Глава 6
Субботним вечером все столики одного из московских баров, находящегося в центре города, были заняты. Если бы не бронь, о которой заранее позаботился Макс, пришлось бы уйти. А так их ждали уютные диванчики у огромного панорамного окна с видом на Арбат. Внутри заведения кипела жизнь – смеялись, громко разговаривали, пьяно обнимались, смотрели яркие клипы по плоскому телевизору и пили алкоголь захмелевшие посетители. Жители Москвы долго ждали выходного дня и заслуженно отдыхали. Со второго этажа была хорошо видна Ново-Арбатская улица, по которой неслись автомобили. Куда-то туда, вперед, где знаменитые дома-книжки, мимо здания мэрии Москвы и Белого дома. Через Москву-реку, по мосту, соединяющему Новый Арбат и Кутузовский проспект. Чтоб промчаться и скучающе посмотреть через окна автомобиля на одну из сталинских высоток города на семи холмах, а потом встать на Кутузовском в пробку. Для человека, прожившего в столице России долгое время, – все это буднично и привычно, для Василисы Москва была любовью с первого взгляда. Она истоптала сотни километров, гуляя по городу пешком. И все еще ей не хватало времени и эмоций, чтобы в полной мере насладиться городом. Когда тебе восемнадцать – кажется, что нет ничего невозможного. Нет той кислоты сомнений, которая так часто разъедает уверенность людей, проживших большую часть жизни и знающих, как она устроена. В восемнадцать ничего не страшно, потому что любой свой провал принимаешь как новый вызов.
Девушка смотрела в окно, а потом увидела свое отражение и невольно улыбнулась ему.
– Что ты будешь пить? – Макс пролистал меню. – Советую тебе вишневое пиво с питерской пивоварни. Мм-м-м, не пожалеешь точно.
– Да, давай, – даже не заглядывая в меню, согласилась девушка и, вытащив из рюкзака планшет, положила его на стол.
– Так что ты хотела мне рассказать? У тебя был очень воодушевленный голос, – сделав заказ у миловидной официантки, не скрывая заинтересованности, спросил молодой человек.
– Я думаю, что хватит нам работать на чужого дядю. Пора создать что-то свое.
– Ты меня интригуешь. – Макс благодарно кивнул официантке, принесшей пиво, подвинул один бокал своей подруге.
– В эпоху гаджетов надо ковать железо, пока оно горячо. Мы создадим приложение, отличное от других.
– Вась, – Макс ухмыльнулся, – велосипед уже изобрели.
– А мы сделаем самый лучший, самый быстрый и самый надежный велосипед. Я тут проанализировала кое-что и знаю, что нам надо…
До глубокой ночи они сидели за столиком, бокалы пустели, появлялись новые, с более крепкими напитками. Менялись окружающие их компании, становилась громче музыка, но увлеченные новой идеей молодые люди на это не обращали внимания. Им казалось, что решение, которое они здесь и сейчас принимают, колоссально изменит их жизни. И тогда, почти десять лет назад, они были правы. Первая совместная работа над мобильным приложением послужит для них хорошим уроком и толчком для будущего сотрудничества.
– За то, чтобы у нас все с тобой получилось! – Макс поднял бокал с коктейлем и звонко ударил о бокал Титовой.
Широко улыбнувшись, девушка привычным движением поправила очки и наконец осмотрелась по сторонам. За столиками уже сидели совсем другие люди, а в дверях разговаривала с охранником компания молодых людей. Они показывали свои паспорта и почему-то смеялись вместе с охранником. Шесть молодых людей и девушка в цветастом платье выглядели уставшими, но счастливыми. Они сели за соседний столик и почему-то много шутили про Санкт-Петербург, о чем-то расспрашивали девушку, двое парней протянули книгу, и ее лицо преобразилось от счастья. Раскрыв книгу с черным корешком, она принялась что-то воодушевленно писать. Титова смотрела на эту компанию, а думала о своем.
