Глава 21. Паучьи лапы

Райан отверг предложение Джоша подвезти его в машине Донны. Уходя от Лугового монастыря, он весь дрожал. Он только что виделся со своим лучшим другом, но у него было ощущение, словно они на дуэли.

Челли улавливала мысли желателей, чьи монеты они украли. Она отчетливо слышала мысли Кэрри, в этом нет никаких сомнений. Но в кучке почерневших монет, которую им продемонстрировал Джош, выбравшись из колодца, не было никакого кольца.

Райан сел на автобус в Гилдли, и ему пришлось бежать всю дорогу от автобусной остановки к библиотеке, чтобы оказаться там раньше отца. Пока отец вез его домой, Райану повсюду мерещились предательские тележки и горы мусора. На телефонном проводе висела пара связанных шнурками ботинок, и Райан мимолетно представил, как ботинки, цепляясь шнурками, взбираются по столбу, чтобы шпионить за окрестностями.

– Райан… мне надо уехать в Лондон около семи. Мама вернется не позже девяти. Ты сможешь побыть один до ее возвращения?

Райан представил будущее, в котором родители так организуют свои приходы и уходы, чтобы не оказываться дома в одно время, и каждый раз осторожно и тихо спрашивают, не возражает ли он. Он пожал плечами в ответ.

За ужином отец смотрел в окно, пока Райан помешивал подливку. Небо постепенно желтело, превращаясь в небо Стеклянного дома, но никто этого не замечал.

«Будет дождь. Дождь попортит ежевику». Райан не был уверен, чьи это мысли.

Внезапно он вспомнил, как они с Джошем и Челли собирали ежевику в день, когда дождь побил все ягоды, они помялись и утратили вкус. По порции Челли пробежал паук, и Джош подождал, пока она съест большую часть ягод, а потом сказал ей об этом.

– Почему ты не сказал мне? – ныла она с несчастным видом, пока Джош не устал от ее нытья.

– Ой, прекрати, дурында, все нормально… Райан, скажи ей, почему это не страшно.

Райан напряг мозги.

– Потому что… потому что у пауков очень чистые лапы. Они… они вытирают их о паутину. – Этого оказалось достаточно. Челли доверчиво и с облегчением взглянула на него и доела ягоды.

Вспомнив этот случай, Райан внезапно подумал, что если бы паука видела только Челли, она съела бы ягоды без единой жалобы. Это Джош своими репликами отравил ей удовольствие. Бедняжка Челли, вечно она ждет, когда кто-то скажет, что ей думать и чувствовать.

Райан не мог представить, чтобы она всерьез поссорилась с Джошем, но даже если бы да, он сразу бы принял ее сторону?

«Нет», – сказал его разум.

«Я такой же плохой, как Челли», – подумал он.

«Еще хуже, – подсказал разум. – Ты такой же плохой, как Джош. Разговариваешь с ней, будто ты ее друг, а потом обращаешься с ней, как с капустой».

Когда отец наконец собрал сумку и отчалил, Райан включил на кухне стереосистему, но почувствовал себя неуютно. Звук был слишком громкий и пронзительный. Что-то или кто-то услышит и будет знать, где найти Райана. Кто-то или что-то придет, а он не заметит. Райан выключил музыку.

Высотой с фут и толщиной четыре дюйма. Райан снова начал перебирать книги в поисках «Браконьеров, похитителей и психопатов: тайной стороны Гилдли», но не мог сосредоточиться. Желтое небо смялось, как бумага, из-за грозы, трава полегла под ветром. Хлынул дождь. Изгородь, трава и листья дрожали и гнулись, словно под ударами града.

Он все вспоминал и вспоминал хрупкую, но решительную улыбку Кэрри, говорившей о том, что хочет взять назад свое желание. Позволит ли это дух колодца?

Духу колодца наплевать, если люди хотят глупостей или жалеют о своих желаниях. «Я пожелала, чтобы весь мир ушел прочь и оставил меня в покое».

Наверное, есть способы «заставить мир уйти прочь», но вряд ли они хорошие.

