Глава 14
Присматриваясь к старухе, Катя внезапно поняла, что показалось ей странным. Движения! Эта совсем старая и седая женщина двигалась так легко и непринужденно, словно ей было лет двадцать, ну, двадцать пять или тридцать от силы. И руки! Великий боже! У этой женщины были гладкие и белые руки совсем молодой женщины. Ни пигментных пятен, ни морщин, ни сухой или дряблой кожи.
– Кто вы такая? – прошептала Катя, в полнейшем недоумении. – Вы же не та, за кого себя выдаете.
– Верни мне мои волосы! И ногти!
Нет, показалось. Все-таки эта особа безумна. Ногти ей вернуть! И волосы! Как это можно сделать?
– И зубы! – продолжала перечислять сумасшедшая, делая взмах ножом, словно желая разрубить какую-то одной ей видимую нить.
Катя поспешно отскочила назад, так что нож пронесся всего в сантиметре от ее носа.
– Да ты!..
Слов у Кати решительно не находилось.
– Успокойся, ты!.. – крикнула она старухе. – Или я за себя не отвечаю.
Между тем оставшиеся без присмотра щенки, движимые интуицией, поползли в сторону Нюши. Может, они просто чувствовали исходящее от девочки тепло. Но так или иначе, вскоре пришедшая в себя от удара Нюша схватила щенков в охапку и бережно прижала их хрупкие тельца к себе, баюкая, словно детей. Крохотные собачки тут же перестали пищать и затихли.
Но у Кати и ее собеседницы дела обстояли далеко не столь мирно.
– Верни мне волосы, тварь! – шипела на Катю старуха, тряся своими лохмотьями, от которых во все стороны летела пыль и какой-то мусор. – Волосы верни! Ногти!
В своей ярости она напоминала настоящую сумасшедшую, но что-то мешало Кате поверить в то, что это так и есть. Было в кажущемся безумии этой женщины очень правильное и целеустремленное, чего не бывает у по-настоящему психически больных людей.
– Не придуривайся, – сурово сказала Катя. – Тебе это не поможет. Я же вижу, что ты нормальная. Вот и говори нормально, что тебе от меня нужно.
– Волосы! – взвизгнула нищенка. – Ногти! Зубы!
– Чьи? Мои?
– Да на фиг мне сдались твои волосы или зубы! Идиотка! Верни мне мое!
– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь!
– Ты взяла его! Сначала Сипягин украл его у меня. А теперь ты!
– Я у тебя ничего не крала. Я тебя вообще не знаю!
Лицо нищенки исказила отвратительная гримаса. Это она так улыбалась.
– Верни мне его, – повторила она своим хриплым голосом. – Если не вернешь, будет плохо.
– Кому? Тебе? Тебе и так плохо. Хуже уже не станет.
– Тебе! Тебе будет плохо! Ей будет плохо!
И, сделав быстрое движение рукой, сумасшедшая схватила Нюшу. Девочка жалобно захныкала:
– Пусти!
Но нищенка и внимания не обратила.
– Верни мне его! – глядя в упор на Катю, прошептала она. – Отдай! А иначе… Я убью ее! Я всех убью! Он мне нужен! Понимаешь? Я без него не уйду!
– Да что тебе нужно? Я не понимаю!
Катя уже устала от этого монолога. Она ожидала, что сумасшедшая снова заведет свою пластинку.
Но та неожиданно сказала совсем другое:
– Медальон! Верни его мне!
И она ткнула ножом в область декольте, где у Кати уютно устроился тот самый медальон из тайника Сипягина.
Ах, вот о чем шла речь! Вот что было ей нужно! Что же, если медальон принадлежит этой особе, а судя по всему, так оно и есть, Катя готова была ей вернуть.
– Изволь! Если ты отпустишь нас с Нюшей, то можешь его забрать.
– Зачем вы мне обе сдались? Отдай медальон, забирай девчонку и проваливайте ко всем чертям!
– Точно? Тебе нужен только медальон?
– Да!!!
– Тогда возьми его!
