В ожидании Людвига и Фаби Ринка торчала в малой столовой, прислушиваясь к звукам на улице и перекладывая с места на место вилки и ложки. Они опаздывали уже на час, и Ринка места себе не находила. Вдруг его величеству взбрело в голову арестовать Людвига за сокрытие дракона? Или забрать у него Фаби? Или еще какая-нибудь гадость? Короли – люди ненадежные, склонные к самодурству, и Гельмут не исключение. Ну где же Людвиг, наконец?!

От нервов Ринка уронила десертную ложечку под стол и едва не расплакалась. Правда, полезть под стол за ложечкой она не успела, потому что дежурившая у окна Магда радостно завопила:

– Они вернулись, мадам, они вернулись!

Ринка тут же помчалась к окну, мимолетно удивившись, что не слышала звука мобиля.

– Вон они, идут! – Магда показала на две фигуры, приближающиеся по подъездной аллее.

– Фаби! – чуть не взвизгнула Ринка, узнав маленького дракончика, и тут же осеклась. – А где Людвиг? Почему Фаби и Мюллер пешком?..

На мгновение зависнув перед окном в тщетной надежде разглядеть третьего, она сорвалась с места и побежала вниз: плевать на поведение, подобающее аристократке, она должна сейчас же, немедленно узнать, что случилось!

Она встретила Фаби на крыльце, обняла, взъерошила ему волосы и вопросительно поглядела на Мюллера:

– Где Людвиг?

– Его светлость остались у ворот, беседовать с бароном де Флером.

– Фаби?

Драконенок передернул плечами и выкрутился из ее объятий.

– Я есть хочу, – буркнул он и убежал в дом.

– Обед в столовой, – крикнула она мальчишке вслед и перевела взгляд на Мюллера, а следом на Рихарда, по обыкновению, возникшего словно из ниоткуда.

– Что случилось? И где, наконец, Людвиг?

– Ворота перегородил мобиль барона де Флера, – отчитался Мюллер. – Герр Людвиг остался с ним переговорить, а нам велел идти в дом пешком. Что-то еще, ваша светлость?

– А почему Фаби такой расстроенный?

– Не могу знать, ваша светлость.

– Ладно, иди… Рихард, мне ведь не показалось?

– Что юный Бастельеро вернулся не в духе? Не показалось, ваша светлость. Но не стоит огорчаться, мальчики в таком возрасте не умеют долго молчать, он обязательно все расскажет.

– Надеюсь, они не поссорились с Людвигом. Кстати, где он?

– Сейчас герр Людвиг и барон де Флер садятся в мобили… – в подтверждение его слов от ворот раздалось рычание моторов. – Разворачиваются… Похоже, герр Людвиг направляется в Оранжерею. Сожалею, ваша светлость, но обедать вам придется без него. Уверен, он позвонит вам, как только выдастся свободная минута. Служба герра Людвига весьма непредсказуема, вам остается только с этим смириться.

– Я смирилась, – хмуро соврала Ринка и пошла разыскивать Фаби.

Драконенка она нашла в комнате Магды. Он лежал на кровати, свесив хвост и делая вид, что спит.

– Фаби, что случилось?

Молчание.

– Тебя Отто обидел?

Нервно дернулся хвост, и в голове раздался грустный голос:

«Нет. У меня все хорошо. Наставник Отто сказал, что я маг-универсал. Здорово, правда? Их среди людей почти не бывает».

– Подозреваю, что те, что бывают, – это или драконы, или их потомки, – улыбнулась Ринка, села рядом и начала поглаживать дракона по спине между крыльями. – У тебя такая шелковистая чешуя, приятно гладить. Ой, она меняет цвет! И такая горячая.

«Щекотно». – Фаби пошевелил крыльями.

– Ты начал повышать температуру, – заметила Рина. – Растешь. Скоро тебя без перчаток и погладить будет невозможно. – И она пощекотала мурлыкающего дракончика под подбородком.

Фаби захихикал, перевернулся на спину, от чего кровать жалобно скрипнула, и подставил живот, развалив короткие и толстые лапки.

– Не боишься, что защекочу? – Ринка пробежала пальцами по светлому животу.

«Не защекочешь!» – радостно включился в игру дракончик. От его плохого настроения ничего не осталось.

Когда в комнату зашла Магда, она лишь руками смогла всплеснуть.

– Мадам! Да что это такое, да вы же… Да он же мне кровать сломает, теленок этакий! И вообще, обед на столе! Все уже захолодело, а фрау Шлиммахер грозится упасть в обморок, если никто не оценит нежные котлетки по новому рецепту. Вот, слышите?

Ринка прислушалась и в самом деле разобрала доносящийся из кухни шум: звон посуды и обиженные басовитые вопли.

– Слышу, – кивнула Ринка.

– Вот! Обед захолодел, дитенок некормленый! А он тут развалился, хвостом машет. А как зайдет кто?

– Да кто сюда, кроме Мюллера, ходит? – отозвался Фаби, при упоминании хвоста тут же сменивший ипостась на человеческую.

