– Бумаги.

Заставив пальцы перестать дрожать, Сара протянула поддельный пропуск охраннику. Сердце так колотилось, что удивительно, что женщина этого не слышит. Выхватив бумагу из руки Сары, она быстро проглядела ее, оторвавшись лишь для того, чтобы поглядеть на лицо Сары. Снова поглядела на бумаги и сунула обратно в руку Саре.

– Следующий!

Сара пошла вперед, толкнув турникет, обтянутый колючей проволокой. Последний шаг. Оказавшись по другую сторону, она снова будет сама по себе. На другой стороне был огороженный помост, как на бойне. Вперед медленно шли люди – механики, повара, садовники. По обе стороны от помоста стояли посы, держа на цепи рычащих собак и смеясь, когда кто-то из обитателей плоскоземья вздрагивал. Обыскивали мешки, обыскивали самих людей. Натянув вуаль на голову, Сара отвела взгляд. Настоящая опасность – если тебя увидит кто-то, кто тебя знает. Пос или житель плоскоземья, без разницы. Пока на ней вуаль горничной, ее не узнают.

Она не знала, как Юстасу удалось пристроить ее в Купол. Мы повсюду, так он сказал. Как только она окажется внутри, с ней выйдет на контакт новый оперативник. Сара не знала, кто он. Обмен кодовыми словами, замаскированный под обыденный разговор, позволит им узнать друг друга. Она шла вверх по склону холма, пытаясь стать невидимой. Опустила взгляд в землю, но потом подумала, правильно ли это. Может, более правильно по сторонам смотреть? Здесь, казалось, даже воздух чище, но в нем чувствуется напряжение опасности. Периферийным зрением она видела сотрудников ЧР, ходящих по двое и по трое. Вероятно, усилили охрану после взрыва. Кто знает? Может, здесь всегда так было.

Купол был окружен бетонными баррикадами. Показав на контроле свой пропуск, Сара пошла вверх по широкой лестнице, ведущей ко входу, массивным дверям с бронзовым обрамлением. У порога набрала в грудь воздуха. Вот и начинается, подумала она.

Двери распахнулись, и ей пришлось отпрянуть в сторону. Мимо нее прошли двое красноглазых с поднятыми воротниками пальто, от холода, с кожаными портфелями, болтающимися в руках. Она уже решила, что избежала их внимания, как вдруг тот, что слева, остановился на верхней ступени и обернулся к ней.

– Гляди, куда идешь, плоскоземка.

Она смотрела в пол, изо всех сил стараясь не встретиться с ним взглядом. Даже из-под черных стекол его глаза заставляли ее внутренности сжаться.

– Извините, сэр. Виновата.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

Это было похоже на ловушку.

– Я не хотела, – пробормотала она. – Вот мой пропуск.

Она протянула ему бумагу.

– Я сказал, смотреть на меня.

Вопреки инстинкту самосохранения Сара медленно подняла взгляд. Мгновение красноглазый изучал ее сквозь непроницаемый барьер очков и не шелохнувшись, чтобы взять пропуск. И в следующую секунду он уже извинялся перед своим компаньоном за задержку. В них что-то очень инфантильное, подумала Сара. Мягкие гладкие лица, мальчишески гибкие тела, будто дети-переростки на маскараде. Для них все было игрой.

– Когда один из нас говорит тебе что-то сделать, делай это.

Второй надул щеки.

– Что за черт сегодня с тобой? Она никто. Давай уже пойдем.

– Нет, пока я не закончил.

– Я ясно сказал? – спросил он Сару.

Кровь застыла в жилах. Потребовалась вся сила воли, чтобы не отвернуться. Демонические глаза. Кривая ухмылка школьного хулигана.

– Да, сэр, – выпалила она. – Совершенно.

– Говори. Чем ты занимаешься?

– Занимаюсь?

Еле заметная улыбка, будто у кошки, держащей в когтях мышь.

– Да, что ты делаешь. Какая у тебя работа.

Сара услужливо пожала плечами.

– Я просто убираюсь.

Когда он не ответил, она добавила:

– Меня назначили горничной.

Красноглазый еще мгновение глядел на нее, будто решая, удовлетворен он ответом или нет.

– Ладно, вот тебе мой совет, плоскоземка. Входя в эти двери, следи за собой. Это несложно.

– Обязательно, сэр. Благодарю, сэр.

– А теперь иди на хрен работать.

