Целых три дня Ринка не верила своему счастью. Никаких командировок, спецзаданий, никаких безопасников у них дома – полная тишина и благодать! Людвиг оказался изумительным рассказчиком, Ринка с Фаби заслушивались. К примеру, когда они отправились гулять в центральный столичный парк, он провел целый экскурс в историю Астурии – о каждом из военачальников, королей и героев, запечатленных в бронзе и выставленных в парке, у него нашлась веселая и увлекательная история. Ринка тоже рассказывала о своем мире, понимая, что он постепенно превращается для нее в сказку. Они с Людвигом решили не скрывать от Фаби ее иномирское происхождение: все равно он узнает рано или поздно, так к чему врать и терять доверие ребенка? Тем более что ребенок – дракон.

Разумеется, Людвиг изрядно времени проводил за семейными архивами, которые требовали перевода с франкского и расшифровки, а Ринка – в лаборатории. Ей было безумно интересно понять, каким образом Фаби превращается в человека! Впрочем, пока тщетно: приборы либо ничего не замечали, либо в момент превращения сходили с ума. Зато обсуждать исследования с Людвигом и объяснять Фаби, что и зачем она делает, было невероятно интересно!

И просто так разговаривать с мужем – тоже. И даже молчать с ним рядом, наслаждаясь теплом и ощущением заботы и безопасности. Иногда она с удивлением вспоминала свою первую «любовь», с каждым днем тускнеющую и теряющую важность.

А еще она пела. Для Людвига. И даже закинула пробный камешек: не будет ли он против того, чтобы она попробовала себя на сцене?

– Если тебе этого хочется, почему бы и нет? Думаю, половина светских дам с ума сойдет от зависти, ведь они не могут себе этого позволить.

– В смысле?

– В смысле ни слуха, ни голоса. Зато невероятное количество кудахтанья на тему приличий и «подобающего аристократке поведения». Пфе! Делай то, что можешь себе позволить, и наслаждайся этим.

Сказать, что Ринка удивилась, – значит ничего не сказать. А как же астурийская чопорность? Приличия? Снобизм? Как же обещанная тирания и деспотизм? Великий Ктулху, как же настоящий Людвиг не похож на того мрачного властного типа, что вынудил ее к браку! Если б она тогда только могла предположить!..

Преображение в мрачного и властного типа случалось, лишь когда звонила Анна. Ее опять не устраивали женихи, она жаждала мести, внимания и черт знает чего. Людвиг хмурился, обрывал ее тирады, бросал трубку… и через минуту его хмарь проходила без следа, стоило лишь Ринке его поцеловать. А когда она спрашивала, что он собирается делать с сестрой, все же остаться матерью-одиночкой – не самая лучшая судьба для девушки…

– Одиночкой? Анна?! Рина, любовь моя, у нее уже тридцать два брачных предложения, одно другого лучше. Выбирай – не хочу.

– Тогда почему она до сих пор страдает?

– Потому что вредная глупая курица. Никто ее не достоин, – пожал плечами Людвиг. – Не обращай внимания. Она выйдет замуж за отца своего ребенка, кем бы он ни был. Хватит уже прикрываться семьей и титулом, пора начинать думать мозгами. – Вынув из кармана цепочку с кулоном, подаренную неизвестным ухажером Анне, Людвиг хмыкнул и покачал головой: – Есть у меня одно подозрение. Выйду на службу – проверю.

Ринка тоже пожала плечами. С одной стороны, она в чем-то понимала Анну: фрау Эмма давила всех на своем пути, как суперсовременный асфальтовый каток. Немудрено, что Анна сбежала. А с другой стороны – отдаться незнакомцу, не подумать о последствиях. Как это похоже на большинство знакомых Ринке девиц!

Очередной звонок Анны раздался, когда Ринка занималась с Фаби математикой. Он схватывал все на лету, чуть ли не быстрее, чем Ринка успевала объяснять. Собака, возлежащая на учебнике (для лучшего усвоения материала), на ее удивление только фыркала:

«Фаби – дракон. У него наследственная память, ее достаточно лишь пробудить. Ты когда-нибудь видела глупых драконов из высшей касты?»

Ринка не видела никаких драконов, ни глупых, ни умных. Только скелет тираннозавра в палеонтологическом музее. А вот скелета говорящей кошки там очень не хватало!

