Петр Гаврилин
Невеста наследника

Осталось потерпеть три месяца, а потом бразды правления возьмет в свои руки цесаревич. И он сможет спокойно уехать в Крым, на любимую дачу под Алуштой. Будет следить издалека за перипетиями мировой политики и изредка давать советы, если, конечно, попросят.

Он все сделал, как и обещал народу двадцать лет назад, принимая на себя должность верховного правителя Российской империи. И русское экономическое чудо, безусловно, будет названо его именем. Как говорится, что не удалось Столыпину… Впрочем, он-то знает: не это главное дело его жизни.

Империя немыслима без императора. И многие хотели бы видеть его, Николая Петровича Васильева, первым императором после долгого перерыва и родоначальником новой династии. Но Николай Петрович изначально решил для себя, что его долг по восстановлению монархии никак не сочетается с возложением на себя шапки Мономаха.

На цифровой панели появилось сообщение, что в приемной ожидает министр императорского двора. Николай Петрович сразу оживился, снял трубку и набрал секретаря.

– Лена, приглашайте скорее Ивана Дмитриевича! И принесите нам чаю.

Вошедший был лет на двадцать моложе верховного правителя, но уже с заметными залысинами и животом.

После коротких приветствий Иван Дмитриевич сразу перешел к делу:

– У нас возникла небольшая проблема с цесаревичем.

– И она требует моего прямого вмешательства? Пора привыкать решать небольшие проблемы самостоятельно.

– Дело в том, – Иван Дмитриевич сделал вид, что не заметил реплику верховного правителя, и продолжил доклад, – что у Анны Сергеевны Полыхаевой выявлен отрицательный резус-фактор крови. И согласно секретной директиве М, являющейся приложением к Уложению Российской империи…

– Не продолжай. – Николай Петрович вяло махнул рукой. – Она не сможет стать невестой цесаревича Алексея.

Эту новость ему сообщили еще утром. Новость! Если бы быть чуть предусмотрительнее и поручить тщательнее проверить эту Полыхаеву год назад, не было бы никакой новости. Непростительная беспечность. Сейчас их отношения с цесаревичем зашли слишком далеко, и Алексею будет тяжело пережить грядущий разрыв. Очень некстати перед этим самым днем, дату которого он определил еще двадцать с небольшим лет назад, ровно в день стопятидесятилетия отречения Николая Второго.

– Цесаревич знает?

Министр императорского двора замялся:

– Мне сложно ответить на этот вопрос. Возможно, она сама говорила ему.

– Почему не проверили Анну сразу после ее прибытия в Императорский городок, как это положено по инструкции?

– Мы проверяли. И мне кажется, что без участия кого-то очень влиятельного она никак не могла бы подменить анализ крови при диспансеризации.

– Это пахнет изменой, Иван Дмитриевич. – Верховный правитель тяжело поднялся из кресла и начал мерить шагами кабинет. Министр вжался в спинку стула, зная тяжелый характер верховного. – Идите вон!

Последние слова были сказаны после тягучей паузы и почти шепотом, вызвав у Ивана Дмитриевича настоящий ужас. Он поднялся со стула, ни живой ни мертвый, и мелкими шажками потрусил в сторону двери.

– Впишите ужин со мною в график цесаревича на сегодня, – бросил ему в спину Николай Петрович.

Еще до ужина верховному правителю доложили, что лаборантка, подменившая на первичной диспансеризации анализ, уже дает показания. С ее слов пробирку с кровью Анны она случайно разбила. И из страха перед строгой начальницей сфабриковала новые образцы уже со своей кровью. А на старые анализы Анны, хранившиеся в Едином медицинском банке, никому не пришло в голову взглянуть. Нелепая случайность, и столько теперь проблем!

Николай Петрович, согласно этикету, пришел раньше цесаревича и уже сидел за длинным столом, сервированным, однако, только на двух человек, подбирая нужные слова для разговора, обещавшего быть тяжелым. Цесаревич вошел бодрым шагом и крепко пожал ему руку. По лицу Алексея нельзя было сказать, знает ли он о возникшей проблеме с его женитьбой. Он дружелюбно щурил свои серые глаза на верховного правителя чуть сверху, так как был почти на полторы головы выше его. Наконец, они трижды облобызались, уколов бородами щеки друг друга, и цесаревич пригласил садиться за стол.

