Дорогая сестричка, уже несколько дней миновало, как мне удалось улучить время написать тебе. У вдовы Бек не решаюсь показываться, ночую где придется, что нисколько меня не удручает; наоборот, дает возможность насладиться свежей прелестью раннего лета. Иногда выдается случай поспать несколько часов в трактире, ежели не попадается чрезмерно внимательный трактирщик, но и тогда есть множество мест для тех, кто умеет удовлетворяться малым. Небольшая прогулка – и тебе открывают объятия коровники и амбары, луга и огороды. Ворох листьев вместо подушки и звездное небо вместо балдахина – можно ли желать лучшего? А по утрам город просыпается под ясный звон колоколов, и я вновь отправляюсь через мосты, чтобы раздобыть что-то из телесной пищи и досыта напиться у колодца. Пишу тебе из кофейни, подкрепившись чашкою кофе и коркой хлеба. К слову, сделал весьма полезное изобретение: макаю перо в кофейную гущу.

Я и друг мой Рикард Сильван примкнули к обществу молодых фланеров, чьи родители владеют торговыми заведениями на Корабельной набережной. Денег у них куры не клюют, и наши с Рикардом выходки подвигают их к щедрости. Чтобы дать тебе пример: соревнуемся, кто дольше простоит на одной ноге. Победитель коронуется супницей и получает звание «ваше ночное величество». Наши покровители хохочут до слез. О сестричка, сумеет ли бедное мое перо описать эти роскошные ночи! Веселье никогда не кончается, никогда не кончаются и напитки: пиво всевозможных сортов, крепчайший аквавит… но, признаюсь, сестрица: вино мне более по вкусу. Ах, вино! Напиток богов. Словно солнечный свет заманили в бутылки и заткнули пробкой. Трактиров в этом волшебном городе не перечесть, в каждом доме трактир, дверь в дверь, горят неисчислимые лампы и свечи и превращают ночь в день. Мы кочуем из одного трактира в другой, обнявшись и дружески беседуя, пока кого-то не сморит, и друзья наши отправляются домой, один за другим. Рикард Сильван, рожденный в большом городе, не разделяет моей любви к природе. Спит в тесном углу за печкою у своего кузина рядом с Новым мостом.

Как-то сидели мы и утоляли жажду в кабачке на Нюгатан, и ни с того ни с сего началась ужасная ссора. Глиняный кувшин просвистел в ладони от моей головы и разбился вдребезги за спиной. Несколько иноземных моряков вскочили и начали ругаться на своем тарабарском языке, и не успел я моргнуть, началась драка. Я скрылся под столом. Один из драчунов упал на пол рядом со мной, остальные убежали. Я сразу увидел, что упавший ранен. Мало того что у него разбито лицо, он задел рукой разбитую бутылку, и из запястья хлестала кровь, как из брандспойта.

Я подполз к нему и рассмотрел повреждения. Рана на запястье выглядела тревожно, я насмотрелся на такие еще в Карлскруне. Зажал рану, завязал куском льняной ткани, оторванной от рукава несчастного, а из остатков рукава соорудил жгут и туго, как мог, завязал. Моряк будто меня и не заметил: раскачивался из стороны в сторону и бормотал что-то непонятное.

– Приятели назвали его жену гулящей, – просветил меня пожилой господин с багровым носом, – и, думается, не без оснований. И у нее-то уж желание погулять не утихнет, когда супруг явится домой с расквашенной физиономией. Хозяин! Налей бедняге, я угощаю. И четырехкратное ура хирургу!

Так я стал героем трактира. Меня обнимали, хлопали по плечу, чуть не каждый пожелал незамедлительно со мною выпить. Раненый так и сидел на полу, пока ученик плотника не помог ему встать на ноги. Он оглядел трактир пустым взглядом и, ни слова не сказав, исчез в ночи. Этот случай напомнил мне, зачем я вообще приехал в Стокгольм. Но признаюсь, сестричка: я быстро отвлекся от этих мыслей. Новоявленные поклонники подносили мне бокал за бокалом, и я купался в лучах славы.