Но прошло какое-то время, и с шумной компанией начало происходить странное: они посерели, словно на старой фотографии, замерли, как изображение на стоп-кадре. Затем замерло все вокруг, стены потрескались, барная стройка обрушилась, деревянные столики сгнили за считаные секунды, а люди будто покрывались пеплом и растворялись во времени.
– Что происходит?
Вскочив с кожаного дивана, Титова обернулась на панорамное окно и снова увидела себя.
Другую себя – с поседевшими волосами и шрамом на правой щеке. Человека, уже боявшегося ошибиться и не доверяющего никому.
– Вась! Вася!
Кричал Макс, но делал он почему-то это голосом Жени.
– Вася, проснись!
Макс тряхнул ее за плечи и исчез, а вслед за ним пропала шумная компания, все посетители бара, растворилась в небытие мебель, растаяли стены.
– Василиса!
Растерянно смотря на девушку, Женя тряс ее за плечи все сильней.
– Ну наконец-то! Все в порядке, это я, Женя. Тебе просто приснился кошмар.
– Нет.
Избавляясь от неприятного послевкусия сновидения, Титова с силой провела по лицу и медленно поднялась на ноги.
– Нет, это был не кошмар. – Девушка нехотя надела тяжелые ботинки и туго зашнуровала их. – Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.
– Ты во сне произносила мужское имя… – робко начал Фролов.
– Да, – согласилась Титова. – Макс. Это мой лучший друг, мы с ним вместе начинали работать. Потом наши пути разошлись, его дела шли не так хорошо, как мои, и три года назад я приняла его в свою компанию. Сейчас он мой заместитель.
– А, да нет, я просто так спросил, – с деланым безразличием сказал Фролов.
Губы Титовой растянулись в кокетливой улыбке, что несколько обескуражило пилота. Фролов был уверен, что никакие ревнивые фразы не способны пробить титановый щит безразличия девушки.
Подобревший после дорогостоящей находки в метро, Флай даже позволил молодым людям потратить запасы чистой воды на то, чтобы умыться. Не поскупился сталкер и на питательный завтрак. Этот аттракцион невиданной щедрости здорово поднял настроение пилота и Титовой. Но и без всего этого на душе расцвело давно забытое чувство радости и уверенности в завтрашнем дне. Теперь все плохое точно позади. Уже вечером молодые люди будут в безопасности на базе. Да не абы каких отморозков-сталкеров и головорезов, а ученых, легально находящихся в Зоне, имеющих связь с военными и Большой землей. Плохого случиться точно ничего не может – они идут в большой группе подготовленных и вооруженных бойцов «Тантала». Из точки А в точку Б, что может быть проще? Так настраивала себя Василиса, мысленно рисуя, как она приземляется в родном Новосибирске. Женя утром тоже был бодр и даже шутил, по-доброму подкалывая свою пассажирку. Скоро все закончится, и они оба это знали. Все самое страшное позади. В это верилось с трудом, но Титова просто не могла впустить в себя никакие тревожные мысли.
В ожидании группы новоиспеченные напарники топтались на деревянном настиле. Женя курил, а Василиса увлеченно искала полезную информацию в коммуникаторе покойного наемника. Этот гаджет оказался гораздо интересней всех, которые до этого дня попадались ей в руки. Хотя бы потому, что запароленных и зашифрованных файлов в нем оказалась добрая половина.
– Интересно. – Титова недоуменно нахмурилась. – Не могу и половины файлов открыть.
– Ого, – искренне удивился Женя. – Оказывается, бывает и такое?
– Ты сейчас шутишь или серьезно? – Василиса начинала злиться.
– Ты мне всегда казалась сумасшедшим гением, скрывающим в себе самые различные таланты. Вот знаешь, про которых супергеройские сериалы снимают.
– Было бы здорово, но нет, я не гений, – с горечью ответила Василиса.
– Хорошо хоть не оспорила, что сумасшедшая, – довольно кивнул Женя и на всякий случай отошел от девушки.
Почти полминуты девушка молчала, продолжая манипуляции над коммуникатором, а когда до нее все-таки дошли слова Жени, она изменилась в лице. Было видно – вот-вот врежет бедному пилоту.
