Глава 4
Под словом «болото» часто подразумевают не только местность, но и рутину, скуку. Это было применимо и к базе их очередных спасателей. Фролов сначала долго ломал голову, откуда в Москве, хоть и на окраине города, могла появиться болотистая местность. Оказалось, в старые времена здесь был парк с многочисленными прудами, а потом образовалось аномальное поле. Вследствие чего земля стала рыхлой и сырой. Да и осадки здесь были подозрительно часто, относительно, например, центра города.
И действительно – болото. Тарахтел дряхлый китайский генератор, заглушая кваканье жаб и редкий шум местной уродливой флоры. Шелестели камыши, утопая в густом тумане. Женя, пока они ехали по деревянному настилу, крутил головой.
Хутор. Больше никаких ассоциаций с этим местом не возникало.
– Выходи, – сказал ему парень. – Я бабу твою передам врачам, здесь ей быстро помогут.
Оставлять Василису этим людям Женя не хотел, но настаивать на своем он тоже не мог. Не с руки ему сейчас играть на чужом поле.
– Зайдешь через несколько часов, – уже мягче сказал парень, и машина снова тронулась.
Пилот кивнул и обернулся на странный звук. По настилу ехал самый настоящий бронетранспортер. Трудно в этом монстре было не узнать хоть и модернизированный, но советский легкий БТР-40. Крупнокалиберный пулемет Владимирова, установленный на технике, был для окружающих весомым аргументом не связываться.
На боковой стенке Женя заметил эмблему, такую же, какая была у бойцов на нашивке: серый октаэдр на фоне колеса обозрения.
Женя решил, что этот БТР является здесь основным оружием самообороны и выезжает только по исключительным поводам. Такой вывод сделал пилот, осмотрев территорию базы. Она казалась ему совсем незащищенной. Но, может быть, это какие-нибудь головорезы, отчаянные отморозки и имеют статус неприкосновенности? Тогда это многое объясняет.
Отступив назад, пропуская БТР, Фролов влез ногой в лужу и тут же утонул в ней по щиколотку.
– Дерьмо какое, – сморщился он, провожая взглядом дорогостоящий транспорт.
Ощутив себя в одиночестве, Женя прошел по настилу до первой деревянной постройки, но заходить не решился – сел на импровизированную скамейку, роль которой исполнял ящик из старых досок.
– Эй, ты кто вообще такой? – из дома, держа в руках ружье, вышел пожилой мужчина.
– Спокойно, Мрак. Это свои. Он неприкосновенен – это приказ Флая. – Вангет спускался по настилу и был настроен решительно. – Так что скрылся и не отсвечивай. Если что-то с ним случится на базе, спрос будет со всех.
– Да ладно тебе, – недовольно фыркнул тот, кого назвали Мраком. – Тоже мне, особенный гость.
– Свалил в туман, Мрак. – Вангет приблизился к мужчине и ненавидящим взглядом заставил того снова испариться за дверью.
– Спасибо, – ответил Фролов, когда Мрак скрылся из виду.
– Да не за что. Подружку твою я передал нашему Доку, тот и не с таким справлялся. Людей по частям собирал. В прошлом был военным медиком. Ты осмотрись пока здесь, ничего тебе не угрожает. Если, конечно, на рожон не полезешь.
Махнув неопределенно рукой, Вангет поправил шапку и, засунув руки в карманы, зашел в деревянную постройку, ранее служившую бытовкой.
За несколько часов, которые Женя был один, он осмотрелся и выяснил несколько вещей. Весь этот хутор состоял из девяти вот таких бытовок-времянок. Все что могли – обитатели укрепили, закрыв деревянные стены домов решительно всем, даже строительным мусором. А где его не хватало – просто закидали землей. На памяти Евгения это были первые люди, которые уделили такое внимание маскировке – вблизи хутор был невидим из-за густых зарослей камыша, а сверху все постройки затягивала маскировочная сеть.
После осмотра и короткого разговора с местными Женя понял, что на хуторе обитали двадцать человек – постоянно, а еще пятеро – как карта ляжет. Двадцать «коренных» обитателей принадлежали к некой группировке «Тантал». Здесь у них было вроде некого филиала. Что за «Тантал» – Женя не знал, а когда спрашивал, ему чуть ли не крутили у виска. Как, мол, такого можно не знать.
