Глава 5
За сутки, которые молодые люди пробыли под землей, погода сильно изменилась. Стеной лил дождь и, судя по затянутому свинцовыми тучами небу, не обещал прекращаться. Загрязненные мусором и ветками деревьев стоки не справлялись, и Профсоюзная улица превратилась в разлившуюся речку.
Попасть под такой радиоактивный душ – удовольствие сомнительное, не хотелось напарникам облысеть. Накинув поверх шапки капюшон, Женя затянул его, чтобы не мешал обзору. Протерев очки от влаги, Василиса последовала примеру пилота.
– Ну и где Парша? – растерянно спросила Титова, покрутившись вокруг своей оси.
Вызывал сомнение тот факт, что сидит он у окна одной из квартир, высматривая молодых людей. Ушел, наверное, еще вчера, Фугаса похоронил, а Флаю сказал, что Титова и Фролов погибли. Но Женя быстро отмел эти мысли в сторону. Побоялся бы Парша своего командира, не стал бы врать. Но, может, после того, как они попрощались, Парша нарвался на вражескую пулю или на острые когти мутанта? Тогда тело не найдешь, его либо мутанты растащили на корм, либо спрятали так, что днем с огнем не сыщешь. Современная Москва вообще идеальное место, чтобы спрятать труп так, чтобы его никто не нашел. Вот так и будешь разлагаться в одной из квартир, возможно, даже кто-то пройдет в паре метров от заветной двери, ничего не заподозрив.
– Подождем, – ответил Женя. – Если в течение часа нас не заметит, у меня сигнальная ракета есть в рюкзаке.
– Ага, и привлечем ненужное внимание, – скептически ухмыльнулась Вася.
– Словно у тебя есть варианты получше, – беззлобно огрызнулся Женя.
Других предложений не было, потому так и стояли напарники, как три тополя на Плющихе. Метрах в пятидесяти поваленные ветром лежали два навеса от автобусных остановок, у одного из которых крыша чудом не разбилась. Молодые люди поднапряглись, поставили его на землю и спрятались под крышей. Но как ни повернись, из-за сильных порывов ветра дождь все равно беспощадно бил в лицо.
– Вась, – пилот схватил девушку за руку и потянул ее за собой к дороге, под прикрытие внедорожника.
Без лишних вопросов Титова проследила за Жениным взглядом, прищурилась, поправила очки, но так ничего и не заметила. Все, что находилось дальше ста метров, для нее просто кляксы. Вот такой вот он, загадочный мир близорукого человека. Не поймешь, что за двигающие тени впереди.
– Видишь? – спросил Женя.
– Очень плохо, – досадно сморщилась Титова, протирая очки в очередной раз. – Ого, – протянула она, когда наконец смогла рассмотреть три движущихся в их сторону силуэта.
Они вышли из-под арки сто четвертого дома, пошатываясь, громко смеясь и активно жестикулируя. Прошли несколько шагов, плюхнулись на скамейку и закурили. Женя поднял взгляд выше и увидел чудом сохранившуюся вывеску, которая гласила, что рядом бар. Все трое – неформалы, на всех косухи, высокие ботинки, в которые заправлены черные джинсы, банданы на головах, тяжелые цепи. Пьяные, веселые и очень счастливые незнакомцы всем своим видом давали понять: они знают – жизнь только начинается и свое место под солнцем в этом мегаполисе они точно найдут.
– А потом на Болотную площадь, – с теплотой в голосе сказала Василиса.
– Там же митинги проходят, – припомнил Фролов.
Когда Москва еще не была руинами, Женя часто слышал из уст миловидной ведущей новостей про различные митинги на площади. Поводов всегда хватало. То выборы нечестные, то налоги высокие, то коррупционеров много. Народу только дай волю и транспаранты – выйдут защищать свои права от чего угодно. А если заплатить хорошо, даже самый отчаянный гомофоб будет орать о нетолерантном отношении к однополым бракам. Не то что Женя как-то осуждал этих людей – просто не понимал. У него времени на всю эту ерунду никогда не хватало, а даже если и было бы – не пошел. Чтобы жить лучше, надо не на площади выходить, а делать что-то. На государство и наследство богатого старого прадеда он не надеялся (потому что такого не было), оттого впахивал сам как мог.
– Не только. По выходным там часто собирались разные неформалы и прочие люди с нетипичными для среднестатистического человека увлечениями. Вот от таких, как они, до юродивых.
– А это ты откуда знаешь?! – возмущенным шепотом спросил пилот.
– Ты что думаешь, я всю жизнь провела за компьютером и книгами?!
– Если честно, я даже сомневаюсь, что у тебя вообще были друзья.
– Хам, – фыркнула Василиса.
– Ладно, – примирительно произнес Фролов. – Что с этими делать? Странные они какие-то, безоружные, пьяные, как и не в Зоне. Может, члены какой-то могущественной группировки?
– Были бы они таковыми, нас бы здесь с тобой уже не было.
Тем временем один из парней открыл бутылку портвейна, того самого, который в Жениной юности был самым дешевым и носившим название «Три топора». Отхлебнув из горла, парень протянул бутылку и без того охмелевшим товарищам.
Распив за несколько минут бутылку этого божественного эликсира на троих, один из них затянул:
– «Наверно, журавли летают на Бали, а я все на мели!»
– Не прет вот! – подхватили двое.
И громко так пели, очень плохо, но от души.
– «А кто им запретит, они же не в кредит! Такое вот кино пожизненно! Зато летит душа – от воблы до ерша, ей просто ни гроша не надо».
– Стой! Ты ничего не замечаешь! – Василиса вздрогнула от догадки. – Они сухие! Такой дождь на улице, а они сухие. Мне кажется, это какая-то аномалия. Давай назовем ее Реликтом?
– О, это из «Флэша», да? – хотел пошутить Женя, вспомнив про популярный супергеройский комикс, но получил неожиданно серьезный ответ:
– Это явление или, может быть, вещь, которые сохранились как пережиток древней эпохи.
– Понятно, – досадно кивнул пилот, окончательно поняв, что юморить при Василисе бесполезно.
– Идем отсюда. – Пилот потащил девушку подальше от компании.
Перебежав на другую сторону дороги, пара остановилась за ларьком. Здесь их можно приметить из многоэтажки, но они не в поле зрения веселой молодежи.
Прежде чем показался Парша, Женя с Василисой успели послушать концерт, в короткую программу которого входили такие группы, как «Кино», «Агата Кристи», «Алиса», «Жуки», попытались парни исполнить даже популярный «Дым над водой» Deep Purple, но так как английского никто из них не знал – начали с припева и на нем же закончили.
– Выжили, – фыркнул в лицо напарникам Парша. – Или дальше станции не рискнули идти?
Василиса только было открыла рот, но ее опередил Женя:
– Мы ничего не нашли. Но у нас есть новости, веди нас на базу, разговаривать будем только с Флаем.
Пилот здраво рассудил – если артефакт действительно столь уникален и бесценен, то он может озолотить любого. Что тогда помешает Парше пристрелить напарников, забрать «Холодок» и, загнав ее подороже, дать деру. Заказчик на такой артефакт найдется быстро, а если так, уже завтра днем Парша может с одинаковым успехом купить по поддельным документам билеты и прибрести жилье в любой точке мира.
– Чет ты темнишь! А ну открывай рюкзак! Нашли же что-то! И стволы на землю положили!!! – голос Парши сорвался в истерический рев. – Никаких резких движений! Пристрелю!
Руки сталкера, выдавая волнение, предательски дрожали. Молодые люди замерли в изумлении – до того быстро изменилась ситуация. Даже если Парша хочет только припугнуть, он может перенервничать или испугается чего-нибудь, нажав спусковой крючок.
Под взглядом черного автоматного зрачка напарники сняли с плеч оружие и положили на землю. Парша тут же оттолкнул его в сторону, и трофейные стволы скрылись в глубокой луже.
– Спокойно. – Женя сделал шаг в сторону, загородив собой Василису. – Мы сейчас тебе все покажем. Оружие только опусти.
– Живо! – крикнул он и дернул рукой с автоматом, от чего сердце Жени пропустило пару ударов.
– Сейчас. – Сняв с плеч рюкзак, Женя раскрыл его, показывая содержимое Парше. – Видишь, у меня ничего нет.
– Пусть баба твоя теперь сделает то же самое!
На несколько секунд Титову одолело сомнение, но, здраво рассудив, она подчинилась. Расстегнув карабины лямок рюкзака на груди, Титова скинула его с плеч и села на корточки, расстегивая молнию. Парша, не выпуская из поля зрения Женю, подошел к девушке.
Титова подняла голову, и Фролов оторопел. Он узнал этот взгляд девушки, который увидел однажды и запомнил навсегда. Взгляд – полный ненависти, переполняющего гнева и хладнокровия. Взгляд хищника, готового выпустить свои когти и впиться ими в горло жертве.
Артефакт выдал себя теплым светом, льющимся из недр рюкзака. Василиса, засунув внутрь руку, замерла. Женя знал, что сейчас произойдет, он чувствовал неотвратимость этого, но ничего поделать не мог. И не хотел.
– Доставай! – приказал Парша.
Тонкие губы Титовой расплылись в улыбке, зрачки ее расширились, отчего и без того большие глаза теперь казались бездонными. Она была напряжена, это было заметно по выступающим через тонкую кожу мышцам на шее.
Фролов хотел закрыть глаза, понимая, что произойдет в следующую секунду, но вместо этого спокойно стоял и ждал, ощущая, как момент ожидания растягивается в бесконечность. Сколько прошло? Секунда? Две? Десять? Один час? Не важно. Здесь и сейчас понятия времени для Жени не существовало, оно было каким-то абстрактным и ненастоящим.