И только тут до Ринки дошло…

– Фаби, а как же секретность? Магда же…

– Да я никогда! Никому! Что же вы так-то, мадам! – Губы служанки задрожали. – Я же его с яйца нянчила, как же я выдам? Да никому! Даже Мюллеру!

«А она и не сможет, – раздалось у Ринки в голове. – Папа-дракон все продумал. Это магия, мама».

Прикинув, сколько уже народу знает тайну Фаби, Ринка закрыла лицо ладонью и покачала головой. Магия или нет, а когда тайна известна дюжине человек – это уже не тайна. Так что, если сегодня же обнаружится, что о драконе-оборотне догадалась вся дворня, начиная с Мюллера и заканчивая помощником садовника, Ринка совершенно не удивится.

– Пошли уже обедать, великий комбинатор, – вздохнула она, потрепав мальчишку по вихрам.

– А кто это такой?

– За обедом расскажу.

Под пересказ фильма про Остапа Бендера и сотню самых неожиданных вопросов от Фаби они спасли и захолодевшие котлетки, и нежное суфле из цветной капусты, и супчик из ребрышек со спаржей, и что-то там еще, чем безумно гордилась фрау Шлиммахер. Если не присматриваться, то Фаби казался совершенно обычным – веселым и безмерно любопытным. Но иногда он отводил взгляд, отвечал невпопад и грустнел, на мгновение, не больше, и тут же снова улыбался. На осторожный вопрос Ринки, что же все-таки произошло, он не ответил: сделал вид, что не услышал, и задал очередной вопрос про ужасно странный мир, в котором драгоценности зачем-то прячут в стулья. А когда позвонил Людвиг – сразу после обеда, они еще не успели покинуть столовую, – и вовсе отвернулся и буркнул, что пойдет к себе и почитает, ему очень много задали, и тут же сбежал.

От Людвига добиться толку тоже не удалось. Он коротко сообщил, что сегодня не вернется, любит, скучает и непременно придет сразу, как только они решат «небольшую проблему»…

– Ты поссорился с Фаби? – прервала его Ринка, понимая, что через секунду он повесит трубку: на заднем плане слышался нетерпеливый голос Германа, какие-то команды, в общем, типичная рабочая суета.

– Мы не ссорились, любовь моя. Извини, я не могу долго разговаривать, завтра…

Начальственный рык послышался совсем близко, но Ринка не успела разобрать ничего, кроме «пора» в не совсем цензурном варианте, и связь прервалась.

Подозрения Ринки только укрепились. Эти двое поругались и молчат, как белорусские партизаны! Наверняка из каких-то глупых соображений типа мужской солидарности и заботы о ее спокойствии. Ох уж эти мужчины!

Эту ночь Фаби спал под боком у Ринки, так что ей снились доменные печи, пустыня Сахара и перегревшийся трактор. Наверное, потому, что во сне дракончик еще и урчал, а под утро забросил на Ринку хвост, тяжелый, как половина трактора. А когда она проснулась, снова попытался слинять под предлогом «растущему организму надо хорошо питаться». На предложение пойти и позавтракать по-человечески он только фыркнул и потребовал нормального драконьего завтрака, то есть мяса. Много. Сырого. Ринке ничего не оставалось, как только отправить его в лабораторию, подальше от глаз вездесущих слуг, и велеть Магде под благовидным предлогом стащить с кухни кусок парной говядины и накормить малыша.

Сама Ринка пришла в лабораторию, когда дракончик с урчанием и топорщением крылышек доедал свой завтрак.

– Фаби, давай ты все же расскажешь мне, что случилось во дворце, – потребовала Ринка, встав напротив «страшного хищника».

«Не видишь, я ем!»

– Вижу. И знаю, что тебе это никогда не мешало болтать.

«А теперь мешает. И вообще, мне после еды положено спать».

– Фаби!..

Глянув на нее честными-пречестными синими глазищами, дракончик душераздирающе зевнул, облизнулся – и влез на стопку сложенных на полу одеял.

«Я сплю», – заявил он, свернулся калачиком и закрыл глаза.

– Упрямый, как осел, – буркнула Ринка, надеясь, что природная склонность к спорам возьмет верх над нежеланием выдавать военную тайну.

Тщетно. Дракончик только недовольно дернул хвостом, но глаз не открыл и ничего не сказал. Пришлось Ринке заняться привычными измерениями растущего организма и записями в дневнике наблюдений, а затем изучением добытых у доктора Курта материалов. В них, кстати, не было никаких данных о скорости роста драконов. А скорость эта противоречила всем мыслимым законам природы: то есть если Фаби продолжит в том же духе, то через месяц станет размером со средний грузовик. А значит, не пролезет ни в одну дверь и не сможет дальше прятаться от слуг. Вот если бы они с Людвигом поехали в замок!..

– Кушать подано, ваша светлость. – В разгар ее размышлений о нездоровом контрасте между благими намерениями и суровой реальностью контрразведчика явился Рихард.

Ринка недоуменно посмотрела на часы: время обеда. То есть второго завтрака, потому что обедом тут принято называть ужин. Аристократические заморочки.

