Роман Злотников
Коронация

Спортбар был полон. Ну не то чтобы до отказа, как при финале Лиги чемпионов или, там, чемпионата мира по хоккею, но где-то близко. Так что если бы Олег не заказал столик заранее, им с Диком и Трейси ничего бы не светило. Но он заказал.

– Оу, уже началось, – обрадовалась Трейси, ловко проскользнув на самое удобное место, откуда огромный экран монитора, закрепленного прямо над барной стойкой, был виден лучше всего.

– Началось еще утром, – пояснил Олег, – вход в Кремль, парад и показательные выступления личного императорского конвоя, ну который бывший президентский, молебен, причастие…

– Но сама коронация ведь только началась? – не сдалась Трейси. – Значит, успели!

Олег пожал плечами. Ну-у… раз ей хочется считать так – пусть будет так. Тем более что Дику, похоже, этот вопрос был совершенно по барабану. Впрочем, Дику все на свете было совершенно по барабану. Ну, кроме выпивки и его ударной установки. Даже их с Трейси регулярный секс, судя по некоторым внешним признакам, которые Олег, как основной «виновник» их появления в России, поскольку гастроли организовала именно его компания, имел возможность наблюдать за прошедшие четыре дня, был скорее заслугой его подруги, чем самого Дика. Причем, понаблюдав за их отношениями, Олег пришел к выводу, что со стороны Дика участие в этом процессе было скорее результатом того, что он прикинул… м-м-м… одно к другому и решил, что в случае с Трейси ему легче согласиться, чем долго объяснять, почему ему лень.

– Что будем пить? – уточнил Олег, присаживаясь на диванчик и разворачивая к себе закрепленный в центре стола мониторчик.

– Водку, – тут же отозвался Дик, после чего пояснил: – В России надо пить водку. Потому что то виски, которое у вас стоит нормально, – полное дерьмо.

Вообще-то Дик был мультимиллионером, так что это его «дорого» на фоне его доходов составляло жалкие копейки. Однако он по-прежнему соотносил цены на выпивку с тем уровнем дохода, который могли обеспечить своему отпрыску его родители – медсестра и мелкий муниципальный служащий из Глазго.

– А я – эту, как ее, «Рьябину на коньяке»! Я правильно назвала?

– Правильно, – кивнул Олег, набирая на мониторчике заказ.

– А кто сегодня играет? – соизволил уточнить Дик, недоуменно уставившись на экран, на котором сейчас шла прямая трансляция из Успенского собора Московского Кремля.

– Ди-ик! – возмущенно вскинулась Трейси. – Я уже третий день вбиваю в твою тупую башку то, что сегодня в России День коронации нового императора, – а ты до сих пор ничего не понял!

Дик недоуменно уставился на Трейси, а потом перевел взгляд на своего русского приятеля.

– Это же спорт-бар?

– Точно! – улыбаясь, кивнул Олег.

– Ну вот, – с удовлетворением констатировал фронтмен и ударник легендарной британской группы Angry cats, кумир миллионов Ричард Грэймэ по прозвищу Knock. – Я и спросил – кто сегодня играет?

– Дик!!! – взвилась Трейси. – Твоя инфантильность просто несносна!

Олег протянул руку и успокаивающе сжал ладонь девушки, одновременно повернувшись к Дику.

– Сегодня – никто. Во всяком случае, у нас в стране. Сегодня в России День коронации.

Дик нахмурился, пытаясь соотнести слова Олега со своей собственной картиной мира. Ну, День коронации – и что? Его-то это каким боком касается? Ведь не его же коронуют. Да даже если бы и предложили – он бы точно отказался. Лень… Трейси же сердито пихнула своего бойфренда в бок и обиженно отвернулась.

