Они отправились по восточному маршруту снабжения, на север от Тексарканы, пополняя припасы по пути и ночуя в убежищах. Ехали на одной из машин Тифти, небольшом грузовике, переделанном в вахтовку. Скоро им это пригодится, миновав Литл Рок, им придется ночевать на открытой местности. С горючим проблем не будет, объяснил Тифти. У грузовика резервный бак на двести галлонов, а когда они в прошлом ходили на север, с Гриром и Крукшенком, пятнадцать лет назад, то обследовали все ресурсы, вплоть до самой границы Айовы. Аэродромы, дизельные электростанции, большие коммерческие хранилища, где баки стояли, будто поросль грибов. У грузовика была система фильтрации, при помощи которой они смогут очистить топливо от загрязнений. Это дело небыстрое, но при должной удаче и хорошей погоде им удастся достигнуть Айовы к середине декабря.

Первая ночевка в фургоне у них была в сотне миль к югу от границы Миссури. Когда начало темнеть, Тифти достал из грузового отсека большую пластиковую канистру, закрыл лицо тряпкой и принялся лить прозрачную жидкость на землю, описывая круг вокруг машины.

– А что это такое? – спросила Лора.

– По большей части аммиак. Драки его терпеть не могут, плюс к тому он замаскирует наш запах. Они даже не поймут, что мы здесь.

Они поужинали бобами и галетами и улеглись на койки. Очень скоро Холлис уже храпел. Холлис ли, подумал Питер. Нет, Лора. Она спала точно так же, как делала все в этой жизни. Так, как ей вздумается. Питер мог понять, почему Майкла к ней тянуло – она очень привлекательна, – но понимал и то, почему его друг никак не желал сознаться в этом. Кто сможет сопротивляться, когда тебя так страстно желают? Даже если добыча хочет, чтобы ее поймали, она все равно станет сопротивляться для виду. За те дни, что он провел с ними на нефтеперегонном заводе, Питер не раз задумывался, не флиртует ли Лора и с ним тоже. Наверное, но он понимал, что в этом есть определенная тактика. Она пыталась глубже проникнуть в мир, в котором жил Майкл. Как только она доберется до сердцевины, он не сможет сопротивляться. Майкл будет принадлежать ей.

Питер заворочался на койке, пытаясь устроиться поудобнее. Ему всегда не нравилось спать в фургонах. Только начнешь засыпать, и тут какой-нибудь шум снаружи сразу тебя разбудит. Как-то раз, неподалеку от Амарильо, Зараженные всю ночь бились в стенки. Даже приподняли контейнер и попытались перевернуть. Чтобы не терять присутствия духа, люди из отряда Питера всю ночь играли в покер и шутили, так, будто ничего не происходит. «Чертовски громкий шум снаружи», максимум того, что кто-нибудь из них сказал той ночью. «И как мне за картой следить теперь?»

Теперь придется забыть об этой жизни. Он уже девять дней в самоволке, стал таким же изгоем, вне закона, как Холлис и Тифти. Что бы ни сказал Гуннар в его защиту, другие его слова были четкими и ясными. В этом деле ты сам по себе, никто за тебя слова не скажет.

И тут он понял, что его трясет Холлис. Они вышли наружу, на холод. Уехали уже достаточно далеко на север, и наступление зимы здесь было куда очевиднее. В небе висели низкие серые облака, будто повисшие в небесах груды камней.

– Видишь? – сказал Тифти, показывая на землю вокруг грузовика. – Следов вообще нет.

Они поехали дальше. Отсутствие Зараженных не давало Питеру покоя. Они не видели следов даже рядом с убежищами, ни единого. Казалось бы, и хорошо, но слишком странно. Это его и беспокоило. Будто Зараженные приберегали для них какой-то сюрприз.

Теперь они ехали медленнее, дороги стали едва различимы. Тифти часто приходилось останавливаться, чтобы заново рассчитать путь при помощи компаса и карты. Иногда он пользовался даже секстантом, штукой, которую Питер увидел впервые в жизни. Майкл показал ему, как это делается. Измеряется угол от горизонта до солнца, учитываются время и дата, и можно рассчитать местоположение в отсутствие других ориентиров. Обычно им пользовались на кораблях в море, объяснил Майкл, где горизонт ничем не закрыт. Но на суше тоже можно. Сам Майкл научился пользоваться секстантом, когда стал выходить в море на лодке, чтобы найти барьер. Или не найти.

Шли дни, а они так и не видели Зараженных. Теперь они уже не скрывали удивления, хотя разговор не заходил дальше того, что это странно. Странно, говорили они, наверное, мы должны считать, что нам везет. Пока что везет, но удача частенько обманывает тебя в конечном счете. Прошло одиннадцать дней, и Тифти объявил, что они приближаются к границе Миссури и Айовы. Грязные и уставшие, они едва сдерживались. Безымянная река задержала их на два дня, им пришлось ехать вдоль нее, миля за милей, пока они не нашли мост, не разрушенный временем или войной. Топлива оставалось мало. Рельеф снова изменился, не такой равнинный, как в Техасе, но похожий, пологие холмы, покрытые травой по пояс. Близилась середина дня, когда Холлис, сидевший за рулем, остановил машину.

Питер, задремавший на заднем сиденье, проснулся от звука открывающихся дверей. Сел и увидел, что он в кабине один. Почему они остановились?

Взяв винтовку, он выбрался наружу. Все было покрыто тончайшей пылью – трава, деревья. Снег? В воздухе стоял резкий запах, пахло чем-то горелым. Не снег. Прах. Питер пошел к остальным, стоящим на вершине холма. Из-под его ног поднимались облачка беловатой пыли. Подойдя к своим спутникам, он остановился, остолбенев, как и они, от открывшегося ему зрелища.

– Помилуй бог, – пробормотал Майкл. – Что это, черт побери?