«Двуногие!»

Звонок Анны прервал уже ставшую обыденной пикировку. Трубку снял Людвиг: он наблюдал за их занятиями, развалившись в своем кресле и лениво перелистывая какой-то древний фолиант.

– Слушаю… а, опять ты.

– Я знаю, кто он! – раздалось резкое сопрано; Людвиг тут же отодвинул трубку от уха. – Людвиг, ты меня слышишь?

– Я бы услышал тебя даже без фониля. Необязательно так кричать, Анна. Так кто он?

– Ну… я думаю… Ты поговоришь с ним и выяснишь правду!

– Имя, сестра. Имя!

Ринка тихонько хрюкнула: незабываемая сцена из «Трех мушкетеров» тут же встала перед глазами. Если она доберется до родного мира, обязательно принесет Людвигу несколько фильмов!

– Он франк, аристократ и дипломат… – в голосе Анны послышалось сомнение. – Людвиг, не надо его убивать, пожалуйста! Обещай мне, что просто поговоришь!

– А как же месть, Анна? Помнится, ты жаждала крови.

– Я не такая-то там кровожадная дикарка, как ты можешь так думать о собственной сестре! Я… я следую заветам Единого!

Людвиг невежливо засмеялся, Ринка – вместе с ним.

– Барготовы подштанники, Анна, ты что, влюбилась?

– Нет! – тут же взвизгнула Анна. – Ни за что!.. Просто… Он… ну… он мне нравится.

– А, просто нравится! Это совершенно меняет дело, сестренка. Итак, подробно, с самого начала.

– Ну, мы познакомились на дне рождения наследника и долго не виделись, а позавчера… ну, когда я уехала от тебя… мы столкнулись в кондитерской. Он за мной ухаживает! Он совсем не похож на всех этих престарелых зануд и прыщавых юнцов, которые просят моей руки! Он… он красивый!

– Матушка знает?

– Нет! Не вздумай ей говорить! – теперь в голосе Анны слышалась паника. – Она запретит мне, она всегда запрещает!

– Тихо, пигалица. Если матушка и узнает, то не от меня. Успокойся и скажи мне наконец его имя… хотя нет, дай я сам угадаю. Барон де Флер?

– Откуда ты?..

– Это магия, детка, – самодовольно повторил Людвиг раз сто слышанную от Ринки фразу и подмигнул ей.

Ринка тихонько рассмеялась. Конечно, магия! В Виен просто кишмя кишат красивые и неженатые франкские дипломаты!

– Прошу тебя, Людвиг, не говори матушке, она опять все испортит!

– Если ты обещаешь не дурить и делать то, что я скажу.

– Хорошо! Я обещаю! Антуан… он…

– Не волнуйся, пигалица. Будет тебе твой Антуан.

Повесив трубку, Людвиг откинулся на спинку кресла и потянулся с наидовольнейшей улыбкой.

– Чему ты так радуешься?

– Это будет достойная месть! Я давно ждал возможности отплатить де Флеру за его шуточки с газетными статьями.

– А если это не он?

– Он, точно он. Я как раз собирался в понедельник сравнить кулон с отпечатком ауры де Флера, но как видишь, этого даже не потребовалось. Он уже попался!

Людвиг состроил грозную физиономию и зарычал, к вящей радости Фаби. Мальчишка заливисто рассмеялся и полез к Людвигу на колени с требованием объяснить ему, почему он называет тетушку Анну то курицей, то пигалицей, и что это за птица такая – пигалица.

Пока Людвиг ему что-то рассказывал, Ринка любовалась своими мужчинами. Трудно было представить, что в детстве Людвиг был таким же белокурым херувимчиком, как сейчас Фаби, но вот улыбки у них были совсем одинаковые. И шаловливый блеск глаз тоже. Надо же, герцог, некромант и настоящий полковник не разучился шкодить! Вот так посмотришь, и понимаешь: под титулом и званием скрывается все тот же непоседливый мальчишка, что и лет пятнадцать назад.

А как они вчера запускали змея! С хохотом, беготней по саду, лазаньем по деревьям! Людвиг самолично учил Фаби, как ловчее забираться на старый вяз, и по большому секрету рассказал, что на растущем у самого кладбища дубе есть настоящий дом, как у древних альвов.