Разумеется, первым помчался в столовую Фаби, мгновенно проснувшийся и перекинувшийся в мальчишку. И, разумеется, он никак не мог ничего рассказать Ринке за едой, потому что был страшно занят чтением учебника. Ему же ужасно много задали!

– Фаби, ты не умеешь врать, – покачала головой Ринка.

Честно сказать, ей стало не на шутку обидно. Наверное, потому что прекрасная сказка о любви, понимании и доверии слишком быстро закончилась. Меньше недели, да что там, каких-то несколько дней, и все! У мужа – служба и дела по ночам, у сына – тайны. Даже Магда почему-то сегодня не попадается на глаза, как будто и ей есть что скрывать!

Когда Фаби буркнул что-то неубедительное насчет учебы и сбежал из столовой, Ринка даже не стала его останавливать. Ни к чему. Если он не хочет с ней разговаривать – нет смысла заставлять. Он упрямее любого осла. А вот Магда… Она хоть и упряма, но держать язык за зубами не умеет. И Мюллер вряд ли сумел удержаться и не рассказать ей все, что услышал по дороге, а может быть, и от дворцовых слуг.

Камеристка нашлась на кухне, в дальнем углу под окном. Она что-то шила и появления хозяйки не заметила. Вот и хорошо!

– Магда! – позвала Ринка, подойдя почти вплотную и перегородив пути к отступлению.

– Ой, мадам! – Она подпрыгнула, словно ее застали за чем-то ужасно неприличным, покраснела и уколола палец. – Ой…

Магда сунула пораненный палец в рот и забегала глазами, явно ища эти самые пути отступления.

– Пойдем-ка, хорошая моя, посплетничаем.

– А может… ну… потом, а? – Она покраснела еще сильнее и попыталась прикрыться шитьем. – Я тут скатерть дошиваю… давайте я после подойду!

– Никаких после. Идем в будуар, – сердито велела Ринка. Ей так и хотелось воскликнуть: это заговор против меня и Франции! Жаль, Магда не смотрела знаменитых фильмов, да и вообще не знает, что такое кинематограф. Вот продолжат Людвиг и Фаби увиливать и держать ее за дурочку, она им покажет! Как изобретет кино, а с ним – рекламные ролики! Вот уж местной цивилизации мало не покажется!

Опасливо косясь на Ринку, Магда нехотя встала, очень аккуратно и медленно сложила скатерть, воткнула иголку в подушечку, поправила юбку и, не глядя на хозяйку, обреченно пошла в будуар.

– Вперед, – приказала Ринка, когда Магда открыла перед ней дверь. Уж слишком крупными буквами на веснушчатой мордашке было написано намерение сбежать сразу же, как хозяйка на секундочку отведет взгляд. – Садись и рассказывай. Все!

– Что все? – округлила глаза рыжая, нервно комкая фартук. – Ничего не знаю!

– И ты, Магда, – укоризненно нахмурилась Ринка.

– Нет, я – нет! – тут же замотала головой камеристка.

– Что тебе Фаби сказал?

– Да ничего он не говорил! Я его сегодня и не видела!

– Магда, ты не умеешь лгать! А Фаби не умеет хранить в себе неприятные мысли, мне он ничего не рассказал, значит, рассказал тебе.

– Да ничего такого, просто всякие мелочи. – Рыжая ерзала и пыталась спрятать взгляд.

– Его кто-то обидел во дворце?

Магда на мгновение задумалась, глядя куда-то в сторону, а затем перевела взгляд на Ринку и радостно кивнула:

– Да-да, он с его высочеством немного повздорили, но уже помирились! Мальчишки, они такие, вот мой брат…

– Магда! Я не могу держать рядом с собой врунишку. Или ты говоришь мне правду… – Ринка не стала заканчивать «или ищешь другую работу», но Магда и так все поняла.

– Прошу вас, мадам!.. – Глаза Магды наполнились слезами. – Я не могу, я обещала!

Ринке стало безумно ее жаль. Обещание, данное дракону, – это не просто слова, это куда серьезнее. Но оставить все как есть уже было невозможно. Доверие – слишком хрупкая вещь, если позволить ему разбиться, никогда не склеишь, как было.

– Мне необходимо знать правду. Иначе я не смогу оставаться здесь.

Магда всхлипнула особенно горестно, дернула свой фартук так, что он разорвался, и прошептала:

– Прошу вас, мадам, не надо вам этого знать!

– Надо, Магда. Скажи мне, чем расстроен Фаби?

– Ну так вдруг вы уйдете от герцога, а его бросите? – всхлипнула Магда.

– Уйду? С чего бы это вдруг?

– Ну или он вас бросит, – пряча глаза и снова комкая фартук, пробормотала Магда. – Ему король приказал изобразить любовь, чтобы у вас что-то такое разузнать…

– Что за чушь! – неуверенно возразила Ринка, в глубине души уже понимая: никакая это не чушь, а самая настоящая правда. Все сходится.