Начали с постороннего. Цесаревич пустился в рассуждения о ситуации в Объединенной Персии. Верховный больше молчал, тихо радуясь своему верному выбору. Россию предстояло возглавить умному и последовательному политику. Наконец, умело вставляя фразы, Николай Петрович, как и хотел, вывел разговор на прошлое, на начало всего большого дела.

– Помнишь, Алексей, наше знакомство? – спросил он. Только он да родители были с наследником на «ты».

– Да… Я тогда жутко испугался. Мне ж пять лет всего было, а тут приехало столько мужчин, почти все в военной форме. Потом этот скоропостижный переезд в закрытый городок…

– Да, Алексей! Время было сложное. Когда мы отобрали двадцать пять претендентов на титул цесаревича, на их переезд с родителями у нас были считаные часы. И одну семью мы перевезти не успели, ты помнишь: кто-то выдал их данные антиимперским головорезам.

– Да уж, а сколько у нас было просто завистников!

– Не говори так про наш народ. Да, среди не прошедших отбор были и обиженные. Сам объяснял одному ретивому отцу, почему недостаточно показать максимальный потенциал развития сына, почему наследник должен быть абсолютно здоров. Но большинство-то перекрестилось, когда отсеялось. Все ж понимают, что это за ноша.

– Понимают ли? Вспомни, как Михаил Архангелов отреагировал, когда был последний отсев. А вроде тихоней был.

– Миша некрасиво себя повел. И это только подтвердило правильность нашего решения оставить лишь двух цесаревичей, и тебя как основного. Возможно, это был очень большой риск, но я надеюсь, что ты станешь родоначальником новой династии. Поскольку ты, я уверен, понимаешь, какой это крест.

Николай Петрович посмотрел в глаза цесаревичу, внутренне обрадовавшись, что тот не отвел взгляда. Можно переходить к основному.

– Увы, Алексей, судьба решила, что тебе необходимо продемонстрировать это уже в начале пути.

– В смысле? – не понял цесаревич.

– У меня для тебя есть плохие новости. Ты не сможешь обвенчаться с Анной Полыхаевой по медицинским показателям.

– По каким еще показателям? – в глазах наследника появилась растерянность. Для него это оказалось все-таки новостью.

– У нее отрицательный резус-фактор. А значит, высока вероятность проблем со здоровьем ваших общих детей. Чтобы этого избежать, в секретной директиве прописана невозможность твоего брака с девушкой, имеющей отрицательный резус-фактор крови.

Повисло долгое молчание.

– Я понимаю, Алексей, тебе сейчас нелегко, но это так.

Цесаревич поднял тяжелый взгляд на верховного правителя:

– Я уступлю трон Константину.

– Давай сделаем вид, что я этого сейчас не слышал. И я не говорю даже про удар по репутации новой династии в случае твоего отречения. Ты принес присягу при получении титула цесаревича. Присягу, которая, по мне, страшнее монашеских обетов. И ты не можешь отречься. Если я в тебе не ошибся.

– Но я люблю ее.

– Тем более если любишь. Если хочешь, чтобы она и ее дети жили в благополучной Российской империи. Той империи, к воцарению в которой тебя готовили долгие двадцать лет. Шаг за шагом. Ступенька за ступенькой. И я уже давно понял, что ты лучший из отобранных кандидатов. Константин мне тоже очень нравится. Но если цесаревич, пусть и из-за большой любви, отрекается от своего высшего долга, то как должны вести себя подданные? Не знаешь? Я объясню. Тогда завтра полицейский возьмет взятку, чтобы купить своей возлюбленной золотое колье. Военный откажется пойти в атаку, так как не захочет оставлять свою возлюбленную вдовой, а детей – сиротами. Хирург скажет, что его рабочий день закончен и его ждет семья, а больной умрет под скальпелем его менее опытного ученика…

– Но я…

– Цесаревич, если ты продолжишь упорствовать, я просто переговорю с ней. И она за тебя примет это очень болезненное, но единственно верное решение. Ради тебя и ради себя.

– Я все понял. Я все сделаю правильно. – Алексей встал из-за стола, так и не притронувшись к еде.

– И не забывай, что тебе нужно жениться до венчания на царство, Алексей. В городке много хороших девушек. Так будет лучше для империи.