Боже, как же ей повезло с мужем! Когда у них будут свои дети, он станет прекрасным отцом!..

Еще один звонок фониля вырвал Ринку из сладких грез, а Людвига с Фаби отвлек от изучения дробей, которые они выкладывали на столе с помощью карандашей, перьев, оловянных солдатиков и прочей мелочовки.

На сей раз в кабинет заглянула Магда.

– Его высочество звонит его светлости. – Она сделала книксен.

– Мне? – удивленно поднял бровь Людвиг.

– Нет, – смутилась Магда. – Его маленькой светлости.

– Мне? Ух ты! Мне еще никто никогда не звонил! – Фаби восторженно засиял глазищами и заерзал у Людвига на коленях. – Папа, можно мне пойти ответить?

Людвиг кивнул, и через секунду из гостиной раздался вопль Фаберже:

– Моя маленькая светлость тебя слушает! Привет, Отто! Ты приедешь?

– Надо сказать Фаби, что орать в трубку не стоит, – улыбнулся Людвиг. – А то такое чувство, что он хочет докричаться до дворца.

– Думаю, через год ему это удастся, если он будет расти такими темпами, как сейчас, – вздохнула Ринка, подходя к Людвигу и запуская пальцы в густые волосы: он очень любил, когда жена делала ему массаж головы.

Фаберже в своем истинном виде за эти дни вымахал до размеров теленка. Хорошего такого теленка. Упитанного. И продолжал расти.

– Меня больше волнует, как он будет учиться летать. – Людвиг зажмурился и почти что замурлыкал под Ринкиными руками. – Все же дракона не спрячешь. Думаю взять отпуск. Поедем на месяц в замок. Втроем… м… как хорошо!..

– Папа! – В дверном проеме возник озадаченный мальчишка. – А король главнее тебя?

– Главнее, – серьезно кивнул Людвиг, удерживая Ринку за руки, чтобы не прекращала его обнимать. – Почему ты спрашиваешь?

– Если король тебе прикажет, ты сделаешь?

– Смотря что прикажет.

– Он приказал, чтобы я учился вместе с Отто. Король сказал, что Отто одному заниматься скучно, а так будет дух соперничества! Вот!

– Король неплохо придумал. Но я бы не хотел, чтобы мой сын учился хуже Отто. Поэтому…

– Я буду стараться! Я ведь не маленький, понимаю, что мне надо многое узнать. А…

– Когда Отто тебя ждет?

– Через час!

– Тогда одевайся. Мне как раз надо встретиться с Гельмутом и графом Энн. А после заедем в магазин, купим тебе одежду, а то негоже пугать ее высочество бабушку костюмом двадцатилетней давности. Милая, ты с нами?

– Нет, нет! – Ринка поморщилась и покачала головой. Хватит с нее Гельмута с его прозрачными намеками. – Я вас буду ждать дома.

– Мама не любит короля, – радостно объяснил Фаби. – Он ей так делал… – Дракончик томно улыбнулся и звучно чмокнул ее руку.

– Гельмут делал тебе непристойные намеки? – тут же закаменел плечами Людвиг.

– Не ревнуй, мне не нужны другие мужчины, и особенно – коронованные. – Рина напоследок прошлась пальцами по его голове под волосами и потерлась носом о его макушку. – Ступайте!

– Только возьму записи. Кстати, я закончил перевод для тебя.

Когда ее мужчины (как это звучит!) уехали, Ринка открыла тонкую папку с несколькими листами, заполненными четким, ровным и убористым почерком.

Развалившись на заднем сиденье мобиля, Людвиг с удовлетворением отметил, что ряды шпионов пополнились. Вчера вечером за ним следили представители всего лишь девяти держав, а сегодня – уже десяти. Новенькому досталось неудобное место под опадающим кленом, и весь купол невидимости уже был облеплен разноцветными листьями. Незадачливый шпион, не успевший их стряхнуть до того, как Людвиг появился на улице, теперь пытался делать вид, что он вовсе не шпион, а просто так, мимо проходил и листья собирал. Даже от избытка конспиративного усердия снял шляпу, провожая мобиль Людвига печальным взглядом.