Сара дождалась, пока эти двое спустятся с лестницы, и лишь тогда позволила своему телу расслабиться. «Блин, – подумала она. – Во имя Господа, держи себя в руках. Тебе предстоит войти в здание, где этих тварей полно».

Набравшись смелости, она открыла дверь.

И ее тут же ошеломило ощущение огромного пространства, будто искажения измерений. Она никогда в таком месте не бывала. Сверкающий мраморный пол, галереи, огромные винтовые лестницы. Потолок терялся где-то вверху. Из высоких окон под куполом, закрытых шторами, струился ослабленный солнечный свет. Здесь царил полумрак. Все звуки казались тихими и громкими одновременно, самый тихий звук сначала отдавался эхом, а потом его поглощала пустота. Вдоль стен стояли посы и на лестнице, через равные промежутки. Ходили работники. К столу посередине зала выстроилась очередь в десять человек. Сара встала следом за мужчиной, на плече у которого висела сумка с инструментом. Очень хотелось поглядеть вперед, увидеть, что там дальше, но смотреть было не на что. Очередь двигалась вперед, каждому просто ставили штамп в пропуске. Она оказалась пятой в очереди, потом третьей, потом второй. Мужчина с сумкой отошел в сторону, и она увидела человека за столом.

Это был Вэйл.

Сердце Сары заколотилось от прилива адреналина. Она не могла ни дышать, ни шевелиться. Все кончено, не успев начаться. Приказ четкий, ее не должны взять живьем. Нина ничего не пропустила, объясняя, что сделают с ней красноглазые. «Это будет такое, чего ты никогда не испытывала. Ты будешь умолять их, чтобы тебя убили. Сомневаться будет некогда». Что же ей сделать? Побежать, чтобы ее пристрелили?

– Вы нормально себя чувствуете, мисс?

Вэйл выжидающе смотрел на нее, протянув руку, чтобы взять ее пропуск.

– Что вы сказали?

– Вы… себя… нормально… чувствуете?

У нее было ощущение, будто ее оттащили от края пропасти. Она старательно вспомнила правильный ответ.

– Я просто немного нервничаю.

Если Вэйл и удивился, увидев ее, то ничем себя не выдал. Просто он актер получше, чем она. Сара знала его все эти годы и никогда ничего не замечала.

– Поначалу Купол несколько подавляет, в первый раз. Должно быть, вы новенькая, Дани. Правильно?

Она кивнула. Дани, теперь это ее имя. Не Сара.

– Номер покажите, пожалуйста.

Сара подняла рукав и вытянула руку вперед. Использовав агента в отделе регистрации, Юстас устроил так, что ее номер переписали на новую, вымышленную личность. Вэйл демонстративно порылся в бумагах.

– Похоже, вы направлены к заместителю Председателя Уилксу.

Он махнул рукой другому посу, чтобы тот занял его место за столом.

– Пойдемте со мной.

Сара не знала этого имени. Однако заместитель Председателя – важная персона, один из главных. Вэйл провел ее по небольшому коридору, к лифту с зеркальными металлическими дверьми. Они стояли молча, глядя вперед в ожидании кабины.

– Заходите, пожалуйста.

Зайдя следом, Вэйл нажал кнопку шестого этажа. Кабина поехала вверх. Он не смотрел на нее. Интересно, подумала Сара, он еще хоть что-нибудь скажет? Затем, когда они проехали четвертый этаж, он протянул руку к панели и щелкнул переключателем. Лифт резко остановился.

– У нас секунды, – резко сказал Вэйл. – Ты назначена к женщине по имени Лайла. На такую удачу мы даже надеяться не могли.

– Что за Лайла?

– Та, что контролирует Зараженных. Главная цель. Она под усиленной охраной и почти никогда не выходит из своих комнат.

Сара лихорадочно запоминала каждое его слово.

– Что я должна сделать?

– Пока что просто следить за ней. Попытаться завоевать ее доверие. Мы больше не будем контактировать лично. Все послания будут передаваться через служанку, которая будет приносить еду. Если ложка на подносе перевернута, значит, под тарелкой записка. Ответы присылать точно так же, но делать это лишь в исключительных обстоятельствах. Поняла?

Сара кивнула.

– Ты мне всегда нравилась, Сара. Нравилось думать, что я смогу сделать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Но теперь это не имеет значения. Если красноглазые выяснят, кто ты, я не смогу тебе помочь.

Он сунул пальцы под пояс и достал маленький квадратик фольги. Положил в ее ладонь.

