23. Время посещения
Теперь я жалею о своем решении вести рассказ от первого лица, поскольку таким образом становится очевидно, что я не умру. Это известное художественное правило: рассказчик не может умереть. Хотя один из моих любимых фильмов, «Бульвар Сансет», в первом же кадре нарушает его, и в нескольких романах авторы поступают так же – в «Милых костях», например. Мне бы очень хотелось придумать, как подольше утаить тот факт, что я доживу до этой главы и очнусь в больнице «Черинг-Кросс» неподалеку от Фулэм-Пэлас-роуд. Но не удалось. Вот вам и саспенс!
Мне немного стыдно за то, что я упал в обморок дважды за время одного расследования, хотя в последнем случае – по уверениям доктора – виновато снотворное средство: преступник использовал «Рогипнол». Мы никогда не узнаем, где Корнуоллис умудрился его раздобыть… Впрочем, Барбара – фармацевт, мог и через нее. Кстати, я до сих пор не в курсе, как сложилась жизнь у нее и у детей. Наверное, веселого мало – обнаружить, что ты замужем за психопатом.
Меня оставили на ночь под наблюдением, однако в целом я чувствовал себя неплохо. Раны от скальпеля ужасно ныли, хотя оказались несерьезными – потребовалась всего пара стежков на каждую. Я был напуган до смерти. Врач сказал – понадобится от восьми до двенадцати часов, чтобы наркотик выветрился окончательно.
Ко мне приходили посетители. Первой явилась жена, выкроив время из плотного рабочего графика. По правде говоря, она была не слишком довольна.
– Что ты затеял? Тебя могли убить!
– Знаю…
– Ты же не собираешься всерьез писать об этом? Выставлять себя на посмешище? Зачем ты вообще туда поперся, если знал, кто убийца…
– Я не знал, что мы будем одни. К тому же я не подозревал, что он убийца, просто думал – чего-то недоговаривает…
И это была правда. Я узнал Роберта Корнуоллиса на фотографии, которую показала мне Лиз, но подозревал совсем другого: отца Грейс, Мартина Ловелла. Он тоже присутствовал на фотографии – тот самый человек с цветами у края снимка. У него имелась веская причина желать Дэмиэну Кауперу смерти: он пошел бы на все, чтобы защитить дочь и помочь ей возобновить карьеру. Я был так уверен в своей правоте, что в результате едва не погиб.
– Почему ты не сказал, что пишешь книгу? – допытывалась жена. – Обычно ты от меня ничего не скрываешь.
– Прости… Я знал, что тебе не понравится эта идея.
– Мне не нравится, что ты подвергаешь себя опасности! Вот к чему это привело – к реанимации!
– Всего четыре стежка…
– Тебе крупно повезло!
Тут зазвонил мобильник. Жена глянула на экран и поднялась.
– Принесла тебе кое-что.
Она вытащила из сумки книгу и положила на кровать. Это была «Суть измены» Ребекки Уэст – книга, которую я читал, чтобы набраться идей для «Войны Фойла».
– Ай-ти-ви ждет вестей о продолжении, – напомнила она.
– Напишу сразу после этой истории, – пообещал я.
– Если доживешь…
Сыновья прислали очень милые эсэмэски, но сами не явились, как и в тот раз, когда я упал с мотоцикла в Греции: им неприятно видеть меня в горизонтальном положении. Зато ко мне заглянула Хильда Старк. С того ланча мы так и не созванивались. Она энергично вошла в комнату, присела на стул и быстро оглядела меня с ног до головы.
– Ну как ты?
– Нормально. Оставили понаблюдать.
На лице Хильды отразилось сомнение.
– Меня отравили, – объяснил я.
– На тебя напал Корнуоллис?
– Да… И покончил с собой.
Хильда кивнула.