Вообще-то инициатором их выхода «в люди» была именно она. Не затей это Трейси, сам Дик, скорее всего, весь день провалялся бы в их номере, пялясь в телевизор, настроенный на какой-нибудь спортивный канал, и поглощая в огромных количествах свой любимый Budweiser. Ну, тот, который американский, а не чешский. Достать его в России, как выяснилось, было намного труднее, чем чешский, но в райдере Ричарда Грэйсмена этот момент был выделен отдельным пунктом… Да и сам Олег с удовольствием провел бы этот день дома. Ну, или на природе. Но Трейси жутко захотелось «посмотреть, как русские будут реагировать на юридический факт их окончательного закрепощения и возвращения к средневековым порядкам». Она вообще относилась к монархии крайне отрицательно. Что, впрочем, для американки было вполне естественно… И еще сразу после приезда громогласно объявила, что отказывается понимать, зачем «свободному и развитому народу вешать себе на шею это средневековое убожество». С явственно уловимым подтекстом, что, решив восстановить в стране императорскую власть, русские очередной раз доказали всему миру: они не являются «свободным и развитым» народом. И вообще, она была глубоко убеждена, что людей обманули, задурили голову «пропагандой» и как только до них дойдет, что на самом деле сейчас происходит, они поднимутся в едином порыве и немедленно прекратят это глупое и беспардонное глумление над свободой и демократией… Вот этот самый единый порыв она как раз и не хотела упустить.

В этот момент к их столику резво подскочила официантка и принялась шустро сгружать их заказ с подноса, при этом все время выворачивая голову в сторону монитора.

– Девушка, – тут же оживилась Трейси, – а вы говорите по-английски?

– Да, конечно, – мгновенно перейдя на английский, отозвалась официантка, одарив их дежурной улыбкой. – Вам что-нибудь подсказать?

– Да. – Трейси обрадованно вытащила из сумочки свой iPhone и торопливо включила на нем режим диктофона. – Вы не могли бы ответить мне на пару вопросов?

– Конечно, – с некоторым сомнением протянула девчушка.

– Скажите, пожалуйста, а вы на референдуме голосовали «за» или «против» восстановления монархии?

– Вообще-то, у нас в стране по закону тайное голосование. – Тон официантки стал холоднее не менее чем на десяток градусов. – Так что ваш вопрос некорректен. Но я отвечу: я голосовала «за».

– Но почему? – изумилась Трейси, после чего горячо начала: – Разве вы не понимаете, что этим решением вешаете себе на шею свору абсолютно бесполезных нахлебников…

Но девушка резко прервала ее:

– Извините, мне надо работать, – после чего вымученно улыбнулась и поспешно отошла от столика.

Трейси сердито фыркнула, но решила сразу не сдаваться и переключилась на объект, у которого не было шанса удрать от нее. То есть на Олега.

– Скажи, а ты как голосовал?

– Трейси, тебе уже сказали, что подобный вопрос у нас в стране некорректен. Но я тоже тебе отвечу – я голосовал «за».

– Но почему?

– О-о-о… ответ на это вопрос очень прост, – совершенно серьезно начал Олег. – Понимаешь, в этом, как и во многом другом, что происходит с нашей страной, виноваты… – тут он сделал о-очень многозначительную паузу, а затем припечатал: – Американцы!

Глаза Трейси изумленно расширились.

– Амер… Но как?!

– Ну, понимаешь, – задумчиво начал Олег, прихлебывая свое пиво. – Я с детства увлекался фантастикой. Причем очень любил американскую классику: Азимова, Мартина, Буджолд… И вот они-то как раз и убедили меня, что будущее человечества – это империя! Ведь фантасты – это провидцы, не так ли? Очень многое из того, что они описали, потом воплотилось в жизнь. И если уж даже американские писатели-фантасты пришли к выводу, что за империей будущее… – тут Олег сделал еще один глоток и продолжил несколько невпопад: – А как стильно выглядели имперцы в «Звездных войнах», м-м-м… – И он восхищенно зажмурил глаза.

– Ты надо мной издеваешься? – растерянно пробормотала Трейси.

И Олег, не выдержав, расхохотался.

– Ты надо мной издеваешься!!! – взвилась Трейси и с размаху саданула его сумочкой по хребтине. На них тут же начали оглядываться. Причем не слишком одобрительно. Впрочем, в баре хватало и других шумных компаний…

– И все-таки не того выбрали! – зло прорычал дюжий мужик весьма брутального вида, досадливо грохнув о стойку почти пустой пивной кружкой. – Не того! Русского надо было выбирать, русского…

– И кого из них, интересно? Того поросеночка из бывших-с… – ехидно поинтересовался сидевший слева от него худой и резкий в движениях тип. – Или этого, как его там бишь, председателя партии монархистов-коммунистов?