– Всегда носи это при себе, скрытно. Там внутри промокательная бумага, пропитанная тем же составом, которым Нина тебя усыпила, но концентрация намного больше. Положишь под язык. Это займет не более пары секунд. Поверь мне, это куда лучше, чем попасть в подвал.

Сара убрала квадратик в карман штанов. Теперь ее смерть всегда с ней. Остается только надеяться, что у нее хватит смелости.

Рука Вэйла уже была на переключателе.

– Готова?

Кабина дернулась и снова двинулась вверх, а потом затормозила. Вэйл снова вошел в роль охранника, взял ее за руку выше локтя. Двери открылись, и они увидели поса, массивного мужчину с темными зубами, который зло смотрел на них, уперев руки в бедра.

– Что за черт с этим лифтом? – сказал пос. А потом заметил Сару. – Что она тут наверху делает?

– Новая горничная. Веду ее к Уилксу.

Пос оглядел ее с головы до ног. Подвигал бровями.

– Жалко. Она хорошенькая.

Вэйл повел ее по коридору, по обе стороны которого виднелись массивные деревянные двери. На уровне глаз на дверях были прикручены латунные таблички с именами и званиями, некоторые Сара помнила по плакатам в плоскоземье. «Айдан Хоппел, министр пропаганды». «Клэй Андерсон, министр общественных работ». «Дэрил Чи, министр по сбору материальных ресурсов». «Викрам Суреш, министр общественного здравоохранения».

Они подошли к последней двери.

«Фредерик Уилкс, начальник администрации и заместитель Председателя Хоумленда».

– Иди.

Хозяин кабинета сидел, склонившись над стопкой бумаг на столе и что-то царапая чернильной ручкой. Сквозь занавешенные окна позади него проникал приглушенный свет зимнего солнца. Прошло мгновение, и он поднял взгляд.

– Дани, так?

Сара кивнула.

Красноглазый перевел взгляд на Вэйла.

– Пожалуйста, подожди снаружи.

Дверь со щелчком закрылась. Уилкс откинулся на спинку стула. От него исходила аура усталости. Он достал лист бумаги из стопки и проглядел его.

– Молочная ферма. Там ты работала?

– Да, заместитель Председателя.

– И у тебя нет близких родственников.

– Нет, заместитель Председателя.

Уилкс снова посмотрел в бумаги на столе.

– Что ж, похоже, сегодня у вас очень удачный день в жизни, юная леди. Вы станете горничной Лайлы. Это имя вам что-то говорит?

Сара покорно мотнула головой.

– Может, слухи слышали? У нас нет никаких иллюзий насчет того, что служба безопасности не всегда работает как положено. Если слышали, можете сказать.

Невероятным усилием воли Сара заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Нет, я ничего не слышала.

Уилкс сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить.

– Ладно. Достаточно будет сказать, что Лайла единственная в своем роде. Работа совершенно простая. Если коротко – делать то, что она скажет. Ты увидишь, что она может быть… как бы это сказать? Непредсказуемой. Некоторые из ее просьб могут показаться тебе странными. Подумай, готова ли ты к этому.

Сара коротко кивнула.

– Да, сэр.

– Одной из обязанностей будет делать так, чтобы она ела. Это потребует некоторых уговоров. Иногда она бывает очень упрямой.

– Можете на меня положиться, заместитель Председателя.

Он снова откинулся на спинку стула и положил руки на колени.

– Ты увидишь, что жизнь в Куполе куда комфортабельнее, чем в плоскоземье. Полноценное трехразовое питание. Горячая вода для мытья. Помимо описанных мною обязанностей, от тебя почти ничего не требуется. Если будешь хорошо работать, нет никаких причин тому, чтобы не наслаждаться такой жизнью годами. И последнее. Как у тебя насчет детей?

Сара обалдела.

– Детей, сэр?

– Да. Они тебе нравятся? Ты с ними ладишь? Лично я считаю их очень назойливыми.

Сара ощутила нечто знакомое.

– Да, заместитель Председателя. Я вполне с ними лажу.

Она ждала от Уилкса более подробного объяснения, но его не последовало. Он еще пару секунд глядел на нее поверх стола, а потом взял в руку телефон.

– Скажите им, что мы уже идем.