– Реверс! – крикнули откуда-то из темноты, далеко, словно из болота звали. По голосу пилот догадался, что кричал уже вернувшийся в лагерь Флай.
Время в ожидании тянулось невероятно долго, прошло всего чуть больше трех часов, а для Жени они показались бесконечностью. Начало смеркаться, все заволокло вечерней темнотой. Прожекторов на хуторе не было, только стояли тусклые фонарики, указывающие дорогу по настилу, чтобы невзначай не оступиться и не рухнуть в болотную жижу.
– Реверс, ты что, оглох?
Женя машинально обернулся, пытаясь увидеть человека, которого в очередной раз окликнул Флай. И какого было его удивление, когда он понял, что зовут его. За короткое время, проведенное в этом месте, он понял, что имен в привычном понимании этого слова здесь ни у кого нет. В основном – прозвища. Иногда совсем нелепые, а порой даже обидные. Но никто не обижался.
– Вы меня? – Пилот поднялся с ящика, на котором сидел последние полчаса.
– Тебя, тебя. Подлатали твою подружку, можешь навестить. А потом бегом ко мне. – Флай был груб, но говорил без злости. – Обсудим цену спасенной жизни.
Поскользнувшись на слизком настиле, Женя не пошел, а побежал к деревянной постройке. Из приоткрытой двери стелился теплый свет, и пилот стремился к нему, как к маяку, указывающему верный путь.
Внутри дома оказалось неожиданно просторно, чисто и светло. Четыре койки, хирургический стол, медицинское оборудование, высокий сейф. Всем этим заведовал один человек – бывший военный медик по прозвищу Афин. Он очень дессонировал и с этим хутором, и с его обитателями. Слишком безучастный взгляд, будто все происходящее вокруг его совсем не волновало.
– Можно? – спросил Женя, робко стоя на пороге.
– Снимай обувь, верхнюю одежду, помой руки и проходи, – не оборачиваясь, ответил Афин.
Опустив взгляд на ноги, Женя вышел на улицу, стащил грязные и весящие несколько килограммов туфли. Надо срочно что-то предпринимать, потому что форменная обувь до утра от болотной жижи не просохнет. Следом после небольшого раздумья он снял носки и только после этого, босой, вернулся обратно.
Василиса, укутавшись в простыню, сидела на кушетке, свесив ноги. С абсолютно отрешенным видом она смотрела перед собой. Девушка то ли не признала Женю, то ли просто его не заметила.
– Вась, – пилот сделал робкий шаг к кушетке, – с тобой все в порядке?
– А? – Врач обернулся, бросил оценивающий взгляд на девушку. – Метадон. Через несколько часов отпустит.
– Что? – Женя сел рядом с Василисой. – Вы вкололи ей наркотик?
– Исключительно как обезболивающее средство. – Афин пожал плечами. – Ничего критичного, поспит несколько часов да вернется в мир грешный. Не переживай.
– Она сутки назад себе морфин вколола… – сказал сам себе Женя и нахмурился, прикинув по времени, что тот уже прекратил свое действие.
– Не страшно, – ответил доктор, снимая халат и надевая ватник. – Я пулю вытащил, рану зашил и приложил артефакт, способствующий быстрой регенерации.
– Какой? – спросил машинально Женя.
– А тебе это что-то даст? – Лицо врача вытянулось в изумлении. – Ты ж не местный. Тебе что легендарный «Дзюро», что дешевая безделушка – все равно не отличишь.
– Ничего, – подтвердил Женя.
После его слов повисло молчание. Для пилота оно было неловким, местного доктора оно совсем не смутило. Он сосредоточенно перешнуровал свои ботинки, тяжело крякнул, поднявшись, застегнул куртку и потянулся, хрустнув суставами.
– Я пошел на ужин, если хочешь, идем со мной, авось дадут пожрать и тебе с барского стола.
– Не голоден, – сказал как отрезал Женя.
Несколько секунд Афин смотрел на пилота насмешливым взглядом, ухмыльнулся и, натянув по самые брови вязаную шапку, покинул помещение.
