что странно, сестричка? Люди готовы помогать тем, кто ни в какой помощи не нуждается, и обходят за версту тех, кому она и в самом деле нужна. Мы быстро и натурально перешли на «ты» с сыновьями и братьями принцев, старейшинами знаменитых цехов. Главное – всегда быть любезным, веселым, остроумным и уметь вовремя ввернуть уместную шутку. Помнишь ли ты, сестричка, я рассказывал тебе о бале, куда я попал в первый раз? Как мы с радостью подставляли рты под струи вина, которое лили на нас господа с галереи? Теперь уже мы сами стояли на галерее и вместе с новыми друзьями ужасались отсутствию морали у этих несчастных там, внизу, на каменном полу. Подумать только: они позволяют себя унижать только ради удовольствия задарма напиться пьяным! Мы с Рикардом заключили соглашение: никогда не платить в трактирах за еду и вино. Ни единого рундстюкке. Мы просто-напросто присоединялись к тем, кто приглашал.

Так пролетели летние ночи, и только когда мы стали признанными членами общества, желанными гостями любого праздника, когда наше отсутствие не проходило незамеченным, – только тогда мы стали брать деньги в долг. Охотно подписывали долговые письма – тем самым пером и на том самом столе, на котором я пишу тебе сейчас. И удивительно – ни один из наших вновь обретенных друзей не выказывал ни малейшего сомнения! Для них деньги не имели никакой цены, и мне даже иной раз казалось, что чем больше мы брали взаймы, тем выше они ценили наше общество. По вечерам мы вываливали содержимое кошельков на матрас и с удивлением замечали, что наши двадцать четыре риксдалера превратились в тридцать, потом в сорок, потом удвоились. Мы исправно записывали наши долги, и часть дневной добычи шла на уплату долгов предыдущим кредиторам. Доверие к нам, как ни странно, росло с каждой неделей, и, если кто-то сомневался, достаточно было махнуть кому-то рукой за поручительством.

– Дорогой Кристофер Бликс, мой любимый брат и неоценимый компаньон, – торжественно сказал Рикард Сильван, когда мы вернулись с прогулки по залитой солнцем Корабельной набережной. – Скажи мне, друг мой, слышал ли ты когда-нибудь о ломбере?

– Как не слышать, слышал, – отвечал я. – Карточная игра, да? Вроде фараона?

– И да, и нет. Фараон – игра, где победителя выбирает случай. В ломбере решает искусство. Госпожа Фортуна молчит и с завистью смотрит на победителей.

– Когда ты успел увлечься азартными играми?

Я лежал на матрасе и наслаждался теплом, как дворовый кот.

Нынче многие господа одержимы ломбером, рассказал Сильван. Каждый вечер крупные суммы перекочевывают из одного кармана в другой. В салоны, где проходит игра, полиция даже не подумает сунуться.

Я тут же сказал, что у меня нет никакого желания рисковать нашими деньгами, поскольку опасность проигрыша намного превышает шансы на выигрыш.

– Не торопись, Кристофер, ты не дал мне договорить. Есть разные виды ломбера. Я встретил Блока в Лугордене – ты помнишь его, я вас познакомил на той неделе в опере? Или не помнишь? Неважно… Он рассказал про званые вечера, которые дает его друг, Карстен Викаре. Карстен приглашает заезжих купцов. У него три главных условия: гость должен быть богат, доверчив и испытывать слабость к спиртуозам. За столом играют пять человек, четверо из них в сговоре между собой и называют пятого «кроликом». Подразумевается, конечно, что сами они – охотничьи псы. Договариваются без слов, в ход идут условные жесты и знаки. Заговорщики делят выигрыш поровну, за исключением хозяина: тот получает двойную долю.

– И дальше?

– Кристофер, слушай внимательно: одно место за столиком освободилось, и Карстен предложил его мне. Риска почти нет: он заверил меня, что, хоть я и новичок, моего понимания игры вполне достаточно. Если «кролик» достаточно жирный, у нас есть шанс удвоить состояние за одну ночь. Двести риксдалеров!

У меня в животе будто шмели завозились. Я вскочил так быстро, что даже закружилась голова. Достал бутылку вина, два бокала, налил их до краев, и мы чокнулись со звоном.

– За Сильвана и Бликса! – воскликнул я. – Молодых и красивых, а в скором времени и богатых Сильвана и Бликса.

– За Бликса, Сильвана и за две сотни риксдалеров! – засмеялся Рикард. – А то и побольше.

В тот же вечер мы купили колоду карт и разыгрывали партию за партией, время от времени заглядывая в листок с правилами, полученный Рикардом от Карла Густава Блока. Мы не отходили от стола, пока не настала пора вечернего променада. Игра не показалась мне чересчур уж трудной. Каждому сдают по восемь карт, и начинается торговля: кто из игроков рассчитывает взять на этой сдаче наибольшее количество взяток. Тот, кто выиграл торговлю, назначает козыря.

– Как и в жизни, – философически заключил Рикард и опустошил свой бокал.