– Что ж, надо признать, отличный конец для книги. Кстати, у меня новости, плохие и хорошие. «Орион» не заинтересовался. В то же время они хотят, чтобы ты придерживался контракта: по условиям у тебя три книги, так что эту придется отложить.
– А хорошие новости? – спросил я.
– «Харпер Коллинз» уже подтвердил американские права. Еще я разговаривала с потрясающим редактором, ее зовут Селина Уокер. Ей так нравятся твои сочинения, что она тоже готова подождать. Условия обсудим позже.
Перед моим мысленным взором предстала возрастающая стопка книг. Иногда я сижу за письменным столом и ощущаю, как сзади подъезжает самосвал и вываливает на меня свое содержимое: сверху падают миллиарды слов, и нет им конца… И ничего не поделать… Слова – это все-таки моя жизнь, судя по всему.
– Еще я связалась с полицией, – продолжила Хильда. – Разумеется, кое-что попадет в газеты, но мы попытаемся не упоминать твое имя – нельзя допустить, чтобы читатели узнали об этой истории раньше, чем ты о ней напишешь.
Она встала, собираясь уходить.
– Да, кстати, я разговаривала с мистером Готорном. Рабочее название «Расследует Готорн», прибыль пополам.
– Минутку! – Я был ошеломлен. – Название вовсе не такое! И потом, ты сама сказала, что никогда не согласишься на эту сделку!
Хильда странно посмотрела на меня.
– Ты согласился на такие условия, – напомнила она. – Ни о каких других он и слышать не хочет.
Хильда заметно нервничала, и я подумал: может, Готорн что-то о ней раскопал и использовал на переговорах?
– Короче, обсудим позже, когда Селина ответит. – Она помедлила. – Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, меня завтра выписывают.
– Тогда позвоню.
И Хильда исчезла, прежде чем я успел сказать хоть слово.
Последний визитер прибыл вечером, когда часы посещения уже закончились. Я слышал, как сестра в коридоре пыталась его остановить. В ответ прозвучало: «Все в порядке, я полицейский». Мгновение спустя в палате появился Готорн с мятым бумажным пакетом в руках.
– Привет, Тони.
– Привет, Готорн.
Странно, до чего я был рад его видеть. Больше того, я испытывал к нему теплые чувства, не имеющие под собой никаких оснований.
Готорн присел на стул, который до того занимала Хильда.
– Как себя чувствуешь? – спросил он.
– Гораздо лучше.
– Вот, принес.
Готорн протянул мне пакет. Я открыл – внутри оказалась крупная гроздь винограда.
– Большое спасибо.
– Я выбирал между виноградом и энергетиком – решил, что ты предпочтешь виноград.
– Очень мило с твоей стороны.
Я положил виноград на тумбочку. Меня поместили в отдельную палату – наверное, из-за того, что я фигурировал в полицейском расследовании. В палате больше ничего не было – стул, кровать, приглушенный свет.
– Я очень рад, что ты появился вовремя – Корнуоллис собирался меня убить.
– Полный псих. Не надо было тебе туда ходить, приятель. Позвонил бы мне…
– Ты знал, что он – убийца?
Готорн кивнул.
– Я как раз собирался его арестовать, но сперва нужно было уладить дело с Найджелом Уэстоном.
– Как он?
– Расстроен из-за того, что дом сгорел, а так нормально.
Я вздохнул.
– Честно говоря, я ни черта не понимаю… Когда ты догадался, что это Корнуоллис?
– Ты точно готов сейчас к разговору?
– Я все равно не усну, пока ты не расскажешь. Секунду!
Я потянулся за айфоном. Движение больно отдалось в груди и в плече, и я поморщился, но разговор нужно было записать.
– Начни с самого начала, – попросил я. – Не упускай ничего.
– Ладно, – кивнул Готорн.