– А то, что опять нерусь во власть лезет, это что, по-твоему, лучше, что ли? – вскинулся брутальный.

– А ты себя-то в зеркале когда последний раз видел, чистокровный ты наш? – ехидно поинтересовался худой. И все, кто исподтишка прислушивался к их разговору, поспешно отвернулись, пряча улыбки. Потому что брутальный, внешне, действительно, больше был похож на какого-нибудь киргиза или казаха, чем на классического русского или хотя бы славянина. Причем брутальный, похоже, зачем-то еще и специально усиливал это впечатление. Потому что объяснить, зачем он придал усам и бородке такую форму, которая делала его более похожим на тюрка, нежели на славянина, было сложно… На слова худого он отреагировал вполне предсказуемо:

– А вот это сейчас обидно сказал. Круг?

– Круг, – довольно ухмыльнувшись, кивнул худой, соскакивая с барного табурета. – Бармен, мы в круг!

Тот, довольно флегматично, кивнул и, нагнувшись, выудил из-под стойки две пары перчаток, после чего развернулся и легонько хлопнул по кнопке механического медного звонка, прикрученного к стене прямо под большим экраном, на котором в данный момент шла коронация нового русского императора. Над баром разнесся громкий звон, услышав который вышибала, флегматично подпиравший стену у входной двери, встрепенулся и, покрутив головой, двинулся в сторону боковой дверцы.

– Олег, они пошли драться? – спросил Дик, проводив взглядом решительно настроенную парочку.

– Ну да. По «масленичным» правилам.

– По «масля…», – с трудом повторил Дик. – А как это?

– Понимаешь, Дик, на Руси издавна на Масленицу устраивали кулачные бои. Масленица – это такой праздник. Что-то типа празднования прихода весны. Народ блины печет, веселится. Он тянется целую неделю перед началом Великого поста…

– Великого чего? – не понял Дик.

– Проехали! – махнул рукой Олег, поняв, что излишне углубился в детали. – Короче, в определенный день народ сходится толпой, как у нас говорят: «стенка на стенку». И отрывается. По определенным правилам. Ну а в другие дни так тоже можно. То есть если просто драка – то это уже административное правонарушение. А вот по правилам – нет.

– Дикий обычай! – фыркнула Трейси.

– Да у нас тут все дикое, – флегматично отозвался Олег. – Медведи, вон, по улицам ходят. Что, не видели еще? Так выходить надо чаще.

– А что это за правила? – задал Дик новый вопрос.

– Ну-у-у… схватка только в кругу, это что-то типа ринга, но круглый. Босиком, в перчатках, с капой и защитой паха. Ногами разрешаются только подсечки. Три раунда по минуте либо до трех падений. И должен быть сертифицированный судья.

– А где они его здесь возьмут?

– Так у нас многие сейчас сертификат имеют, – улыбнулся Олег. – Даже я.

Трейси, все еще обиженная на шутку Олега, презрительно фыркнула и выдала:

– Только люди, исповедующие атавистически-средневековые ценности, способны относиться к присутствию насилия как в собственной, так и в общественной жизни с ненулевой толерантностью.

От подобной фразы, вылетевшей из уст подруги, Дик вывалился из процесса размышлений и изумленно уставился на Трейси.

– Я, между прочим, окончила университет штата Аризона и имею степень бакалавра политологии. – И девушка с вызовом уставилась на Олега. Но парень только уважительно отсалютовал пивной кружкой.

В этот момент дверь, за которой скрылись худой и брутальный, распахнулась, и оба они ввалились обратно в зал, обняв друг друга за плечи. Лица обоих сияли улыбками. Слегка кривоватыми. Потому что у брутального на лице красовался наливающийся синевой фингал под левым глазом, а у худого подобный же украшал правую скулу. Все так же обнявшись, они подошли к стойке и взгромоздились на свои табуреты. После чего брутальный громогласно произнес:

– Бармен – водки. Две!

– А почему они обнимаются? – удивленно спросил Дик. – Они же пошли друг друга бить!

