Питер провел в лазарете десять дней. Три сломанных ребра, вывихнутое плечо, ожоги ступней и голеней, ссадины на ладонях, едва не до мяса, синяки и порезы по всему телу, столько, что и не счесть. Он потерял сознание, но, судя по всему, несмотря на все свои усилия, не смог расшибить себе голову. Болело все тело, больно было даже дышать.

– Как я слышал, тебе чертовски повезло, что ты вообще жив остался, – сказал врач, мужчина лет шестидесяти, с носом картошкой, покрытым сплошной сеточкой сосудов, проступивших на нем от многолетнего употребления бухла, с хриплым тягучим голосом. С пациентом он говорил в тоне, каким говорят с безнадежно непослушной собакой. – Лежи смирно, лейтенант. Ты в моих руках, пока я сам тебя не выпишу.

Хеннеман принял его доклад в тот же день, когда отряд вернулся в гарнизон. Питер был несколько не в себе, накачанный обезболивающими, и вопросы майора скользили сквозь его сознание, будто неясные силуэты, он воспринимал разговор так, будто это происходит не с ним, будто в соседней комнате разговаривают люди, едва ему знакомые.

– Мужчина, очень старый мужчина с изображением змеи на шее.

– Да, – подтвердил Питер, с трудом отрывая голову от подушки, чтобы кивнуть, что именно это они и видели.

– Сказал ли он, кто он такой?

– Игнасио, – ответил Питер. – Сказал нам, что его зовут Игнасио.

Очевидно, майор не понимал, что и подумать на этот счет. Как и сам Питер. Казалось, Хеннеман снова и снова задает одни и те же вопросы, лишь немного варьируя их. В какой-то момент Питер вырубился. Когда он открыл глаза, то уже был один. Как выяснилось потом, миновали сутки.

Он не видел никого, кроме врача, вплоть до четвертого дня, когда у его кровати появилась Алиша. К этому времени Питер уже мог сесть, левая рука висела на перевязи, чтобы ключица нормально срослась. В тот день его впервые отвели в сортир, знаменательный этап, хотя он и состоял из нескольких неуверенных шагов, которые совершенно лишили его сил. А теперь еще и поесть самому проблема, руки забинтованы, будто в рукавицах.

– Блин, хреново выглядишь, лейтенант.

Свет в палатке был неярким, достаточно, чтобы она смогла снять очки. Питер давно привык к оранжевому оттенку ее глаз, а вот остальным она их редко показывала. Сев на стул рядом с кроватью, она указала на чашку с кукурузной кашей, которую Питер с изрядным трудом пытался запихнуть себе в рот ложкой.

– Не помочь тебе с этим?

– Даже и не думай.

Она ослепительно улыбнулась.

– Что ж, здорово, что в тебе еще гордость осталась. Хеннеман тебя хорошо поджарил?

– Едва помню. Не думаю, что ему понравились мои ответы.

Ложка выскользнула из его пальцев, и комок клейкой жижи размазался по его больничной рубашке.

– Черт.

– Давай помогу.

Он изо всех сил пытался подтолкнуть ложку большим пальцем к краю чашки, чтобы втиснуть ее в щель на ладони.

– Говорю тебе, я справлюсь.

– Да ну? Хватит уже.

Питер уронил ложку на поднос. Алиша зачерпнула каши из чашки и прицелилась, чтобы сунуть ее ему в рот.

– За маму.

– Знаешь, ты мне никогда не казалась исполненной материнского инстинкта.

– В твоем случае я сделаю исключение. Давай ешь.

Ложка за ложкой, и чашка опустела. Закончив кормить его, Алиша взяла салфетку и вытерла ему подбородок.

– Это я сам мог бы сделать, знаешь ли.

– Не-а. В комплекте поставки.

Она откинула голову.

– Вот, прям как новенький.

Отложила салфетку.

– Сегодня утром Сатча отпевали. Очень правильно было. Хеннеман и Апгар речь произнесли, оба.

Хотя сразу было ясно, что Сатч скорее всего погиб при взрыве, Хеннеман повел отряд обратно в горы, на поиски. Символический поступок, но это надо было сделать. В любом случае они ничего не нашли. Никто никогда не узнает, что же случилось там, внизу.

– Я так и думал.

– Сатч был хорошим парнем. Все его любили.

– Мы всегда так говорим.

Алиша пожала плечами.

– От этого оно не перестает быть правдой.

Питер понимал, что они думают об одном и том же. Это был их план, а теперь Сатч мертв.

– Ладно, тебя покормила, идти надо. Апгар посылает меня на юг, на разведку одного из этих нефтяных полей.

– Лиш, откуда ты узнала, что там что-то есть?

Вопрос, похоже, застал ее врасплох.

– Я даже не знаю, что и ответить, Питер. Это было просто… ощущение.