И вот что он рассказал:
– С первого дня у нас возникла загвоздка. Ни Мидоуз, ни остальные не могли врубиться в одну вещь: женщина приходит к гробовщику организовать собственные похороны, и шесть часов спустя ее убивают – в этом вся суть. Если бы она не пошла к гробовщику, в ее смерти не было бы ничего странного – обычное ограбление, как предполагал Мидоуз. Однако у нас возникло сразу два необычных обстоятельства, и мы никак не могли найти между ними связь.
Тем не менее я догадался, зачем Дайана Каупер обратилась в агентство «Корнуоллис и сыновья». Помнишь, я говорил в поезде: важно учитывать ее состояние. Смотри: одинокая женщина, которой так не хватает покойного мужа, что она до сих пор навещает мемориальный сад. Никому не верит. Ее нагло обобрал Реймонд Клунс. Любимый сын свалил в Америку. Друзей так мало, что прошло два дня, прежде чем кто-то узнал о ее смерти – да и то всего лишь уборщица. Я с самого начала понял, что Дайана очень несчастлива – именно поэтому она решилась покончить с собой…
– Суицид?! – выдохнул я.
– Ага. Ты же видел ее ванную: три упаковки «Темазепама» – более чем достаточно.
– Мы ведь разговаривали с ее врачом – Дайану мучила бессонница!
– Она ему так сказала, чтобы накопить побольше. Скорее всего, Дайана уже приняла окончательное решение, а тут еще кот пропал. Думаю, именно Мистер Тиббс и склонил чашу весов. Прежде ее успел навестить Алан Гудвин с угрозами; прочтя его записку, Дайана решила, что он убил кота. Помнишь? «Я наблюдал за вами и знаю, что вам дорого. Вы за все заплатите, обещаю». Исчезновение Мистера Тиббса стало последней каплей. При этом, будучи женщиной аккуратной и методичной, Дайана решила организовать все как следует, включая собственные похороны. В один день она увольняется из правления театра «Глобус» и идет в похоронное агентство.
Теперь все выглядело таким очевидным!
– Вот почему она знала, что умрет! Потому что сама хотела умереть…
– Именно.
– Но она не оставила записки…
– В каком-то смысле оставила – вспомни детали похорон. Прежде всего песня «Элинор Ригби»: «Откуда в мире столько одиноких?» Это же крик о помощи! Затем поэтесса Сильвия Плат, композитор Джеремайя Кларк… Оба покончили с собой – вряд ли это совпадение, как ты считаешь?
– А псалом?
– Псалом 33: «Много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь». Это псалом для самоубийц – тебе следовало поговорить с викарием.
– Похоже, ты так и сделал.
– Разумеется.
– А что первое увидела Дайана, когда пришла в агентство? – спросил я. – Помнишь, ты говорил – это важно?
– Мраморная книга в витрине с выбитой цитатой.
«Беды, когда идут, идут не в одиночку, а толпами». Я знал ее наизусть.
– Цитата из «Гамлета». Я не слишком разбираюсь в Шекспире – это больше по твоей части, – но самое забавное, мы постоянно на него натыкаемся. Цитаты на холодильнике у Дайаны, театральные программки на лестнице, потом еще одна цитата на мемориальном фонтане в Диле…
– «Уснуть и видеть сны, быть может». Тоже из «Гамлета».
– Из-за цитаты в витрине ей на ум приходит «Гамлет», и позже это сыграет свою роль, но самое главное – ее узнает Роберт Корнуоллис. Разумеется, у нее известное имя, хотя, я думаю, дело скорее в том, что Дайана похвасталась, какой у нее чудесный сын, – и вот тут Корнуоллис слетает с катушек. Впрочем, он всю дорогу был психом.
Готорн откинулся на спинку стула, явно наслаждаясь разговором.
– Ты уже в курсе, что Корнуоллис учился в академии вместе с Дэмиэном Каупером. Помнишь ту пепельницу, которую мы видели у него на столе? «Главе лучшего похоронного бюро. Роберт Дэниэл Корнуоллис. 2008». Он взял второе имя, а первое приспособил вместо фамилии, и стал Дэном Робертсом.