Дождь, дождь. Капли, стекающие по рекламным щитам, блестящие тележки, раздувшиеся от воды ягоды ежевики. Дождь рычал, как бьющийся о скалы прилив. А потом за стеной дождя раздался резкий негромкий стук.

Райан посмотрел в ту сторону и со странным чувством неизбежности увидел бледное лицо под пеленой волос, вглядывающееся в окно гостиной. Он подбежал к входной двери и распахнул ее.

Челли, без пальто, сосала ингалятор, пытаясь восстановить дыхание. Юбка и блузка с одной стороны были заляпаны, словно ее обрызгала проезжающая машина. Икры были в потеках грязи. Райан сорвал с сушилки первое попавшееся полотенце и протянул ей. Она закуталась, сняла кроссовки. Внимательно посмотрела на мокрые ступни, потом перевела взгляд на блестящий гладкий пол прихожей.

– Все в порядке, – ласково сказал Райан. – Проходи.

Они вошли в гостиную. Мокрые ноги Челли скользили и спотыкались на паркете.

– Они считают, мы играем в Пещере, – наконец сказала Челли, – но это вранье, Джош просто придумал нам алиби. Он пришел к моему окну, его привезла Донна, и он хочет, чтобы она позвонила мне попозже, но когда он ушел, я подождала пять минут и хотела позвонить тебе, но телефоны – это машины, а машины – как он, так что я вылезла из окна и пришла сюда…

– Сегодня он был у Кэрри, Челли. – Какое облегчение выразить беспокойство словами. – У Кэрри, женщины с зайцелопой. Она приготовила чай, она ему доверяет, поделилась с ним своим желанием, и оно ужасное, и если он собирается вернуться и выполнить его…

– Сомневаюсь. Я думаю, это другая желательница, та загадочная женщина, которая хотела мести и которую он ищет. Он заставил меня ездить с ним, пока я не уловила ее мысли, и мы проследили ее до склада, и он собирался туда, когда уходил сегодня, и мне не нравится чувствовать ее в голове, это она, я знаю…

Несмотря ни на что, Райан почувствовал облегчение. Так или иначе, Кэрри сегодня в безопасности. Может быть, Джош навлечет на кого-то ужасную месть, но по крайней мере не на того, кого знает Райан.

– И теперь он все время носит солнечные очки, даже в помещении и ночью… – продолжала Кэрри. – И все время трогает глаза, но очень аккуратно, чтобы никто ничего не заметил под очками. А когда ты ушел, он заставил меня принести в Пещеру ведро, потому что это подземелье, как и колодец, и сказал, что это будет святилище, и он пишет на нем буквы, а еще «да» и «нет», и заставляет вещи в ведре летать, как будто это доска уиджи, и пытается говорить с духом колодца, когда тебя нет рядом, и заставляет меня спать там…

– А Кэрри говорит, что бросила в колодец кольцо, когда загадала желание. Челли, ведь Джош не показывал нам никаких колец. Он не говорил, что нашел кольцо в колодце…

– И ему нравятся все эти штуки с машинами, мне кажется, он заставляет автоматы давать ему деньги, и я знаю, что Донна его боится, по-настоящему боится…

– Ему это нравится, ему нравится, когда люди боятся. Знать, что у них в головах, менять их жизни… – Слова лились потоком, невысказанные мысли, таившиеся в глубине его разума, как будто Райан превратился в Челли. – Ему нравится власть…

– Он и правда хочет осуществить желание мести; он говорит так, словно женщина, которую ненавидит желательница, сделала ему что-то плохое, хотя он ее даже не знает… И мы совсем не похожи на Джоша…

Но на самом деле они в чем-то похожи на Джоша. Райан внезапно подумал о фокусниках из сказок, которые вызывали смех, потому что делали всякие смешные штуки, на которые ты не отважился бы, а потом делали вещи похуже, но все равно было смешно, а потом они делали что-то совершенно ужасное, дьявольское, что веселило только их. Это не значило, что они становились другими; они просто скользили по собственной шкале к дальнему концу, которого ты до этого просто не видел…

Только… если соскользнуть к дальнему концу шкалы…

– Он сходит с ума, – сформулировал свою мысль Райан. – Может, он не сразу нашел кольцо в колодце. Но я думаю, что он вернулся, чтобы найти духа колодца и взять еще монеты, чтобы мы продолжали, а он бы сохранил свою силу, и я думаю, вот тогда он и нашел кольцо Кэрри. И если это так, он не просто плохой, он сходит с ума. Он больше не на нашей стороне.