Раз.
До слуха Жени донесся характерный щелчок снятого с предохранителя пистолета.
Два.
Василиса почти неуловимым для взгляда и понимания движением вытаскивает из рюкзака «макаров». Рука напряжена до предела.
Три.
Моргнув, она нажимает на спусковой крючок. Затем делает второй, более прицельный, выстрел.
Четыре.
Парша дернулся, отступив на полшага назад, схватился за рану на боку. Краем сознания он успевает понять, что пришел конец, но поверить в смерть до конца времени у него не хватает. Второй выстрел – в шею – отбирает у него жизнь, а вместе с этим всякую надежду на спасение. Теплая кровь из прострелянной артерии попадает Жене на лицо, но он не шевелится, не может справиться с оцепенением.
Сталкер замертво упал на землю, а Титова, не выпуская из рук пистолета, поднялась с корточек и выпрямилась.
– Жень… – протянула она и замолчала, не найдя слов.
– Все ты правильно сделала, Вась.
В попытке стереть с лица чужую кровь пилот только размазал ее вместе с каплями дождя. Женя смотрел на труп сталкера и пытался понять, что же, смотря на тело, он ощущает. Жалость? Сострадание? Страх? Может быть, муки совести? Но нет, ничего подобного. Только чувство разочарования продолжало расти с каждым днем.
Люди все как один – похожи на Паршу. Целая Зона Парш. Паршивая Зона…
Чтобы хоть как-то прогнать эти мысли, Женя начал действовать. Он снял с трупа оружие, забрал рюкзак и вытащил коммуникатор из кармана мертвеца.
– На, – протянул он технику Василисе. – Глянь, может что-то полезное найдешь.
Экран коммуникатора оказался разбит, изображение рябило, сенсор не всегда реагировал на прикосновения, что злило Василису. Пока она разбиралась с чужим гаджетом, Женя осматривался. Реликты словно испарились, их не было ни видно, ни слышно. В метрах двадцати огненным столбом вспыхивала аномалия, шипела от попадающих на нее капель дождя и, разбрасывая огненные искры, тухла. Пилот вывел небольшую закономерность – аномалия активируется каждые двадцать пять – тридцать секунд. Эти равномерные всполохи заняли все Женины мысли, он забыл и про окружение, и про копающуюся в чужом коммуникаторе Титову. Без тяжелых мыслей он на несколько минут ощутил себя счастливым человеком, а огненные «мошки» все продолжали гипнотизировать Фролова.
– Дрянь! – выругалась Титова.
В гневе, не сумев взять себя в руки, Василиса замахнулась и бросила коммуникатор. Тот, пролетев метров семь, ударился о стену магазина и развалился на части.
– Связи нет! Какой день подряд! Ну не бывает такого, Женя! Просто не бывает! Кто-то же в Зоне отвечает за это?! Как ее, – Титова попыталась припомнить прозвище, которое слышала из уст Флая, – Виста! Точно, Виста! Вот ее и надо найти!
Лениво слушая Василису, Фролов даже не вникал в то, что она говорит, настолько мозг отталкивал всю поступающую извне информацию. Навалилась усталость, сковала тело и сознание, мысли стали вялыми, закружилась голова, и Женя ощутил, что ноги его перестали держать. Пилот попытался сделать шаг, но мир пошел кувырком. Без сил упав на асфальт, Женя порезал руку чем-то острым, скрывающимся под мутной водой. Зажмурив на секунду глаза, пилот был уже не в силах их открыть, медленно проваливаясь в дремоту. Все проблемы стали далекими и несущественными, а крушение самолета и вовсе теперь казалось какой-то глупой историей.
– Женя! – Девушка подбежала к пилоту и упала перед ним на колени. – Женя, очнись!
Залепив мощную затрещину, Вася схватила пилота за ворот куртки и попыталась его поднять. Но восемьдесят килограммов живого веса оказались ей не под силу. Емко выругавшись себе под нос, Титова отпустила своего напарника. Безвольной тряпичной куклой рухнув в лужу, Женя даже не моргнул и не подал никаких признаков жизни. Коснувшись артерии на шее, Титова ощутила мощные и частые толчки. Живой. Что-то подобное в метро она уже встречала, только тогда пси-воздействие ее напугало, а Жене же, наоборот, внушило ложное спокойствие. За короткое время Василиса оценила ситуацию. На аномалию это не похоже, иначе подействовало бы и на Паршу. Значит, мутант? Она, когда работала над заказом военных, что-то читала о мутантах, способных к ментальному контролю, только в этих отчетах никаких подробностей не было. Покрутив головой в поисках живого существа, Титова отползла, нащупав в луже автомат. Осталось надеяться лишь на то, что погружение в воду он выдержал – разбирать и чистить оружие сейчас не было ни времени, ни возможности.
– Эй! – крикнула программистка, но робкий голос утонул в шуме дождя.
И тут появилось ОНО.
У Титовой от страха быстро и очень сильно забилось сердце, отдавая в виски, в живот, в пятки, перехватило дыхание. Она попыталась сделать вдох, но отчаянно хватала ртом только капли дождя. Девушку затрясло, тело словно сковало, и в этот момент она позавидовала Жене, который не видел ЭТОГО чудовища. Онемевшие пальцы не слушались, Вася пыталась прицелиться, но автомат уводило в сторону, словно незримая рука отодвигала его от ЧУДОВИЩА. Вася сопротивлялась, но сил ей не хватало. И тогда она поняла, что прицелиться ей мешает не непослушное тело, а неведомая ей сила.
Дальше случилось что-то совсем выходящее из ряда вон: автомат вырвало из рук. Титова рефлекторно успела ухватить его за ремень, но аномальной силы хватило, чтобы утащить за собой и девушку. Василису протащило несколько метров по земле, прежде чем она выпустила оружие. Ладонь горела огнем. Выскальзывая, ремень стер тонкую кожу на ее руках.
Неудачно завалившись на бок, Вася ощутила все выбоины в асфальте. Жалеть себя времени не было, все потом, сейчас надо было побороть свой страх и защитить себя и Женю. Но принять вертикальное положение Титова не успела. Мутант сократил расстояние между собой и жертвой за считаные секунды. Он положил руку на плечо, призывая не двигаться, и склонился над Титовой.
Это был не человек, это был не мутант, не было в природе вида, способного превратиться в это чудовище. Это был Страх, его воплощение. Носа у этой твари не было, только две черные дыры, большие черно-желтые глаза и огромный – от уха до уха – рот. Когда чудовище оскалилось, Василиса заметила острые, растущие в два ряда клыки. Оно раскрыло свою ужасную пасть почти на сто тридцать градусов, и Василиса ощутила теплое дыхание с гнилым запахом.
Захлебнувшись в собственном крике, Василиса, не отдавая отчета своим действиям, рухнула на спину, тем самым спасая себя. Клыки сомкнулись в месте, где долю секунды назад была ее голова.
Перекатившись, Василиса нащупала под водой что-то холодное, потянула на себя. Предмет сопротивлялся, но у девушки в крови бурлил адреналин, а в такие моменты трудно соизмерять силу. В руках оказалась монтировка, та самая, которую выдал Флай и которую Женя крепил на рюкзаке.
В один скачок мутант снова оказался рядом, повалил поднимающуюся девушку на спину и прижал к земле. Он был легким, легче Жени и самой Василисы, балахон явно скрывал не груду мышц, а нездоровое анорексичное тело.
– Жри! – заорала Титова, выплескивая в свой крик весь страх.
Подтащив монтировку к груди, девушка ухватилась за ее концы и, прежде чем зубы чудовища успели сомкнуться на ее лице, сунула лом поперек пасти урода.
– Подавись!
Чудовище попыталось избавиться от монтировки, но Титова не дала ему этой возможности. Она, воспользовавшись замешательством мутанта, подалась вперед, скидывая его с себя. Василиса никогда не имела отличной физической подготовки, но бурлящий в крови адреналин помог девушке очутиться на ногах в одно акробатическое движение. И в этот раз она оказалась быстрей мутанта.
– Сдохни! – крикнула она, потому что ее разрывали эмоции.
Перехватив монтировку, девушка размахнулась и со всей силы ударила чудовище по голове. Оно отшатнулось; тогда, не теряя время, Василиса снова нанесла удар, в этот раз сокрушающий. Г-образная монтировка загнутым концом пробила кость и вошла в висок. Выдернув ее вместе с мясом, Титова снова подняла монтировку и снова ударила по лицу, а потом еще раз, и еще. Даже когда безобразная морда твари превратилась в месиво, Василиса не могла остановиться. Она хотела забыть эту морду, но, смотря на остатки лысой головы, на этот фарш из костей, мозгового вещества, крови и мяса, она все равно явно видела острые клыки и ужасающую улыбку.
В чувства ее вернул пришедший в себя Женя. Он перехватил руку, занесенную для очередного удара, вырвал из цепких пальцев монтировку, отбросив ту в сторону, и прижал Васю к себе. Она тряслась и скулила что-то под нос, но Фролов в девичьем вое не мог разобрать ни слова. Ему тоже пришлось не сладко. Мутант, взяв его тело и разум под контроль, заставил вспомнить все, что он так долго и старательно прятал в закоулках памяти. У каждого человека есть запертый сейф с воспоминаниями, от которого и избавиться нельзя, и забыть про него невозможно. Только мы его стараемся никогда не открывать и код от него никому не говорим, храним в секрете и сами стараемся его не вспоминать. Но эта тварь смогла подобрать код к замку, заставив вспомнить то, что мешало долгое время Жене двигаться вперед.