– Конечно, чушь! – всхлипнула Магда. – Наверняка Отто все придумал! Он наверняка пошутил над Фаби, мада-ам!.. – Слезы из глаз рыжей полились ручьем, и она принялась утирать их фартуком. – Просто пошутил!

Пошутил?

Ринке очень хотелось поверить, что маленький принц все придумал и таким образом решил рассорить Ринку с Людвигом, чтобы потом заполучить ее в мачехи. Это вполне в духе королевских особ. Вот только приказать Людвигу влюбить в себя иномирянку, чтобы она выдала все свои тайны, – вполне в духе Гельмута. Да что там, это самый простой и логичный способ ею манипулировать! Это она забыла, что Людвиг – аристократ и контрразведчик и что такие, как он, не влюбляются в странных девиц без манер и родословной, не говоря уже об отсутствии неземной красоты и обаяния. Забыла, что ему плевать было на смерть своих предыдущих жен. Обо всем забыла, дура!

Теперь же, проматывая в памяти короткую историю их отношений, она видела то, на что не желала обращать внимания. Все несоответствия. Все натяжки. И всю свою глупость. План Гельмута и Людвига увенчался успехом! Она влюбилась без памяти в своего идеального супруга, выложила ему все, что он только захотел узнать, помогла ему заполучить дракона и осталась одна. Дела службы, да? Ну конечно же, теперь у него дела службы будут всегда, особенно когда он убедится, что выполнил вторую часть королевского поручения: сделал жену беременной, чтобы было кому передать фамильный дар.

Ох. Какая же она дура! Как она могла поверить, что великолепный герцог, красавец и богач, королевский кузен и прочая, прочая – влюбился в нее, воплощение обыкновенности?! Ведь еще Петя ей твердил, что таких, как она, – легион и что для нее большой удачей была встреча с ним…

Ну да. На самом деле это был доктор Курт, и удача тут ни при чем, но ведь он все равно был прав! В универе на нее никто не обращал внимания. И в школе ее единственная любовь оказалась пшиком. Нет никаких причин, кроме ее иномирского происхождения, для интереса к ней герцога Бастельеро. Он же сразу ей сказал: ему нужна послушная, верная и неотсвечивающая жена, мать для его детей, и, когда она родит наследника, может катиться на все четыре стороны. С какой стати она решила, что за какую-то вшивую неделю его намерения изменились?! Ему по-прежнему нужен наследник и содержимое ее головы, а не она сама!

При мысли о наследнике Ринка машинально схватилась за живот и попыталась посчитать дни. Ведь с тех пор, как она попала сюда, месячных у нее не было… наверное, пора? Или еще не пора? Что, если она беременна и Людвиг отберет у нее ребенка, а ее саму выгонит? Сколько подобных историй она слышала… сколько читала… а как ее собственные родители ругались при разводе на тему, кому достанется дочь… Ведь маме пришлось уступить и оставить ее с отцом. Ох! Неужели ее ребенку придется расти без нее?!

– Ваша светлость?.. – раздался где-то далеко знакомый скрипучий голос. – Вам нехорошо, ваша светлость? Магда, что ты сидишь? Быстро воды!

Рядом что-то загрохотало, затопотало и засуетилось, и перед Ринкой возник стакан с водой. Кажется. Потому что перед глазами был туман, и все лицо в слезах, и отпить не получилось – губы дрожали, зубы стучали, в общем, ужас! Разреветься от жалости к себе, какой позор!

– Ох, мадам, как же это так… да что же вы, в самом-то деле! – суетилась вокруг нее Магда, источая водопады сочувствия. – Попейте водички, мадам, полегчает… ох, и зачем я вам сказала-то! Знала же…

– Магда! Отдай стакан и выйди вон! – одернул ее Рихард.

– Да как же я оставлю мадам, бедняжечку, совсем одну! – запричитала рыжая, а на Ринку накатил новый приступ безнадежности: она совсем одна, совсем, никому не нужная, несчастная.

– Вон, – показалось, в комнате повеяло морозом.

Магда осеклась на полуслове, замерла – и выскочила из комнаты. А Ринка внезапно поняла, что без ее причитаний и кудахтанья все как-то не так ужасно и не так несчастно.

– Рихард. – Она подняла взгляд на дворецкого и смахнула мешающие слезы невесть откуда очутившимся в руках платочком. – Это правда?

– Что именно, ваша светлость? – невозмутимо переспросил он, поднося ей на подносе бокал с водой.

На этот раз Ринка взяла его сама и даже смогла отпить, не разбив стучащими зубами. Вода была прохладной, свежей и вроде даже прочищала мысли. Ужасные, отвратительные мысли, полные жалости к себе и обиды на несправедливый мир. В точности как когда ее бросил Влад.

Но ведь Людвиг – не Влад?.. Определенно не Влад. К тому же Рихард – не совсем человек и, кажется, не способен врать. Значит, он все расскажет как есть, без утайки и без попыток пожалеть ее, бедняжечку.

– Правда ли, что его величество приказал Людвигу изобразить влюбленность и очаровать меня, чтобы получить все, что я знаю?