Она сняла цепочку с шеи, положила медальон на ладонь и протянула его старухе. Надо было видеть, какой дикой необузданной радостью озарилось ее лицо. Она быстро схватила медальон, хотя для этого ей пришлось отпустить Нюшу, которая тут же шмыгнула вместе со своими щенками в сторону. Но старуху это не смутило. Она ковырялась с замочком на медальоне. И как заметила Катя, справилась с ним куда быстрее, чем в свое время сама Катя. Похоже, медальон и впрямь был хорошо знаком этой женщине. В этом она Катю не обманула. Но зато в остальном…
Как только старухе удалось справиться с замочком, лицо ее вновь исказилось. Но на сей раз не от радости, не от скрытого торжества, а от самой настоящей злобы. Истинной, непомерной, лютой!
– Тва-а-арь! – взревела она, отшвыривая медальон в сторону, словно дешевую пластмасску. – Шутки со мной шутить вздумала!
– Да в чем дело?! Ты хотела медальон. Я тебе его отдала!
– Где волосы? Где ногти? Где ее зубы?
Только сейчас до Кати дошло, что странной психопатке нужен был не сам медальон. В первую очередь ее интересует его содержимое. Та самая седая прядь волос, крошки и какие-то коричневые обломки, которые Катя выкинула в мусорное ведро. Похоже, что непонятные крошки и обрезки – это были ногти. И какие-то желтовато-коричневые кусочки там имелись. Катя решила, что это деревяшки, но наверное, это были обломки зубов, столь требуемых этой особе.
Но говорить о том, что она выбросила все эти реликвии как никчемный хлам, Катя не стала. Она нутром почувствовала, что если она это скажет, то эта фраза будет последним, что она вообще произнесет в этой жизни.
– Слушай, если ты насчет той седой прядки, которая с другим мусором была внутри, то я знаю, где они сейчас.
– Где?
– Они… Они у меня в номере. Да, да! Они лежат там у меня в шкафу.
– Врешь!
– Я их вытащила, потому что лично мне они были не нужны. И… и даже мешали. Противно таскать на груди чьи-то волосы. А выкинуть их рука не поднялась. Я как чувствовала, что они могут кому-то пригодиться.
– Пригодиться! – простонала старуха. – Верни их мне!
– Хорошо. Как скажешь. Принести их тебе?
– Да!
– Или сходи за ними сама. Я объясню, как их найти.
Катя ляпнула и сама перепугалась. А ну как эта особа сейчас выяснит, где Катя спрятала волосы, ногти и зубы, а потом отправится за ними сама. Разумеется, убив предварительно Катю с Нюшей, как ненужных свидетельниц.
Но старуха помотала головой:
– Нет. Сама сходи.
Боится, что ничего не найдет.
– Девчонка с щенками останется со мной, – распорядилась старуха. – А ты иди. Иди и помни, что, если ты кому-нибудь проболтаешься о том, что я здесь… тогда ты знаешь, что будет с девочкой.
– Разумеется. Я понимаю. Я быстро! Клянусь, что ты получишь свои волосы и ногти.
– И зубы.
Какая настырная! Зубы ей подавай! Но Катя решила, что она сумеет как-то извернуться. Может, еще ей и повезет и удастся найти те самые лохмы, которые она выбросила в мусорную корзину.
Увы! Когда Катя, ворвавшись к себе в номер, сунула нос в корзину, то она обнаружила там лишь пустой пакетик от сока и две банановые шкурки.
– Забрали!
Катя была вне себя от горя. Что за идиотки тут горничные! То неделями никакого интереса к мусорной корзине в их номере не проявляли, а то вдруг совсем неожиданно такая любовь к чистоте и порядку их обуяла! И что бы им немножко помешкать! До завтра, например, подождать. Для кого народ поговорки придумал, утро вечера мудренее? Нет! Взяли и все выкинули! И как теперь быть Кате? Ну, допустим, ногти она может и свои настричь. Но где ей сейчас искать волосы и зубы? Зубы-то рвать у самой себя не хочется. Да и волосы тоже. Не говоря уж о том, что волосы нужны седые.
С надеждой Катя взглянула на свое отражение в зеркале. Может быть, она уже поседела? Честное слово, от всей этой беготни и кутерьмы такое вполне могло с ней случиться. Но нет, вся эта нервотрепка с расследованием не оказала сколько-нибудь заметного действия на девушку. Во всяком случае, волосы и не думали седеть. Катя осмотрела свою голову, от пробора и до макушки, но увы…
– Просто ни одного седого волоса. Вот засада!
В это время хлопнула входная дверь, и раздался голос Ольги Семеновны:
– Катя, ты тут?