– Все хорошо, – сказал Женя, и Василиса неожиданно успокоилась, будто поверив в эти слова. Утерев слезы, она отступила назад.
– Черт возьми.
Женя с силой провел ладонями по своему лицу, зажмурил глаза, но когда их открыл, ничего не изменилось. Ему не показалось да и не могло показаться. Девушка, еще не в силах взять контроль над голосовыми связками, вопросительно посмотрела на пилота.
Наполовину скрытые под вязаной шапкой волосы Титовой непослушными серебряными прядями спадали на плечи. Робко протянув руку, Женя стащил головной убор с Василисы и потерял дар речи. Титова была полностью седая.
– Что?! – перепугалась она. – Что случилось?!
Нежно взяв в руки прядь, Женя показал девушке ее волосы. Ожидая любую, даже самую непредсказуемую реакцию, пилот особенно удивился, когда Василиса приняла это с завидным спокойствием.
– Все могло быть хуже, – сказала она, забирая из Жениных рук шапку. – Оно могло нас убить. Давай уйдем отсюда и решим, что будем делать дальше. Ведь оба наших проводника мертвы.
Укрытие им необходимо. Во-первых, проверить оружие, которое могло не выдержать погружения в грязную воду, во-вторых, необходимо решить, как действовать дальше.
Одной своей рукой Василиса придерживала другую, у нее они очень тряслись, пилот же зажимал ладонью кулак левой руки, потом что тот кровоточил. При падении он порезался бутылочным осколком. Но друг другу никто не жаловался, шли, сосредоточившись на окружающей обстановке. Свернув на улицу Миклухо-Маклая, наугад зашли в подъезд многоэтажки. Звук дождя внутри слышался приглушенно, и после монотонного шума стало даже непривычно. Все двери на первом этаже оказались запертыми, только на третьем нашли слабый замок. Церемониться никто не стал, выбили его выстрелом из «макарова». Жалобно заскрипев, дверь медленно, словно нехотя, впустила нежданных гостей в квартиру.
Пройдя в комнату, молодые люди осмотрелись и сильно удивились. Они ожидали, что за дешевой и хлипкой дверью окажется квартира, не знающая ремонта еще с восьмидесятых, но оба ошиблись. Натяжной потолок, дорогая люстра, плоский телевизор на стене, кожаный диван, стеклянный столик, покрытый слоем пыли, на нем дорогой ноутбук одной небезызвестной американской корпорации. Одна из стен была увешана фотографиями. Взгляд девушки остановился именно на них. Сейчас мало кто печатает фотографии, а тем более уж вешает их на стену. Все давно привыкли к цифровым носителям. Не надо теперь идти и проявлять пленку, ждать несколько дней, чтобы получить заветные тридцать шесть фотокарточек, в качестве которых никто не уверен. Василиса это время застала и до сих пор помнит, как отец отдавал небольшой пластиковый тубус с пленкой, а мать любя подписывала фото и бережно вставляла их в альбом. Это была целая эпоха, которая ушла безвозвратно. Сейчас, конечно, лучше, ведь можно сделать больше двух сотен фотографий за вечер, обработать их, перекинуть на накопитель или в «облако» и иметь доступ к ним в любом месте, в любое время и с любого гаджета. Но такие фотографии потеряли главное – душевность и теплоту. Ведь раньше испортить кадр было непозволительной роскошью. Вася невольно улыбнулась, вспоминая, как отец заставлял ее с братом сидеть и не ерзать, чтобы не запороть кадр. Пожалуй, Василиса была из того последнего поколения, чьи детские фотографии были сделаны не на смартфон.
По фотографиям на стене Титова не смогла определить хозяев. Вот на одном девушка в белом свадебном платье, рядом висит фото, на котором запечатлена пожилая пара, держащаяся за руки. Множество самых разных людей, но больше всего на фотографиях было той самой девушки в платье: где-то она стояла на фоне моря, где-то с мужчиной на фоне Пизанской башни. Может, это дочка хозяев квартиры, может, сама хозяйка. Едва ли чужая судьба имеет сейчас для Василисы большое значение, но на время это заняло ее мысли.
– На кухне никаких аномалий, – доложил Женя. Вася даже не заметила, когда тот покинул комнату.
– Хорошо, – ответила она и замерла напротив большого напольного зеркала. – Господи…
Теперь, когда она успокоилась и вновь вернула себе возможность ясно мыслить, Титова в полной мере осознала, что с ней случилось. Стерев рукавом слой пыли с зеркала, она приблизила к нему лицо. Впервые за последние дни у Василисы появилась возможность взглянуть на себя со стороны. И она испугалась человека, смотрящего на нее в отражении. Шрам проходил через висок и щеку, его было заметно сильней, чем хотелось бы самой Василисе. Стащив шапку, Титова поправила седую прядь волос. Они выглядели серебряными и здоровыми, будто только что девушка сделала дорогую окраску. До этого дня она считала, что поседеть за несколько минут невозможно и это дешевый эффект в некоторых фильмах. Ведь все это простая биология. От стресса случается спазм кровеносных сосудов, от чего луковица волоса больше не получает питания и меланин прекращает поступать, вследствие чего и растут седые волосы. Все просто и понятно, но только не в Зоне. Какие еще изменения могли коснуться ее организма? Титова подумала, что хватит ей уже проблем со здоровьем.
Сняв очки, девушка потерла глаза и снова посмотрела в зеркало, но в этот раз на отражение Жени, стоящего в нескольких метрах за ее спиной. Цвет его лица приобрел совсем нездоровый, почти землистый оттенок, глаза стали безжизненными, пустыми, словно вся жизнь из пилота ушла. Многодневная щетина уже превратилась в бородку, но на удивление не портила лица молодого человека, а добавляла какого-то шарма. Такие мужчины, как правило, разбивают сердца женщинам. А ждет ли кто-то Женю там, за Периметром? Ищет ли его кто-то, переживает за него? Может, не спит ночами и предпринимает бессмысленные попытки спасти его? Титова только что в полной мере осознала, что ничего не знает о пилоте.
– Что ты увидел? – нарушила молчание девушка.
– Ты о чем? – нахмурился пилот.
Он наблюдал за эмоциями Василисы через отражение. Так же как и Титова ловила любые изменения в лице Жени. И по взгляду было заметно – вопрос Фролов понял.
– Что ты увидел, когда мутант взял тебя под пси-контроль? – тоном, требующим ответа, повторила Вася.
– Не помню, – соврал Фролов и отвернулся.
Ложь Женя не любил, считал, что если человек имеет возможность говорить правду, то тогда он может назвать себя свободным. Но что сказать Титовой – не знал. Слишком все было личным и тяжелым.
Мягко подойдя к пилоту, девушка взяла его за руку и посмотрела в глаза. Прямо в душу заглянула.
– Что тебя так сильно испугало?
Впервые за все проведенное вместе время Фролов увидел в Титовой человека, способного сопереживать и заботиться. Заметил то, что должно быть заложено в женщине на генетическом уровне, – сочувствие. За эти дни им пришлось пережить вместе столько, сколько люди не переживают за десятки лет, но даже до полусмерти перепуганная Василиса не знала понятия слова «сдаться». Она бежала, стреляла, если надо – убивала, принимала роковые решения, но ни разу за все время не проявила сочувствия. Ни к себе, ни к Жене, оказавшимся здесь в большей степени из-за нее, ни к тем, чьи жизни отбирала. Хладнокровие, вот чего он боялся в Титовой. Она дралась беспощадно, людей за людей не считала, для нее они были так, препятствием, все ее поступки имели только голый расчет, не приправленный чувствами. Женя понимал, что во многом благодаря этому они до сих пор живы.
Фролов понял самую большую разницу между ними. Если Василиса убивала, то она просто искореняла препятствие для себя. Женя, целясь во врага, в первую очередь видел в нем человека. Пусть плохого, пусть морального урода, но человека – со своими мечтами, страхами и мыслями.
Может, человеческая жизнь не превыше всего? А что тогда выше? Деньги? За них можно купить и жизнь, и смерть. Только чужую, со своей это не всегда работает как надо. За них даже любовь можно купить – Женя не имел сомнений. За деньги нельзя купить только смысл жизни. Если ты, конечно, обрел его, ведь многие довольствуются маленькими целями. Прямо-таки целишками, а не смыслом. Наверное, Василисе хорошо. Она словно знает всему причину и следствие, с юного возраста она знала, чего хотела от жизни, и напролом к этому шла. Девяносто пять процентов сломались бы, а она нет. Наверняка ей умирать страшней, когда есть что терять. А Фролову-то чего бояться? Чтобы появился страх, нужно смысл либо иметь, либо даже не думать о его существовании. А если задуматься об этом – то пиши пропало. В мирной жизни в лучшем случае станешь подлецом. Принципиальным и умелым. А на войне, да хоть в Зоне – сгинешь. Бесславно и тихо.
– Женя, с тобой все хорошо?
Голос Василисы вырвал из мыслей и вернул пилота в реальность. Быстро улыбнувшись растерявшейся девушке, молодой человек кивнул.
– Все хорошо, Вась, – он неловким движением похлопал девушку по плечу.
– Расскажи, уверяю, станет легче. Я по себе знаю. Ты когда на Болотах дал мне возможность выговориться, словно гора с плеч упала.
– Присядь, – попросил Женя девушку, указав ей на кожаный диван.
Девушка осторожно села, но слой пыли взметнулся с кожи вверх. Рефлекторно поморщившись, Василиса потерла нос рукавом и аккуратно облокотилась на мягкую спинку.