Людвигу стало так жаль беднягу, что он коротким заклинанием смел листья и восстановил купол, а шпиону – судя по лихим черным усам, смуглой коже и глазам-маслинам, афинянскому – ободряюще подмигнул.

Разумеется, все десять мобилей последовали за ним. И, разумеется, их шоферы опять ругались на никчемную технику и бракованные заклинания: то у одного, то у другого отказывала маскировка, и добропорядочные жители Виен могли любоваться возникающими ниоткуда частями мобилей.

Первым (после Людвига, конечно), по обыкновению, ехал франк. И это был не барон де Флер, а какой-то невнятный тип со слабеньким стихийным даром. Он был Людвигу совершенно неинтересен. Не того полета птица.

А вот узнать, чем занят де Флер, Людвиг бы не отказался. Продолжает охмурять Анну? Наверняка за счет франкийской госбезопасности, и влетает это соседской казне в изрядные суммы.

Представив, какие отчеты пишет де Флер Черному Карлику, Людвиг хмыкнул. А представив физиономию матушки, когда она узнает, за кого же выйдет замуж ее ненаглядная пигалица, и вовсе принялся довольно насвистывать мотив из популярной романской арии.

Да, это будет достойная месть за едва не случившийся с Людвигом сердечный приступ, когда матушка спросила о Фаби и даре всадника. Ведь Людвиг ей поверил! И чуть не убил на месте за то, что знала – и молчала! Но ее высочество всего лишь блефовала. Хорошо блефовала, не поспоришь. Собрала воедино сплетни, слухи, предложения от иностранных разведок и сделала выводы, чрезвычайно близкие к реальности. Людвиг даже пожалел, что матушка тратит свою жизнь на светские интриги, а не работает аналитиком в Оранжерее.

Впрочем, тогда бы ему и на службе не было от нее спасения. Упаси Баргот от такой напасти!

А вот на внука она отреагировала на редкость адекватно. Лишь слегка всплакнула, увидев копию маленького Людвига, обняла мальчишку и велела называть себя бабушкой Эммой. Никаких дурацких вопросов «почему не показал раньше» и «почему не показываешь его мать». Ей хватило того, что мать Фаби – аристократка и отдала его Людвигу безо всяких условий.

– Наконец-то у меня есть внук! Привози его ко мне, Людвиг. Мальчику надо учиться выживать в высшем свете и ориентироваться в интригах. От тебя в этом деле толку маловато, ты научишь его всему остальному. Ведь твое проклятие перейдет к Фаби?

– Не все так просто, матушка. Но могу вас обрадовать, это вовсе не проклятие, а боевая трансформация. И я научился с ней ладить.

– Я рада, мой мальчик. – Матушка на удивление не стала ни заламывать рук, ни пускать слезу, доказывая, что немыслимо страдает от несправедливости бытия. – Надеюсь, у вас с Риной будут дети, которым ты передашь свой… дар. И прошу тебя, будь осторожен. Я не хочу потерять тебя в какой-нибудь глупой аварии, пьяной драке или еще каком-нибудь совершенно случайном происшествии. Ты, наверное, уже знаешь, что твой отец умер не просто так. Не повтори его судьбы, Людвиг. Прошу тебя.

– Не повторю, матушка. Но почему вы не рассказали мне всего раньше?

Матушка лишь пожала плечами:

– Зачем? Пока ты был маленьким, не имело смысла пугать тебя подозрениями. А потом я не хотела, чтобы ты винил себя в смерти своих жен, и надеялась на то, что Герман защитит тебя.

– Но ведь вы были против моей службы в Оранжерее!

– Разумеется. Если бы я сказала: мальчик мой, иди служить в госбезопасность, – разве ты бы пошел?

– Вряд ли.

– Это многое объясняет, не так ли?

Матушка в самом деле объяснила ему очень многое. Не сказать, что после этого разговора Людвиг все простил и воспылал к ней горячей сыновней любовью, но он был ей благодарен. Пусть с ней было тяжело, пусть он половину сознательной жизни был уверен, что он для матушки – позор и обуза. Пусть. Она защищала его, как умела.

– Остерегайся доктора Курта, мой мальчик, а особенно – его помощников. Эти ученые безумны. Я уверена, именно они проводили на тот свет моего брата Клауса с семьей. Но ведь ты и без меня это знаешь.