– Эй! – поджала она губы и только задумалась над тем, что бы обидное сказать в ответ, как в их разговор вмешались:
– Эй, молодежь, знакомимся!
К напарникам приближался Флай, а за ним, шагая широким шагом, шли пятеро мужчин. Зрелище это отчего-то девушку впечатлило настолько, что она забыла прикрыть рот.
– Вот с этими парнями вы пойдете. Путь не близкий, до Ленинского проспекта, но под охраной этих ребят бояться нечего.
– Не так-то и далеко, – прикинула в уме Василиса и сама не успела понять, как сказала это вслух. Она прикусила язык, но Флай не мог оставить последнее слово за женщиной.
– Ты еще не успела понять, что в Зоне каждый метр таит в себе смерть? В сторону центра дорога гораздо опасней, так что советую во всем слушаться моих бойцов.
Ослушаться таких орлов было себе дороже. Все пятеро как под копирку – высокие, крепкие, с мужественными лицами и натовскими стволами. Ни один из них не был похож на Паршу или Фугаса. От пятерки исходили сила и опыт, разило смертями и уверенностью в себе. Раз Флай собрал такую группу, значит, к ученым они доставляют что-то действительно очень дорогое. Вероятно, найденный вчера артефакт. Оно и к лучшему, безопасней будет.
– Успела, – даже не собиралась спорить Василиса. На дискуссию ее не тянуло. – Тогда не прощаемся. – Титова прищурилась. – Это же плохая примета, верно?
– Верно, – серьезно ответил Флай и сделал жест рукой, показывающий, что им пора уходить.
Группа бойцов быстро построилась, и молодые люди сами не заметили, как оказались в середине, под защитой сталкеров.
В руках у бойца, выполняющего роль проводника, был большой и нелепый на вид гаджет, как потом догадалась Титова – детектор аномалий. Что-то подобное они видели несколько дней назад на панели угнанного автомобиля. Наверное, в Зоне это очень ценная вещь и скорей всего очень дорогая.
Через знакомый перекресток, покрытый высохшим за ночь хлопчаком, шли без опасений – молодым людям выдали респираторы. По характерному запаху пластика и затхлости скорей всего из старых неиспользованных запасов. Здорово растопил холодное сердце Флая принесенный артефакт, даже пугали его забота и доброта. Впрочем, от этого парня не убудет.
Ленинский проспект ни много ни мало, а растянулся на целых шестнадцать километров и был одной из самых крупных магистралей в городе.
– Это одно из самых высоких зданий на юго-западе Москвы, – негромко сказала Титова Жене, указывая на мрачную высотку, в которой раньше была гостиница.
– А ну замолчали! – шикнул проводник на девушку, и та быстро смолкла.
Около километра пути дома ни по одну сторону шоссе не встречались. Группа шла по тротуару в тени густых деревьев. Несколько раз на плечо девушки с веток спускались насекомые, очень похожие на гусениц. Тогда в панике она подпрыгивала и, борясь с инстинктивным отвращением, пыталась скинуть уродцев с себя. Только лапки у этих тварей оказывались очень цепкими, потому, когда аллея закончилась и взору открылись многоэтажные дома, Титова облегченно выдохнула. Зато напряглась сопровождающая их группа. Заметить противника в лесу гораздо проще, чем в каменных джунглях. Сейчас все они как на ладони.
В каком угодно доме может скрываться враг, и прямо сейчас он может рассматривать одного из семерых через оптический прицел. Женя крутил головой, да только смысла в этом не было абсолютно никакого.
С одной стороны торговый центр, в зеркальных стеклах которого отражались дома через дорогу. Пилот попытался туда всмотреться, но увидел только собственное отражение.
Только собственное. Ни Титова, ни бойцы – не отражались. Женя зажмурил глаза, а когда их открыл – все изменилось.
Проклятая! Проклятая Зона!