– Да, он мне говорил – не хотел, чтобы кто-то прознал о его семье.
– Забавно, что Грейс Ловелл подозревала Дженнифер Ли в использовании чужой фамилии. Похоже, там, в академии, никому не интересно, кто как себя называет. Перемотай на несколько лет вперед, и для Корнуоллиса складывается весьма удобная позиция: никто не узнает о его попытке стать актером, никто не свяжет его с академией.
А ведь я-то связал, подумалось мне, хоть и не сообразил, насколько серьезна эта связь. Все было бы иначе, если бы я просто взял телефон и позвонил Готорну!
– У себя дома Корнуоллис тщательно избегал упоминать о том, что делал в молодости, – продолжал Готорн. – Якобы «ездил по миру, занимался разными вещами»… Достаточно посчитать. Ему было сорок с чем-то. По его же словам, в похоронном бизнесе Корнуоллис работал около пятнадцати лет – значит, остается минимум лет пять, когда он занимался чем-то другим. А потом еще Эндрю, его сын, объявил, что хочет стать актером. Помнишь, Барбара Корнуоллис заметила вскользь: «Актерство у него в крови»? Она имела в виду, что мальчик пошел в отца. Однако едва Эндрю начал болтать, отец тут же его прервал: «Пока рано об этом говорить». Эндрю знал, что папа когда-то учился в театральной академии, и Корнуоллис опасался, что сын его выдаст.
– Так вот в чем дело! – воскликнул я. – Постановка «Гамлета»! Она должна была стать триумфом Роберта Корнуоллиса – точнее, Дэна Робертса. Он получил главную роль, на спектакле присутствовали самые крупные агенты, однако Дэмиэн украл у него славу!
– А Корнуоллис не объяснил, как именно?
– Нет. – Я задумался. – Дэмиэн Каупер встречался с Дженнифер Ли, но Грейс рассказывала, что они расстались, и буквально перед репетицией она видела, как Дженнифер целовалась с Дэном…
Неожиданно все встало на свои места.
– На самом деле ее подговорил Дэмиэн! – сообразил я.
Тут я вспомнил кое-что еще.
– Моя знакомая, Лиз, сказала, что в тот год свирепствовал мононуклеоз…
– …Прозванный в народе «поцелуйной болезнью», – добавил Готорн. – Дженнифер намеренно передала вирус Дэну. В результате главную роль получил Дэмиэн, остальное известно. Только вот Роберт Корнуоллис не простил: пять лет спустя он нашел Дженнифер Ли и убил ее.
– Разрубил на куски и спрятал в семи могилах, – вспомнил я рассказ Корнуоллиса.
Готорн кивнул.
– Гробовщику очень удобно избавляться от тела.
– Странно, что его жена ничего не заподозрила.
– Барбара Корнуоллис видела ситуацию с другой стороны. Помнишь, она сказала, что муж пересмотрел все фильмы с участием Дэмиэна? Она думала, что он фанат, и не подозревала о его маниакальной одержимости. Корнуоллис не мог выбросить из головы свою неудавшуюся актерскую карьеру, даже детей назвал в честь своего последнего успеха.
– Тоби, Себастьян и Эндрю – персонажи из «Двенадцатой ночи». Как же я раньше не понял!
– Это была единственная пьеса, в которой он играл после выпуска. Бедняга, наверное, всю жизнь мечтал убить Дэмиэна, каждый день просыпался с этой мыслью, винил его в неудавшейся судьбе…
– А потом к нему пришла Дайана Каупер.
– Верно. Корнуоллис не мог добраться до Дэмиэна – тот живет в Америке, знаменит, всегда в окружении свиты поклонников. А вот похороны – дело другое, отличная возможность осуществить многолетнюю мечту. Поэтому он и убил Дайану – чтобы добраться до сына.
– Да, он мне сказал.