Рихард на миг замялся, явно не желая отвечать на вопрос, но сопротивляться собственной природе долго не сумел:

– Правда, ваша светлость. Но не вся правда. Герр Людвиг…

– Тихо, Рихард. – Ринка нахмурилась. – Сначала ты ответишь на мои вопросы. Хватит уже держать меня за дурочку! Людвиг уже доложил его величеству, что Фаби – дракон?

– Да, ваша светлость, – так же хмуро ответил Рихард.

– Король приказал ему как можно скорее обзавестись своим ребенком?

– Да, ваша светлость.

– Я уже беременна?

– Нет, ваша светлость.

Ринка сжала кулаки и медленно выдохнула. Что ж, хотя бы так. Ладно.

– Если я не забеременею, каковы будут последствия?

– Герру Людвигу придется озаботиться бастардом мужского пола, чтобы исключить возможность передачи дара некроманта его высочеству Отто. На сегодняшний день именно он, в случае смерти герра Людвига, станет следующим герцогом Бастельеро.

– Черт… именно бастардом? Или герр Людвиг женится еще раз, на ком-то более плодовитом?

– Не думаю, ваша светлость, что герр Людвиг даст вам развод или позволит умереть, даже если таков будет королевский приказ. Герр Людвиг вас любит.

Ринка передернула плечами:

– Ты веришь его словам?

– Не словам, а делам и эмоциям, ваша светлость. Если позволите, мы, немертвые, воспринимаем мир несколько иначе, чем живые.

– Ладно, примем за рабочую гипотезу. А знает ли об этом Людвиг?

– Разумеется, ваша светлость.

– То есть, зная об особенностях твоего восприятия, он может сымитировать нужные эмоции?

– Теоретически – да, но практически…

– Ясно, – оборвала его Ринка. – А если он прикажет тебе поверить в его эмоции, ты?..

– Я должен слушаться воли моего господина, кроме случаев, когда она противоречит воле моего создателя, Маркуса Бастельеро.

– Не увиливай, Рихард. Да или нет?

– Да, ваша светлость. Прошу вас, спросите иначе!..

– Иначе? – Ринка на миг зависла, пытаясь отрешиться от собственных эмоций и взглянуть на ситуацию глазами беспристрастного ученого, и у нее почти получилось…

– Ваша светлость, вас спрашивает доктор Курт! – на пороге будуара показалась Магда, умытая и причесанная, но с красными глазами.

– Курт? – Ринка нахмурилась. – Он здесь?

– На крыльце, мадам.

– Но ведь Людвиг сказал, что на доме защита и никто не сможет войти? – Ринка обернулась к Рихарду.

– Видимо, доктор Курт не заметил защиты над садом и слишком хорошо воспитан, чтобы ломиться в дом без приглашения. – Рихард снова был самой невозмутимостью.

– Вот как, доктор Курт. И что ему нужно, Магда?

– Он сказал, желает поговорить с вами о юном Бастельеро.

– Черт бы его!..

Сжав губы, Ринка напряженно размышляла: послать доктора Курта обниматься с Ктулху или все же поговорить? Да, в архиве написано, что он – глава ордена массенов и что именно массены уничтожили всадников, но ведь это было три сотни лет назад! Не может быть доктор Курт вселенским злом, он для этого слишком ученый и слишком человек. Ну какое из Петечки зло? И вообще, вряд ли ей что-то угрожает в доме Бастельеро, если уж даже доктор Курт не может в него войти. А ей надо срочно, немедленно хоть с кем-то поговорить!

– Гнать его в шею? – кровожадно предложила Магда.

– Нет. Рихард, пригласи доктора Курта в гостиную, скажи, я скоро спущусь. И вели подать чай.

Что ж, самый лучший способ взглянуть на ситуацию глазами беспристрастного ученого – это пообщаться с настоящим ученым, отвлечься и вернуться к вопросу на свежую голову. Так что спасибо вам, доктор Курт, за своевременный визит.

Пока Магда, героически сжав губы и не смея даже сочувственно вздохнуть (спасибо тебе, заботливый Рихард!), ее умывала, одевала и причесывала, Ринка размышляла. Конечно, она решилась на разговор с Куртом больше на эмоциях, чем по уму. Но теперь, вспоминая все, что знает о докторе, массенах, драконах и местных интригах, Ринка убеждалась – решение правильное. Разумеется, доктор Курт преследует собственные интересы, но ведь так поступают абсолютно все! Зато он единственный, кто может защитить ее от короля и Людвига.

При мысли о Людвиге Рина поморщилась. Считать его предателем и обманщиком было чертовски больно. И чертовски не хотелось считать себя доверчивой дурой. В конце концов, даже если Людвиг выполнял приказ короля, он все равно ее желал! Искренне желал! Уж это-то даже маг подделать не может!

К щекам прилил жар, в животе потяжелело, и Ринка велела себе прекратить грезить о великолепном любовнике, а подумать о делах насущных. То есть о Петере Курте.