– Ощущение.

Она поглядела мимо него.

– Не знаю, как это выразить словами.

– Я думал, так только Эми может.

Алиша пожала плечами, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор. Не настаивай.

– Думаю, я перед тобой в долгу, что ты там ради меня рисковал. Всегда хорошо не одной оказаться в каталажке.

– К этому все и идет? – мрачно сказал он.

– Апгар сделает то, что сделает. Я мысли не читаю.

– Думаешь, он нам поверил?

– А с чего бы ему нам не верить?

– Признайся, что все это было высосано из пальца.

Алиша ничего не ответила, снова отводя взгляд. А потом посмотрела на него с вопросительным выражением лица.

– Питер, помнишь тот фильм, «Дракула»?

Воспоминания пятилетней давности. Питер смотрел его в гарнизоне Колорадо, вместе с солдатами Ворхиса, в ту самую ночь, когда Алиша вернулась с задания, найдя гнездо Зараженных на старом медном руднике. В ту ночь, когда рядовой Манси, заразившийся, отправился в дальний путь от руки Алиши, и Питер осознал, раз и навсегда, что она – солдат Экспедиционного Отряда до мозга костей. Но в ту ночь он еще не понимал, что настанет время, когда он последует за ней, хотя и чувствовал это.

– Не знал, что ты его видела.

– Видела? Черт, я его изучала. Будто руководство пользователя по Зараженным. Если не смотреть на всякую чушь типа капюшонов, замков и прочую дребедень. А вот остальное четко подходит. Человеческое существо, чья жизнь «продлилась неестественно долго». Кол в сердце, чтобы убить. То, как он спал, только на своей родной земле. Вся эта штука с зеркалами…

– Как сковородки в Лас-Вегасе, – перебил ее Питер. – Я тоже подумал.

– Так, будто собственное отражение их, не знаю, пугает, что ли. И так со всем этим фильмом.

– Лиш, к чему ты клонишь?

Она задумалась.

– Меня все время глодало нечто, будто кусок головоломки, который я не могу на место вставить. У Дракулы был помощник, что-то вроде. Тот, который выглядел человеком.

Питер на мгновение задумался.

– Тот чокнутый, который пауков ел.

– Он самый. Ренфилд. Дракула заразил его, но он не обернулся, по крайней мере полностью. Так, будто на ранней стадии заболевание остановилось. И я все время думала, что, если у них есть такие?

Она посмотрела на него очень внимательно.

– Помнишь, что Олсон про Иуду говорил?

Олсон был главой общины, на которую они наткнулись в Неваде. Убежище, целый город людей, которые приносили своих товарищей в жертву Бэбкоку, Первому из Двенадцати. Формально, Олсон возглавлял их, но на самом деле всем заправлял Иуда. У него были какие-то особые отношения с Бэбкоком, но суть их они не поняли.

– Он был… фамильяром, – вспомнил Питер. – Я тогда так и не понял, что имеет в виду Олсон. Выглядело полной чушью. А ты ему пистолет к голове приставила.

– Приставила. Поверь, я не раз потом думала, что надо было просто не останавливаться и спустить курок. Однако я не думаю, что это чушь. Я поискала смысл слова в библиотеке в Кервилле. В словаре оно обозначено как архаизм, и мне пришлось искать значение и этого слова. Обычно так называют нечто старое. Выяснилось, что таким словом называли некоего помощника демона, как у ведьмы черная кошка бывает. Может, именно об этом Олсон и говорил.

Питер позволил себе несколько секунд раздумий.

– Значит, ты хочешь сказать, что этот Игнасио был… фамильяром Мартинеса.

Алиша пожала плечами.

– Ну, это допущение. Я на ходу размышляю, типа того. Однако есть еще одна штука. Сигнал. У Игнасио есть чип, такой же, как у Эми и Двенадцати. Это означает, что он связан с Проектом НОЙ. Он был там в самом начале, на той горе, девяносто семь лет назад.

– Ты хоть что-то из этого Апгару говорила?

Она покачала головой.

– Шутишь? У меня и так проблем хватает.

В этом Питер не сомневался. Как и не сомневался в том, что вина, лежащая на ней за провал операции в пещере, в равной степени лежит и на нем.

Алиша встала.

– В любом случае нам надо получше узнать об этом к тому времени, когда я вернусь из Одессы. Нет смысла нервничать сейчас. Знаю, что ты считаешь себя незаменимым, но пару дней мы без тебя обойдемся.

– Вот уж приободрила.

Она улыбнулась.

– И не думай, лейтенант, что я еще раз приду тебя кормить. Такое только раз бывает.

Она двинулась к двери, и Питер окликнул ее.

– Лиш, погоди-ка.

Она резко развернулась и посмотрела на него.

– Что там сказал Игнасио? «Он нас оставил»?