Так всегда! Ты моргнешь, а все уже вокруг кардинально изменилось! И по закону подлости не в твою пользу. Василисы рядом не было, так же как и не было группы сталкеров. Все тот же широкий Ленинский проспект с гниющими на дороге автомобилями, башенный кран, маячащий на северо-востоке и чудом за долгие годы не рухнувший. Впереди – многоэтажные дома, за спиной – густая аллея, превращающаяся без вмешательства человека в лес. Женя поднял с земли камешек и бросил его вперед, проследив за траекторией полета. Затем бросил второй, чуть в сторону, третий, четвертый, пятый… Ничего. Они беспрепятственно преодолевали несколько метров и падали. Взвыв, пилот схватился за голову и сел на корточки. Ситуация сводила его с ума, он не мог найти ни одного рационального объяснения тому, куда могли за несколько секунд взять и исчезнуть несколько человек. Обернувшись в сторону, словно ища ответ у собственного отражения, Женя опешил и дернулся, завалившись на бок.
Он увидел себя.
Собственное отражение смотрело на него сверху вниз.
Потеряв всякий контроль и страх, пилот медленно поднялся, не сводя взгляда с отражения. Всматриваясь, Женя уже был уверен в том, что это не похожий мужчина, а именно он. Только жил человек по ту сторону стекла какой-то своей жизнью. Пилоту казалось, что если он поймет эту загадку, то сможет вернуть Титову и группу. Или вернуться. Фролов еще не имел возможности и времени понять, кто попал в ловушку – он сам или группа.
Сократив расстояние, он встал в полуметре от витринного стекла и махнул рукой. Простое движение в отражении не повторилось. Человек, который отражался, на вид был невозмутим и уверен в себе.
– Что за черт.
С трудом поборов в себе желание взять с земли что потяжелей и запустить в стекло, Женя сжал кулаки и сделал очередной глубокий вдох.
– Это просто аномалия. И надо из нее выбраться, – успокаивал он себя. – Выход там же, где и вход, – дрогнувшим голосом сказал Женя.
Зазеркальный Женя на эти мысли криво ухмыльнулся, засунул руки в карманы и склонил голову набок, с любопытством рассматривая самого себя. Это была его копия, но далеко ушедшая от оригинала. Фролов никогда не смотрел на людей свысока, все эти жесты были для него совсем нехарактерны. По крайней мере, так казалось самому пилоту.
– Кто ты такой? – спросил он у самого себя.
Всматриваясь в глаза, Женя увидел то, что его так испугало.
Дьявола. Самого настоящего. Холодный, не отражающий ничего человеческого, безжизненный взгляд.
– Не бойся себя, – услышал Женя собственный голос и отпрянул назад. – Прими себя. Прими чудовище, живущее внутри. И тебе станет гораздо легче.
Рискуя свернуть шею, пилот крутил головой в попытках понять, откуда доносится голос. Пока не сообразил – голос внутри его.
– Нет, – пилот покачал головой, – я не чудовище. Я часть сознательной жизни посвятил, спасая людей. Транспортировал тех, кто так остро нуждался в помощи.
Отражение снова криво ухмыльнулось, Женя по ту сторону коснулся кончика носа, качнулся с носков на пятки и глубоко выдохнул.
– Хорошо. – Зазеркальный Женя выставил перед собой руки. – Давай вспомним все, что с тобой и твоей подругой произошло за последние дни. Вы просто оставляете за собой след из трупов. По-твоему, ты этого хотел, а? – хитро посмотрело на него собственное отражение.
– У нас не было выбора. Либо они нас, либо мы их. Василиса убила их, но, не сделай она этого, я бы сейчас здесь не стоял. Мы спасали наши жизни, не более.
– Вот так, значит. Две жизни в противовес девяти?
– Семи, – поправил Женя сам себя.
– Девяти, – не согласилось отражение. – Несколько раненых из Бара не выжили, умерли сегодня утром. Ты же не умеешь соизмерять удар, как и твоя подружка. Сильная баба, ничего не скажешь. В чем-то даже сильней тебя. Даже позавидовать можно, что женщина оказалась гораздо более подготовленной, чем ты сам. Серьезно! Аплодирую! – захлопало в ладоши отражение пилота.