Итак, надо его выслушать, но ни в коем случае ни на что не соглашаться и никуда с ним не ходить. И ничего не подписывать. Все просто, не так ли?

– Мама! – Фаби влетел в будуар одновременно с воплем, врезался в Магду и принялся прыгать вокруг. – Правда, что у нас в гостях настоящий ученый? А Отто сказал, что все ученые – вредные занудные стариканы, которые только и умеют, что бюджет просаживать! А что такое бюджет? А куда его сажают? А можно мне на него посмотреть? Мне очень-очень надо! Ну мам!

Драконенок сыпал вопросами с такой скоростью, что даже Магда не смогла вставить ни словечка, хоть и была возмущена до глубины души таким бесцеремонным вторжением в священный ритуал причесывания. Она даже почти стукнула мальчишку расческой, но пожалела, только отпихнула подальше, чтобы не мешался.

– Ну ма-ам! – Фаби уже зашел с другой стороны и умильно заглядывал Рине в глаза.

Вот же поганец! То он взрослый, то он маленький, то настоящий аристократ, то шкодливый пацаненок – и не угадаешь, что он отчебучит в следующий момент. Понятно только, что наивным и маленьким он только прикидывается, а своего настоящего интеллекта наверняка ни разу и не показал. Интересно, все дети такие или только драконьи?

– Людвиг запретил принимать гостей без него, – покачала головой Ринка. Не то чтобы она собиралась прогнать Курта, но было ужасно интересно, что на это скажет Фаби.

– Пфе! – Драконенок лукаво подмигнул ей. – На доме такая защита, что даже полсотни драконов не прорвется, не то что какой-то ученый! Тебе точно ничего тут не грозит, кроме смерти от скуки. А профессор наверняка скажет что-то важное и интересное! Идем, ну идем же! Ну ма-ам! А то опять все интересное достанется Людвигу, а тебе он ничего не расскажет. Про приказ короля же не рассказал!

Рина поморщилась. Фаби с истинно детской жестокостью наступил на больное место, совершенно не подумав, что ей может быть неприятно.

– Фаби, что ты такое говоришь! – вступилась за ее нервы Магда, но драконенок только отскочил подальше, встал напротив Ринки и упер кулаки в бока.

– Ты, конечно, можешь и дальше притворяться глухой и слепой, доверять Людвигу и даже не пытаться ничего выяснить, а я – нет! Я хочу знать правду!

Ринку посетило дежавю. Где-то она уже это видела! Или думала? Не она ли сама только что желала знать правду?

М-да. Интересно, дракон-менталист? Или телепат? Как плохо она на самом деле его знает! А его маскировка под девятилетнего мальчишку уже трещит по всем швам.

– Я тоже хочу знать правду, Фаби, – ответила она, глядя драконенку в глаза.

Разумеется, тот сделал вид, что ничего не понял. Радостно улыбнулся, подпрыгнул и бросился к ней в объятия. Совсем как ребенок… или она зря придумывает себе черт знает какие сложности? Он же и есть ребенок!.. Ладно, с Фаби можно разобраться попозже, а сейчас – доктор Курт, тайные ордена, интриги и спецслужбы.

– Магда, ты закончила?

– Сейчас, мадам, последняя шпилька! Вот, смотрите, какая вы красивая!

Скептически оглядев свою физиономию в зеркале, Ринка только вздохнула. Несмотря на волшебные примочки от фрау Шлиммахер, покрасневшие веки ее выдавали. Не надо быть магом, чтобы понять: она только что плакала.

И пусть.

И ладно.

Это ее личное, неотъемлемое право – плакать, когда ей вздумается. Вот так-то.

Доктор Курт ждал ее в гостиной и поднялся навстречу из глубокого кресла: как всегда, с приятной улыбкой, в строгом серо-синем сюртуке с белым, элегантно повязанным шейным платком, в руках букет незабудок (осенью!), трость с набалдашником из слоновой кости прислонена к креслу.

– Рина, ты сегодня обворожительна. Надеюсь, не я послужил причиной твоей грусти?

– Что вы, доктор Петер. – Приняв букет, Ринка отдала его подбежавшей Магде и присела в кресло напротив. Фаби встал рядом, сложив руки за спиной и с любопытством разглядывая гостя.

Курт тоже сел, ровно на две секунды позже ее, с не меньшим любопытством оглядел Фаби, но тут же перевел взгляд на Ринку и ей улыбнулся.

Интересно, а где были его изысканные манеры и галантность, когда он был Петечкой? Да и черты лица, если присмотреться, отличаются… и голос чуть иной – хотя интонации очень похожи. Спросить или не спросить?..

– Прости, я без приглашения, – тоном, подразумевающим, что извинения – лишь дань этикету, а на самом деле они слишком близки, чтобы обращать внимание на такие мелочи, сказал Курт.

– Вы же знаете, я всегда рада вас видеть, – поддержала игру Ринка и кивнула на драконенка. – Позвольте представить: Петер Фаби Бастельеро, доктор Петер Курт.