Затем появилась и сама женщина.
– Ты где болталась весь день? Тобой очень интересовалась полиция. Ты знаешь, по какой причине?
Не услышав ответа, Ольга Семеновна встала в боевую позу.
– В чем дело, Катя?
Катя вытащила из косметички ножнички, которыми принялась стричь ногти. Увидев такое пренебрежение ее интересами, Ольга Семеновна рассердилась еще сильней.
– Почему тебя ищет полиция? Ты в чем-то замешана?
И так как девушка продолжала молчать и стричь свои ногти, она воскликнула:
– Так я и знала! Все-таки ты причастна к похищению моего Бореньки! Отвечай, где он? Что ты о нем знаешь?
Но Ольгу Семеновну ожидало страшное разочарование. Вместо того чтобы присмиреть и испугаться, Катя кинулась на нее с растопыренными пальцами, в которых были зажаты ножницы.
– Простите, долго объяснять.
С этими словами Катя налетела на Ольгу Семеновну и, пока та не успела очухаться, отчекрыжила ей седую прядь. Ольга Семеновна охнула и схватилась за голову.
– Ты что делаешь? Хулиганка! – взвизгнула она. – Мало тебе Бори, теперь за меня взялась!
Но Катя ее уже не слышала. Она убегала прочь со своими трофеями. А вслед ей неслись вопли несчастной Ольги Семеновны, которая мало что не могла найти сына, так еще и лишилась своей прически:
– Берегись! Теперь-то тебе не уйти от ответственности!
По дороге Катя забежала на кухню, где в бачках хранились всякие отходы. Порывшись, она нашла среди них говяжью кость. Она была так тщательно выварена, что мяса на ней не осталось и следа.
– Идеально!
У Кати даже руки затряслись от вожделения, когда она вытаскивала эту кость из мусорного бачка. Кость была в налипших на нее шкурках и огрызках, но не все ли равно. Можно и вымыть. Вот хотя бы в этой луже.
– Эй! Ты тут чего возишься?
Катя вздрогнула и оглянулась. Совсем неподалеку она увидела официанта, который как раз сегодня обслуживал их стол. Парень вытирал руки, должно быть закончив уборку со столов. Он тоже узнал Катю и вытаращился на нее еще сильней:
– Вы это чего?
Другая бы на месте Кати со стыда сквозь землю провалилась, но Кате было уже все равно, она продолжала заниматься своим делом. Вытаращив глаза, официант наблюдал за тем, как гостья воровато вытащила из мусорного бачка голую кость, а потом, прижимая ее к себе, бросилась бежать сломя голову.
– Вот до чего дело дошло, – пробормотал парень, ошеломленно почесывая затылок. – А я ведь говорил на кухне, чтобы давали порции побольше. Совсем оголодали люди. Кости уже из бачков воруют!
Пока официант обдумывал, как низко может пасть человек, даже если этот человек красивая девушка, Катя была уже далеко. Она ополоснула кость в ближайшей луже, а потом раздолбила ее на камне. Выбрав из осколков парочку наиболее, на ее взгляд, подходящих, Катя завернула все эти добытые с таким трудом трофеи в салфетку и побежала назад.
Подбегая к дому, Катя немного притормозила. В памяти шевельнулось воспоминание. Темный, мрачный, большой. Кто в таких же словах описывал совсем недавно дом, который Кате предлагалось разыскать? Кто? Да Иваныч, конечно!
– Не может быть, чтобы это был тот самый дом. А хотя… почему не может?
Сумасшедшая старуха ждала ее.
– Ну? Принесла?
– Да, все, как ты и заказывала. Волосы. Ногти. И даже зубы.
– Дай!
– Дам. Только скажи мне сначала, зачем они тебе?
– Не твое дело!
– А если я хочу знать?
Но старуха не собиралась вступать в диалог. Она подскочила к Кате и вцепилась своими клешнями в сжимавшую салфетку руку.
– Дай!
– А-а-ай!
Когти у старухи оказались длинными и такими острыми, что сразу же поцарапали нежную кожу на запястье. Даже капельки крови выступили. От боли, а еще больше от неожиданности Катя выпустила салфетку, которую старуха тут же подхватила. После этого она развернулась, чтобы бежать. Но тут уже Катя была начеку и не сплоховала. Видя, что внимание старухи сосредоточено на салфетке, Катя вцепилась той в волосы. Старуха продолжала двигаться, и грязные и вонючие лохмы оказались у Кати в руках. А под ними… под ними у старухи нарисовалась абсолютно голая, лысая и какая-то бугристая голова.