– Кто ты вообще такой? – Фролов, сжимая в руках камень, вновь подошел к витринному стеклу.
– Я – это ты. Твое подсознание, твои скрытые мысли, я то – в чем ты боишься признаться даже себе. Скоро все закончится, уже через, – отражение взглянуло на часы, – несколько часов вы будете в безопасности. Но сможешь ли ты вернуться на Большую землю. Нет, не так, – щелкнул пальцами пилот по ту сторону, – кто вернется на Большую землю? Тебя к полетам уже не допустят. Будешь пахать на Василису, занимаясь редким и частным извозом? Не мелковато ли для человека, который видит свой смысл только в небе?
– Надо будет – буду работать на нее. Не самый плохой вариант. И платит она лучше, чем те, на кого я до этого работал.
– Да разве в деньгах-то дело? Мне казалось, это никогда не было для тебя проблемой. Не об этом сейчас разговор. Ты уже другой человек. Не тот, кем ты садился за штурвал самолета несколько дней назад. Ты – вне закона, убийца. В тебе раскрылось все то зло, благодаря которому вы живы. Зона любит таких, потому оберегает. И Василису она потому бережет. Потому что любит людей с дьяволом внутри.
– Нет. – Пилот сжал кулак, ощущая, как камень больно впивается в кожу ладони. – Я не такой. И Василиса не такая. Мы не убийцы, мы просто боролись за свои жизни. Через правосудие в этом месте ничего не добиться, здесь его нет, потому добивались кулаками и свинцом. С волками жить – по-волчьи выть.
– Только за тобой оставался выбор – быть человеком или чудовищем.
– УМЕРЕТЬ человеком или стать чудовищем, – поправил собеседника Женя. – Для меня выбор был очевиден.
– К чему я все это и вел, – самодовольно ответил человек по ту сторону. – Ты чудовище. Зона – для тебя идеальное место. Может, стоит здесь задержаться?
– Я не брошу Василису. Не говори ерунды, все, что с нами случилось, просто страшное стечение обстоятельств. – Фролова затрясло от злости. Он повысил голос и сам не заметил, как начал кричать.
– А ее и не надо бросать. Посмотри на нее, на того дьявола, который в ней проснулся. Ей, искусив чужой смерти, уже не стать прежней. Она этот диалог уже прошла и сделала для себя все сопутствующие выводы. Девочка она очень умная, ей принять себя проще, чем тебе себя.
– Да что ты такое? – прошептал Женя.
– Я – это ты. То чудовище, что спало в тебе долгое время, и теперь, наконец, ты дал ему волю выбраться. Убийца и адреналиновый наркоман.
– Нет! – гневно зашипел пилот. – Это не я. И никогда им не стану. Может, если ты считаешь Зону живой, она хочет меня видеть таким, но я не убийца. И не чудовище. Я, может быть, стою на пороге зла, темноты, мне, может быть, не хватает самую чуточку, маленького шажка, но я чувствую, где эта граница. И я за нее не перешагну.
– Ты не злой, Женя, нет. Ты – равнодушный. Опустошенный. А это гораздо хуже. Тебя волнуют только два человека – ты и Василиса. Но разве она того стоит? Разве она стоит всех тех судеб, которые пришлось погубить? Парша, Фугас, Макс…
– Она стоит десятка таких жизней. Потому что за такими, как она, – будущее. А после таких, как они, – ничего не останется.
– А что останется после тебя? В лучшем случае неухоженная могила, в худшем – урна с прахом в стене. Ты был когда-нибудь в крематории? Видел эти невысокие бетонные стены? Внутри их небольшие ячейки, не больше шестидесяти сантиметров. Но не факт, что там будет только твой прах. А останешься здесь – сможешь чего-нибудь достичь…
– Замолчи!
Замахнувшись, Фролов бросил камень. Стекло с грохотом разлетелось на сотни осколков, несколько вонзилось Жене прямо в щеку, и маленькие раны начали быстро кровоточить. Только пилот не обращал на это никакого внимания.
