Глава 27

Ежедневная церемония проезда из резиденции в Кремль – с эскортом, с мигающими маячками и звуковыми сигналами, с замершими по сторонам трассы гирляндами огней разноцветных автомобилей и отдающими честь гаишниками – наверное, независимо от времени года создавала какое-то новогоднее ощущение. А когда-то Гутину казалось, что с такой сиреной можно проехать по городу, только если тебе очень плохо. Теперь оказалось, когда хорошо, – тоже можно. Впрочем, крайности всегда сближаются.

Поначалу Борис с интересом вглядывался в стремительно, по-киношному летящие за окном улицы столицы, поднимал взор к небу, с привычным, но ныне совершенно досужим интересом стремясь угадать московскую погоду.

Однако все это быстро надоело. И сейчас, садясь в автомобиль, он с серьезным видом открывал ноутбук, надевал наушники и слушал музыку. Да, он знал, что настоящий Разин так никогда не делал, но сопровождающим это было неизвестно, ведь личную охрану заменили целиком. А он сам, напичканный знаниями о предшественнике (именно на определении «предшественник» он остановился в своем сознании), мог позволить себе некоторые вольности, иначе какая же он творческая личность. История должна и будет благодарна ему за создание многогранного и глубокого образа Сергея Сергеевича Разина.

Каждый рабочий день в кремлевском кабинете он после утренней зарядки на великолепных тренажерах и бассейна начинал уже с другой десятиминутной разминки – до полного автоматизма тренируя руку под разинский автограф. Для его секретариата это время обозначалось как «работа со срочными документами».

Изначально их почерки напрочь не совпадали. У Разина была энергичная и размашистая полная подпись с заключительным хвостиком, которую можно было бы прочесть как «Сразил». Борис не поленился и нашел в интернете комментарий специалиста, который характеризовал обладателя такой подписи как человека настойчивого и надежного, последовательно и логично мыслящего, способного глубоко вникать в суть дела, может быть, несколько консервативного, но не терпящего постороннего вмешательства в его дела.

А вот его, Гутина, автограф – округлый, напоминающий спускающийся с горки и оставляющий за собой клубы пара старый паровоз – тот же исследователь относил к категории людей активных, оптимистичных, мягких, любвеобильных, эгоцентричных, любящих восхищение, но при этом восприимчивых к новым идеям и начинаниям.

Ну что ж, ничего страшного. Опыт вживания в новый образ и новые обстоятельства у Бориса был немалый – как-никак, под сотню ролей в послужном списке. Вот почерк, правда, раньше менять не приходилось. Но это даже интересно. Своим ежедневным упорством он почти добился совершенства. И не напрасно. То, что факсимиле далеко не всегда может выручить, показал хотя бы вчерашний день, когда пришлось самому ставить подпись в документах по разводу с разинской супругой. Эх, как он это сыграл, как сыграл!

Наверное, это был первый в истории случай, когда человек развелся с женщиной, никогда не будучи на ней женат. И, соответственно, во всем мировом театре не было никогда и такой роли. Она была написана исключительно на него. Вот так вот! И он оправдал доверие. Сыграл все натурально. Даже глаза слезой слегка подтуманил. Все искренне и в меру.

Да и вообще ни Шекспир, ни Станиславский, ни даже Товстоногов не ставили перед актерами задач, которые сейчас спокойно и буднично решает он, еще недавно малоизвестный актер провинциального ТЮЗа Борис Гутин.

Послужной список у него был действительно немалый, только вот роли вождей ему как-то не давали. Ну, разве что Маугли? Ведь вождь? Вождь. Причем сплотивший не только себе подобных, но самых разных диких особей и победивший. Только вот к кому из его сегодняшнего окружения можно вот так подойти и сказать: «Мы с тобой одной крови! Ты – и я!» Разве что к премьеру, с виду добродушному и неуклюжему, как медведь Балу? Или к молчаливому министру финансов, отчего-то напоминавшему мудрого, вечно переваривающего пищу удава?

Эта мысль сначала просто позабавила Бориса. А потом он вдруг увлеченно начал развивать ее дальше, привычно, как бы по-режиссерски примеривая роли из спектакля «Маугли» к реальным людям. Ну, бандерлоги не обсуждаются, их хватает с излишком, на павлина и ворчуна-дикобраза тоже есть достойные претенденты. Рыжие собаки, прибежавшие в их джунгли за кормом, – это, понятно, олигархи. На роль шакала Табаки будет серьезная конкуренция. А вот кто дружелюбный слон Хатхи? Кто пантера? На кого можно положиться? И кто здесь самый опасный для него злодей? Кто здесь Шерхан? Всепроникающий глава ФСБ Чумаченко? Или все-таки внешне веселый и компанейский, но внутри прагматичный и жесткий Колобков? Не решив этой задачки, не поставишь достойный спектакль. Не победишь.