Нюша, которая тоже все это видела, закатила глаза и стала сползать по стеночке, когда старуха в один миг лишилась скальпа. Да и самой Кате стало не по себе. Она с отвращением отбросила подальше оказавшиеся у нее в руках волосы.
– Что… что это такое?
Но тут старуха повернулась, и Катя поняла, что череп ее только казался голым. На самом деле, на нем надет чулок телесного цвета, который скрывал волосы. А волосы тут имелись. И они были совсем не седыми, а просто светлыми.
– Так ты никакая не старуха! Я так и думала.
У старух не бывает таких белых рук, таких цепких когтей и такой отменной реакции. Конечно, перед ней была совсем молодая и хорошо натренированная женщина.
– Кто ты такая?
Катя совсем не ждала, что старуха ей вежливо ответит. Собеседница из нее получилась хамоватая и склонная к хулиганским выходкам.
Но неожиданно вместо старухи ей ответил совсем другой голос:
– А вот это могу сказать тебе я!
Голос принадлежал Илье. И когда Катя, издав радостное восклицание, повернулась, то увидела и самого Илью. Он тоже улыбнулся ей в ответ. Но, взглянув на старуху, лицо его посуровело.
– Гражданка Ким, бросьте оружие, – посоветовал он ей. – Не усугубляйте свое положение. Ваша песенка спета. Кому как не вам это понимать?
– Это мы еще посмотрим.
– А тут и смотреть нечего. Дом этот, когда-то принадлежащий вашему мужу, окружен. Сами вы находитесь тут незаконно. И вообще все, что вы наворотили с момента его смерти, никак не укладывается в правовое русло.
– А что я сделала? Я ничего не сделала.
– Взять хотя бы что-то из ваших последних фокусов. Например, организацию похищения трех пациентов из пансионата «Лазурный брег».
– Я здесь не при делах.
– Очень даже при делах. Это же вы разработали весь план. Вы нашли каналы, по которым можно было вычислить тех, кого стоило похищать. Вы нашли исполнителей для этой задачи. Вы даже догадались, как можно подставить Сипягина, на которого у вас давно был зуб, сами знаете за что.
– Какие еще похищения? Кого? Я не понимаю.
– Гражданка Ким, ведите себя достойно. Я же сказал, дом окружен. В нем уже прошел обыск. И все похищенные вами граждане, которые тут содержались, освобождены и дают сейчас показания.
Катя только глазами хлопала. Что тут происходит? Откуда тут взялся Илья? И откуда он знает эту старуху? Или не старуху, но все равно, откуда он ее знает? Они разговаривают друг с другом, словно старые знакомые. И еще эта фамилия… Ким? Почему фамилия Ким кажется знакомой уже самой Кате? Где она могла ее слышать?
Между тем загримированная под старуху женщина продолжала отказываться:
– Ничего не знаю ни про каких похищенных. Это вообще не мой дом.
– Знаю, что не ваш. Но вам бы очень хотелось, чтобы он был вашим. И не только он, но еще и другая недвижимость. Вы же именно ради этого вышли замуж за вашего мужа – господина Кима. Вы были осведомлены о его слабом здоровье и делали расчет на то, что вам вскоре достанется богатое наследство. И не все так уж безоблачно было с его смертью, не так ли? Не потому ли вы поторопились кремировать его тело, чтобы никто не узнал, как на самом деле скончался ваш муж.
– У него было слабое сердце. Это подтвердит любой врач.
– Определенные перебои в работе сердца у вашего мужа случались. Но он наблюдался у лучших в городе врачей. И они в один голос утверждали, что ваш муж не мог умереть от остановки сердца, если только эту остановку кто-то не вызвал ему искусственно.
– Это дела давно минувшие, – заявила женщина. – Вы занимались расследованием смерти моего мужа. И лучше других должны знать, что все подозрения с меня были еще тогда сняты.