Заслонив шкафом, располагающимся в коридоре, входную дверь, пилот вернулся в комнату и сел на пол, положив перед собой автомат. Следовало почистить ствол. Хоть до этого дня дело он имел только с российским оружием, но единожды сдав нормативы на разборку и сборку родного «калашникова», с немецким оружием проблем не должно было возникнуть. Разбирая «хэклер и кох», Женя краем глаза поглядывал на Василису, которая, положив руки на колени, сидела и не двигалась, давая Жене время собраться.
Мужчинам всегда трудней раскрыть свою душу, особенно перед женщиной, особенно перед сильной женщиной, а Василиса, без сомнения, таковой являлась. Как бы странно ни звучало, именно в силе состоит слабость человека, потому как таким людям необходимо держать свое лицо: не сдаваться, не плакать, не бояться, не просить о помощи. До тех пор, пока он сам не сломается. А мудрая Василиса именно этого и боялась, потому приглашала Женю на серьезный разговор, который может состояться только между двумя психологически зрелыми людьми.
Ухмыльнувшись своим мыслям, Женя уставился на разобранный автомат и дерганым движением руки расстегнул куртку.
– Понимаешь, Вась, жизнь каждого из нас – это череда находок и потерь. – Пилот уселся по-турецки и наконец поднял взгляд. – Все мы кого-то теряем, кого-то узнаем, по-своему любим и по-своему ненавидим. Раньше я думал, что счастлив тот, кто постоянно находит. С годами понял, что счастье в способности сохранить то, что мы уже имеем. У меня никогда это не получалось. Все, кого я любил, кем я дорожил, ради кого жил, – уходили. Говорят, человек умирает столько раз, сколько он теряет дорогих ему людей. Я похоронил сначала родителей, затем брата, через полгода погиб лучший друг. Но самое ужасное было в том, что моя-то жизнь продолжалась. И необходимо было найти в себе силы, чтобы жить, а не просто существовать.
Женя замолчал, тяжело сглотнул вязкую слюну, ненадолго закрыл глаза, но и этих секунд хватило, чтобы ярко увидеть лица тех, кто больше не с ним. И ведь каждая смерть какая-то несуразная, люди не могут так глупо уходить. Отец, отличный пловец и здоровый мужчина, утонул, мать через год выпала из окна десятого этажа. Младший брат ушел из жизни от передозировки. В смерти брата Фролов винил только себя, ведь после гибели родителей вся ответственность за Игоря легла на его еще не окрепшие плечи. Фролову тогда было всего семнадцать, и ему казалось, что все самое лучшее впереди. А как оказалось, лимит на счастье он исчерпал. Следующие пять лет были самыми тяжелыми для него.
– Но ты знаешь, – Женя неожиданно улыбнулся, – время шло. Нет, сначала оно тянулось, как резина, а потом побежало. Я прошел через все круги ада, прежде чем смог начать новую жизнь и найти смысл, который оказался в небе. Я не хочу и не буду говорить о том, что я пережил за эти годы. Со временем я заставил себя спрятать внутри все, что мешало мне двигаться дальше. Очень глубоко, чтобы даже в самые тяжелые дни не вспоминать. Это очень сложно – хранить в себе любовь к людям, но не позволять вспоминать их лица.
По Жениной щеке стекла скупая мужская слеза, которую он стер быстрым движением. Василиса оторопела, сползла с дивана и села рядом на пол, чтобы Женя не смотрел на нее снизу вверх.
– А это чудовище заставило тебя все вспомнить? – подвела итог Василиса.
– Да, – согласился пилот. – Я даже вспомнил, какой мама была в юности. У нас дома хранился альбом. Все до деталей вспомнил – от ее девичьей улыбки до первых морщин на лице. Вспомнил отца и тот день, когда я в последний раз видел его живым. Увидел брата на больничной койке и часы в палате, показывающие время смерти. Все как наяву, все заново. Пережил вновь то, что не мог долгое время забыть, что разрушило мою жизнь. И ни одного хорошего воспоминания. Говорят, что душу можно излечить новыми светлыми впечатлениями, ощущениями. Но самое страшное в том, что хорошего со мной ничего не происходило. Только небо. Я уже однажды терпел крушение, это было несколько лет назад. Наш транспортник подбили в Таджикистане. Попытка взять нас в плен, смерти тех, кто так нуждался в помощи. Потом я просто не смог пройти медкомиссию и добровольно-принудительно оперативно написал рапорт. Но, несмотря на все это, продолжал любить небо и не видел свою жизнь без него. Все изменила одна частная компания, которая набирала опытных пилотов, в числе которых оказался я. До сих пор считаю это чудом. Но даже небу от меня словно противно.
Пилот, поймав себя на том, что уходит в дебри воспоминаний, снова замолчал, вернувшись к проверке оружия. Только руки его не слушались, предательски тряслись.
– Я пытался противопоставить этой твари хоть что-то хорошее, что во мне сохранилось, но не нашел. Вот что ужасно, Вась. Не терять страшно, а ничего не иметь. Мне даже падать было не страшно. Когда твой возраст близится к тридцати, а у тебя ни кола ни двора, смерть кажется не такой уж далекой, как в детстве. Вот и я считал, что умереть в небе не страшно. Видишь, как смешно получается? Меня и небо отторгает, и смерть не забирает.
Девушка слушала молча, с пониманием и замиранием сердца. Что могла сказать она? Они оба прожили почти три десятка лет, но совсем не похожие друг на друга десятки. У Василисы, пусть и в большей степени предоставленной самой себе, было все – любовь родителей, младший брат, карьера, которая успешно шла в гору, друзья. Но неожиданно для себя она поняла – ей тоже нечего было бы противопоставить в ответ мутанту. У молодых людей были совершенно разные судьбы, но, несмотря на это, у них было общего больше, чем могло показаться.
– Вот так, – Женя неожиданно приободрился и выпрямился. – Ты только пообещай мне кое-что.
– Да, конечно, – оживилась Титова.
– Когда мы со всем разберемся и вернемся и твоя несметно богатая компания купит новый самолет, у тебя не будет стоять вопрос о пилоте.
– Конечно не будет. – Василиса искренне улыбнулась Жене.
Подвинувшись к пилоту, Титова положила ладошку ему на плечо и открыла рот, но ничего так и не сказала, не смогла выразить то, что чувствует.
– Давай думать, что будем делать дальше. – Фролов перевел разговор на другую тему. – Я предлагаю вернуться, все честно рассказать Флаю, отдать ему этот злополучный артефакт. Убежища он, конечно, не даст, но, может, хоть направит нас в сторону ученых. Это единственная государственная организация в Зоне, если не считать военных. Доберемся до ближайшей базы, а там переждем время, пока связь не появится.
– Да, – согласилась девушка, не найдя лучшего варианта. – Так и поступим. Осталось понять, как дойти без проводников до Тропаревского парка.
– Той же дорогой будем возвращаться. Я помню, как мы шли. Тем более сейчас сильные осадки, – Женя кивнул в сторону окна, по которому барабанил дождь. – Значит, хлопчак прибило к земле и идти стало безопасней.
Пока Фролов говорил, он проверил оба автомата, вернул Титовой ее ствол и тяжело поднялся с пола. Навязчивая боль в теле от непривычных нагрузок с каждым часом становилась все сильней. Хорошо бы приложить артефакт, которым лечили Титову. Или хотя бы несколько таблеток обезболивающего.
– Готова? – спросил Женя, отодвигая шкаф от двери.
– Нет, – честно ответила Титова. – Но это ведь ничего не меняет?
В ответ пилот промолчал и вышел на лестничную площадку.
– Я забыл тебя спросить, – опомнился Фролов, когда они оказались на улице. – А откуда у тебя «макаров»?
– Морок дал. Сказал – пригодится. Он словно знал все наперед. Хотя… может, так оно все и есть.
Теперь их маленькую группу возглавлял Женя, а Василиса, выдерживая дистанцию в пять шагов, замыкала. Через каждые пятнадцать метров она оборачивалась, внимательно всматривалась в серый пейзаж разрушенной Москвы и, не заметив ничего подозрительного, спешила за Женей. Скорость их передвижения значительно уменьшилась. Пилот бросал перед собой небольшие камушки, внимательно следил за траекторией их полета и только после этого шел сам. Даже несмотря на то, что некоторые ловушки были отчетливо видны, Женя все равно перестраховывался. Улица, по которой они шли, просто кишела самыми разными аномалиями. Одни били в него огненным столбом, другие расстилали свои электрические молнии по земле, третьи, гравитационные, втягивали в себя воду и через время с громким хлопком извергали ее из себя. Наблюдая за этим свето-шумовым и пиротехническим аномальным представлением, молодые люди думали, как они смогли выжить в первые дни здесь? Удача ли это? Или, может быть, Судьба? Но Василиса в судьбу не верила, считая это уделом слабовольных людей, оправдывающих свои несчастья злым роком. Но, как человеку точных цифр и формул, ей не менее тяжело было поверить и в удачу. Наверное, в Зоне все организовано иначе. За те дни, которые они провели здесь, приходилось неоднократно слышать о том, что Зона – живой организм. Кто-то отзывался о Зоне как о стерве, кто-то говорил о ней с любовью, как о родной матери, кто-то боится, как пьяного отца, но в одном большинство сталкеров сходились – Зона живая.
Вероятно, для пребывания здесь нужен особый склад ума, позволяющий поверить в невозможное и не отметать все то, что не укладывается в привычные и понятные рамки. Наоборот, принять все невозможное и необъяснимое на веру. Только тогда шансы на выживание возрастут.