Спустя примерно час Сара уже была одета в халат горничной и стояла на пороге комнаты, настолько богато украшенной, что обилие деталей интерьера было сложно осознать сразу. На окнах плотные портьеры, источниками света были несколько серебряных канделябров, стоящих по всей комнате. Постепенно ее взгляд сфокусировался. Огромное количество мебели и безделушек создавало впечатление не жилища, а хранилища ненужных вещей. Огромный диван с пухлыми подушками, украшенными кистями, пара кресел, столь же объемных, рядом с низким квадратным столиком из полированного дерева, на котором стопками лежат книги. Подушки самых разных цветов на полу, застеленном ковром с затейливым узором. На стенах картины маслом, в массивных позолоченных рамах – пейзажи, лошади, собаки и еще множество портретов женщин с детьми в странных, каких-то нереальных костюмах. Одна картина привлекла особое внимание Сары. Женщина в голубом платье и оранжевой шляпе, сидящая в саду и держащая за руку маленькую девочку. Сара подошла ближе, чтобы рассмотреть ее. Внизу на раме виднелась маленькая табличка. «Пьер-Огюст Ренуар, «На террасе», 1881».

– Вот ты где. Пора уже им было прислать кого-нибудь.

Сара резко развернулась. В дверях спальни стояла женщина со сложенными на груди руками. Она была похожа и непохожа на тот образ, который обрисовали ей Вэйл и Уилкс. Она представляла себе женщину крепкую как минимум, но та, что стояла перед ней, выглядела хрупкой. Возможно, ей лет шестьдесят. На лице глубокие морщины, делящие его на части, полумесяцы повисшей кожи, будто гамаки под водянистыми глазами. Губы такие бледные, что казалось, что их вообще нет, будто у призрака. На ней было сверкающее одеяние из какой-то тонкой ткани, а голову ее обвивало, точно тюрбан, толстое полотенце.

– Говоришь по-английски? – спросила женщина на испанском.

Сара тупо поглядела на нее, не в состоянии найти ответ на такой бессмысленный вопрос.

– Ты… говоришь… по… английски?

– Да, – удивленно ответила Сара. – Я говорю по-английски.

Женщина слегка дернулась.

– Ох. Значит, говоришь. Должна сказать, это в первый раз. Сколько раз просила службу прислать мне кого-то, кто хоть немного по-английски говорит. Даже говорить не хочу.

Она небрежно махнула руками.

– Извини, как твое имя, повтори?

Какая разница, что она еще не называла своего имени.

– Дани.

– Дани, – повторила женщина. – А откуда ты родом?

Самый простой ответ – самый верный.

– Я отсюда.

– Конечно же, ты отсюда. Я имела в виду, изначально. Из какого народа. Из какого племени. Из какого клана.

Снова раздраженный взмах руками.

– Сама понимаешь. Твой род.

С каждым новым вопросом Сара чувствовала, как ее все больше засасывает зыбучий песок странностей этой женщины. Но было в ней и нечто, почти очаровательное. Она выглядела какой-то беспомощной, будто птичка, щебечущая в клетке.

– На самом деле из Калифорнии.

– А, вот уже ближе к делу.

Пауза, потом понимающий взгляд.

– А, понимаю. Ты работаешь, чтобы оплатить учебу. Почему сразу не сказала?

– Мэм?

– Прошу, называй меня Лайла. И не надо лишней скромности. Превосходно, что ты так поступаешь. Показывает твой характер. Конечно, это не означает, что я стану платить тебе больше, чем другим девушкам. Я ясно сказала об этом в службе. Четырнадцать в час, берись или уходи.

Четырнадцать чего, задумалась Сара.

– Четырнадцать меня вполне устраивает.

– И конечно же, социальная страховка. Мы ее оплатим и заполним форму 1099. Дэвид очень придирчив к таким вещам. Он, можно сказать, приверженец правил. Старый зануда. Боюсь, без медицинской страховки, но уверена, у тебя с этим на учебе все в порядке.

Женщина ободряюще улыбнулась.

– Значит, договорились?

Сара кивнула, совершенно ошеломленная.

– Превосходно. Должна сказать, Дани, – продолжила женщина, Лайла, скользя по комнате, будто облачко, – что ты как раз вовремя. Ни мгновением раньше на самом деле.

Она достала из кармана коробок спичек и принялась зажигать свечи в большом канделябре рядом с туалетным столиком.

– Почему бы тебе просто не поставить это сюда?

Она говорила о подносе, который дал Саре Уилкс. На нем стояли металлический графин и чашка. Сара поставила поднос на стол, на который показала женщина, рядом с резным гардеробом, завешенным платками. Лайла стала перед большим зеркалом, повела плечами так и эдак, разглядывая свое отражение.

– И что ты скажешь?

– Извините?