А потом боль ушла, и окружающий мир сделал мертвую петлю, вновь перевернув все с ног на голову. Пилот дернулся, но влетел в невидимое препятствие. Шаг влево, шаг вправо, вперед, назад – везде нечто прозрачное и твердое, мешающее двигаться.
Женя снова увидел себя, но в этот раз стоящим рядом с Василисой ПО ТУ СТОРОНУ.
– Женя, – на плечо мягко легла женская ладонь. – Все хорошо. – Василиса не спрашивала, а утверждала. – Мы можем идти дальше?
– Нет!!! – заорал пилот. – Вася! – бился кулаками о стекло настоящий Женя. Только теперь он понял, что это стекло… – Стой! СТОЙ!!! – орал он, не слыша собственного голоса. – Я здесь! – Он ударил зажатыми кулаками о прозрачную поверхность, но все бесполезно.
– Да, Вась, конечно. Все просто отлично. Идем.
Женя, другой Женя, сжал руку Василисы и ободряюще улыбнулся девушке. В его глазах забегали чертики, и в сердце пилота на секунду появилась надежда на то, что Титова их увидит, заподозрит что-то не то. Но она устало кивнула и вернулась под защиту группы сталкеров.
– Вася!
Пойманный в хитрую ловушку, пилот снова дернулся, но все бесполезно. Вот она – Василиса – столь близкая и родная, можно коснуться ее, стоит только протянуть руку. Только руку протянуть было невозможно. Загнанный в стеклянно-зеркальный лабиринт, пилот не мог из него выбраться. Коварная аномалия загнала его в зазеркалье, не позволяя вырваться никакими способами.
Задохнувшись от страха, пилот всем весом навалился на стекло, но и это не произвело должного эффекта. Потом еще раз, и еще. Ударил прикладом автомата по витрине, нанес удар коленом. Все тщетно, словно бил по бронированному стеклу какого-нибудь многоэтажного элитного торгового комплекса.
Семь силуэтов отдалялись, а потом и вовсе пропали из поля зрения пилота. Бессильно сползая по стеклу, Фролов уселся на пятую точку и схватился за голову. Ситуация вышла уже за все грани добра и зла. Когда до заветной цели оставались считаные километры, Судьба преподнесла новые сюрпризы. Она словно наказывала Женю за каждую светлую мысль, преподнося контраргументы. Так всегда – когда до финала остается всего несколько рывков, жизнь ставит подножки.
Как поступать с врагами – он понимал: стреляй первый или будешь убит. С мутантами тоже не возникало вопросов – дай очередь на опережение и не будешь разодран острыми когтями. Даже с некоторыми из аномалий все было ясно – обойди десятой дорогой ловушку и не теряй бдительности ни на секунду. Только сейчас ни одна из аксиом выживания не работала.
От страха пилота начало мутить, закружилась голова и забила дрожь. Теперь, когда от него уже ничего не зависело, а из ловушки не было выхода, пилоту оставалось только сидеть и ждать. Или решить ситуацию еще проще, пустив себе пулю в висок. Он вытащил «макарова» из кармана, снял с предохранителя и внимательно на него уставился, словно впервые увидел. Сколько держал в руках, стрелял, а гравировку на пистолете заметил только сейчас. Vivere est vincere. Не надо быть знатоком латыни, чтобы помнить несколько крылатых фраз.
«Жить, чтобы побеждать».
Только что делать, если уже проиграл? Если побежден Зоной?
Женя выстрелил перед собой, затем, не сумев справиться со злостью, выстрелил второй раз. Пули словно растворились в стекле, не оставив после себя никаких следов, даже мельчайших царапин. Чем бы ни была эта аномалия, Женя не мог понять даже ее природу. Может быть, это другое измерение? Пространственная аномалия? На что способны здесь подобные аномалии и как они работают?
Сжав кулаки, пилот попытался унять предательскую дрожь, только все тщетно. Ему было страшно. Не так, как в момент крушения, когда чуть не попали в плен, бежали, попадали из передряги в передрягу, были под прицелом. В те моменты все было понятно и жизни зависели только от них. Неизвестность и безвыходность – вот что сводило с ума.