Бровь доктора Курта едва заметно приподнялась, а Фаби удивленно глянул на Ринку, но никак не прокомментировал ни сокращение своего второго имени, ни совпадение, слава Барготу и его матери!

Ринка таинственно улыбнулась Курту и тоже ничего не прокомментировала. Честно говоря, ей смертельно надоело играть в неведение, но она сомневалась, что стоит прямо сейчас заявлять, что она все знает. Вдруг – не все?

– Фаби, ты можешь присесть. – Она указала на третье кресло. – Мальчик безмерно любознателен, а тут – возможность познакомиться с самим главой Академии Наук!

– Я тоже очень рад возможности познакомиться с наследником рода Бастельеро. – Курт сдержанно кивнул мальчишке. – Только сегодня утром я разговаривал со своим старым другом, наставником принца Отто. Он попросил моего совета по составлению учебной программы для мага-универсала редкой силы.

Ринка напряглась, хоть и постаралась этого не показать: Гельмут что, растрепал о наследнике Бастельеро и его даре на всю Астурию? Что-то не очень похоже…

– А я слышал, дядюшка Гельмут велел никому не говорить о моем даре, – вмешался Фаби, вполне достоверно изображая дурно воспитанного, зато непосредственного и любопытного ребенка.

– Доктор Берцель и не сказал, что речь идет о Бастельеро. Но сопоставить появление юного герра Бастельеро во дворце и в компании его высочества Отто с вопросом о маге-универсале совсем просто, не так ли, герр Петер?

Ринка не поняла, что ее кольнуло в объяснении Курта. Вроде бы все логично, но… кажется, она раньше слышала фамилию Берцель. И не в связи с наставником принца. Вспомнить бы!

– Так, герр Петер, – с ноткой неприязни ответил Фаби. Ринка не поняла, ему не приглянулся доктор Курт или не понравилось, что его назвали Петером.

– Что ж, я рад, что недоразумение разрешилось. – Курт невозмутимо кивнул. – Доктор Берцель отзывался о вас как о весьма любознательном юноше с неплохой начальной базой. Я думаю, вам понравится в Академии.

– А вы тот самый ученый, который хочет поймать дракона, чтобы его препарировать и изучить? Когда я вырасту и выучусь, я тоже буду изучать людей, – многозначительно заявил он, и у Ринки упало сердце: доктор Курт же сейчас догадается! Это «тоже» выдает дракона с головой! – Люди не менее интересны, чем драконы или рогатые жуки.

Однако Курт или пропустил оговорку мимо ушей, или слишком хорошо владел собой – никакой реакции не последовало.

– Смею заверить вас, – все так же доброжелательно ответил Курт, – что с вашими уникальными данными люди станут вам неинтересны самое позднее на втором курсе. И не позже третьего курса вы попроситесь в мою научную группу, изучать пространство и порталы. Доктор Берцель был прав, у вас огромный потенциал. Ни разу не видел мага-универсала с такой мощной аурой! Надеюсь, у вас, Рина, будут сыновья, которым и перейдет наследная магия Бастельеро. Не хотелось бы терять столь редкий, не побоюсь этого слова, уникальный дар! Могу я узнать, кто ваша мать, герр Петер? Вы явно унаследовали дар не от герра Людвига, он до вступления в наследство был менталистом, как и все Хаас.

– Мать Фаби попросила скрыть ее имя, – быстро вставила Ринка.

Фаби фыркнул:

– Просто я ей не нужен. А в своей семье она – посредственная магичка, это я могу сказать точно.

– В семье? – заинтересовался Курт. – Я не слышал, чтобы у барона де Флер была сестра, а других семей с сильным универсальным даром… впрочем… Ваша мать – уроженка Бриттии?

– Не угадали, герр Петер! – Фаби недобро сверкнул глазами. – У вас еще две попытки, а если не угадаете – я вас съем!

– Фаби! – Ринка рассердилась. – Иди к себе, почитай книгу по этикету.

– Я знаю ее наизусть! – Мальчишка не унимался. – А герр Петер…

– Фаби, замолчи, – велела Ринка, совершенно не понимая, что нашло на драконенка. Она никогда раньше не видела его таким злобным и упрямым. Неужели это – подростковый возраст?

– Я вижу, вы любите играть в загадки, юноша, и не чужды духа научных диспутов, – в голосе Курта послышалась издевка. – Вы практически готовый академик. Многие ученые мужи придерживаются такой же убедительной аргументации. Хотите послушать? Как раз сегодня вечером состоится диспут на тему этичности некоторых методов исследования. Возможно, даже на тему препарирования драконов.

– Послушать? Пфе! – Фаби вскочил с кресла и навис, то есть попытался нависнуть над доктором Куртом. – Я им скажу, я их…

– Фаби, сейчас же иди к себе! – теперь уже вскочила Ринка, развернула мальчишку за плечи и подтолкнула к двери. – Немедленно к себе!

– Это не научный подход, мама! – возмутился Фаби, не двигаясь с места.

– Научный диспут будешь вести с папой, когда он вернется. А пока – к себе.