Популярность придала мне смелости, и я наконец решился воплотить в жизнь формулу Сильвана. Разделив трубку с одним из пришедших с нами господ, попросил его дать мне взаймы двадцать шиллингов с целью поправить расстроенные жилищные обстоятельства. Однако он принял мою просьбу не так, как я с известной долей уверенности ожидал: побледнел и смутился. Не ответив на мою просьбу, встал из-за стола и откланялся. Я, признаюсь, никак не ожидал такого поворота. Сумма, выраженная в моей просьбе, вовсе не должна была стеснить его, особенно если вспомнить, как он только что швырялся деньгами. Я только пожал плечами – голова моя шла кругом от бесчисленных тостов, и я быстро запамятовал этот эпизод.

Постепенно трактир опустел, и, когда я немного пришел в себя от возбуждения и вина, увидел, что мои новые друзья ушли. Настала пора искать ночлег.

У входа меня ждал Рикард Сильван. Он сбросил мою руку с плеча, схватил за воротник и прижал к стене, да так, что я стукнулся затылком.

– Бликс, идиот! Это правда, что ты попросил у Валлина двадцать шиллингов, чтобы не спать под открытым небом?

Как я мог отрицать?

Он отпустил ворот и громко застонал. Сполз по стене дома и закрыл лицо руками. Я стоял и молчал, не зная, что сказать. Наконец он поднял голову и обреченно махнул рукой – садись. Я присел рядом, и он положил руку мне на шею.

– Кристофер… когда ты попросил у Валлина такую маленькую сумму, он сразу понял, что ты нищий. Я только и делаю, что намекаю, что мы с тобой дети богатых, но скупых родителей, что все их состояние в один прекрасный день перейдет к нам. А ты не оставил сомнений, что мы с тобой просто-напросто два нищих шарлатана без гроша в кармане.

– А что мне было делать? Мы же и в самом деле нищие!

Рикард возвел взгляд к небу и вздохнул:

– Что тебе было делать? Придумать нормальную причину, зачем тебе нужны деньги. И, конечно, не двадцать шиллингов, а больше. Допустим, решил купить достойный парик. Или жемчужное ожерелье в подарок матери, дескать, карманные деньги потратил на какую-то безделушку. Главное, дать понять, что ничего натуральнее и быть не может. У этих господ легче взять взаймы три или даже пять риксдалеров, чем несколько шиллингов.

– А наше платье? Мы же оборванцы! Кому придет в голову принять нас за детей богатых буржуа?

– А вот здесь-то и собака зарыта! Ты должен врать так, чтобы они хотели тебе верить! Чтобы ложь удалась, нужны двое: тот, кто врет, и тот, кто слушает.

Что я мог на это ответить? Стоял, разинув рот, пока Сильван не расхохотался:

– Ты, конечно, болван, Кристофер Бликс, но, по крайней мере, честный болван. Попробуем поправить дело. Но в дальнейшем обещай мне: прежде чем пытаться занять у кого-то из наших новых друзей, посоветуйся со мной.

К Сильвану вернулось хорошее настроение. Он достал из жилета туго набитый кошель.

– Пока ты разоблачал наши секреты, я облегчил Монтелля на вполне приличную сумму – сказал, что мне позарез нужна трость с серебряным набалдашником, причем срочно. Вроде бы видел, как некий полковник бросал на нее жадные взгляды, а отец мой, от доброй воли которого я завишу, в гостях у Де Гира в Финспонге.

– Но я же был уверен, что твой отец… – И я оборвал сам себя, потому что сквозь винные пары успел заметить, как Сильван медленно и с сожалением покачал головой.

– Кристофер Бликс, иногда я начинаю сомневаться в твоем будущем, – с мягким упреком произнес он и взял меня под руку. – Время скорее раннее, чем позднее. Пойдем к колодцу, умоемся, и как раз придет пора позавтракать.