И снова — Лондон.

Только на сей раз — частный аэропорт, который до недавнего времени принимал только один самолёт — самолёт Фоккер принадлежащий Дому Виндзоров — и бронированный РейнджРовер с неразговорчивыми ребятами из спецотдела лондонской полиции. Это уже другой уровень, государственный…

Я знал, что они от меня хотят и чего ждут. Сейчас — они показывают мне перспективу. Сейчас я никто, губер — человек, который сегодня на должности, а завтра — нет, и от него ничего не зависит. Но встань на путь сепаратизма, отделись от России, создай Уральскую республику или ещё что-то там — и тебя будут принимать уже как главу государства. Вот в этом мы, кстати, сильно уступаем. Частично из-за этого мы проиграли Украину — мы принимали её, как младшего брата, с известной долей панибратства. Англичане — будут принимать с почестями даже главу племени тумба-юмба. Что совершенно не помешает им обобрать его потом до нитки.

Энн полетела со мной, видимо как куратор. В своём сером брючном костюме — она выглядела потрясающе, и мне даже пришло в голову — не роль ли жены выдающегося государственного и политического деятеля, отца Урала — она примеряет. А что? Мало кто знает, что король Иордании, например — наполовину англичанин, Его Величество взял в жены дочь британского полковника, она родила ему детей и старший сын, как подошло время — стал королём. Британцы умеют играть в такие игры…

— Куда мы едем? — спросил я Энн, когда мы прошли двадцать пятую, и стало очевидно, что мы едем не в город.

— Во дворец. Это программа МИД.

— Чей дворец?

Она улыбнулась

— Увидишь…

Дворец — я представлял себе совсем не так.

Серое, каменное, двухэтажное здание — если посмотреть на него сверху, оно будет буквой П, совсем как наши школы. Похоже, что тут нет ни гаража, ни даже навеса, вон — машины рядком у стены стоят. Машины — в основном такие же РейнджРоверы как у меня.

Вообще, интересно англичане строят — ни лестницы, ни крыши над входом — дверь на улицу и все. И за это — платят десятки миллионов фунтов?

О-бал-деть…

Секьюрити — распахнул дверь Рейнджа, я вышел. Энн взяла меня за руку, мы пошли к дому. Дверь — распахнулась перед нами, и мы увидели Их Высочеств…

Надо сказать, что династическая ситуация в Великобритании — была весьма запутанной.

Была Её Королевское Величество, Елизавета Вторая — британская монархиня. Она правила Великобританией дольше, чем любой другой монарх в её Истории, дольше чем её легендарная предшественница Елизавета Первая. Она приняла страну в пятидесятые и так её и вела. Но ввиду возраста — полноценно исполнять государственные функции ей было несколько затруднительно.

Был Её Высочество, принц Филипп. Официально — он носил титул Принца Уэльского, положенного для наследника, и так же пребывал в этой роли дольше, чем любой другой претендент на британский престол в истории. В связи с тем, что матери трудно было полноценно править, он частично исполнял обязанности монарха, в основном в части зарубежных поездок. В последнее время, в европейских домах появилась традиция, согласно которой трон передаётся не со смертью монарха, а отречением. Поговаривали, причём уже несколько лет поговаривали, что Её Величество отречётся от престола в пользу сына — но этого так и не происходило. Были два обстоятельства. Первое — принц Уэльский страдал какой-то там болезнью, связанной со старостью. Второе — британцы до сих пор помнили отвратительную историю с леди Дианой. Дело в том, что Его Высочество — всю жизнь любил женщину, которой противился весь двор, ещё и замужнюю — Камиллу Паркер-Боулз — сейчас она носила титул герцогини Корнуолл. Его заставили жениться на высокородной Диане Спенсер — легендарной Леди Ди, но он никогда не любил её. Он довёл свой брак до развода, и женился, в конце концов, на Камилле — вторым для неё браком, причём от первого — у неё было двое детей. Женитьба будущего монарха на разведённой женщине с детьми — событие неоднозначное, ещё более неоднозначное, потому что большинство британцев любили леди Ди и винили принца в её смерти. Поэтому — поговаривали, что Её Величество может отречься не в пользу сына, а в пользу внука — молодого и довольно популярного в народе принца Уильяма, сына леди Дианы. В этом случае — на престол взойдёт не старая развалина, отягощённая грузом скандалов — а молодой и популярный монарх…

Принц Уильям Виндзор…

Который сейчас принимал меня в своём замке.