Нет, он все же не готов простить ей все за единственный разговор по-человечески. Тем более что именно она воспитала Анну капризной дурой и именно она скинула всякую ответственность за дочь на Людвига, стоило той серьезно оступиться.

– За кого вы собираетесь ее выдать? – все же спросил Людвиг перед самым отъездом матушки.

Но та лишь пожала плечами:

– Решай сам. Ты же глава семьи, мой мальчик.

Пока ехали до дворца, Фаби с восторгом глазел по сторонам, но при Мюллере молчал. Людвиг мысленно похвалил мальчишку: тот научился оставлять свои вопросы до подходящего случая, то есть пока они не окажутся дома, в безопасности от подслушивания.

Подумав о безопасности, Людвиг вспомнил еще кое о чем и поднял голову, оглядывая небо. Ни одного дракона, даже как-то непривычно. Судя по всему, папаша-дракон решил не смущать сына своим появлением. А зря. Людвиг бы с удовольствием задал ему пару десятков вопросов. Ему категорически не нравилось, что их с Риной используют втемную. Он всегда предпочитал знать о планах союзников. Ну, он надеялся, что они с алым союзники, вряд ли бы дракон доверил своего ребенка врагам.

Дворец на Фаби впечатления не произвел: вот что значит, ребенку не объяснили, что такое роскошь и зачем она нужна. Он даже спросил Людвига, зачем король живет в таком неуютном доме, где толпится прорва неприятного народа.

– Работа у него такая, тяжелая и ответственная. Надо показывать подданным, что он силен, богат и могущественен.

– А без этого всего подданные не верят? – Фаби окинул взглядом гулкую помпезную приемную, где они ждали Отто, и разряженных придворных, ожидающих выхода короля. – Люди иногда очень странные.

Людвиг с ним молча согласился. Он и сам считал, что придворные игры – полная бессмыслица. В отличие от большинства присутствующих, то и дело меряющих его и Фаби ревнивыми взглядами.

Но стоило явиться Отто (придворные расступались и почтительно кланялись принцу, подчеркнуто не замечая сопровождающего его пожилого наставника), как глаза дракончика разгорелись. Людвигу даже пришлось положить ему руку на плечо, чтобы он с радостным воплем не кинулся приятелю навстречу.

– Помнишь о нашем уговоре? Я заберу тебя через три часа, заодно согласую с наставником твое расписание.

– Я не подведу! Я ведь никогда тебя не подвожу!

– Я горжусь тобой, – шепнул ему Людвиг и почтительно кивнул племяннику: – Доброго дня, ваше высочество. С вашего позволения…

– Рад видеть вас в добром здравии, дядюшка, – благовоспитанно и чопорно кивнул наследник. – Думаю, отец уже ждет вас.

Людвиг чуть не засмеялся, разрушая всю торжественность мероприятия, таким исследовательским любопытством горели глаза Фаби. Ох и нелегко придется герру Эмерику, наставнику принца, когда дракончик вывалит на него всю сотню накопившихся вопросов!

К кабинету Гельмута он явился в точно назначенное время.

– А, кузен! Мы тут с Германом поспорили, кто же такой смелый, что не побоялся связаться с милейшей Анной! – радостно приветствовал его Гельмут. – По-моему, только ленивый еще не сделал ставок, убьешь ты его, превратишь в зомби или придумаешь что-нибудь похлеще.

– И на что поставили ваше величество?

– Разумеется, на что похлеще. Я всегда верил в тебя, братец. – Гельмут сиял, как кумушка, которой удалось первой рассказать самую скандальную сплетню года.

– Так кто же этот безумец? – присоединился к нему Герман.

Мысленно обругав пигалицу, которой не хватило ума не показываться в обществе, где каждый маломальски одаренный видит ее интересное положение, Людвиг непринужденно улыбнулся:

– Барон де Флер. Свадьба через неделю, так что ваше величество выиграли. Надеюсь, вы почтите торжество своим присутствием?

– Людвиг, ты злопамятная сволочь, – с хохотом сообщил Гельмут.

– Нет, он не злопамятен, – задумчиво добавил граф Энн. – Людвиг – продуманная мстительная сволочь. Неприлично продуманная. Де Флер – универсал, в сочетании с ментальным даром Хаас результаты могут быть… хм… Однако, бедный Антуан.