Неожиданно Готорн усмехнулся.
– И будильник в гроб подсунул кто-то из своих. Сам подумай: этот человек должен был знать, в каком она гробу, какие там ремни, в какой момент катафалк останется без присмотра… Кто отдавал распоряжения? Корнуоллис. Он знал, до какой степени детская песенка подействует на нервы Дэмиэну, ведь тот все рассказал на семинаре. План был прост: вынудить Дэмиэна уехать домой и там его убить. Сработало идеально. Когда я звонил Корнуоллису с похорон, он наверняка уже ждал на террасе. Вскоре приезжает Дэмиэн, и вуаля – психопат разворачивается во всю мощь! – Готорн разрезал воздух невидимым ножом.
– Как же он успел добраться так быстро? – спросил я.
– У него мотоцикл – разве ты не заметил в гараже? И, разумеется, он надел кожаный комбинезон – это защитило его от брызг крови. Потом снял и либо выбросил, либо привез домой. Корнуоллис не дурак, далеко не дурак! Помнишь, жена спросила, почему он не переоделся? Да потому, что ждал нас и хотел продемонстрировать, что его костюм чист. Человек идет смотреть школьную постановку сына, возвращается домой, пьет чай – ровно после того, как порезал лучшего друга на ленточки.
Я лежал, обдумывая сказанное. Вроде все логично, и в то же время чего-то не хватает…
– Значит, Дил тут вовсе ни при чем?
– Не особенно.
– Так кто же поджег дом Найджела Уэстона? Почему ты сказал, что виноват я?
– Потому что так и есть. – Готорн достал пачку сигарет, вспомнил, где находится, и сунул пачку обратно в карман. – Когда мы в первый раз опрашивали Роберта Корнуоллиса, ты спросил, не упоминала ли Дайана Каупер мальчика по имени Тимми Гудвин.
– Да, и ты разозлился…
– Типичная ошибка новичка, приятель. Ты фактически сообщил ему, что мы интересуемся аварией в Диле, и он решил использовать эту информацию с целью направить нас по ложному пути. А еще ты подал ему идею «день-деньской колеса крутятся»: Корнуоллис сообразил, что эта фишка одновременно выбьет Дэмиэна из колеи и в то же время собьет нас со следа. Ну а поджог дома Уэстона – гениальная идея: судья, выпустивший Дайану на свободу, автоматически становится следующей жертвой. Однако я с самого начала тебе говорил: с момента аварии прошло девять лет и одиннадцать месяцев. Если бы Алан Гудвин или его жена действительно собирались отомстить Дайане Каупер, то выбрали бы круглую дату.
– А как же сообщение, что послала Дайана?
Готорн медленно кивнул.
– Вернемся к первому убийству. По сути, оно было незапланированным. Корнуоллис знает адрес миссис Каупер. Возможно, она упомянула, что живет одна, – уверен, он выспросил у нее все подробности. Теперь нужен предлог, чтобы зайти. Помнишь, я спрашивал, оставалась ли Дайана одна в здании? Я пытался отследить ее перемещения. Выяснилось, что она ходила в туалет. Видимо, бросила сумочку где-нибудь на стуле – в этот момент Корнуоллис ее и стащил.
– Кого ее?
– Кредитку! Она лежала на комоде в гостиной, я еще удивился, с чего бы. Нам также известно, что Корнуоллис позвонил ей без пятнадцати два, когда Дайана ехала в театр. Помнишь, он выдал какую-то чушь насчет номера участка, на котором похоронен ее муж? С чего он взял, что у нее есть эта информация? Почему нельзя было просто позвонить на кладбище? Значит, Корнуоллис лгал. На самом деле он позвонил и сообщил, что нашел ее кредитку и занесет вечером. «Не волнуйтесь, миссис Каупер, мне нисколько не трудно!»