Они уставились друг на друга круглыми глазами, чувствуя себя революционерами.

– Почему? – прошептала Челли. – Потому что это он спустился в колодец? Может, дух колодца с ним что-то сделал? Ты же сам сказал, что она выворачивает желания так, что они становятся ужасными… Значит, она – зло?

Райан пожевал губу, раздумывая.

– Нет, – наконец ответил он. – Не думаю. Представь себе: вот очень старая богиня, люди поклоняются ей, потому что им нужна вода из ее колодца, они надеются, что пойдет дождь и посевы взойдут, они бросают приношения в колодец, медные амулеты и все такое. А она привыкает исполнять желания, простые понятные желания вроде: «Пожалуйста, не дай нашей деревне умереть с голоду». – Райан чувствовал, что грозовые облака его подозрений, сформировавшиеся в библиотеке, наконец-то начинают облекаться в слова. Он взглянул на свои руки, сражаясь с непослушными мыслями. – А спустя какое-то время люди забыли имя старой богини и начали называть ее Матушка Змеиный Язык или Мэгги из колодца, и она внезапно стала чудищем, которым пугают детей, чтобы они не подходили к воде. А потом пришли христиане, они начали называть ее святой Маргаритой Белой, но народ еще помнил, что она исполняет желания в обмен на приношения. Когда я видел ее во сне, на ней было платье, к которому пристали как будто кусочки золотой фольги. А потом я нашел в библиотеке книгу о средневековых святых, и там были рисунки приношений, они выглядели именно так. А потом люди начали забывать о ней. Несколько столетий назад в тех краях были наводнения – может, она так сердилась, но ничего не могла поделать. Строились каналы, появился водопровод, она оказалась больше никому не нужна. Потом через Беломаг проложили дорогу, много людей стали пересаживаться здесь с одного автобуса на другой, и внезапно в колодец снова начали бросать монетки – не потому, что поклонялись ей, а потому, что сейчас люди бросают деньги в колодец или фонтан и загадывают желания, ни о чем не думая. Она начала задыхаться под сотнями кусочков металла со странными новыми желаниями. Дух колодца не понимал, что происходит и почему. Потому-то она и построила трон из мусора, ведь люди оставляли его в ее лесу, а она сочла это подношениями.

– Значит, она причиняет зло желателям, потому что на самом деле не понимает, чего они хотят?

– Вроде того, только… – Райан тер лицо, пытаясь найти слова для мысли, зародившейся у него в голове. – Дело не только в ней, дело в желаниях. Не думаю, что кто-то знает, что такое желания. Потому что… мне кажется… это что-то вроде каштанов.

– Что?

– Понимаешь, снаружи зеленая колючая шкурка, а внутри спелый твердый каштан. Думаю, желания такие. Есть наружная часть – то, чем желание кажется, а есть внутренняя – то, чем оно является на самом деле. И… – Это была самая сложная часть. – Мне кажется, что, когда большинство людей загадывают желания, они не понимают, чего на самом деле хотят. Это все равно что видеть только зеленую шкурку.

Челли пришла в замешательство, и Райан заговорил еще быстрее, чтобы не дать мыслям разбежаться.

– Вот, послушай. Наружная часть желания была такой: «Я хочу “харлей-дэвидсон”». И Уилл действительно думал, что хочет «харлей-дэвидсон», но это не совсем так. Я хочу сказать, это только зеленая колючая шкурка. А внутри блестящее ядрышко желания. То есть: «Хочу быть человеком, у которого есть “харлей-дэвидсон”».