– Менталитет такой, – пожал плечами Олег. – Пар выпустили, теперь выпьют вместе и весь вечер будут – не разлей вода. А может, и дальше… Мы считаем, что это лучше, чем долго копить в себе, а потом взять пистолет и расстрелять толпу школьников. Ну или взять винтовку и положить сотню ничего тебе не сделавшего народа, собравшегося попеть и потанцевать в свое удовольствие на фестивале кантри-музыки.

Дик нахмурил брови и крепко задумался, а Трейси полоснула Олега злым взглядом. Некоторое время над их столиком висела напряженная тишина, а затем американка не выдержала и снова вернулась к прежней теме:

– И все-таки я не понимаю, как можно в двадцать первом веке хоть как-то положительно относиться к монархии?!

Олег улыбнулся и кивнул в сторону Дика:

– А вот давай спросим у британца – как такое возможно?

Трейси фыркнула.

– Это – совсем другое дело! Юридически Британия – полная демократия.

Олег усмехнулся. Ага, как же… Когда в стране шла дискуссия по восстановлению монархии, все эти аргументы были выложены, препарированы и обсосаны до мельчайшей косточки. Так что в этом споре Трейси ничего не светило.

– Как раз юридически Британия – чистая монархия. Причем даже не конституционная. По факту отсутствия Конституции. И все права и обязанности парламента основой своей имеют королевский акт, который, опять же юридически, монарх же может и отменить. А еще британский монарх – верховный главнокомандующий, и все приказы войскам и кораблям британского флота начинаются как-то так: «Мы, Божьей милостью король Британии, повелеваем моему капитану, которому мы поручили под начало боевой корабль моего флота Prince of Wales»…

Трейси слегка поплыла, но решила не сдаваться:

– Да, но фактически король ничего не может предпринять против парламента…

– А фактически этого никто не проверял, – парировал Олег. И, улыбнувшись, примирительно произнес: – Трейси, давай не будем спорить. Поверь, прежде чем мы приняли такое решение, у нас в стране очень долго шла дискуссия. Там столько на наши головы было вывалено – социологические, политологические исследования, экономика, соционика, даже метафизика. Поверь, дело совсем не в том, что Россия, в отличие от твоей Америки, большую часть своей истории была монархией, и ничего: развилась, огромные территории освоила, землями приросла, множество народов в себя вобрала и сохранила… Несмотря на то что нам ярлык приклеили: «тюрьма народов», – ни один из них не исчез. В отличие от того, что произошло в куда более «свободных и демократических» государствах, – не удержался он от легкой подковырки. – Во всяком случае, пока некоторые не вырвались из «российской тюрьмы» и не «выбрали свободу»… Хотя подобный аргумент тоже высказывался. Но, поверь, основой нашего решения было не это… Вот скажи мне, почему наши соседи по Европе, те же Швеция, Дания, Норвегия, не собираются отказываться от, как ты говоришь, «своры бесполезных нахлебников»?

– Все названные тобой страны – это в первую очередь демократии. И конституции у них имеются. Об этом я знаю точно! – с вызовом произнесла Трейси. – А не отказываются, потому что… ну-у… вероятно, им нравится эта их милая средневековая традиция. Ведь люди частенько тратят деньги на нечто непрактичное, но красивое или милое. Дома, там, к Рождеству лампочками украшают… Вот и здесь нечто подобное.

– Лампочки, которыми украшают дома на Рождество, не могут аннулировать принятый парламентом закон, просто не подписав его, не оказывают никакого влияния на формирование правительства, не обладают правом роспуска парламента… – усмехнулся Олег. – Трейси, милая, не лезть ты в эти дебри. Оставь их нам, сиволапым… Ты же ничего не знаешь об исследованиях роли монарха в социуме как третейского судьи, о его значении, как фокусе социальной сборки, о его функции в формировании элиты и предотвращении коррупции. Вот скажи мне, сколько денег нужно предложить императору, владеющему страной, чтобы он за взятку даровал кому-то дворянство? А ведь это теперь станет одним из мощных инструментов формирования новой элиты… Извини, но ты напоминаешь мне человека, который в детстве прочитал «Детскую библию для безбожников», после чего стал ярым и последовательным атеистом, подкрепляющим и подпитывающим свои убеждения выискиванием в газетах жареных фактов о вороватых батюшках, но категорически не желающим хотя бы немного вникнуть во все то, что теологическая мысль накапливала в течение почти двух тысячелетий. Да большинство из них Библии не читали!