— Вы первый видите эту карту…

Принц Уильям Виндзор стоял рядом со мной, в кабинете дворца, который я определил как «ситуационный» — по обилию тех карт, которые там были. На стенде, сделанном как минимум полтора века назад — висела карта Российской Федерации, поверх неё были проведены новые границы. Что удивительно, помимо карты России — здесь была изображена и Украина, разделённая на три части. Если не считать Крым.

Урал — выглядел так, как я себе его и представлял — за исключением Тюмени. Тюмень принадлежала Сибирской республике.

Крым был отделён от Украины, как и сейчас.

— Крым тоже… — задал вопрос я

— Да — ответил принц Виндзорский — более того, мы не намерены допускать существование единой Украины. Её единство в перспективе представляет собой не меньшую угрозу для Восточной Европы, чем Россия.

…

— Полагаю, кроме того, что разделение Украины будет соответствовать неким нормам… справедливости.

— Что это даст? — спросил я

— Лично вам? Лично вам это даст титул «отца нации». Мы понимаем, сколь сложны процессы становления независимых государств, и намерены допустить для первого президента — пожизненное президентство, поддержанное мировым сообществом. Опыт Казахстана в этом смысле признан успешным.

Принц цинично усмехнулся

— Судя по отзывам Энн, вы сможете проправить как минимум лет тридцать…

— Кстати, про Энн — сказал я — вы её знаете?

— Знаю. Она училась в том же университете в Шотландии, подруга моей жены. Но это не планировалось, так случайно вышло.

Я посмотрел на карту. На принца. Снова на карту.

— Что взамен?

— Инвестиции. Это вам уже говорила Энн, теперь подтверждаю я. Вы будете приняты в мировом сообществе безо всяких оговорок. Постепенно — вы снова объединитесь в некое подобие государства — уже в рамках ЕС. Посмотрите на Балканы — некогда смертельно ненавидящие друг друга народы являются частями ЕС. И ездят друг к другу без виз, как и раньше.

— Там была война.

— Это не обязательно.

Я снова посмотрел на карту.

— Мне нужны северные порты. Никаких автономных округов. И мне нужна Тюмень.

— Это обсуждается — уклончиво сказал принц

— Это не обсуждается — сказал я — я не первый день в бизнесе. Хотите создать новый Кувейт? Этого не будет.

…

— Хотите сделку, платите полную цену…

Как обычно и бывает — ни до чего не договорились формально, но поняли друг друга. Прощаясь, принц задержал мою руку в своей

— Не подведите меня, Влад. Я делаю на вас личную ставку.

Я передохнул — несколько секунд — и огляделся. Опасная публика. Здесь есть бизнесмены — но большей частью это не бизнесовая публика, это или политики, или почти незаметный, но очень влиятельный слой интеллектуалов, от которых зависит очень многое. Если не все. Ибо они — создают фон. Когда говорят, что интеллигенция это болезнь России — неправда. Во Франции точно такая же болезнь, там они открыто действуют. В Великобритании это все менее ярко и публично — но есть. Интеллигенция создаёт некую …. ноосферу, я бы так её назвал — в которой варятся и политики и бизнес. Это и клубы и статьи в газетах и интернет-контент. У нас этого нет, и этого не понимают — дело в том, что у нас бизнес не отягощён чувством вины за свой капитал. А в Европе отягощён. Поэтому — бизнесмены помимо банальной выгоды тянутся к интеллигенции, которая как бы легализует их богатство в глазах самих себя. Так как раньше давали деньги на монастырь — так сейчас дают деньги на интеллигенцию — и ей же каются, выслушивая нравоучительные наставления…

Но я знаю, что им говорить. Меня не проймёшь бредом про особые отношения России и Германии или Франции — надо будет, все эти отношения в топку кинут, ради великой цивилизаторской миссии. Но я слишком хорошо знаю их, чтобы знать, на какое враньё они купятся. Потому что их сила — моральная убеждённость в собственной правоте — имеет и обратную сторону: они не подвергают сомнению, когда кто-то приходит и говорит что верит так же как и они. Вера — вообще не должна подвергаться сомнениям.