– Разве это не одно и то же? – спросила Челли.

– Не совсем. Он хотел быть человеком, которого все увидели бы верхом на “харлей-дэвидсоне» и подумали: «О, взгляни на этого чувака на “харлее”, он такой крутой!» И он хотел, чтобы это и правда было так. Только крутого чувака на самом деле не было, а вместо него был Уилл Рютерс. Получается, блестящим ядрышком было: «Мне не нравится Уилл Рютерс, я хочу, чтобы его не было».

Снаружи прогремел гром. Челли, подтянув колени к груди, уставилась на Райана.

– Проблема заключается в том, – продолжал Райан, – то есть я так думаю, что в этом проблема. В том, что дух колодца не очень хорошо разбирается в людях. В современных уж точно. Ее сбивают с толку зеленые шкурки их желаний. Она же сидит в колодце сотни лет, верно? Так что когда ее просят обо всех этих странных штуках – выступлениях в Вест-Энде, мотоциклах и танцующих роботах, откуда ей знать, о чем речь? В этот момент вступаем мы, потому что она знает, что мы разберемся с зеленой шкуркой, и ей проще осуществить поверхностное желание через нас. Но блестящее ядрышко… это она понимает. И может исполнить. Потому что это серьезные, мучительные, простые желания. Жизнь. Смерть. Любовь. Месть. В этом она разбирается. Например, она понимает, что Уилл Рютерс ненавидит себя и не хочет, чтобы такой Уилл Рютерс существовал.

– О нет, о нет, то есть это значит, что теперь, когда мы выполнили его желание с мотоциклом, мы должны еще сделать его другим, крутым и интересным? Не думаю, что у нас получится, Райан, он такой бестолковый и беспомощный…

– Нет. – Райан заколебался, наблюдая, как Челли нервно втянула нижнюю губу. – Думаю, это значит, что мы должны были сделать его мертвым.

Челли во все глаза уставилась на Райана, увидев образы, мелькавшие у него в голове. Следы торможения на мокром асфальте. Осколки бокового зеркала блестят, как бриллианты. И фигура в кожаной куртке медленно, словно в кино, будто обрывок мусора в сне о Беломаге, катится по дороге.

– Мы не можем! – вскрикнула Челли и прижала руки к ушам, словно пытаясь избавиться от этих образов.

– Мы нет, а Джош – да. Мы должны остановить его. Должны прекратить все это.

– Мне нравилось быть ангелом, – хрипло прошептала Челли. – Пока это не превратилось в какой-то кошмар. Мне правда нравилось. Я… я помогала. Или мне так казалось. И люди меня слушали, а обычно меня никто не слушает… Даже ты, Райан.

Это правда, и Райан не смог возразить, глядя в грустное, никого не обвиняющее лицо Челли.

– Я знаю, – беспомощно обронил он. – Прости, если бы я слушал тебя с самого начала, все понял бы намного раньше.

– Разве мы не можем быть ангелами, но делать людям добро? По крайней мере, тем, чьи желания мы плохо исполнили?

– Не знаю. Сомневаюсь. Думаю, даже если дух колодца не помешает нам, вряд ли люди находятся в лучшей форме, когда что-то желают. Есть то, что люди хотят, то, что им кажется, будто они хотят, и то, что им на самом деле нужно, то, чего они заслуживают, и все это разные вещи… Что же нам делать?

– Может, надо попытаться заставить их хотеть чего-то лучшего? Райан, мне правда понравилось быть ангелом.

Райан не ответил. В тихом голосе Челли слышалось непривычное упрямство.

Челли взглянула на часы.

– О! Мне надо возвращаться. Родители пригласили мисс Госэмер на обед, и я боюсь, что она будет подслушивать у меня под дверью. Скоро позвонят Джош и Донна, и если войдет мама, все узнают, что я снова убежала. – Девочка бросилась в прихожую и натянула кроссовки. – Когда Джош позвонит, я попытаюсь вызнать, знает ли он, кому собирается мстить, и если да, может, мы позвоним в полицию или…

– Челли, ты…

«Ты в порядке?» Да, он мог бы спросить, но тогда Челли начнет думать, что с ней что-то не так, не сможет с этим справиться и утратит эту новую решимость. Паучьи лапки.