– Вздумаешь что-нибудь украсть или учудить, – словно опомнившись, Афин раскрыл дверь и наполовину высунулся в проеме, – я тебе руки оторву и к заднице пришью. Усек?
Без лишних слов пилот кивнул.
– Вот и славно, вот и хорошо. Не забудь к Флаю заглянуть, пернатый!
Такое захочешь – не забудешь.
Быть в должниках Женя не любил, да и едва ли кому это чувство может приносить удовольствие. По долгам он привык платить сразу, не отходя от кассы. Как только Афин скрылся в очередной раз, Женя выждал около минуты, после чего заключил Василису в нежные объятия.
– Ты же в порядке? – на ухо спросил пилот, будто их могли подслушивать.
– Конечно, – так же тихо ответила Василиса, поддавшись объятиям и уткнувшись носом пилоту в плечо. – Что дальше делать будем? Снова бежать?
Неожиданно для себя пилот ощутил, как Василиса в его руках ослабла. Она была мягкая и податливая, как теплый пластилин: лепи что хочешь. Хочешь – грубую и не знающую ласки Титову, хочешь – не знающую усталости и страха Василису Владимировку.
Женя хотел видеть в Васе человека, нуждающегося в защите. Женщину, нуждающуюся в мужском плече и заботе.
В абсолютной тишине она всхлипнула и вцепилась в Женину ладонь.
Женские слезы для молодого человека никогда не проходили бесследно, они что-то задевали внутри и меняли его. Василису ему было искренне жаль. Они пережили многое. Ладно он, пилот военного самолета, видевший боль, страх и смерть. А эта девчонка? Что она знала о страданиях? Что она могла знать о смерти, если до последнего верила, что смерть – это то, что случиться с ней не может? Хотя что он знает о Василисе, не дрогнувшей перед двойным убийством? Ведь это должно, обязано было поменять ее. Каждая минута пребывания в Зоне их меняла.
Совсем не к месту Женя вспомнил прямую и строгую Василису, шедшую к трапу. Смотря на нее тогда, сложно было представить хладнокровного бойца. Но она боролась и до сих пор, раненая и почти в безвыходной ситуации, готова бороться и идти по головам.
– Тихо, Вась, прорвемся, – попытался утешить девушку пилот. – Отсюда нам не сбежать. Я все проверил, путей отхода нет, везде часовые. Но я расплачусь по долгам и заберу тебя из этого болота.
– Мы, – тихо сказала Василиса. – Вместе расплатимся по долгам и свяжемся с Большой землей.
Открыв было рот, чтобы возразить, Фролов прикусил язык. Знал – спорить бесполезно, если Титова что-то решила, поступит по своему, поэтому выдавил из себя уставшую улыбку и медленно кивнул, смирившись с ее решением. Смирился, потому что знал – сам бы поступил точно так же. И на уговоры бы не поддался.
– Хорошо, но ты для начала отдохни, а я выясню, что нам предстоит впереди.
– Они из куртки вытащили коммуникатор. Если сможешь его на базе найти, забери себе. На данный момент это наш единственный шанс связаться с Большой землей.
– Сделаю все возможное, – пообещал Женя, поднимаясь с кушетки. – Поспи, я утром за тобой зайду.
Подогнув под себя ноги и сжавшись в комок, Титова легла, Женя укрыл ее пледом. Хотя он отлично знал, что Василису здесь до утра никто пальцем не тронет, оставлять ее одну категорически не хотелось.
– Посиди немного со мной, – попросила девушка, вновь вцепившись в ладонь пилота.
Словно по приказу, ослушаться которого он не имел права, молодой человек сел обратно. Пока все на ужине, можно побыть лишние минуты рядом.
– Расскажи что-нибудь о себе. – Пилот поправил сползший с плеч девушки плед.
Закусив губу, девушка замолчала. Что она могла рассказать о себе? Ведь знала, не интересны пилоту истории о том, как девочка Вася выросла в Василису Владимировну. Не интересны ему все истории о карьерной лестнице и кругах ада, которые пришлось пережить, прежде чем конкуренты вздрагивали, только услышав фамилию Титовой. Потому что он все это знал наверняка. Василиса словно видела во Фролове свое отражение. Казалось ей, что дом его всегда пуст, покрыты пылью любимые книги, редко загорается свет в окне и редко бывают гости. Она это чувствовала, так же как Фролов это чувствовал в самой девушке.