А мне нужно выиграть время. И ресурс.

Раздались аплодисменты, впрочем, достаточно жидкие. Местная интеллигенция вообще не слишком любит бизнес — хотя принимает от него блага в виде мест в Советах директоров и Наблюдательных советах, приглашений на конференции «все включено» и прочего. Мы вас не любим, а вы нам должны. Как то так.

Но Пикарда я упомяну. Это — задел на будущее. Умному — достаточно…

Снова аплодисменты. На сей раз более искренние. Они и в самом деле в это верят — что та война завершилась без проигравших и победителей. На самом деле мы тогда проиграли. Проиграли потому, что исходили из одного совершенно ложного предположения — что человек хорош. На самом деле — человек изначально плох, и каждый из нас — должен бороться со зверем в себе, а государство — должно расставлять ограждения и барьеры. Барьеры в виде законов, в виде общественного мнения — здесь барьеры таковы, что можно получить иск на полмиллиона фунтов или стать изгоем за одно неосторожно сказанное слово.

Про Путина, им что ли сказануть? Подбавить, так сказать, перца…

Аплодисменты.

Аплодисменты

Аплодисменты.

— Мистер Угрюмов, вы считаете, что свобода слова в России возможна?

Несмотря на то, что экономический форум мероприятие достаточно камерное — в кулуарах участников поджидают журналисты. Свобода прессы — в Великобритании это святое. Кулуарность заключается в том, что сюда не пускают папарацци

Я усмехнулся… потом в прессе я прочитаю про «волчью усмешку»

— Ну, я же сказал все что хотел, верно? В России нет проблем со словами. В России есть проблемы с действиями и ответственностью за них.

— Мистер Угрюмов, можете ли вы назвать себя членом команды Бельского?

— Да, поскольку мы однопартийцы. Я уважаю господина Бельского, так как он один из немногих, кто не побоялся взять на себя ответственность за страну.

— Мистер Угрюмов, вы намерены продать свою нефтяную компанию и полностью посвятить себя политике?

— Я намерен поступить так, как того потребует от меня закон. Уважению к закону я научился здесь, в Великобритании

— Мистер Угрюмов, Россия может повторить судьбу СССР?

Я нашёл взглядом того, кто это сказал, дружески подмигнул

— Не дождётесь…

И тут, снова осматривая весь журналистский пул, я увидел её. Узнал сразу — по глазам

От журналистов — мне удалось отделаться только минут через сорок — время от времени я искал её глазами, но больше не находил. На вопросы отвечать… весь мой уверенный юмор сразу куда-то ушёл в сторону и не думаю, что своими ответами я произвёл сенсацию.

Все это продолжалось ровно до того момента, как начал выступать следующий оратор — председатель польского Центробанка, и все внимание — переключилось с меня на него. Это дало мне возможность выйти, чтобы помыть руки.

В мужской уборной — смотря на себя в зеркало и моя руки, я применил приём, который применял всегда, когда был растерян или сбит с толком. Смотря на себя в зеркало, я спросил сам себя с наездом — в чем проблема, пацан!? И сам же себе ответил — да ни в чем!

Проверьте — помогает.

Приведя себя в порядок — я вышел из туалета и буквально столкнулся с Ириной. Она отпрянула от меня… ни она, ни я этого не ожидали.

— Ты что здесь делаешь? — глупо спросил я

— Беру интервью — так же глупо ответила она — дашь?

— Да не вопрос.