Женщина положила руку на живот и надавила, наполняя грудь воздухом.

– Эта ужасная диета. Не думала, что когда-нибудь в жизни была так голодна. Но это, похоже, приносит свои плоды. Что скажешь, Дани? Еще фунтов пять? Можешь отвечать честно.

В профиль женщина была совершенно худой, кожа да кости.

– По мне, вы прекрасно выглядите, – вежливо сказала Сара. – Я бы больше худеть не стала.

– Правда? Потому что я, когда в это зеркало смотрю, думаю – что это за толстуха? Этот дирижабль? О боже милосердный. Вот о чем я думаю.

Сара вспомнила, что наказал ей Уилкс.

– На самом деле, думаю, вам стоит поесть.

– Мне так говорят. Поверь мне, я уже это слышала прежде.

Она положила ладони на бедра, скорчила мину и заговорила низким, на октаву ниже, голосом.

– Лайла, ты слишком худая. Лайла, ты должна нарастить хоть немного мяса на эти кости. Лайла то, Лайла это. Ля-ля-ля.

И в ее глазах вдруг мелькнул страх.

– О боже мой, а сколько времени?

– Кажется… около полудня?

– О боже мой!

Женщина начала метаться по комнате, хватая вещи и складывая их, казалось, совершенно хаотично.

– Только не стой вот так, – взмолилась она, хватая стопку книг и засовывая их в книжный шкаф.

– А что мне нужно сделать?

– Просто… я не знаю. Что-нибудь. Вот.

Она сунула Саре в руки подушки.

– Положи их сюда. На ктоэточтоэто.

– Э, вы имеете в виду диван?

– Конечно, я имею в виду диван!

И лицо женщины будто засветилось. Чудесным, радостным, сияющим светом. Она смотрела за спину Саре, на дверь.

– Милая!

Она присела, и маленькая девочка в простом костюмчике, тряся светлыми кудрями, метнулась мимо Сары в распростертые объятия женщины.

– Ангел мой! Моя чудесная маленькая девочка!

Девочка, у которой в руках была пачка цветной бумаги, показала на замотанную в тюрбан голову женщины.

– Ты принимала ванну, мамочка?

– Конечно! Ты же знаешь, как мамочка любит принимать ванну. Какая ты умная девочка! Ну, скажи мне, как твои уроки? Дженни тебе читала?

– Мы читали про Кролика Питера.

– Чудесно! – сказала женщина, сияя. – Весело было? Тебе понравилось? Наверняка я тебе уже рассказывала, как я обожала эту книгу, когда была в твоем возрасте.

Она посмотрела на бумагу.

– А что у нас тут?

Маленькая девочка протянула ей лист бумаги.

– Это картина.

Лайла мгновение глядела на нее.

– Это я? Это картина нас двоих?

– Это птицы. Одну зовут Марта, вторую – Билл. Они строят гнездо.

На лице женщины мелькнуло разочарование, но потом она снова улыбнулась.

– Конечно же, строят. Это всякий поймет. Ясно видно, как носик на твоем чудесном личике.

Снова и снова. Сара едва могла понять то, что слышит. Ее охватило совершенно новое ощущение, ощущение тревоги, животной. Глубинное, атавистическое, накатывающее, в сочетании с полным сосредоточением ее чувств на затылке маленькой девочки, покрытом светлыми волосами. Эти локоны. Размеры, которые занимало тело девочки в пространстве, точные. Сара поняла, не осознавая, но понимая, что осознает, что этот парадокс будто раскрывает внутри ее какое-то пространство, будто образ, бесконечно отражающийся в двух зеркалах, напротив друг друга.

– Как это нехорошо с моей стороны, – сказала женщина, Лайла, голосом, совершенно оторванным от реальности, будто доносящимся с другой планеты. – Я совершенно забыла о приличиях. Ева, я хочу тебя кое-кому представить. Это наша новая подруга.

Она умолкла с пустым взглядом.

– Дани, – с трудом сказала Сара.

– Наша чудесная новая подруга Дани. Ева, спроси, как она поживает.

Девочка повернулась. Сара увидела ее лицо, и время схлопнулось в ее сознании. Сочетание форм и черт, единственное во всей вселенной. У Сары не осталось никаких сомнений.

Маленькая девочка ослепительно улыбнулась ей, не разжимая губ.

– Как поживаешь, Дани?

Сара видела перед собой свою дочь.

Но в следующий момент что-то переменилось. Упала тень, появилось нечто темное. Это рывком вернуло Сару в реальный мир.