За своими размышлениями девушка не заметила, как они прошли целый квартал. Выругав себя за невнимательность, она тряхнула головой, отгоняя лишние мысли, и сосредоточилась на местности. И что-то вокруг изменилось, едва уловимое, ощутимое лишь на уровне подсознания. Интуитивно почувствовав опасность, она окликнула Женю, но тот уже и сам остановился. Женя сжал в руках автомат, медленно осмотрелся, заглянул в каждое окно многоэтажки, но так ничего подозрительного и не заметил. Только чувство опасности нарастало с каждой секундой, внутренний голос кричал, что надо бежать отсюда. Но бежать было нельзя.
Опасность молодые люди заметили одновременно и, не сговариваясь, рухнули на землю, прямо в жижу из грязи и мусора. На зубах заскрипела сырая земля, в нос попала вода, но, не обращая внимания на такие мелочи, напарники поднялись, согнувшись в три погибели, добежали до ближайшего магазина и влетели внутрь через разбитую витрину.
Вслед за ними, рассекая воздух острым наконечником, летела стрела. Она прошла в десяти сантиметрах над Жениной головой и вонзилась в манекен. Дальше начала происходить самая настоящая чертовщина – манекен задымился и вспыхнул, превратившись в пепел за несколько секунд.
– Это что, лучник?!
Василиса даже боялась выглянуть из своего ненадежного укрытия, которым служила стойка с кассовым аппаратом. Она сжалась и в надежде посмотрела на Женю.
– Похоже, – с изумлением согласился Фролов. – И, кажется, стрелы у него с сюрпризом.
Мысленно помолившись, пилот сделал глубокий вдох, медленный выдох, перевел автомат в режим стрельбы очередями и высунулся из своего укрытия, дав очередь веером. Стрелял наудачу не для того, чтобы сразить невидимого противника, а напугать его.
И сделал только хуже.
В металлическую стойку, за которой прятались напарники, вонзилась стрела, и металл, словно мороженое на солнце, начал плавиться.
– Выходите! – послышался властный голос.
– Ага, щас, – наблюдая за тем, во что превращается стойка, нервно ответил Женя. Страшно было подумать, что может остаться от человека, угоди в него стрела.
Он держал в руках гранату и уже разгибал усики предохранительной чеки.
– Отползи подальше, – приказал Женя, но Василиса его не послушалась.
Времени на уговоры не оставалось. Ухватившись за кольцо, Женя выдернул его и бросил гранату в разбитую витрину. Пилот только и успел упасть, открыть рот и прикрыть собой Василису. Громыхнуло знатно, в ушах зазвенело, посыпалась штукатурка с полотка. Не придя до конца в себя, Женя поднялся на колени, осмотрелся и замер.
Перед ним в полутора метрах стоял крепкого телосложения высокий мужчина. Облаченный в темные брюки карго, заправленные в высокие ботинки, черную куртку анорак, он целился из лука в пилота. Взгляд Фролова ненадолго замер на странном наконечнике стрелы – тот словно светился ярко-алым цветом и выглядел очень угрожающе. Из чего бы тот ни был сделан, в себе он точно нес аномальные способности какого-нибудь из артефактов.
Женя хотел спрятаться, но понимал – лучник будет быстрей его. Даже если получится ненадолго отвлечь стрелка на себя, Василиса далеко убежать не успеет. Не хотелось играть в героя ради бессмысленных жертв.
Время шло, а лучник не спешил действовать.
– Зачем вы хотите нас убить? – спросила Василиса.
– Если бы хотел – убил бы несколько минут назад. Ты мне нужна живая. Верней, твои знания.
– Хорошо.
Титова подняла руки и медленно встала. Она без отрыва смотрела на стрелу, которая в любой момент может пронзить ее и превратить тело в тлеющее месиво.
– Я пойду с тобой, – согласилась она. – Только опусти оружие. Испугаешься чего-нибудь и ненароком отпустишь тетиву. А я же тебе живая нужна?
– Ты – да, а вот он нет, – лучник взглядом указал на пилота.
– Нет. – Женя выставил перед собой руку, в которой была зажата граната. – Стой! Второй раз не повезет. Выпустишь стрелу – прихвачу тебя с собой на тот свет.
– И ее тоже, – резонно заметил мужчина. – Не думаю, что ты готов пойти на это.
– Готов. Спорим? – Женя оскалился в улыбке.
Разжав ладонь, пилот бросил под ноги рядом стоящего лучника гранату.
Василиса в три нечеловеческих прыжка отскочила в сторону и больно упала на пол в гору битого стекла. А вот пилот поступил совсем наоборот. Сместившись с траектории полета стрелы влево, пилот приблизился к мужчине. Ухватив левой рукой за нижнее плечо лука, он направил оружие в потолок, а правой рукой ударил в сгиб кисти лучника. Стрела была выпущена вверх, и только тогда пилот почувствовал свое превосходство. Взяв противника за грудки, пилот дернул мужчину на себя и нанес удар коленом в пах. Когда противник выронил оружие, Женя нанес резкий удар в солнечное сплетение. Должного эффекта это не произвело, потому как лучник, вместо того чтобы рухнуть, нанес ответный удар пилоту по коленной чашечке. Рухнув на пол, пилот схватил лук и перекатился, уклоняясь от атаки. Однако полностью уйти от нападающего не удалось. От сильного удара в живот Фролова бросило в жар, он на несколько секунд потерялся в пространстве и лишился боеспособности.
Чтобы добить Женю, лучнику нужны были жалкие секунды. Но все решилось быстрей. На спину сталкера запрыгнула Титова, обхватив левой рукой того за шею, а правой вытаскивая из колчана стрелу. Легкая Титова для этого здоровяка серьезным препятствием не послужила. Он зацепил ее за ворот куртки и сильным рывком перекинул через плечо. Сломанной куклой рухнув на спину, Василиса глухо вскрикнула, старые травмы все-таки давали о себе знать. Превозмогая боль и извернувшись ужом, Вася перехватила стрелу ближе к наконечнику и, замахнувшись с силой, на которую только была способна, вонзила стрелу лучнику в икру. Из чего бы наконечник ни был сделан, в плоть он вошел удивительно легко, словно керамический нож в мясо.
Нога сталкера покрылась слоем инея, который начал быстро распространяться по всему телу, добрался до пояса, коснулся рук, беря в свой ледяной плен, проникая все глубже в тело, замораживая и превращая живого человека в ледяную скульптуру.
Открыв было от удивления рот, Василиса больно прикусила язык, когда Женя схватил ее за шиворот и потянул в сторону, подальше от того, во что превратился лучник. Это настолько испугало и восхитило девушку одновременно, что она потеряла всякую возможность последовательно мыслить. За какую-то минуту на месте человека – его ледяная скульптура. Урони – разобьется на тысячи осколков.
Бедолага, замерзая, так громко кричал от боли и страха, что у Жени до сих пор звенело в ушах. Трудно даже представить, что он испытал за эту минуту, какие нечеловеческие мучения.
– Пятый, – тихо сказала Титова.
– Что – «пятый»? – не понял Женя.
– Это пятый человек, которого я убила за эти дни.
Подхватив девушку под руки, пилот помог ей встать и повернул к ледяной скульптуре спиной.
– Вася, если бы ты его не убила, он бы убил меня, а потом взял тебя в плен. И неизвестно, что с тобой бы там делали. На тебя охотятся страшные и могущественные люди, у которых черт знает что на уме. Он, – пилот кивком указал на лучника, – плохой человек. И знал, на что шел.
– Ты сам-то себе веришь?
В глазах девушки Женя прочел невероятное отчаяние и тоску.
– Верю. Надо будет – буду стрелять. Вася, в этом месте все иначе действует, тут прав тот, кто выжил. Враг нас с тобой не будет жалеть, мы для всех расходный материал. Вот этому выродку за нас заплатили большие деньги. Мы – товар, нас за людей-то и не считают. А если не считают, то не надо вести себя как люди. Не время и не место рассуждать об этом. Время к обеду, Флай может поднять панику.
Оставив Васю успокаиваться, Женя подобрал лук и вытащил из колчана стрелы, которые по какой-то неизвестной причине не затронула аномалия.
– Это то же самое, что носить с собой бомбу, – прокомментировала она действия напарника. – Если что-то случится, превратишься в такое же… – Вася не оборачиваясь кивнула на сталкера.
Рассматривая свой трофей, которым оказался рычажно-блочный лук, Женя нахмурился. Насколько же это эффективное оружие для условий Зоны. Сразить свою цель из укрытия, да еще такими стрелами, чтобы наверняка, – да, лучше не придумать, но вот не иметь при себе автоматического оружия – легкомысленно. Или слишком самоуверенно. Или молодые люди не знали чего-то очень важного.
– Почему граната не сдетонировала?
Потирая ушибленный бок, Василиса вытаскивала из одежды осколки стекла.
– Потому что это была учебная граната. Как-то решил, что может пригодиться, забрал. Как видишь – не зря. – Женя нервно ухмыльнулся, поправляя лямку рюкзака.
– Будем считать, что тебе просто повезло, – фыркнула Василиса. – Он мог заметить красную краску на ней, раскусить тебя и убить.
– Но не заметил и не раскусил. Я профессионально блефую. В свое время был лучшим игроком в покер, – важно заметил Фролов.
В ответ девушка закатила глаза и презрительно ухмыльнулась.
– Не веришь? – Женя вскинул бровь. – Выберемся отсюда и сыграем. Выиграю я – выполнишь любое мое желание. Идет?
– Идет, – легко приняла вызов Титова. – А что, если выиграю я?