– Вы ловкая женщина, госпожа Ким. И ваша главная опасность заключается в том, что внешне вы совсем не производите впечатления опасного человека. Вы такая нежная незабудка, о вас хочется заботиться, любить вас и печься о вас. Когда жертва понимает, что вы совсем не такая, как правило, бывает уже слишком поздно. Так случилось и с вашим мужем.
– Повторяю, муж умер от сердечного приступа. При чем тут я?
– Думаю, что это мы оставим на вашей совести. Сейчас дело в другом. После его смерти вы остались без гроша. Я прав?
– Муж был богат.
– Богат – это да. Но вот беда, когда господин Ким умер, то выяснилось, что он оставил очень странное завещание. Вам он из своего состояния выделял небольшую сумму. Впрочем, и этой суммы при умелом ее расходовании вполне могло хватить другому человеку до конца его дней. Кажется, речь шла о десяти миллионах? Я не ошибаюсь? Десять миллионов – это совсем неплохо. Если положить их под хороший процент в надежный банк, то можно безбедно прожить до самой старости.
– Это на шестьсот тысяч в год ты мне предлагаешь разгуляться? – злобно спросила у него женщина. – Или сколько бы там мне предложил банк? Может быть, даже меньше? Да я в месяц привыкла тратить больше!
– Былые привычки надо оставлять.
– Не учи меня жить, мент!
– Да я и не собирался. В общем, мы установили, что муж оставил вас на бобах. Другая бы на вашем месте радовалась уже тому, что ей удалось урвать. Но вы не такая. Вам подавай все!
– А с какой стати какой-то выродок должен был получить то, что иначе принадлежало бы мне? Если бы та девчонка не залетела, если бы у моего муженька не включился бы вдруг инстинкт размножаться, все пошло бы по моему плану. Ну, откуда я могла знать, что муж решится на такое безумие?
– Безумие – это вы называете то, что он оставил все своему будущему ребенку?
– Он написал, что оставляет все свое имущество, за исключением моей доли, будущему ребенку, если будет установлено, что ребенок этот зачат от него.
– И что тут безумного? Напротив, очень разумное решение.
– Да этого не могло быть. Не мог Ким иметь детей. Ким был фактически стерилен! Вся его сперма была мертвой! Если бы не это, я бы сама давно от него залетела. Что? Разве мне не нужен был гарант? Конечно, нужен! И ребенок от Кима стал бы таким гарантом. Залогом моего будущего богатства и счастливого вдовства.
– Конечно, быть регентшей при малолетнем принце – это совсем не то же самое, что быть просто бывшей женой, проживающей на скудную подачку. Такое было вам совсем не по вкусу.
– Даже если и так у нас получилось, то что? Остаться вдовой – это не преступление.
– Но вы решили, что участь нищей вдовы – это не для вас. И что за богатство стоит побороться.
– Да с кем там было бороться! – фыркнула Ким. – Сопливая девчонка. Ей даже восемнадцати еще не было. Даже если правда то, что она говорила, то единственным ее достоинством была молодость и бешено цеплючая яйцеклетка, которая сумела выискать одного-единственного полузадохлика из числа мертвых сперматозоидов моего мужа и заполучила его себе! Она залетела от того, от кого ни одна баба даже при помощи ЭКО не могла забеременеть! Это была случайность! Ничего больше.
– Но это был ребенок вашего мужа. И он должен был унаследовать его состояние.
– Девчонка все врала, – заявила Ким. – Я уверена. Она и сама не знала, сколько у нее было мужчин.
– Это не она врала. Это вы сейчас врете. Я разговаривал с ней. И она твердо сказала, что единственным мужчиной в тот момент в ее жизни был ваш муж – господин Ким.
– Конечно, она может говорить все, что угодно. Не совсем же она дура. Понимает, что грех упускать такое богатство. Но она забывает, что экспертиза уже доказала, что ребенок совсем не сын Кима.
– Ну, экспертиза тоже не стопроцентная гарантия установления истины. Вы же у нас имеете обширные знакомства в медицинских кругах. Вы и сама медик. И прекрасно знаете, как провернуть такого рода дела, чтобы никто вас ни в чем не заподозрил.
– Какого рода дела?
– Подтасовать материалы для ДНК-теста. Ведь его результаты порадовали вас?
– Я ничего другого и не ожидала. Потому что и так было ясно, девчонка залетела от кого-то другого.
– Но все, кто видел ребенка, говорят, что он очень похож на вашего мужа.