Сердито фыркнув напоследок, Фаби пошел к двери, печатая шаг – в точности как Людвиг, когда злился. Ринка даже немножко умилилась. Совсем чуть. Потому что мелкий паршивец выдал себя с головой, и что с этим делать – Ринка не представляла. Тупо все отрицать? Курт не поверит. Признаться, что Фаби – дракон? Нет, ни за что, это поставит их обоих в крайне уязвимую позицию. Значит, отрицать. Баргот подери вредного мальчишку!

– Прошу прощения, доктор Курт. Фаби всего десять дней как в столице, и его манеры оставляют желать лучшего.

– Мои манеры в полном порядке. – Фаби обернулся от двери и смерил Курта пронзительным хищным взглядом. – А на вас нитка. На рукаве вот тут. – Он показал на свое левое предплечье и фыркнул. – Неприлично ходить в гости всему в нитках!

И, пока Ринка замерла от возмущения, быстренько шмыгнул за дверь.

– Нитка? – переспросил Курт, внимательно разглядывая рукав. Никакой нитки Ринка не видела. Чистый, идеально отглаженный рукав из тончайшего сукна. Но в отличие от нее Курт там что-то нашел, снял двумя пальцами и покачал головой: – Надо же! Заметить так хорошо скрытое заклинание! Ай-ай-ай, и кто же повесил на меня следилку… – Он поднял невидимую нить на уровень глаз, отпустил, щелкнул пальцами, и Ринке послышался электрический треск. – М-да. Невероятная наглость. Кое-кого из моих учеников ждет неприятный разговор.

– Все же прошу прощения за поведение Фаби, – повторила Ринка, когда он замолк.

– А, ерунда, – махнул рукой Курт, снова входя в образ доброго дядюшки-профессора. – Детская непосредственность, пыл, отстаивание своего мнения – это же прекрасно, Рина! Это качества настоящего ученого! Ах, если бы наше общество не прививало детям замкнутость и сдержанность, доходящую до апатии! Я очень рад, что этот ребенок попал на воспитание именно к тебе, Рина. Береги его, он очень ценен.

Курт светски улыбнулся, а Ринку опять кольнуло: что-то тут не так. Как будто Курт хочет ей что-то сказать, но не может. Странно, очень странно!

– Конечно, я буду его беречь. Ведь он – Бастельеро.

– Вот и хорошо. Что ж, приятно было с тобой поговорить, но меня ждут. Вечно дела, дела… Прошу, составьте мне компанию сегодня в Академии. Диспут открытый, а тебе и юному Бастельеро непременно будет интересно!

– Сожалею, доктор Курт, но Людвиг настоятельно просил нас не покидать дом.

– Герцог весьма похвально заботится о вашей безопасности, но рядом со мной вам определенно ничто не угрожает, милая Рина. Мы пройдем порталом, так что господа шпионы, которые дежурят возле вашего дома и которых опасается герцог, даже не поймут, что вас некоторое время не было дома. Идемте же!

Ринка поймала себя на том, что ей безумно хочется пойти с Куртом. Впрочем, именно этого она и ожидала. Но не ожидала того, что его предложение взять с собой Фаби вызовет в ней резкий протест. Она хотела отправиться в Академию одна, и только одна.

Еще странность? Не многовато ли на сегодня?

– Идемте, я провожу вас, доктор Курт, – обтекаемо отозвалась она, вставая.

И, пока они шли к выходу из гостиной, а из гостиной – по коридору и холлу, Ринка вежливо и отстраненно отвечала на вопросы Курта: прочитала ли она монографию? Что думает? Не хочет ли изложить свои соображения в виде эссе? А пока отвечала, прислушивалась к собственным ощущениям.

– …написать эссе, конечно же…

«Мама, не верь ему! Он опасен!» – раздалось в голове, когда до входной двери оставалось всего несколько шагов.

Машинально оглянувшись, Ринка заметила синий хвост, мелькнувший за оливой в кадке.

«Фаби, все хорошо. Я никуда с ним не пойду. А ты сам держись от Курта подальше».

«Я тебя охраняю!»

Упрямый мальчишка.

– И не беспокойся так о мальчике. – Доктор Курт ободряюще пожал ее руку. – Все дети проходят этот сложный период. Просто не позволяй ему всеми командовать.

– Конечно. Еще раз извините, доктор Курт… – Продолжая говорить, Ринка шагнула следом за ним и только на крыльце дома поняла, что нечаянно вышла за дверь. – Надеюсь, мы с вами скоро увидимся снова.

– Я тоже, милая Рина.

Доктор Курт галантно склонился над ее рукой, и тут…

«Мама, отойди от него!» – раздался панический вопль, мелькнуло что-то синее, одновременно раздался треск открываемого портала, в Ринку что-то врезалось, кто-то куда-то ее потянул… и она поняла, что падает, падает…

Она упала на что-то твердое, сверху ее придавило что-то тяжелое и горячее, послышались недовольные, даже испуганные голоса, кто-то зарычал, и она провалилась в спасительную темноту, едва успев подумать: кажется, я вляпалась!

Мы вляпались…