Уголок губ грустно пополз вниз, а тоску в глазах было не скрыть под линзами дорогих очков.
– Я… – начала Василиса и закашлялась, словно подавившись следующими словами. – Тяжело как это, оказывается, – грустно ухмыльнулась Василиса.
– Давай помогу тебе. – Женя машинально гладил Василису по тонкой кисти. – Расскажи о своих интересах, о своих друзьях, о чем ты мечтаешь?
И правда стало проще.
– С подросткового возраста я любила две вещи – технику и цифры. Цифры не умеют лгать, ими можно доказать почти все. Ложь кроется в людях, а числа – это самый прочный материал, из которого можно строить небоскребы. Это логика и точность. Точные науки стали для меня одним из главных смыслов жизни. А потом это стало делом моей жизни, когда я ушла в сферу информационных технологий. Там я, кстати, и познакомилась с моими будущими друзьями. Мы вместе двигались и плыли по этому цифровому потоку, а потом выстроили свою империю.
– Ты нашла в этом счастье? – Пилот невольно перешел на шепот.
В ответ Василиса долго молчала, словно искала ответ глубоко в себе, а после этого думала, стоит ли честно отвечать.
– Не знаю, – растерялась девушка. – Я всегда мечтала приносить людям пользу. Но совершенно забыла о себе. Ты знаешь, – она поежилась на твердой кушетке и сняла очки, положив их на рядом стоящую тумбу, – как-то концентрация счастья после восемнадцати лет стихийно уменьшилась. Возможно, потому что я уже сама себе не могла ответить на простой вопрос – что такое счастье. Раньше было все предельно просто. Билет до Черного моря – счастье. Встреча с друзьями – счастье. Новая работа – счастье. Брат подарил котенка – счастье. Мне почти тридцать, а я не имею ничего, кроме работы. Раньше думала, что если буду много зарабатывать, то смогу купить себе все, о чем мечтаю. Только на тот момент я мечтала о новом пальто и о неразбитом телефоне. А сейчас у меня и пальто новое, и телефон, и частный самолет. А счастья нет. Ни в одном магазине так его и не нашла.
– Разработки твоей компании востребованы. Государственные заказы, большие частные. Военные Периметра пользуются программным обеспечением, созданным именно твоей компанией. Разве этого мало?
Василиса пожала плечами.
– Просто иногда очень хочется прийти не в пустую квартиру. Но с моим ритмом жизни я не могу создать крепкую семью. Я не могу завести даже домашнее животное. Я часто задавала себе вопрос: дело жизни или семья? И каждый раз не могла выбрать. Отставить все, что так долго строила, во что вложила всю душу и всю себя, без остатка, ради чего-то еще. Это очень сложный выбор, к которому я пока не готова.
– Эй, пернатый, тебе особое приглашение нужно? – на пороге посланный главарем за пилотом стоял злой Афин. – Флай тебя ждать не будет.
– Иду! – огрызнулся пилот.
– Вась… – но нужных слов пилот не нашел. Повинуясь какому-то странному инстинкту, он поцеловал девушку в лоб и бегом, уже на выходе схватив сырые от болотной жижи туфли и носки, покинул местный лазарет.
Флай, обитающий в одном из строительных вагончиков, устроился неплохо. Внутри оказалось неожиданно тепло – горела буржуйка. Под потолком, освещая теплым светом помещение, светила сороковаттная лампа. Из мебели – деревянный стол, на котором стоял работающий в спящем режиме ноутбук, несколько табуретов и кровать, сколоченная из деревянных ящиков, да какое-то подобие тумбочки.
– Убедился, что с твоей бабой все в порядке?
Женя, не решаясь пройти дальше, медленно кивнул.
– Да ты проходи, не бойся. Разговор будет долгий.
Приняв приглашение хозяина, пилот, не разуваясь, прошел к столу и сел на табурет. Тот под весом человека жалобно заскрипел, и Жене пришлось опереться на ноги, дабы требующая ремонта мебель не развалилась.
– Может, ты хочешь чем-то поделиться? Что-то рассказать? – Флай медленно ходил по помещению, сложив руки за спиной.