– Это ничего не значит. Экспертиза высказалась совершенно однозначно.
– Тем не менее ваша соперница заявила о необходимости повторной экспертизы.
– Которая снова ничем ей не помогла!
– И она обратилась в еще одно агентство. Подобрать ключики к сердцу тамошнего состава вы не сумели. И на сей раз экспертиза подтвердила родство ребенка и вашего мужа. Доказала отцовство господина Кима.
– Ну и что? Все равно результат два один в мою пользу.
– Но вы понимали, что позиции ваши пошатнулись. Еще одна экспертиза, которая будет не в вашу пользу, и шансы уравняются. А потом справедливость и вовсе может восторжествовать. Вам пришлось потрудиться, чтобы выкрасть ДНК-материал, который хранился у вашей соперницы. Что там было от вашего мужа?
– Волосы, ногти и зубы.
– Не самый лучший материал. Но выбирать не приходилось, ведь тело-то вы уже кремировали. Поторопились избавиться от улик еще до того, как вскрыли завещание. Впрочем, на тот момент вам было совсем не нужно, чтобы у экспертов оказался бы хороший материал для работы. Но что же изменилось сейчас? И почему же вы не уничтожили эти последние останки господина Кима, а, напротив, всеми силами стремились их вновь заполучить в свое распоряжение? А я вам скажу почему. Потому что все изменилось. И образец для ДНК-анализа стал вам нужен самой. Почему? Очень просто. К этому времени ваша соперница таинственным образом куда-то исчезла. А ее ребенка усыновили вы – добрая женщина. Ваша мечта осуществилась. Как только судебное слушание завершится, пусть даже и в пользу малыша, вы все равно становились обладательницей огромного состояния. Да, наследником будет считаться он, но вы будете управлять его состоянием. И полагаю, сумеете сделать это в свою пользу. Вы говорите, что органы опеки, которые должны надзирать за тем, чтобы права несовершеннолетнего не были ущемлены, вам не позволят обидеть малыша? О, извините! Вы всегда сумеете найти понимающую чиновницу. И банк, который с удовольствием закроет глаза на некоторые не вполне законные операции с финансами несовершеннолетнего тоже. Но скажите, как вам удалось найти судью, который закрыл глаза на ваши махинации с младенцем, которого вы то люто ненавидели, то вдруг несказанно полюбили? Вы и впрямь очень ловкая манипуляторша, если сумели каким-то образом даже судью убедить в чистоте своих намерений.
– Мне никого не пришлось ни в чем убеждать! Ладно… Раз уж вы так вцепились в это дело, я скажу вам, как мне удалось усыновить ребенка. Это произошло потому… потому что на самом деле это мой ребенок!
Илья даже ахнул:
– О как!
– Да! – возбужденно подтвердила женщина. – Этот ребенок мой и Кима. А та проходимка была всего лишь суррогатной матерью. Она была не больше чем инкубатор! Вы же не станете называть цыплят детьми инкубатора лишь на том основании, что он их высидел.
Илья покачал головой:
– Вы так заврались, что мне просто за вас страшно. Вы уже сами не помните, что вы врали, кому и когда.
– Ребенок мой. Я его себе вернула. Я его настоящая биологическая мать.
– И теперь последним пунктом значится очередная уже последняя ДНК-экспертиза, которая будет проведена с помощью останков вашего мужа. Не расскажете, как они оказались в руках Сипягина?
– Он их у меня украл.
– Он знал, что именно крадет?
– Да. Знал. Я была слишком неосмотрительна. А он умел быть милым. Боюсь, я слишком разоткровенничалась с ним. И когда он велел мне убираться, то сказал, что оставит мой медальон у себя. В качестве гаранта, что я не стану ему вредить.
– Значит, он понял, что вас следует опасаться. Он вас раскусил.
– Но не до конца.
И на лице женщины появилась такая хитрая и в то же время обаятельная улыбка, что у Кати даже дух перехватило. Ей даже нехорошо стало. Боже! Она уже видела эту улыбку. Видела и была ею очарована, как очарован, похоже, сейчас Илья. Стоит, таращится и думать забыл о том, что сам еще совсем недавно обвинял эту женщину в страшных преступлениях. Чего доброго, следующим шагом будет то, что Илья в нее попросту влюбится.
Этого Катя не могла допустить. И она ринулась в бой.