Я протянул ей визитку, на которой написал гостиницу и номер.

Выступление губернатора Свердловской области Угрюмова — не показывала в прямом эфире ни одна британская телерадиокомпания — это был проходной персонаж с точки зрения британской медийной повестки дня и проходной информационный повод. Но в Великобритании, которая вне зависимости от размеров не переставала быть сверхдержавой ни на минуту — всегда находились люди, которые оценивали происходящие в мире события верными мерками. С их точки зрения — происходившее на экономическом форуме было несравнимо более важным, чем проблема усыновления второго ребёнка педерастической семьёй Элтона Джона, что обсуждала сейчас вся Великобритания.

Просмотр проходил в одной из комнат причудливо выглядевшего белого, с золотым остеклением здания на берегу Темзы. Среди своих оно называлось «зиккурат», ввиду современного даже сейчас облика.

Присутствовали — генеральный директор MI6, настоящий, а не тот, что отчитывается перед прессой, начальники инспекций Восточной Европы и России (последняя была выделена в отдельную инспекцию в 2015 году), руководители секторов, в том числе Уральского и Сибирского. И — один из основных агентов в России, с псевдонимом Горгона…

Надо сказать, что обстановка при просмотре была довольно неформальной, такой, какую только и умеют создать англичане. В России — той, старой России — этому соответствовала команда «без чинов».

— Его выступление — это выступление общенационального лидера. Ни в коем случае не регионального — пробормотал генеральный директор

— Я вам это говорила

— Да, но у нас есть национальный лидер — сказал начальник российской инспекции

Энн презрительно фыркнула

— Бельский? Перестаньте. В основе это мелкий популист и демагог. Он едва успел прийти к власти — но уже снискал ненависть многих. Что он сделал лично, чего он добился? Какие деньги он заработал?

— Ну, у него был бизнес, если вы об этом…

— Бизнес? Перестаньте… Торговать по мелочи, это не бизнес.

— Его родители занимались производством.

— И каков был оборот? На наши деньги — чуть больше ста тысяч фунтов в год. Это не бизнес! Бельский и сам это понимает.

— Энн, Бельский нас пока устраивает — сказал начальник инспекции

— Бельский демагог — зло сказала Энн — флюгер. Он предаст нас при первой же возможности, как только почувствует, что запахло жареным.

— А Угрюмов не предаст?

— Нет!

— Почему же? — заинтересованно сказал генеральный директор

— По одной простой причине, сэр — сказала Энн — деньги. У Угрюмова есть деньги. И не крохи, как у Бельского — его бизнес потенциально стоит миллиарды и миллиарды долларов. Он заинтересован в том, чтобы его бизнес был оценён справедливо на мировых рынках. Это намного серьёзнее, чем та горка компромата, которая у нас есть на Бельского. Кроме того — Бельский, как и все русские, себе на уме. Он говорит всем — и нам в том числе — то, что мы хотим услышать. А Угрюмов — имеет миллиардные интересы, которые никак не изменятся.

— А может — сказал начальник инспекции «Россия» — это ты имеешь интерес в миллиардах Бельского, а, Энн? Или в том, что он тебя трахает?

Энн не обиделась, она рассмеялась

— Том, да пошёл ты! Это не он меня трахает, это я его трахаю. Благодаря этому я получила Порше для себя и лучшего британского проводника интересов, чем любой, который у тебя есть в Москве…

Генеральный директор откашлялся

— Полагаю, нам стоит сделать перерыв — сказал он — тем более что я голоден.

После того, как благородные доны уняли свой голод, совещание продолжилось — только без Горгоны. Предстояло принимать решение.

— Том…

— Сэр, я считаю, что это полная чушь. Мы не должны покупаться на это. Горгона отстаивает свои интересы.

— И наши тоже — сказал начальник сектора Урал, который почти весь свой результат работы строил на Горгоне и её позициях в Екатеринбурге — его информация никогда не была опровергнута. И он действительно заинтересован в деньгах и благосклонности Сити — как и любой крупный бизнесмен его уровня. А на чем держится лояльность к нам Бельского? На благодарности? На деньгах — любой русский олигарх без труда даст ему в десять раз больше. И что будет тогда? Кто-то задавался вопросом?