Тяжело поднявшись, пилот пошел влево, но, как только стена торгового центра закончилась, он уперся в невидимое препятствие. Прошел вправо, добрался до места, куда бросил камень, увидел гору осколков и снова влетел головой в стеклянную стену.
Тогда пилот попытался восстановить всю хронологию событий, вспомнить все мелочи и понять, как случилось то, что случилось. Закрыв глаза, Фролов вновь увидел человека, который отражался в зеркальном стеклопакете. Внешне – полная копия, только заглянув в глаза можно было увидеть чудовище, столько в них было хладнокровия вперемешку с ненавистью и болью. Да, Фролов смог разглядеть и это. Так смотрят люди, которые слишком долго делали добро, искали во всем хорошее, боролись, а потом сломались и поняли, что, живя по чести и совести, о них будут только вытирать ноги. Слишком долго копились боль и обида, а потом это вылилось наружу, и вот человек сам не заметил, как оброс острыми шипами, защищающими его от общества. Однажды совершив зло, очень трудно вернуться на путь, по которому шел, потому что он гораздо сложней.
Человек, которого увидел в отражении пилот, зло в свою душу пустил. Возможно, потому что сильно разочаровался в людях, может, потому, что он сдался и получил очень много боли.
Так или иначе, Жене не хотелось верить, что это он сам. Но, так или иначе, слова этого человека очень задели его.
Равнодушный. Опустошенный.
Сейчас, смотря через стекло на мертвый город, пилот попытался быть честным с самим собой.
Очень трудно пройти через череду больших потерь и сохранить теплый огонек в себе. Жизнь часто была к нему несправедлива, и Женя нередко задавал в никуда вопрос: за что ему все это? Почему именно он? Чем он заслужил все это, чем хуже других, почему одним все, а другим – ничего? При этом пилот всегда находил в себе силы держаться. Он знал, что другой бы на его месте сломался; именно желание доказать самому себе, что он сможет все пережить и остаться собой, придавало сил. И небо.
Подняв взгляд вверх, Женя грустно улыбнулся. Над городом сквозь серые тучи робко пробивается солнце. Где-то там, на Дальнем Востоке, сейчас поздний вечер, а небо усыпано звездами. В Москве их почти никогда не видно, даже если погода хорошая. В Восточной Сибири вечер, уставшие люди только вернулись с работы, чтобы завтра снова все повторилось. В Северной Африке сейчас светит солнце, на небе ни тучки. Такой огромный земной шар с двадцатью четырьмя часовыми поясами, с абсолютно не похожими друг на друга странами и людьми, разными культурами и природой, уровнем жизни и верой, с войнами и мирной жизнью. И все под одним небом, которое видело все. Этому небу нет дела до отдельно взятой человеческой судьбы. Ему вообще нет ни до чего дела, потому Фролов так его и любил. Чувство свободы и понимание, что он никому и ничего не должен.
Опустив взгляд к грязному асфальту, пилот нашел в себе силы признаться: человек в отражении – это он, честный Женя, каким бы мог стать, но с каким боролся долгие годы. В каждом человеке живет зло, и добр не тот, кто всегда совершает благо, а тот, кто не дает вырваться злу наружу.
Представив, что теперь ждет Василису, Женя взвыл, потому что понимал, с кем она сейчас. С мужчиной, который устал от жизни и ее несправедливости.
Но самое страшное было признаться себе в том, что он действительно чудовище. Человек, сопровождающий сейчас Васю, опасен, потому что чужие судьбы его больше не интересуют. У этого человека одна цель – выбраться из Зоны, а Титова всего лишь средство. Если она будет мешать – он от нее избавится.
Все это Фролов знал наверняка, потому что спустя долгие годы чудовищу, живущему внутри, дал раскрыться. И сам испугался такого ужасного соседства.
От безысходности ударив кулаком, Женя прижался лбом к холодному стеклу.
– Боже, – прошептал пилот, – дай мне сил все это пережить. – А потом тише добавил: – А Василисе мудрости все понять.