Людвиг усмехнулся: недуг Германа прошел, и он снова видит на метр вглубь. Признаться честно, универсальный дар де Флера тоже был одним из камешков на весах, и не самым маленьким. Ну и всякое по мелочи, вроде «лишить Франкию лучшего агента» и «натянуть нос Черному Карлику».

– Зато, если он не сойдет с ума в первый год после свадьбы, я дам ему орден. – Гельмут и не думал сочувствовать де Флеру, слишком довольный избавлением от притязаний кузины. – Два ордена! Я сегодня добр и щедр!

– Барон умрет от счастья, – тоном придворного подхалима прокомментировал Людвиг.

– Ничего, если надо будет, ты его поднимешь, чтобы сестрица Анхен оставалась замужней дамой отныне и во веки веков.

И только когда все трое отсмеялись, Людвиг положил на стол две тонкие папки.

– Ты хотел увидеть архив последнего всадника, Гельмут. Читай. Здесь и сейчас, потому что из этого кабинета его никто не вынесет. Папки самоуничтожатся через двадцать минут.

– Но наши аналитики… – начал Герман.

– Время пошло.

Герман тихо выругался. Кузен же не тратил времени зря и уже читал переведенную и систематизированную Людвигом информацию.

Ровно через двадцать минут сосредоточенного чтения, не прерываемого ни единым словом, обе папки вспыхнули холодным синим пламенем и осыпались на стол прахом.

– Людвиг, какого демона, я не успел! – возмутился Герман, но Людвиг только покачал головой:

– Прочитать в третий раз? Обойдешься. Ты и так все запомнил.

Гельмут побарабанил пальцами по столу и задумчиво произнес:

– Вы ведь понимаете, что это нельзя обнародовать. Но можно использовать во благо короны. Закрытая цивилизация. Высокоразвитая. Мощная. Неуязвимая. И они хотят возобновить контакт с людьми. Людвиг, ты всадник! Не могу в это поверить! Да будет благословенна та наша прапрабабка, которая согрешила с драконом!

– Итак, что мы имеем. – Герман откинулся на спинку стула и внимательно оглядел Людвига и Гельмута. – Драконов-оборотней, кастовую систему и всадников, которые появляются в результате скрещивания дракона и человека. Эта способность остается в роду и проявляется хаотично, примерно как редкие виды магического дара.

– Драконы-оборотни… – Король покачал головой. – Это же меняет… все меняет!

– Оборотни они только до первой тысячи лет, – уточнил Людвиг.

– Интересно, тот алый монстр, который летает над городом, к какой касте принадлежит? – Гельмут просто спросил, не ожидая ответа, потому что хотелось говорить об этом, невозможно было держать неожиданные знания в уме.

– Уж точно не к странникам. Думаю, он неуязвимый. Раз пять пытались его прибить магией и оружием, он легко уходил от любого нападения. – Герман встал и начал мерить кабинет шагами. – Значит, касты… Неуязвимые – элита, еще есть воины, философы и искатели приключений – странники. Именно они с людьми и сотрудничали, и именно они погибли первыми. А теперь нам мстят?..

– Нет. Теперь они хотят вновь сотрудничать, – вздохнул Людвиг. – И это вторая новость…

– Ваше величество, – в кабинет заглянул секретарь. – Наставник его высочества просит принять его.

У Людвига защемило сердце. Неужели что-то с Фаби? Вот уж никогда не думал, что будет так волноваться за кого-то!

– Пусть войдет.

Герр Эмерик Берцель вошел в кабинет, сияя, как свеже-отчеканенный золотой. В раскрытую дверь Людвиг заметил мальчишек.

– Ваше величество! – Наставник принца поклонился.

– Слушаю тебя.

– Как вы велели, я проверил магический дар юного Бастельеро. Он маг-универсал удивительной силы, ваше величество! Редчайшее явление! Я бы сказал, маг такой силы – достояние короны!

В кабинете повисла тишина. Людвиг оглядел застывших друзей и усмехнулся. Еще бы! Дракон из касты неуязвимых.

– Прекрасная новость, спасибо, герр Эмерик. Сохраните ее в тайне ото всех, это дело государственной важности.

– Конечно, ваше величество, – поклонился старый наставник.