— Какого черта!? — вспылил Том — вы что не видите!? Он подарил ей Порш!

— И? — спросил генеральный директор

— Она двигает своего человека. И ломает наш первоначальный план! Этого нельзя допускать…

— Питер?

Многоопытный начальник сектора Восточная Европа откашлялся

— Мне представляется, джентльмены, что наш первоначальный план пошёл крахом в тот самый момент, когда Бельский принял решение в одностороннем порядке отсоединить от России Кавказ. Теперь мы не контролируем ход событий, мы на них реагируем.

— Это не так — резко сказал начальник сектора Россия — Бельский вполне управляем. Ситуация с Кавказом тоже.

— Это ты так считаешь, Том. На самом деле, он пытается удержаться, и это ему пока удаётся. За наш счёт.

— Джентльмены — сказал генеральный директор — мне представляется, что вопрос позиции Угрюмова и в самом деле выходит за рамки нашего первоначального плана на него. Бельского контролировать все труднее, возможностей влиять на ситуацию у него все меньше. Мы рискуем оказаться со вторым Горбачёвым на руках.

Генеральный директор знал, о чем говорил — в девяносто первом он был сотрудником московской станции и видел все своими глазами. Горбачёв — прекрасно устраивал и Маргарет Тэтчер и сменившего её на посту Джона Мейджора. В окружении Горбачёва — были отличные агентурные позиции. Но произошло непредвиденное — где-то в девяностом — девяносто первом они допустили ошибку и ослабили Советский союз намного сильнее, чем то было им выгодно. В итоге — последовал августовский путч, перехват управления страной командой Ельцина. В дальнейшем — ключевую роль в распаде СССР сыграла Украина. И Буш и Тэтчер — ездили в Киев и уговаривали Украину не провозглашать независимость именно потому, что в таком случае рушилась вся тщательно построенная схема. Буш в девяносто первом отказался встречаться с Ельциным, когда тот был в США — чем оскорбил его.

Надо было правильно понимать. Ни Лондон, ни Вашингтон — не были заинтересованы в развале горбачевского СССР и превращении Горбачёва из президента СССР в президента Горбачёв-фонда. Наоборот, они сделали все, чтобы сохранить СССР и чтобы отделением Прибалтики дело и завершилось. Ничего другого они не хотели. Путч был непредсказуемым явлением, они его не хотели и не планировали. Как и то, что произошло после этого.

Не получилось. Произошло то, что произошло и в девяносто втором все пришлось начинать заново. В команде Ельцина — у них не было никого вообще, чуть лучше дела обстояли у американцев. В итоге — получили Чечню. Потом Путина.

Кстати, потом, в неофициальных разговорах — были люди, которые сильно переживали за ошибки того времени. Говорили — лучше бы тогда мы дали Горбачёву пятьдесят миллиардов долларов на реформы, лучше бы поднапряглись. Да сделанного не воротишь.

Это был провал.

— Сэр, именно поэтому я настаиваю на необходимости притормозить Угрюмова — сказал Томас

— В ущерб Сити? — иронически поинтересовался глава сектора Урал

— Мы не можем строить британскую и европейскую политику в угоду Сити! — воскликнул глава «России»

— Да неужели…

— Так, джентльмены — подвёл итог дискуссии Генеральный директор

Все замолчали

— Ситуация в России такова, что мы не можем сделать определённого политического выбора и поддерживать только одного политика. Придётся поддерживать всех, к кому у нас есть доступ. Мы не можем рисковать вторым Горбачёвым.

…

— Поэтому, в центре мы поддерживаем Бельского, на Урале — Угрюмова. Угрюмов — теперь считается одним из дублёров Бельского. Гарри?

— Да, сэр

— Позаботься о том, чтобы Горгона правильно понимала ситуацию.

— Уже, сэр — сказал начальник сектора России.