Итак, вечером убийца приходит к ней домой, и Дайана его впускает, хотя уже темно и она совсем одна. «Вот ваша кредитка!» Он остается поболтать… Тут Дайана вспоминает цитату из «Гамлета», которую заметила в окне похоронного агентства; может, помогают программки на лестнице и магнитики на холодильнике. Она вдруг узнает Роберта Корнуоллиса и вспоминает, где видела его раньше. Это было давно, тогда они обменялись лишь парой слов. Он сильно изменился – гробовщик в темном костюме, – однако Дайана узнает Дэна Робертса. Возможно, в его манере проскользнуло что-то жутковатое, и она догадалась – не с добром пришел…
Итак, что делать? Если поднять шум, он нападет. Видимо, она уже поняла, что Корнуоллис слетел с катушек. Радушная хозяйка улыбается и предлагает ему выпить. «Стакан воды, пожалуйста». Она идет на кухню – Корнуоллис снимает шнур с занавески… В это время Дайана поспешно набирает сообщение сыну.
И тут, буквально за секунду до того, как Готорн произнес решающее слово, я догадался.
– Автокоррекция!
– Верно, приятель. «Я видела лаэрта и я боюсь». Дайана не смогла вспомнить его настоящее имя и обозначила, как сумела. Набирала очень быстро – нервничала – и забила на прописные буквы и знаки препинания.
Она не заметила, что текстовый редактор в телефоне автоматически исправил текст и получилось: «Я видела Ларри». Я сразу подумал – тут что-то не так. Вряд ли миссис Каупер имела в виду Ларри Гудвина – просто совпадение, распространенное мужское имя, но мы связали его с аварией и сделали неверные выводы.
А так ли это?..
Готорну платили посуточно: чем дольше ведется расследование, чем шире география, тем больше он заработает. Может, я и ошибаюсь, но проработка всех возможных вариантов была в его интересах…
Тем временем Готорн продолжал:
– Отправив эсэмэску, Дайана вернулась в гостиную со стаканом воды и, возможно, собиралась попросить Корнуоллиса удалиться, набравшись храбрости, – ведь сын теперь в курсе, что происходит… Однако тот ее опередил: едва она поставила воду на стол, убийца набросил ей на шею шнур и задушил, а затем прошелся по дому и забрал кое-какие вещи, чтобы выглядело как ограбление.
Странное место – больница. Когда меня привезли в «Черинг-Кросс», кругом кипел будничный хаос, суета, яркий свет – и вдруг все замерло, словно кто-то нажал на выключатель. Свет приглушили, коридоры опустели. Воцарилась нездоровая, давящая тишина.
Я устал. Болели швы, и хотя я мог двигать руками и ногами, сил не было. Возможно, шок еще не прошел.
Готорн понял, что пора уходить.
– Как долго тебя здесь продержат? – спросил он.
– Завтра выписывают.
Он кивнул.
– Повезло тебе, что я успел вовремя.
– Откуда ты узнал, что я в морге?
– Позвонил твоей помощнице. Сперва даже не поверил. Я волновался за тебя…
– Спасибо.
– Кто же будет писать книгу, если не ты?
Внезапно Готорн засмущался, чего я прежде не замечал; в нем снова проглянул ребенок, прячущийся в теле взрослого.
– Слушай, я хотел сказать… Я соврал.
– Когда?
– В Кентербери. Ты на меня наезжал, ну я и разозлился… На самом деле я не обращался ни к кому другому насчет книги – только к тебе.
Повисла долгая пауза.
– Спасибо, – пробормотал я наконец.
Готорн встал.
– Да, звонила твоя агентша. Она мне понравилась. Похоже, нам придется подождать с публикацией, зато обещали неплохой аванс. – Он улыбнулся. – По крайней мере, теперь тебе есть о чем написать. Полагаю, все будет хорошо.
Готорн вышел, а я задумался о его словах.
«Все будет хорошо». Пожалуй, он прав. Впервые я почувствовал, что шансы есть.