– Хорошо, Николай Петрович. Я сделаю, как лучше для империи.

В последних словах верховный услышал скрытый протест, но понадеялся, что цесаревич остынет и успокоится.

– Ваше императорское высочество!

Цесаревич смотрел пустым взором в окно, когда его окликнул женский голос. Он обернулся и увидел темноволосую миловидную девушку в легком голубом платье. Алексей давно ее знал: пересекался на занятиях в императорском университете, в котором учился он сам и все допущенные в Императорский городок молодые люди. Встречал ее в театре, на концертах и на танцах, но имени не помнил. Погруженный в свои мысли, Алексей не ответил. Он продолжал смотреть сквозь девушку.

– Эта я! Ольга! Вы меня не узнаете?

– Ольга? Конечно-конечно. Ольга. Конечно, я вас узнаю.

– Вы выглядите очень печальным. Могу ли я вам чем-то помочь? – Ольга приблизилась к цесаревичу и положила ладонь на его левое плечо.

– Вряд ли, Ольга. Вы же не богиня, чтоб изменять состав крови людей. Хотя… – Алексей остановился вполоборота к девушке, несмотря на то что уже сделал движение, чтобы уйти. Он вспомнил последние слова верховного правителя. – Вы могли бы отужинать со мною сегодня и несколько скрасить мое одиночество. Не возражаете?

– Сочту за счастье, ваше императорское высочество.

– Тогда подождите меня здесь. Я сейчас распоряжусь, чтобы был организован ужин на две персоны.

– Было бы уместнее, если б вы пригласили меня в «Москву». Друзья вполне могут ужинать в ресторане. А вот если кто-нибудь узнает, что я ужинала во дворце у цесаревича, поползут ненужные слухи, которые могут повредить вам и скомпрометировать меня.

– Извините, не хотел вас смутить. Тогда я жду вас через сорок минут в «Москве». Вы придете?

– Обязательно. Не могу же я оставить будущего императора в таком гнетущем расположении духа.

Девушка поклонилась и скрылась в дверях залы. Цесаревич опять уставился в окно, и в этот момент прозвучал сигнал, извещающий о том, что он получил сообщение на свой голофон. «От Ани», – пронеслось в его голове. Он чуть подрагивающими руками включил голограмму. В воздухе повисло нарисованное сердечко. Они часто обменивались ничего не значащими сообщениями только ради того, чтобы чувствовать себя рядом друг с другом. Она еще ничего не знала о постигшей их беде. Сердечко задрожало и расплылось в кривых осколках набежавших слез.

Верховный правитель смотрел на заснеженный двор. Вся эта скверная история наконец окончилась. Цесаревич помолвлен с Ольгой. Хотя как-то уж слишком быстро нашел он утешение в обществе темноволосой красавицы – в первый же день после того неприятного известия. Что это? Легкомыслие? Отчаянье? Или, наоборот, сознательность и сила воли?..

Но сегодня недавнее прошлое решило напомнить о себе. Министр царского двора уговорил его встретиться с Анной Полыхаевой. Говорил больше намеками, пугал, что может быть новый скандал. А так не хотелось этого сейчас, за неделю до свадьбы и три недели до коронации! Что может сказать или изменить эта девочка, первая серьезная любовь будущего императора?

Девушка опаздывала, а Николай Петрович начинал нервничать, сам не понимая отчего.

Наконец раздался звонок секретаря, и Анна зашла в кабинет верховного правителя. Он указал ей на стул, и она села. Возникла неловкая пауза.

– Вы настаивали на этой встрече, а теперь молчите, – наконец нарушил тишину Николай Петрович.

– Я лишь пришла сказать, что вы – лицемер! И вся ваша империя – это сплошное лицемерие. Какая я была дура! Как я вам верила! Несчастная жертва пропаганды – вот кто я!

– Вы пришли меня оскорблять? Я, кажется, не давал вам для этого никакого повода, – верховный правитель за секунду вскипел от тона и слов девушки.

– Я любила… и люблю Алексея! А вы! А вам! Вам выгодно, чтоб он женился на этой! Конечно! Кто я? А кто она? Она же сестра бывшего кандидата в наследники. С рождения в Императорском городке. Считай, княгиня! И папа у нее миллиардер. Не то что я! Простая девчонка из Орла, дочь полицейского, никогда не видевшая родной матери и просто сдавшая экзамены в Императорский университет. Обыкновенная выскочка!