Как только за ним закрылась дверь, Гельмут обернулся к Людвигу.

– Кто его мать?

На мгновение Людвиг замялся. Ему по-прежнему не хотелось выдавать тайну Фаби, но сказавши «а», надо было говорить и «б».

– Понятия не имею, Гельмут. По идее, она должна быть крылатая и чешуйчатая. Но Фаби называет мамой Рину. Кстати, она – слышащая.

– Ах ты… – пробормотал растерянный король.

– Так было нужно, Гельмут. И это должно остаться только между нами! Герман, если ты хоть полслова обмолвишься Эмилии о том, что Фаби – дракон, я убью вас обоих. И ты знаешь, что я не шучу. Фаби – сын алого дракона, он станет мостиком между нашими цивилизациями.

Несколько секунд в королевском кабинете висела тишина. Гельмут и Герман сверлили взглядами Людвига, видимо, в поисках совести и гражданской ответственности, но так ничего и не нашли.

– Чтоб тебя, – выдохнул Герман, падая в ближайшее к королю кресло. – Клянусь, от меня этого никто не узнает. Даже во сне. Но почему он так похож на вас с Гельмутом?

– Кстати, да. Вылитый ты в детстве, – отмер король.

– Фаби видел портрет в моем доме, и ему понравилось лицо, – пожал плечами некромант. – Наверное.

– Умно. Так сколько ему, говоришь?

– Ничего я не говорил. Но если тебе интересно, то он вылупился неделю назад.

– Неделю… все демоны преисподней, неделю!..

– Неделю, месяц, не важно, – отмахнулся от генерала Гельмут. – Драконы могут выйти на связь в любой момент, а мы совершенно не готовы. Благодаря драконам перед нами открываются головокружительные перспективы! Астурия станет лидером на политической арене! Мы должны любой ценой удержать наше преимущество. Итак, Людвиг, что хотят драконы и что мы можем им предложить?

Домой они смогли уехать только через четыре часа. По пути заехали в магазин, и Людвиг заказал для Фаберже несколько комплектов одежды и обуви.

– Надеюсь, в человеческом виде ты будешь расти с такой же скоростью, как растут люди. – Людвиг потянулся потрепать Фаби по волосам, но тот отклонился. – Что случилось?

«Если вы с мамой расстанетесь, с кем останусь я?» – в мысленном голосе Фаби чувствовалась обида и злость.

– Почему ты решил, что мы разойдемся? – спокойно спросил он.

«Потому что ты с ней по приказу короля! Потому что он велел тебе влюбить в себя иномирянку! Мне Отто рассказал!»

Людвиг нахмурился, припоминая: в самом деле, когда-то очень давно Гельмут орал, брызгал слюной и требовал что-то такое, в основном чтобы уесть кузена. Но при чем тут?..

– Ерунда все это. Я люблю Рину и тебя. Она моя жена, ты мой сын, и я никогда вас не оставлю. А что там Гельмут наприказывал, не имеет никакого отношения к нашей семье. Видишь ли, король – это не значит всеведущий, мудрый и всемогущий. Короли тоже иногда несут чушь.

«Это нечестно, – упрямо повторил набычившийся драконенок. – Как теперь тебе поверить? Вдруг меня ты тоже любишь по приказу? Отто хочет, чтобы король женился на маме, тогда мы будем братьями. Ты сам сказал, что король важнее тебя, а если он прикажет тебе бросить маму, отдать ее ему, ты тоже его послушаешь?»

– Нет, конечно же. Если Гельмуту попадет вожжа под мантию и он отдаст такой идиотский приказ, я просто возьму вас обоих, и уедем в наш замок. Поверь, малыш, Гельмут не такой дурак, чтобы рисковать нашей дружбой ради женщины, которой не нужен ни он, ни его корона. Так что тебе не о чем волноваться.

«А если она узнает, что ты по приказу? Ты ей рассказывал? Нет! А раз ты ей не рассказал, значит, ты все же не любишь ее».

– Люблю, Фаби. Ты даже не представляешь, как сильно я ее люблю. И я обязательно ей все расскажу, обещаю.