– То любое твое желание выполню я, – предложил пилот.
– Я соглашаюсь на спор, – с вызовом в голосе заявила Василиса.
С трудом подавив улыбку, Женя сделал серьезное выражение лица. В покер он играть не умел, а просто хотел отвлечь девушку от тяжелых мыслей. В конце концов, что страшного в том, чтобы выполнить желание красивой женщины? Красивой, умной, коварной и самодостаточной женщины. Невольно посмотрев на Василису, пилот задумался: а что может попросить она? Не в силах даже предположить, в Жене проснулся азарт. Неплохой повод побороться еще немного за свою жизнь.
До болот добирались долго. Так старательно собранный по крупицам боевой дух выветривался в серое московское небо. Все чаще молодые люди перебрасывались ехидными фразочками, которые поначалу вызывали улыбку. Потом улыбка перешла в истерический смех. Что поделать, если пружина в тебе слишком долго сжата – рано или поздно она выстреливает.
Хлопчатник плавал в лужах, даже сильный ветер не мог его поднять, но молодые люди все равно натянули вороты по самые глаза. Береженого Зона бережет.
На окраине Болот их уже ждали. Невольно замедлив шаг, Женя потянулся к оружию, то же самое сделали и встречающие люди. Что ж, стрелять сразу в них не собирались, это уже внушало надежду.
– Где ваши проводники?
Перед молодыми людьми стояли сталкеры, один из которых боец группировки «Тантал», пилот сразу признал нашивку с колесом обозрения и октаэдром. На лице танталовца застыла косая и злая улыбка, потому выглядел сталкер глупо и напыщенно. Рядом – парень без знаков различия – сопляк в модных спецназовских брюках, тактических очках и совсем неуместной кепке.
– Отведите нас к Флаю, – потребовал Женя.
– Оружие сдайте, – ответил молодой.
Свой автомат пилот отдал сразу, Василиса немного засомневалась, но после внутренней борьбы сдала оружие.
– А это что? – кивнул боец на лук. Стрелы от лука были спрятаны в рюкзаке Титовой.
– Особый заказ. Мы долго еще будем стоять? Флай наверняка волнуется.
– Стойте здесь.
Сталкеры отошли и скрылись в зарослях. Несколько минут они что-то бурно обсуждали, потом достали рацию и, только получив команду, о содержании которой Вася и Женя могли только подозревать, вернулись.
– Идем, вас ждут.
В нос снова ударил запах болот. Шли другим путем, немного взяли на север. Тропа была совсем нехоженой, даже звери предпочитали искать себе другую дорогу. Ноги вязли в болотной жиже, приходилось цепляться за стволы деревьев, чтобы вытащить себя из грязи. Несколько раз Титова чуть не оставила в болоте свою обувь. Более сильному и подготовленному Жене пришлось тоже несладко. Один раз, споткнувшись о выступающее корневище дерева, он упал, и поднимать его пришлось сразу двоим. Через тернии в дебри, все глубже и глубже в клоаку. Флора здесь была уже совсем не характерной для Москвы с ее умеренно-континентальным климатом. С деревьев спускались лианы, но больше всего Титову поразило дерево, похожее на гевею. Такое она видела только в Бразилии. Не Тропаревский парк, а просто мечта для биолога – работы непочатый край, сколько научных открытий можно сделать, исследуя это место. Но мысли о больших открытиях вытесняло растущее подозрение, касающееся их проводников. И закрадывалось оно не только у Василисы. Поймав недоумевающий взгляд пилота, Титова растерянно пожала плечами. Первые пятнадцать минут странному маршруту, по которому они шли, девушка находила оправдания – может, за время их отсутствия появились аномалии, может быть, зверье там ошивалось. Но не надо быть отличником по спортивному ориентированию, чтобы понять – их ведут в противоположную от базы сторону.
– Вы знаете, какой самый дорогой товар в Зоне? – нарушил тишину юнец.
– Артефакты, информация… – предположил Женя, не зная, к чему ведут эти парни.
– И женщины, – ответил танталовец. – Особенно красивые, особенно здоровые. И особенно – безоружные.
Сердце Василисы екнуло, больно ударило, словно хотело пробить ребра, и упало в пятки.
– Только троньте ее.
Ухватив Василису за руку, Женя притянул девушку к себе.
– И что ты нам сделаешь? А? – Юнец направил оружие на Женю. – А если твоя баба сопротивляться не будет, она получит удовольствие и вы оба останетесь живы. А ну, давай иди сюда.
Бесцеремонно вырвав из Жениной хватки Василису, танталовец с силой дернул молнию на куртке девушки, чуть не выдрав ее.
Именно принуждение превращает секс в насилие, путешественника – в беженца, занятие нелюбимым делом – в рабство. Даже самое хорошее событие для человека может превратиться в испытание, если нет возможности сказать – «я не буду этого делать».
В попытке вырваться Титова ударила сталкера локтем в живот, за что тут же поплатилась. Боец схватил девушку за волосы, намотал их на кулак и заставил обратить взор на Женю.
– Если ты будешь сопротивляться, все это отразится на твоем друге, поняла? – А потом он обратился к своему приятелю: – Рубик, проведи для дамы демонстрацию.
– С радостью! – ответил тот и ударил прикладом Фролова в живот.
Пилот согнулся от боли пополам, вытер выступающие слезы и тяжело задышал. Несмотря на худощавое телосложение, сил юнцу не занимать. Знал, как и куда бить.
– Не трогай ее!
Превозмогая боль, Женя ринулся к девушке, но был остановлен ударом под ребра. Завалившись на бок, пилот быстро поднялся на колени, но лишь для того, чтобы от удара ногой в грудную клетку завалиться на спину.
Взвыв от бессилия, Титова закричала, будто в этом лесу кому-то могло быть до них дело.
– Заткнись ты уже! – Танталовец ударил девушку по лицу, разбив губу.
Титова пережила уже много бед и готова была перенести еще столько же, но она не согласна была на то, чтобы ее честь пострадала. Слезы на ее лице быстро смешались с кровью из разбитой губы, и Василиса подавилась вязкой жидкостью с металлическим привкусом. Она вырывалась, а все ее сопротивление отражалось на Жене, стоически выдерживающим удар за ударом. Он терпел, потому что знал, ради чего и ради кого это делает. А разве дорогой тебе человек – не уважительная причина, чтобы выдержать все трудности? Титовой было больно смотреть на пилота, но она знала, Женя хотел бы, чтобы у нее был шанс на спасение.
– Не дергайся! – потребовал танталовец, прислонив к горлу девушки нож.
Неизвестно, сколько ненависти вызвал в девушке этот поступок сталкера, но она снова попыталась вырваться, а после неудачной попытки укусила мужчину за ладонь, в которой он держал холодное оружие. Прокусив кожаную перчатку, Титова сжала зубы и отчетливо ощутила, как откусила кусок мяса. Заорав от боли, сталкер оттолкнул от себя Василису, и та упала на землю, в полуметре от своего рюкзака.
Расстегнув его, девушка успела ухватиться за оперение стрелы и вытащить ее, но большего не дал ей сделать сталкер. Он обрушил сокрушающий удар ногой в грудь Василисы, завалив ее на спину.
– Только шевельнись!
Ударив носком ботинка по щеке, сталкер навалился на девушку, выбив из ее легких кислород.
– Не хочешь по-хорошему – будет по-моему! – Резким движением танталовец разорвал свитер на Титовой.
Сталкер прижимал девушку к земле и смотрел на нее жадным и ненавидящим взглядом, вызывая у Титовой уже не страх, а отвращение. Именно ненависть к своей жертве и затуманила рассудок бойцу. А ненависть худший советчик, от нее может и прибавляется сил, но взамен теряются внимательность и сосредоточенность. И от взгляда уходит много важных деталей. Сталкер поплатился за свое неумение держать эмоции в узде. Собрав все силы, девушка перехватила стрелу и вонзила ее в бок сталкера.
Десяти секунд, ставших последними в его жизни, сталкеру так и не хватило, чтобы понять, как настигла его столь страшная смерть. Он покрывался ледяной коркой, громко кричал и был лишен возможности двигаться.
Оставив сталкера умирать, Титова ринулась к Жене, но тот справился без чужой помощи. Прогремевший выстрел прошелся эхом по лесу и потерялся, преодолев десятки метров. «Макаров» спас им жизни во второй раз, а Титова мысленно поблагодарила Морока за оружие.
Шаг навстречу Васе дался пилоту особо тяжело, слишком болела грудная клетка. Прощупав бок, Женя готов был поспорить, что у него не меньше трех переломов ребер.
– Не двигайся! – выкрикнул Женя.
Среди деревьев и кустарников мелькал силуэт, он то терялся в густых порослях, то становился отчетливо виден. Кто бы это ни был – он не пытался скрыть свое присутствие, а напротив, привлекал к себе внимание.
– Эй-эй, не стрелять! Это я, Афин!
Раздвигая тонкие ветки, перед молодыми людьми действительно появился Афин. Он вспотел, тяжело дышал, был потрепан и очень сильно растерян.
– Стой там, иначе я выстрелю! Что тебе здесь надо?!
– Я вас спасать пришел, дураки!
Подняв обе руки вверх, Афин остановился, медленно осмотрелся и облегченно выдохнул. По крайней мере, Жене показалось, что это был выдох облегчения.
– Я разговор по рации случайно услышал. Как только узнал о плане этих вон, – он указал на трупы мужчин, – сразу запеленговал сигналы их коммуникаторов и ринулся на помощь.
– Зачем тебе надо нам помогать? – Титова сняла с трупа свое оружие.