– Вы же знаете, что ваш брак с Алексеем невозможен по иным причинам.

– По каким еще причинам?!

– Неужели он вам ничего не объяснил? – Верховный правитель с удивлением взглянул на Анну.

– Что мне нужно было объяснять? Я и так все поняла! Как только с утра однокурсники прислали ссылку на репортаж о свидании цесаревича с этой Ольгой, я прекрасно все поняла. Поняла и уехала отсюда.

– Этот гнусный репортаж? – Николай Петрович прекрасно помнил, как английские журналисты, засняв ужин в «Москве», подали его в новостях. Отказываешь этим журналистам в аккредитациях, отказываешь, а в результате все равно одна желтизна. – Нет, он должен был объяснить вам, что ваш брак невозможен из-за того, что у вас отрицательный резус-фактор. Мы не можем подвергать опасности здоровье будущего наследника, поэтому ввели такие ограничения для невесты цесаревича. Алексей очень переживал, уверяю вас. И наверняка хотел объясниться лично, но вы ему, вероятно, сами не позволили…

– Какой отрицательный резус-фактор? – До Анны с некоторым опозданием дошло сказанное. – У меня всю жизнь был положительный! Всю! Мою! Жизнь!

– Так вы не разговаривали с цесаревичем после репортажа?

– Нет, я в сердцах забрала документы из университета и уехала к отцу. А когда захотела приехать и посмотреть Алексею в глаза, узнала, что мой допуск в Императорский городок автоматически перестал действовать после отчисления. Вы не представляете, каких усилий мне стоило добиться встречи хотя бы с вами.

– Из всего услышанного я могу сделать вывод, что это либо какое-то недоразумение, либо вас кто-то подставил…

Верховный правитель вошел в зал для пресс-конференций. Мерный гул в помещении сразу затих.

Николай Петрович пробежал взглядом по головам, заметив рыжего британского журналиста, оказавшегося одним из исполнителей лихо закрученной интриги. Еще не выслан, что странно…

Пресс-секретарь дал слово первому журналисту.

– Уважаемый Николай Петрович! Станислав Воронов арестован за измену, а помолвка цесаревича с его дочерью разорвана. Как вы можете это прокомментировать?

– Не арестован, а задержан. Его участие в подмене результатов медицинских анализов Анны Полыхаевой пока не доказано. Спецслужбы занимаются этим.

– То есть вы не исключаете варианта, что все произошедшее – нелепая случайность?

– Пока очевиден только факт замены результатов анализов, совершенный сотрудницей императорской клиники. Ее мотивом могли быть и простая зависть, и подкуп со стороны заинтересованных сторон.

– А каково ваше личное мнение?

– До конца следствия у меня нет и не может быть личного мнения. Делать скоропалительные выводы чревато. Спросите у своих британских коллег. – Верховный правитель указал в сторону рыжего. – Их репортаж сыграл не последнюю роль во всей этой истории.

– И все-таки!..

– И все-таки!.. – Голоса летели со всех сторон.

– Ваше мнение?

– Про Вороновых больше ни слова! Какие еще будут вопросы? – вклинился в общий гам пресс-секретарь верховного. – Пожалуйста, представитель «Петербургского вестника».

– Это правда, что вы решили отложить день коронации как минимум до июля?

– Да! Но это было коллегиальное решение, в том числе его императорского высочества.

– Но зачем менять дату, определенную два десятилетия назад? Зло наказано. Влюбленные воссоединились.

– Как вы знаете, изначально было принято решение, что цесаревич должен жениться до венчания на царство. Менять же невесту буквально под венцом мы не сочли правильным. Дайте молодым самим разобраться во всем. Все-таки это начало новой династии. Страстям нужно немного поулечься, а конкретная дата не так важна. Существенно лишь то, что мы вместе с вами прошли, извините за пафос, долгий путь от развалившегося государственного механизма к сплоченному, полному жизненных и творческих сил государственному организму. Главное, что в этом году у России будет новый император, господа! Это так же достоверно и окончательно, как факт, что в ближайший вторник – первый день весны… Всем огромное спасибо! Мне больше нечего добавить к сказанному.

Верховный правитель тяжело поднялся и под вспышки голоаппаратов неспешно вышел из зала.