Неприятный разговор прекратился сам собой, когда они подъехали к вилле. У ворот стоял пустой мобиль без верха, рядом с ним замер злющий барон де Флер, а у его ног лежала, опустив морду на лапы, призрачная гончая. Стоило Людвигу выйти из мобиля и приблизиться, она подняла голову, радостно разинула пасть и завиляла хвостом. Выглядело это, учитывая акульи зубы и просвечивающий сквозь призрачную плоть скелет, совершенно фантасмагорически.

– Какая встреча. – Людвиг поманил гончую и погладил по голове. – Иди, хорошая девочка.

Отпустив гончую и сделав знак Мюллеру отвести Фаби домой пешком, Людвиг пару секунд просто смотрел франку в глаза. И как только Мюллер с Фаби скрылись за деревьями, с наслаждением дал де Флеру в глаз.

Тот покачнулся, но устоял. Ни защищаться, ни закрываться он не стал.

– Вечеринки, значит, любите, герр барон? Прячетесь под маской и соблазняете невинных дев? – второй удар пришелся в живот, третий – в корпус.

Де Флер отшатнулся, но закрываться так и не стал, только недоуменно нахмурился:

– Вечеринки?.. Да успокойся ты!

– Я-то спокоен, а вот ты…

– Виноват, осознал! – поднял руки де Флер. – Может, хватит?

– Может, хватит, а может… – Людвиг в последний раз врезал ему под дых и одновременно пнул по голени. Несколько секунд с удовлетворением полюбовавшись на согнувшегося и хватающего воздух ртом барона, похлопал его по плечу. – Ладно, Баргот с тобой.

– Сам ты… – Все еще задыхаясь, барон выпрямился. – Я к тебе как к человеку. К будущему брату, можно сказать, а ты!

– К брату, значит…

Барон на всякий случай отошел на шаг.

– Ну, раз я женюсь на твоей сестре, то мы теперь родня. В некотором роде.

От наглости барона Людвиг на миг опешил, но тут же взорвался:

– Женишься, значит? А не широко ли ты рот разинул, морда шпионская?! Убирайся из Виен, и чтобы духу твоего тут не было! Еще не хватало, выдавать принцессу за какого-то вшивого барона! А попадешься мне на глаза, сделаю из тебя умертвие. У тебя пятнадцать секунд на бегство, де Флер. Время пошло.

– А иди ты!.. – Десять секунд из отведенных пятнадцати де Флер пополнял знания Людвига во франкских ругательствах. – Плевал я на твои запреты. Анна моя, и точка. Не хочешь по-человечески, и катись! Без тебя поженимся! Чтобы я, барон в семнадцатом поколении, пресмыкался перед каким-то некромантом! Иди ты!..

Людвиг почти заслушался. Что не помешало ему ровно через пятнадцать секунд врезать де Флеру еще раз – и наткнуться на отличный защитный купол. Зашипев, Людвиг потер разбитые костяшки пальцев. А де Флер с наглой ухмылкой пожал плечами:

– Осторожнее, братец, не ушибись.

– Зря надеешься поправить дела за счет Анны, – мерзопакостно ухмыльнулся Людвиг. – Уши от жабы тебе, а не ее приданое. Интересно, твоего баронства хоть на неделю содержания жены хватит?

– Хватит, не волнуйся. Я уж как-нибудь обеспечу свою жену и своего сына без вашей некромантской милости! А без такой родни Анне будет только лучше!

Людвиг восхищенно покачал головой: к его невероятному удивлению, де Флер не врал ни единым словом.

– То есть ты берешь глупую пигалицу без приданого и без благословения? Я был о тебе лучшего мнения, де Флер.

– Чихать я хотел на твое благословение, Бастельеро. – Де Флер набычился и сжал кулаки. – Я ее люблю, я на ней женюсь. И не смей оскорблять мою невесту!

– Ладно, не буду оскорблять. Но имей в виду, ты сам этого хотел. Братец. – Людвиг подмигнул барону и рассмеялся.

Барон снял защитный купол, расслабил кулаки и тоже улыбнулся.

– Сучий ты потрох, Бастельеро. Все, семейные дела мы выяснили, остальные новости не такие приятные. У нас есть точные сведения, что готовится покушение на твоего кузена.

– Проклятье! – Людвиг с тоской посмотрел в сторону дома, где его ждала Рина. – Накрылся мой отпуск. Поехали в контору, братец, Баргот тебе в печень.