Алиша смотрела на него.

– Как думаешь, что он имел в виду?

– На это у меня нет ответа. Все, что я знаю – что он должен был там быть.

– Как думаешь, куда он ушел?

Она ответила не сразу. На ее лице мелькнула мрачная тень, будто откуда-то изнутри вырвалась. Питер такое впервые у нее видел. Даже в самых тяжелых обстоятельствах она всегда сохраняла идеальную выдержку. Она была человеком, способным к полнейшей концентрации, всегда сосредоточиваясь на текущей задаче. Сейчас произошло то же самое, но в этом выражении лица таилась иная энергия. Будто исходящая из самой глубины.

– Хотела бы я знать, – ответила она и надела очки. – Поверь мне.

И она вышла, оставив после себя лишь колеблющийся полог палатки. Питер сразу же ощутил горечь, как всегда. Это чистая правда. Они постоянно друг друга бросают.

Больше он ее не увидел. Спустя шесть дней его выписали. Ребра будут долго срастаться, так что пару недель придется осторожность проявлять, но по крайней мере не на койке лежать. Он шел по территории гарнизона, чтобы доложиться начальству, с воодушевлением, едва не вприпрыжку. Это ощущение напомнило ему давние годы, когда он мальчишкой переболел с высокой температурой и как, когда температура спала, способность делать самые простые вещи будто давала ему энергию к жизни.

Но было и нечто иное, Питер ощущал это. Все выглядело обычным – солдаты в карауле, рокот генераторов, четкий армейский распорядок вокруг, – но что-то изменилось. Будто все как-то слабее стало, более вялое.

Он вошел в штабную палатку. Апгар стоял у своего мятого металлического стола, мрачно глядя на груду бумаг.

– Джексон. Я думал, ты еще пару дней не появишься. Как себя чувствуешь?

Вопрос показался Питеру необычно личным.

– Хорошо, командир. Спасибо, что спросили.

– Не присядешь?

Некоторое время Апгар продолжал копаться в бумагах. Не слишком высокого роста, Питер был его на пару ладоней выше, полковник все равно производил впечатление сильного, а его движения были точны, ни одного лишнего. Прошло, наверное, не меньше двух минут прежде, чем он разложил документы в надлежащем порядке и сел на стул, глядя на Питера поверх стола.

– У меня для тебя новое задание. Сегодня утром из Кервилла пакет пришел. Прежде чем ты спросишь, сразу скажу, что это не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло в Карлсбаде. На самом деле я уже некоторое время ждал, что это случится.

Последние надежды Питера утонули в пучине. Шли-шли и ушли.

– Мы прекращаем охоту, не так ли?

– Прекращаем – слишком сильно сказано. Откладываем до рассмотрения. В командовании считают, что следует несколько перераспределить силы. Пока что тебя назначают на Нефтяную Дорогу.

Даже хуже, чем Питер мог бы предположить.

– Это дело Внутренней Службы.

– В целом да. Но такие прецеденты были, а сейчас приказ исходит из администрации президента. По всей видимости, она считает, что безопасность перевозки нефтепродуктов слишком ослабла, и хочет, чтобы армия взяла дело в свои руки. В конце недели машины отправятся в Кервилл, ты поедешь с колонной. Затем поступаешь в распоряжение Внутренней Службы во Фрипорте.

Что бы там ни говорил Апгар, Питер понимал, что это решение самым непосредственным образом связано с Карлсбадом. Апгар мог отправить туда кого угодно. Его понизили – не в звании, но в должности.

– Вы не можете так поступить, командир.

Слегка приподнятые брови, ничего более.

– Возможно, я ослышался, лейтенант. Готов поклясться, что вы только что мне сказали, что мне делать и чего не делать.

Питер почувствовал, как его лицо краснеет.

– Виноват, полковник. Я не это имел в виду.

Апгар мгновение разглядывал Питера.

– Слушай, Джексон, я все понимаю. Вот только ответь мне. Как долго ты здесь уже?

Конечно же, полковник знал ответ на этот вопрос. Всего лишь хотел подчеркнуть свою мысль.

– Шестнадцать месяцев.

– Немалое время, черт знает где. Ты уже давно должен был попасть под ротацию. Единственное, почему не попадал, – потому что все время писал рапорт с просьбой тебя оставить. Я их подписывал, зная, что значит для тебя охота. В своем роде ты и есть причина того, что все мы здесь.

– Я бы не хотел быть где-то еще, командир.

– Ты предельно ясно это обрисовал. Однако ты всего лишь человек, лейтенант. Если честно, тебе необходимо отдохнуть. Когда мы тут все подчистим, я тоже вернусь в Кервилл и при первой возможности напишу рапорт командованию, чтобы тебя снова вернули на службу в поле. Я не имею привычки торговаться, так что тебе просто придется это принять.