— То есть? — резко спросил Гарри

— Угрюмов подцепил журналистку. Горгоне думаю, будет интересно взглянуть…

— Какого черта! — взорвался начальник сектора Урал — какого, б…, хрена ты творишь такое с моим, б… агентом!? Без моего ведома! Это мой источник! И я решаю…

— Все правильно — сказал Генеральный директор

…

— Это твой источник, Гарри. И поэтому то, что сделал Том, должен был сделать ты. Разделяй и властвуй, джентльмены. Разделяй и властвуй…

— С..а…

Энн, не отрываясь, смотрела на происходящее на экране — трансляция велась из номера отеля Георг V. Трансляция велась в большой фургон Форд Транзит, припаркованный несколькими улицами далее. Фургон принадлежал MI6, британской разведке. На экран — транслировалась порнуха, только в реальном времени и без дублей.

— Как видите, все обстоит далеко не так хорошо, как вы нам рассказали.

Энн сцепила кулаки — так что ногти впились в кожу. Сейчас она была не столько оперативником разведки, сколько женщиной, готовой разорвать свою соперницу на куски. Никакая женщина — не допустит соперницу к своему мужчине. И никакая — не простит. Все эти свободные отношения — чушь собачья.

— Кто она?

— Ирина Валь. Журналистка, колумнистка и все прочее. Училась, кстати, здесь.

— С..а.

— Только глупостей не делайте.

…

— И хорошенько наблюдайте за своим… объектом. Он далеко не так прост.

Когда оперативная машина британской контрразведки — увезла Энн обратно в гостиницу — следом за машиной слежения — припарковался тяжёлый, угловато-обтекаемый РейнджРовер. Человек из Форда — пересел в РейнджРовер, и наткнулся на тяжёлый, пристальный взгляд седовласого господина с монограммой на лацкане. Это было намёком на принадлежность к британскому дворянству, а галстук — свидетельствовал о том, что этот господин когда-то служил в Гвардейской бригаде.

— Показ проведён

— Нормально?

— Думаю, Горгона станет… более критично относиться к своей… работе.

Господин молчал. Атмосфера в салоне машины была как перед грозой.

— Можно переходить к реализации второго этапа?

— Не все так просто…

…

— Я только что с заседания Тайного совета. Есть мнение отменить второй этап вообще.

— То есть — как?

— А вот так. Его Высочество считает реализацию второго этапа не соответствующей нашим интересам.

Человек из Форда потряс головой, словно получив нокаутирующий удар

— Но сэр… дестабилизация России по доктрине Бендукидзе это единственный путь раз и навсегда покончить с ней. Поверьте мне, я много лет прожил в России.

— Это возможный пролог к ядерной войне.

Человек из Форда — смотрел на члена Тайного совета, барона Бекингема — словно видел его впервые. Он был простолюдином — и не понимал, насколько рыцари могут быть верны своему монарху.

Или — будущему монарху.

В конце концов, человек из Форда происхождения был самого обычного — он даже не чистокровный британец, мать была полькой. Для Великобритании, настоящей Великобритании, polish people — означало примерно то же, что для США — негр.

— Его Высочество — барон Бекингем выделил придворное звание тоном, свидетельствующим о глубоком уважении и преданности будущему монарху — по ознакомлении с текущим ходом дел поставил под сомнение правильность выбранной конечной цели. В связи с чем, вам предписывается свернуть вашу работу по Гранильщику до особого распоряжения. Которое, несомненно, воспоследует.

— Да, сэр…

— Наблюдение снять. Информацию передать в Институт. Отныне — для MI6 Гранильщик больше не существует.

— Да, сэр.

Движением бровей — барон дал понять, что больше не задерживает человека из Форда.

Посмотрев вслед удаляющимся рубиновым огням РейнджРовера — человек из Форда зло выругался и прошептал сакральное, польское «пся крев». Весь мир его — в этот момент рушился, рушился на куски.

Он не был дураком и отлично понимать суть игры — но сделать ничего не мог…