– Лайла.

Сара обернулась. Он стоял позади нее. Обычное мужское лицо, которое легко забыть, одно из тысяч подобных, но от него исходила невидимая сила, угрожающая и неуправляемая, будто сила тяготения. Глядя на него, чувствуешь, будто падаешь.

Он презрительно поглядел Саре прямо в глаза, пронзая ее взглядом.

– Ты знаешь, кто я такой?

Сара сглотнула. Горло одеревенело. Впервые за этот день она вспомнила про квадратик фольги, спрятанный в складках одежды. И наверное, не в последний раз.

– Да, сэр. Вы Председатель Гилдер.

Его рот презрительно скривился.

– Ради всего святого, вуаль свою опусти. Мне от одного твоего вида тошно.

Она сделала требуемое дрожащими пальцами. Теперь тень фигуральная стала тенью буквальной, черты его лица расплылись, отделенные от нее тонкой тканью, будто туманом. К счастью. Гилдер решительно прошел мимо нее, туда, где Лайла все так же сидела на корточках, обнимая дочь Сары. Если его присутствие что-то и значило для девочки, Сара этого не заметила, но вот с Лайлой было совсем иначе. Все ее тело, каждая его часть напряглись, это было видно. Прижав ребенка к себе, будто закрывшись щитом, она встала.

– Дэвид…

– Прекрати.

Он с неудовольствием оглядел ее.

– Ты чертовски скверно выглядишь, знаешь?

И он снова повернулся к Саре.

– Где оно?

Он говорит о подносе, поняла Сара.

– Неси сюда.

Ее руки едва слушались ее, но она смогла сделать это.

– Избавься от них, – сказал Гилдер Лайле.

– Ева, милая, пусть Дани выведет тебя наружу.

Она быстро глянула на Сару, умоляюще.

– Такой хороший день. Немного свежего воздуха, что скажешь?

– Я хочу, чтобы ты меня вывела, – запротестовала девочка. – Ты никогда не выходишь.

Голос Лайлы стал делано певучим.

– Я понимаю, милая, но ты же знаешь, насколько мамочка чувствительна к солнцу. А еще мамочке надо принять лекарство. Ты же знаешь, как хорошо мамочке, когда она лекарство примет.

Девочка неохотно послушалась. Оторвалась от Лайлы и подошла к Саре, которая стояла у двери.

Случилось чудо, прекрасное и мучительное одновременно. Она взяла Сару за руку.

Плоть встретилась с плотью. Невыносимая телесная малость, мягкая сила, поток воспоминаний. Все чувства Сары слились, сконцентрировавшись на невыразимом ощущении того, как крохотная рука ее собственного ребенка оказалась в ее руке. Их тела встретились впервые с тех самых пор, как одна из них была внутри другой. Теперь все стало наоборот. Сара была внутри ее.

– Побегайте, вы обе, – хрипло сказала Лайла. И махнула рукой в сторону двери, совершенно несчастная. – Повеселитесь.

Не говоря ни слова, Кейт… нет – Ева повела Сару из комнаты. Сара словно плыла, она будто весила миллион фунтов. «Ева, – подумала она. – Я должна помнить, что ее надо звать Евой». Короткий коридор, а потом лестница. Двери внизу, ведущие в небольшой огороженный сад с качелями, балансирными и подвесными. Небо освещало сад скудным зимним светом.

– Пошли, – сказала девочка. И побежала.

Забралась на подвесные качели. Сара стала рядом с ней.

– Качай меня.

Сара взялась за цепи, внезапно занервничав. Насколько они безопасны? Это драгоценное маленькое существо. Это священное, чудесное человеческое дитя. На метр, более чем достаточно. Она отпустила цепи, и девочка понеслась, радостно болтая ногами.

– Выше, – приказала она.

– Ты уверена?

– Выше, выше!

Каждое новое ощущение пронзало ее. Оставляло болезненный след в сердце. Сара ловила свою дочь и снова подталкивала. Она поднималась и опускалась, возносясь в декабрьский воздух. Ее волосы развевались, наполняя воздух ее запахом. Девочка качалась молча, полностью поглощенная происходящим. Маленькая девочка, зимой на качелях.

«Моя дорогая Кейт, – подумала Сара. – Моя малышка, моя единственная. – Она снова и снова раскачивала качели. Девочка улетала и возвращалась в ее руки. – Я знала, знала, я всегда знала. Ты – огонек жизни, который я раздувала тысячу ночей. Я никогда не позволю тебе умереть».