– Из-за тебя, Василиса.
Афин поднял с земли куртку и закутал в нее дрожащую от холода и адреналина девушку.
– У меня дочка твоего возраста, чуть-чуть помладше. Если бы она оказалась здесь, да еще при таких страшных обстоятельствах, и с ней бы захотели сотворить подобное… Я не представляю, что бы я с ними сделал бы. – Афин отвернулся, и взгляд его остановился на ледяной скульптуре. Кажется, он не удивился. – Хорошо, что вы смогли постоять за себя. Давайте вернемся на базу.
– А разве это не опасно? Флай ведь не простит смерти своих людей.
– Он про этих двоих даже не в курсе. Они переговаривались с его заместителем. Ублюдки.
Ухватив с земли толстую ветку, Афин занес ее над телом танталовца и с размаху ударил в живот. Промерзшее тело развалилось на сотни алых ледяных осколков. На улице держалась плюсовая температура, поэтому через несколько часов от сталкера ничего не останется. Рядом лежал его товарищ по оружию, погибший не такой страшной смертью. Но что лучше? Впитаться в землю окровавленной влагой или быть растащенным по кусочкам зверьем?
– Собаке собачья смерть, – словно прочитал мысли Титовой Афин.
Совсем недалеко послышался какой-то новый, незнакомый звук, и с каждой секундой он приближался. Нечто похожее на сопрано, только высокий женский голос в лесу был неуместен, потому вызвал у людей страх.
– Это Сирены. Гадкие твари, надо поторопиться. Забирайте свое оружие, вещи, коммуникаторы, и идем отсюда. Я вас приведу на базу.
– Что за Сирены? – поинтересовалась Василиса.
Ринувшись вслед за Афином, девушка, глянув на Фролова, через несколько десятков шагов остановилась. Переломы и ушибы пилоту не прибавляли резвости, он тяжело дышал и покрылся потом. Василиса взяла пилота за руку, перекинула себе через плечо, то же самое с другой стороны сделал Афин. Избитый Женя не успевал даже переставлять ноги, своими попытками самостоятельно шагать, он только замедлял движение. Потому прекратил всякие потуги и повис на плечах спутников. Бывший пилот военного транспортника хорошо знал, как тяжело тащить на себе раненых, особенно тех, кто своими телодвижениями пытается помочь.
– Мутировавшие горностаи. Не дай бог тебе увидеть этих тварей. Они в шесть раз крупней своих собратьев, и морды у них жуткие. Не похожи больше на милых зверьков, – тяжело дыша, объяснил Афин. – В результате мутации еще стали издавать звуки, очень похожие на женское пение. Это они в брачный период так горланят, у них он как раз начался. Вообще на них часто капканы ставят, очень ценится мех этих зверей.
– Не хотела бы я себе такую шубу… – утерев одной рукой пот, Василиса перехватила руку пилота.
Как только брачные песни животных остались позади, люди сделали привал. С облегчением опустив Женю на землю, они сели рядом.
– Ты как? – спросил Афин, досадно поморщившись. Видимо, он догадывался, как больно Жене.
Мокрый от пота и бледный Женя мутным взглядом посмотрел на медика, открыл было рот, но, так ничего и не сказав, уронил голову на грудь.
– Черт-черт! Помоги его раздеть!
Неловко и в спешке непослушными пальцами Титова расстегивала экипировку на пилоте, но из-за лишней суеты она только мешала Афину. Отогнав девушку, доктор прощупал ребра Жени, просчитал пульс, но вердикта не вынес.
С пилота сошло семь потов, прежде чем он предпринял попытку подняться, но так и не смог; взвыв от боли и закашлявшись, он остался сидеть на земле. Сплюнув на землю вязкую слюну с кровью, пилот вытер рукавом кровавую пенистую мокроту у рта.
– Гемоторакс, – вынес вердикт Афин. – Это разрыв сосудов ребрами, может… – не успел договорить врач.
– Я знаю, что это, – перебила его Титова. – Давайте скорей доставим его на базу, а там, я уверена, вы сможете ему помочь.
– Давай, мужик, знаю, что больно, но потерпи. – Афин помог Жене одеться. – Василиса, на счет три поднимаем. А ты, пернатый, особо не двигайся, я у тебя три перелома насчитал.
Вес двух рюкзаков, автомата и Жени выбил из Титовой весь дух. Через несколько сотен метров ноги уже подкашивались, еще через сотню метров Василиса тяжело дышала, а сердце от сильной нагрузки больно молотилось о грудную клетку.
Афин, несмотря на свой далеко не юный возраст, держался уверенно, и сил ему было не занимать.
– Спортом надо было заниматься, а не только мозг прокачивать, – заметив, что Титова уже с трудом переставляет ноги, съязвил в ее сторону сталкер.
Ответом сталкера девушка не удостоила, сосредоточена была на собственных ногах, которые то и дело вязли в болотистой почве и подкашивались.
Второе дыхание у Титовой открылось, когда сквозь деревья заметила знакомые одноэтажные постройки. Утерев льющийся градом пот, она выпрямилась, сделала глубокий вдох и посмотрела на Женю. Всю дорогу она старалась этого не делать, потому как одним своим видом Фролов вызывал невероятную жалость. Не к месту сейчас эмоции и утешения, ему реальная помощь нужна, а не слова о том, что все будет хорошо.
У рта его засохла розовая пена, глаза закрыты, лицо бледное, с макушки текли ручьи пота, и промокшая насквозь одежда уже не впитывала влагу.
Если утром, покидая базу, Василиса испытывала отвращение к этому месту, то сейчас она была невероятно рада сюда вернуться. И плевать, что скоро предстоит серьезный и не самый приятный разговор с Флаем.
– Эй, Кука, а ну помоги мне бегом!
На крик Афина молниеносно прибежал щуплый, невысокий молодой человек. Он большими глазами осмотрел всех троих, задержал взгляд на Василисе, стушевался, не зная, что делать.
– Что вылупился? Помоги! – рявкнул доктор.
Перехватив у Титовой руку пилота, паренек и Афин поспешили к местному лазарету, оставив Василису в одиночестве. Рухнув без сил на деревянный настил, Титова сжала в кулаки трясущиеся руки, затем помассировала гудящие от невероятного напряжение ноги, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, ощущая с каждым из них, насколько сильно от физических перегрузок болит сердце. Сделала еще один вдох – и пропала из серо-зеленого болотного мира, провалившись в бездну, в которой нет понятия времени и боли.
Она открыла глаза от того, что кто-то навязчиво и сильно тряс ее за плечо. Так сильно тряс, что Василиса прикусила язык.
– Ух, а я думал, ты померла, а ты дрыхнешь тут, – сквозь дремоту услышала она характерный южный говор.
– Не сплю я.
Зябко поежившись, Василиса поднялась, но тут же об этом пожалела. Волна боли прошла от позвоночника до пяток. На небе уже появились первые звезды, а пришли они, только когда начало смеркаться. Сколько она вот так проспала на свежем радиоактивном воздухе, программистка не знала.
– Который сейчас час? – спросила Титова, сонно потирая глаза и с трудом подавив зевок.
– Половина одиннадцатого, – не посмотрев на часы, ответил незнакомый мужчина.
Неопределенно кивнув, Василиса еще раз осмотрелась, чтобы сориентироваться. Вагончик Афина она нашла сразу, остановилась в неуверенности перед дверью, занесла руку для стука, но так и не решилась. Если врач сейчас занят Женей, лучше его ничем не отвлекать. Резонно решив, что будь у врача важные новости, он бы ее уже нашел и сообщил, Титова сделала выводы – значит, до сих пор занят.
Вот так несколько минут стояла и молча смотрела в железную дверь, за которой только Афину и Зоне известно, что происходит. Чувство беспомощности и собственной бесполезности быстро одолело Титову. Как правило, подобного она почти никогда не испытывала, потому что всегда знала, что от нее требуется и что нужно сделать, чтобы достичь цели. Привыкнув все держать под своим контролем, сейчас Василиса была в растерянности.
Усевшись на ящик, девушка принялась заниматься одним из самых сложных занятий – ждать. В такие моменты, как известно, время растягивается. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, она решила порыться в трофейном коммуникаторе мертвого танталовца. Провозившись с блокировкой несколько минут, Титова открыла на главном экране заставку в виде фотографии не самого хорошего качества, явно сделанной на камеру телефона. На изображении покойного бойца в щеку целовала девушка, а танталовец счастливо смотрел с экрана прямо на Титову. Вася тоже смотрела на покойника, пыталась понять, что чувствует сейчас. Дома его наверняка ждут – или эта девушка, или семья, не важно.
Василиса зашла на электронную почту и открыла последнее письмо. Судя по тексу, оно было от матери.
«Максимушка, привет, сыночек. Я понимаю, что ты в командировке и у тебя совсем нет времени, но ты не выходишь на связь уже несколько недель. Мы с папой очень переживаем за тебя. Ксюша нервничает, места себе не находит. Напиши хоть ей. А еще вчера утром ты стал дядей! Мы очень тебя ждем и любим.
Целуем, твои родители».
Поправив очки, Василиса открыла предыдущее сообщение. Оно тоже было от матери.
«Макс, привет! Срочно позвони или напиши!!! Мать места себе не находит! Ведешь себя, как последняя сволочь! Если мать и Ксюша в твои командировки верят, то я нет!»
Это сообщение было хоть и отправлено с почтового ящика матери, но отцом покойного Максима.
Василиса открыла еще более старые письма. Все они были от мамы, которая умоляла его связаться с ней. Несколько сообщений было от Ксюши, но было видно, что их Максим даже не открывал.