Маугли-то было проще. Он пришел к власти в джунглях со своей мощной стаей, с волчатами, которых знал с детства, с которыми вместе играл, боролся, охотился, делил добычу, взрослел, набирался опыта. И настоящему Разину ведь тоже было полегче – он ведь тоже сам набирал свою команду, тоже знал их давно.

А ему это сделать не дадут. Хотя бы вот взять и для начала поставить вместо нынешнего Менжинского министром культуры того же Алика Барбадосова – рай был бы для театров, для режиссеров, актеров, драматургов. Профессионал, каких поискать! Всё знает от и до. Всё прошел. А почему, собственно, министром культуры, а не промышленности или экономики?! Сейчас ведь профильное образование не суть важно, было бы желание, хватка, а умение куда денется – придет.

Ему уже давали полистать на досуге личные дела руководителей федеральных органов власти. В большинстве биографий, как говорится, ничто не предвещало. Надо быть совсем кретином, чтобы не сообразить, что главными в этих досье были ответы на вопросы где, когда и с кем, а вовсе не кто, что и тем более как. Борис даже развлекся немного, попробовав сначала читать анкеты без указания занимаемой ныне должности, а потом угадывать ее. И Ломброзо, и «клуб знатоков» – отдыхают. С первого взгляда даже кажется, что фотографии, как фишки, просто разложили по разным игорным полям, а потом запустили шарик рулетки на удачу. А может, так оно и было? Но только вот чья-то рука все же делала этот расклад, эти ставки, кто-то от этого выигрывал и шел потом в кассу обменивать жетоны на деньги, а кто-то понуро удалялся из игрового зала.

Понятно, что его пока к этому казино точно не допустят. А так, если подумать, он бы кой-кого из прежней жизни вытащил. Встречались люди толковые, опытные. Только не дадут. Не дадут. Рискованно во всех смыслах. Тот же Барбадосов ведь его, Гутина, как облупленного знает, первый кавээновский номер «под Разина» сам ему ставил. Догадается. Факт, догадается. А круг посвященных расширять никому не нужно.

Министр Менжинский уже приходил к нему с докладом. Застенчиво потупившись, зачитывал столбцы победных цифр и процентов, но при этом каждые полминуты быстренько вскидывал глаза на президента, надеясь угадать его реакцию, непрестанно теребя тонкую оправу очков, потея и поправляя поредевшую вместе с учреждениями культуры челку.

Гутин никогда еще с таким удовольствием не держал свою фирменную, почти мхатовскую паузу. Молчал многозначительно, как статуя Командора. Хотя уж кому-кому, а ему, бывшему актеру ликвидированного театра, было что сказать этому резвому самоуверенному реформатору, этому донжуану, поступающему с доверившейся ему культурой, как с очередной донной Анной. Но захотелось вдруг чего-то непростого, чего-то этакого, изощренного, президентского. На память пришла очень подходящая фраза Остапа Бендера: «Вы в каком полку служили?» И спокойно дослушав министра, вместо ожидавшегося обсуждения проблем библиотек, музеев и театров, вместо ценных указаний он напоследок вполне серьезно спросил, а какой вид спорта предпочитает министр – хоккей или дзюдо?

Тот заметно растерялся, розово забутонился, скривил в улыбку тонкие губы, нерешительно развел руками и, наконец, промямлив что-то то ли о туризме, то ли о натуризме, ушел задумчивым.

Для первого раза достаточно. Не стоит спешить. Ведь пока у самого-то Гутина все складывается вполне удачно. Если и мог он раньше мечтать о трепетных взорах и обильных аплодисментах, то уж о том, чтобы при одном его появлении на сцене весь зал вставал – конечно же, нет. И ведь приятно, черт возьми! Еще ничего не сказал, не сыграл, а уже – будто на поклоны вышел!

Кстати, теперь, после публичного официального развода с чужой женой, можно было бы как-то пооткровеннее взглянуть и на дамский персонал администрации. Опекуны это тоже должны правильно понять. Не евнух же он здесь, не мечтатель кремлевский, не кукла, а живой человек, и причем, как говаривал Малышу один из сыгранных Гутиным героев, «мужчина в самом расцвете сил». И уж во всяком случае пока еще явно не в возрасте предыдущего президента, чтобы украдкой щипать за мягкие места неосторожно проходящих вблизи секретарш и получать от этого изысканное удовольствие на целый день.

Да вот хоть вчера, как мазохист, радостно награждал он спортсменок-победительниц чемпионатов мира. Награды на грудь не торопясь прикалывал, цветы дарил, целовал в щечку, шампанским чокался… И среди них были премиленькие… Вот так вешаешь им на грудь, вешаешь, а сам принять на грудь, как в былое время, не можешь… Только пузырьки от шампанского. А на столе вот уже проект наградного указа по коллегам, деятелям культуры… Это ли не пытка, это ли не искушение властью?..