– Подумаешь, – фыркнула Трейси, еще при встрече заявившая, что она – убежденная троцкистка. Хотя, скорее всего, это был просто эпатаж. Поскольку, судя по тому, что Олег успел услышать за эти четыре дня, ее прелестная головка была заполнена не столько троцкистскими идеями, сколько обычными и вполне современными левацко-глобалистскими штампами. – Там все равно все либо ложь, либо средневековые заблуждения неграмотных людей.

– Вот и я о том же… – усмехнулся Олег и снова отхлебнул пиво. В принципе, ему за те годы, которые он занимался организацией концертов «забугорных артистов», приходилось выслушивать и куда более бредовые вещи. Так что он особенно не напрягался.

– А из-за чего они дрались? – внезапно отмер Дик.

Олег пожал плечами.

– Понимаешь, после того как на референдуме было принято решение, что все – монархия нам подходит, возник вопрос – кто? И чья-то умная голова… некоторые, кстати, в этом отношении кивают на нашего Темнейшего, но точно ничего не известно… так вот, чья-то умная голова предложила – а чего гадать и ругаться. Пусть кандидаты, ну, которые подойдут по выработанным специальной комиссией и снова обсужденным народом критериям, сами докажут, что они для нас – лучший выбор. Типа, хотите предложить себя русскому народу в качестве императора – докажите ему, что подходите на эту роль, – тут Олег, сделал паузу и снова отхлебнул пива.

– И что? – нетерпеливо спросил Дик. – Дрались-то они из-за чего?

– Он, – Олег кивнул в сторону экрана, – датчанин. Из династии Глюксбургов. И большинство из нас выбрало его. Я, кстати, тоже. А вон тот, – на этот раз он указал подбородком на брутального, – считает, что надо было брать только русского.

– Хм… – задумался Дик. Но почти сразу же спросил: – А почему не выбрали русского? Вот у нас в Англии… ни за что не проголосовали бы за не англичанина.

– Ваши Виндзоры, вообще-то, по крови – немцы. И до Первой мировой войны были известны как Саксен-Корбург-Готы Ганноверские. А шведские Бернадоты, например, – французы, – усмехнулся Олег. – Так что чужой по крови для монархических династий скорее правило, чем исключение… Что же касается того, почему не проголосовали за русского, – так не осилил из них никто. Те, кто рвался в императоры из числа считающих себя русскими, показали себя балаболами, поскольку ничего, кроме как языком болтать да на молебнах с постными лицами стоять, не умели. А он, – Олег кивнул в сторону экрана, – большим умницей оказался. Очень много для страны сделал – несколько медцентров построил, парочку о-очень высокотехнологичных производств, которых в стране до того не было, деньги на авианосец собрал среди своей европейской родни… первый в серии, кстати. Сейчас уже третий строится… Опять же о слиянии «Ройял датч шелл» с «Новатек» слышали? Тоже во многом его заслуга. Так что он даже вашего принца Кентского обошел. Который тоже хотел и рвался…

– Ну-у-у… может, это и к лучшему, – этак нехотя-задумчиво протянула Трейси, – если вами станет руководить человек, воспитанный в цивилизованной стране. Возможно, вы, наконец, тоже цивилизуетесь.

Олег же только улыбнулся. Ну, зачем ей рассказывать, что первое, что сделал тогда еще никому особенно не известный принц из маленькой европейской династии Глюксбургов, когда принял решение ввязаться во вроде бы совершенно безнадежное для него дело борьбы за русский трон, – это построил себе баню. Что первым местом, которое он посетил, когда приехал в Россию, было Бородинское поле. Что этой зимой новоокрещенный Николай впервые вышел на лед Москвы-реки, чтобы поучаствовать в извечной русской масленичной забаве… Все то время, что он шел к своей цели, будущий император вовсе не пытался поучать русских людей, в чем они не правы, исполняя, как это представляют на «свободном и демократическом Западе», священный долг «цивилизованного человека», а изо всех сил старался стать русским. Иначе кто бы его выбрал?