Отложив коммуникатор, девушка потерла глаза, вытерла линзы очков и снова вернулась к чужой жизни. Перешла в папку «исходящие», а там всего два сообщения на пятнадцать входящих от матери.
«Все хорошо, ма. Не переживайте! Скоро приеду. Ксюшу успокой, скажи ей, что скоро заживем как люди. Квартиру купим. Не самую большую, но хорошую студию».
Самой же Ксюше он ничего не писал. Да и мать общением не баловал, хоть все сообщения от нее и были прочитаны.
– Не купишь ты квартиру, Максим, – сказала вслух Титова. – Не купишь, – еще тише повторила девушка.
Больше в чужую жизнь она не влезала, не по себе было, словно гуталином обмазалась, не оттереться.
В памяти коммуникатора хранились карты с десятками самых различных пометок, некоторые от сегодняшнего дня. Аномалии, радиоактивные очаги, тайники, просто места, вызывающие подозрения. В некоторых отметках Титова так и не разобралась, но эти обозначенные места было настолько далеко, что важным Василиса это не посчитала. Смотря на реальную карту Московской зоны отчуждения, Титова в полной мере ощутила, сколько всего она не учла, создавая программное обеспечение для солдат Периметра. Слишком большая специфика у этого места, чтобы сделать что-то максимально приближенное, необходимо было пробыть в Зоне хотя бы несколько недель. Но ведь если подумать, задачи у военных совсем иные, нежели у сталкеров.
Сталкеров.
Покрутив головой по сторонам, Титова ненадолго задержала взгляд на мужчине, сидящем на наспех сколоченной лавочке в метрах двадцати от нее. Каждый такой человек на коммуникаторе военных отображался красной вражеской точкой. Неучтенное лицо. Все, кто нелегально пытается попасть в Зону и выйти из нее, должны быть ликвидированы. Уничтожены без суда и следствия. Сидя в уютном и светлом кабинете, об этом было рассуждать гораздо проще. Территория запретная. Каждый, кто лезет с Большой земли, это прекрасно знает. А коли знает, но продолжает играть с судьбой, получает пулю – поделом. Так по крайней мере казалось еще несколько месяцев назад.
Обернувшись на закрытую дверь, за которой уже несколько часов шла борьба за жизнь Фролова, Василиса задумалась. А что могло привести в Зону Афина? С ныне покойным Максимом все более-менее понятно, его привела сюда жажда наживы. Но Афин? Или Морок? Они ведь не самые плохие люди, а находятся они в Зоне по своей воле. Что вообще может заставить человека остаться в Зоне, если не деньги? Любить это место, пропитанное смертями и чужим страхом, невозможно. Адреналиновые наркоманы? Ни Афин, ни Морок на таких не похожи. Только если что-то очень личное, сокровенное. Василиса попыталась предположить, чем это сокровенное может оказаться, но так ничего и не придумала. У каждого своя жизнь и свой путь. Если эти люди не видят себя вне Зоны, значит, в этом месте есть что-то очень важное для них.
Размышляя о чужих судьбах, Титова пробежалась взглядом по сообщениям во внутренней сети коммуникатора. За последние три дня – ничего, после аномального выброса энергии до сих пор нет связи. Больше никакого интереса коммуникатор не представлял. Его владелец жил простой жизнью глупца, не способного ни самостоятельно зарабатывать, ни грамотно прислуживать. Так, выполнял какие-то мелкие поручения да паразитировал на более удачливых людях.
Дверь скрипнула, Вася вскочила на ноги и развернулась. В свете, сочившемся через дверной проем, она увидела черный силуэт врача. Афин пошатнулся и сделал шаг в сторону, приглашая девушку зайти.
Медленно поднявшись, Титова замерла и уставилась на врача, но по эмоциям на лице так ничего и не поняла, потом глянула на кушетку.
– Вы какая-то парочка неудачников. Сколько я еще буду ваши жизни спасать?
Не найдя слов, девушка шагнула в сторону Афина и заключила его в мягкие, но крепкие объятия. На секунду врач растерялся, а затем совсем по-отцовски обнял Василису, погладив ее по волосам. Титовой показалось, что в этот жест Афин вложил всю свою любовь, которую хотел отдать бы дочери.
– Все это рано или поздно аукнется на вашем здоровье, – предупредил он. – Нельзя без последствий вылечиться артефактом. Так или иначе, старые раны начнут болеть.
– Боль – это хорошо. – Женя сел на кушетку. – Если болит, значит, еще живы.
– Верно рассуждаешь. – Дверь открылась, и на пороге появился Флай. – Я даже не знал, что вы уже вернулись. Парша и Фугас не доложили.
Ненадолго повисло молчание, за время которого эмоции на лице Флая изменились.
– И не доложат больше. Они мертвы.
Готовая к любым непредсказуемым действиям со стороны командира, Василиса выпрямилась и напряглась. Сталкер и Титова принялись пожирать взглядами друг друга, и вновь Флай проиграл – отвернулся в сторону.
– Ладно, – легко согласился сталкер. – В нашем деле без жертв никак, да и бойцами они были не самыми лучшими.
– Да и как люди они – полное дерьмо, – продолжая смотреть испепеляющим взглядом на Флая, добавила Титова.
– Вы лучше скажите, обнаружили вы что-нибудь или нет?
Вместо ответа Титова швырнула во Флая рюкзак с контейнером. Тот его ловко поймал и, присев на стул, неспешно расстегнул. Несмотря на неспешные движения, от взгляда всех троих не ушло то, как тяжело давалось Флаю его деланое спокойствие.
Щелкнув блокираторами на контейнере, Флай вытащил алую сферу с пульсирующим внутри серебристым «снежным» шаром.
– Ох, – не выдержал мужчина и даже несколько раз быстро моргнул, будто не веря своим глазами. – Этот тот самый, да?
– Я не знаю, что вы подразумеваете под «тем самым». Мы нашли его в метро. Трупов ваших соклановцев не обнаружили, – ответила Титова.
– Да и Зона с ними, – небрежно отмахнулся Флай. – Раз умерли, значит, плохими были сталкерами.
– Однако и мнение у вас о ваших подопечных.
– Все, кто в Зоне, знали, на что шли. Вася, – сталкер наконец оторвал взгляд от артефакта, – если бы я оплакивал каждого знакомого, погибшего в Зоне, я бы давно поехал умом. Побудешь здесь немного дольше, сама это поймешь. Тебе никого не должно быть жалко – в том числе и себя. Надо будет убить – ты должна будешь это сделать. Чтобы выжить самой.
Женя ненадолго оторопел от слов Флая. Он вдруг вспомнил случай с японскими наемниками и то, что он тогда сказал сам себе. Никого не жаль. Получается, Флай мудрей, чем изначально показалось молодым людям.
– Но это неправильно, – попыталась возразить Титова.
– Да? – Бровь Флая вопросительно поднялась. – Но вы же убили Паршу и Фугаса. Считала ли ты тогда свой поступок неверным? Или считал ли твой друг, – сталкер кивнул на Женю, – что ты поступаешь не так, как надо?
– Откуда вы… – Василиса оторопела.
– Я не первый месяц в Зоне и даже не первый год. Скорей всего, когда вы вышли из метро с артефактом, мои бойцы решили позариться на дорогую цацку. И я уверен, вы бы отдали артефакт и сделали все, чтобы обойтись малой кровью, но вы просто не могли этого сделать, потому что то, что лежало в контейнере, было вашим залогом возвращения домой. Ведь, приди вы ко мне с пустыми руками, у нас бы был совсем другой разговор. И вы это понимали. Вы убили, чтобы выжить и вернуться на Большую землю. И никто вас за это здесь не осудит. Прав в Зоне тот, кто сильней, хитрей, быстрей и метко стреляет.
Василиса отвернулась и уставилась в стену, Женя, сидя на кушетке, внимательно рассматривал пол.
– Тяжело только первое время, – продолжил Флай. – Побудете здесь подольше и примите все как должное, а свои решения – единственно верными.
– Мы здесь не останемся. Свою часть договора мы выполнили. – Пилот поднялся с кушетки. – Теперь ваш ход.
– Да. – Флай убрал артефакт в контейнер и оживился. – Все верно. Завтра мои бойцы идут к ученым сдать артефакты, пойдете под защитой этой группы. Выход рано утром, дорога не близкая, так что советую выспаться и хорошо поесть. Ужин как раз через полчаса.
– Я могу забрать свои вещи? – спросила Василиса.
– Ты про трофейный коммуникатор? – припоминая, поморщился Флай.
– Да, про него.
– Забирай, конечно. Но зачем он тебе, если связи все равно нет?
– Пасьянс буду раскладывать, чтобы скучно не было, – огрызнулась Титова.
– Ох, Василиса, погубит тебя твой острый язычок.
Дверь за сталкером закрылась, помещение погрузилось в тишину, только было слышно гул работающего генератора и далекое кваканье лягушек. Присев рядом с Женей, Титова уставилась на доселе молчавшего Афина. Врач, скрестив руки на груди, стоял облокотившись о стену и снисходительно смотрел на Титову. Заметив во взгляде укор, Вася отвернулась, почувствовав себя нашкодившим ребенком под взглядом любящего, но огорчившегося поступком ребенка отца.
– Что нам делать? – спросила Василиса, без надобности поправив очки.
– Собираться домой. Скоро все закончится. – Женя приобнял боевую подругу за плечи.
– А мне кажется, что все только начинается, – задумчиво протянул Афин, тяжело оторвался от стены и, накинув на плечи бушлат, покинул лазарет, бросив в дверях: – Но поесть действительно хорошая идея.