Оставалось лишь согласиться.

– Разрешите вопрос, полковник. А что насчет лейтенанта Донадио?

– Она тоже получила новое назначение. Не один ты. Как только она вернется с нефтяного разлива, отправится на север, в Кирни.

Форт Кирни был самым северным аванпостом Экспедиционного Отряда. Поскольку снабжение шло через Абилен, его обычно закрывали с первыми снегопадами.

– А почему туда? До зимы всего пара месяцев.

– Командование мне не все рассказывает, но из того, что я слышал, я понял, что там изрядные сложности. Учитывая ее дарования, полагаю, что они решили, что новый разведчик-снайпер поможет разобраться, прежде чем они начнут эвакуацию.

Натянутые доводы, но Питер понимал, что настаивать не стоит.

– Жалко Сатча, – продолжил Апгар. – Хороший офицер был. Знаю, вы друзьями были.

– Спасибо, командир.

– Свободны, лейтенант.

Остаток недели Питер провел в подвешенном состоянии. Заняться было нечем, и он просто сидел в казарме. Карта на внутренней стороне дверцы шкафчика, которая прежде была для него символом цели, теперь выглядела скверной шуткой. Может, теория Алиши и имеет значение, может, нет. Похоже, они никогда этого не узнают. Он вспоминал времена, когда еще не вступил в Экспедиционный Отряд, раздумывал, не было ли это ошибкой. Тогда это была его личная битва. Теперь она стала частью чего-то большего, системы, в которой были свои правила, уставы и субординация, в рамках которой он практически ничего не решал. Он пожертвовал свободой, чтобы стать еще одним младшим офицером, про которого когда-нибудь просто скажут: «Хорошим он парнем был».

Настало утро отъезда. Питер отвез свой контейнер в зону погрузки, где их уже ожидала машина, грузовик с полуприцепом, нагруженный шинами, теми самыми, которые отряд Питера притащил из Лаббока. Засунув багаж в грузовой отсек машины сопровождения, он забрался на место пассажира.

– Хорошо домой вернуться, сэр?

Питер не ответил, лишь едва кивнул. Что ни скажи, это прозвучит, как брюзжание, а водитель, капрал из отряда Сатча, не заслужил того, чтобы терпеть его дурное настроение.

– Скажу я вам, первое, что я сделаю, когда получу жалованье, отправлюсь в Эйчтаун и половину на бухло потрачу, – с нескрываемым возбуждением сказал капрал. – А вторую половину – на шлюх.

Он внезапно смутился и глянул на Питера, краснея.

– Э, виноват, сэр.

– Все нормально, капрал.

– Лейтенант, вас дома кто-нибудь ждет? Простите, если не в свое дело лезу.

Слишком сложный вопрос, чтобы на него даже попытаться ответить.

– В своем роде.

Капрал понимающе улыбнулся.

– Ну, кто бы она ни была, уверен, она будет рада вас увидеть.

Отдали приказ об отправлении, зарычал дизель, выплевывая клубы дыма, и колонна тронулась. Питер уже погрузился в некое подобие транса, в котором надеялся оставаться последующие три дня, когда сквозь шум моторов послышался крик.

– Остановиться у ворот!

К «Хамви» подбежала Алиша. Питер опустил стекло.

– Час назад вернулась, – сказала она. – Ты что творишь, уезжаешь, даже не попрощавшись?

Ее лицо было покрыто маслянистой грязью, и от нее слегка пахло бензином. Однако внимание Питера привлекло не это. Блеск металла на воротнике, две лычки, капитанские.

– Вы только посмотрите, – сказал он, криво улыбаясь в надежде, что сможет замаскировать зависть. – Мне теперь тебя надо называть «сэр».

– Звучит заманчиво. По мне, так вовремя.

– Апгар меня вывел из операции.

– Я знаю. Нефтяная Дорога.

Дальше объяснять не было необходимости.

– Легкая служба, Питер. Ты это заслужил.

– Так они мне и сказали.

– Передавай привет Штепселю. И Гриру, если увидишь.

Питер кивнул. Сказать он ничего не мог при водителе.

– Когда в Кирни?

– Через два дня.

– Смотри в оба. Апгар сказал, что там тяжело стало.

– Ты тоже.

Она глянула на водителя, который пристально смотрел на рулевое колесо, потом снова на Питера.

– Не волнуйся. То, о чем мы говорили до этого. Оно не закончилось, о’кей?

Он ощутил в ее словах то, что она хотела сказать, но не могла. Машины позади начали нетерпеливо газовать. Все ждали лишь их.

– Сэр, нам правда надо ехать, – сказал водитель.

– О’кей, мы закончили.

Алиша в последний раз поглядела на Питера.

– Я серьезно, Питер. Все будет хорошо. Повидайся с мальчишкой обязательно.