– Ты… позвонишь мне после его звонка? Только звони из автомата, на случай если твой домашний работает на него. – У Райана не было причин думать, что Джош может заставить телефоны шпионить на себя, но не стоит рисковать.

Челли кивнула.

– Прекрасно, Челли, – тихо сказал Райан.

Внезапно Челли ослепительно улыбнулась, и не успел Райан предложить ей дождевик или зонтик, как она открыла дверь и выбежала под дождь. Челли, промокший ангел без пальто, в кроссовках с розовой полоской.

Внезапно Райан подумал о том, что Джош преследует мстительную желательницу, а ее мысли в последний раз были услышаны неподалеку отсюда. Он сказал Джошу, что поедет с семьей в театр, так что будет странно, если Джош и Донна проедут мимо и увидят светящиеся окна. Он нашел электрический фонарь и быстро пробежал по всему дому, выключая свет.

Ждать в темноте – томительное занятие. Чтобы отвлечься, Райан снова начал перебирать книги при свете фонаря. Он знал, что фонарь ему не нужен, но не хотел использовать тайные глаза и видеть змейки своих желаний.

Он уже начал думать, что мать отдала книгу кому-то или вернула ее не в ту библиотеку, как вспомнил комплект книг «Мать и дитя» у нее в спальне. Окно маминой комнаты выходило в сад, а не на улицу, поэтому Райан закрыл дверь и рискнул включить свет.

Он увидел ряд книжек в розово-голубых обложках, а последней стояла книга в черно-коричневой суперобложке с названием «Браконьеры, похитители и психопаты: тайная сторона Гилдли». Райан торжествующе схватил ее и открыл, но тут же огорченно застонал. Он снова сделал ошибку – ориентировался по суперобложке. Книга была другая.

Собираясь вернуть ее на место, он услышал телефонный звонок и схватил трубку.

– Райан? – Высокий оживленный голос Челли. – Звонил Джош, он звонил где-то минут пятнадцать назад, только я сто лет искала работающий телефон-автомат, и у меня мало денег, потому что он сожрал мой полтинник… Джош смеялся и был очень взволнован, он говорит, что знает, кто эта мстительная женщина, смеялся и повторял: «Берегите чайные ложки…»

Райан не ответил. Он смотрел на титульную страницу книги у себя на коленях. На блестящем черно-белом прямоугольнике была фотография мудреной скульптуры из гнутых чайных ложек, изображающей женщину. Снизу подпись наискось: «Вуду Лоа Эзули с чайными ложками». Райан сорвал суперобложку. У него в руках был «Урбанистический вопль: скульптуры Пипетты Макинтош».

Рот пересох. Загадочная желательница была замечена рядом с их домом. Пипетта Макинтош тоже. Челли уловила мысли желательницы на лету. Пипетта Макинтош ехала на скутере. Желательница хотела мести. Пипетта Макинтош тоже.

– Райан? Ты меня слышишь? – Голос Челли прозвучал тише, а потом его поглотил треск статического электричества, послышался пронзительный шум. Райан отдернул трубку от уха.

Он близко. Близко к ней или ко мне? Затаив дыхание, Райан очень осторожно раздвинул полоски жалюзи.

Джош стоял на заднем дворе около любимой скамейки Райана. Он поднял руки, словно собирался дирижировать оркестром. На лице у него все еще были темные очки. Намокшие под дождем волосы облепили голову, но по очертаниям щек Райан понял, что Джош улыбается.

Райан отпустил жалюзи. Он хотел было броситься к выключателю, но воздух комнаты ощетинился, словно кошачья шерсть. Со слабым шорохом кучка скрепок, лежавшая у матери на столе, зашевелилась. Больше ничто не двигалось, но Райан ощущал в комнате какое-то напряжение. Потом над головой что-то щелкнуло, и лампочка перегорела, погрузив помещение во мрак.