– Например? – Женя не сводил взгляда с мужчины.
– Например, кто вы такие и как оказались в Зоне? – Вид у предводителя группы был крайней скучающий.
– Вы назвали меня Реверсом. Полагаю, догадываетесь, кто мы такие и откуда.
Задумчиво почесав кончик носа, Флай кивнул и встал за спиной пилота. Вытянувшись, Женя напряг мышцы сильней, сжал кулаки и сделал глубокий вдох-выдох. За его спиной – вооруженный человек, у которого черт знает что в голове. На короткое мгновение пилот закрыл глаза и ярко представил картину, как все с тем же невозмутимым и скучающим видом Флай одним отработанным и быстрым движением сворачивает ему шею. Отчетливо представил и сам от этого вздрогнул. Несмотря на то что свой страх перед этим человеком показывать не хотелось, Фролов все-таки поднялся на ноги и отошел к стене.
– Догадываюсь. Вы те самые выжившие. Ты – пилот, а женщина – Василиса Титова.
Женя снова медленно кивнул, подтверждая слова главаря.
– Это что-то меняет? – Женя склонил голову набок.
– Нет, ничего, – неожиданно широко улыбнулся Флай, и Женя, сморщившись, не смог скрыть своего отвращения к этому человеку. – Просто решил подтвердить свои догадки.
– Подтвердили, – согласился пилот. – Давайте к делу.
– Серьезный человек? – Сталкер не сдержал иронии. – Хорошо, давай к делу. Ты знаешь, где мы сейчас?
– В дерьме, – ответил Женя. – В полном и непроглядном.
– И тут ты почти не ошибся. Мы в Конькове. Тропаревский парк, если быть более точным.
Женя подумал, что парком это дно сейчас назвать трудно. Но принял на веру, что нынешнее болото действительно некогда было парком. Возможно, Василиса даже помнит это время.
Сделав жест рукой, Фролов предложил сталкеру продолжить его глубокую мысль.
– Короче, – осознав, что на Фролова долгое вступление впечатления не произвело, Флай перешел к делу. – Вопрос-то ерундовый, тут буквально в пяти километрах есть станция метрополитена – «Новые Черемушки».
Сталкер посмотрел многозначительным взглядом на Фролова, словно «Новые Черемушки» должны о многом ему сказать. Но пилоту это ни о чем не говорило.
– Надо просто спуститься туда, кое-что проверить, забрать и вернуться. Вот и все.
– Будь все так просто, вы бы уже сами сходили, проверили и взяли. В чем кроется подвох?
Не нравилось пилоту это «просто». Если говорят «просто» – жди подводных камней. В данном случае его прямо предупреждали о смертоносной ловушке и ох как не хотелось в нее соваться пилоту, тем более – тащить за собой и Василису.
– Да подвоха-то особого и нет. – Флай снова выдержал театральную паузу. Женя злился, но вида не подавал – терпел со скучающим лицом, ожидая продолжения. – Неделю назад я отправил туда группу из двух человек. Но они не вернулись и после того, как спустились, на связь не выходили.
– Может быть, они нашли там что-то дорогостоящее и вышли в другом месте, решив это что-то более выгодно продать? – предположил Фролов. Он уже давно понял, что законы морали здесь не действуют.
– Может быть, – не стал спорить Флай. – Связи под землей нет, как только они спустились, для нас стали невидимыми. Вот вам и надо – спуститься, проверить, затем вернуться и доложить. Ерунда в целом, не так ли?
– Нет не так, – спокойно ответил Женя, понимая, что подписывает себе и Василисе очередной смертный приговор. – Но, как понимаю, выбора у нас нет?
– Нет, – легко согласился Флай, подкинув в буржуйку несколько поленьев. – Станция «Новые Черемушки» обрушилась, там не спуститься, можно это сделать на «Калужской». Но там целое аномальное поле. Вы, как я понял, в этом совсем не ориентируетесь. Потому безопасней для вас спуститься в «Беляево», там намного спокойней. Под землей пройти два перегона до «Черемушек». Внизу и тварей меньше, да и аномалии реже встречаются. Карту мы вам выдадим, ровно так же, как и снаряжение с оружием. Выполните задание – и мы в расчете. Отпущу и даже помогу чем смогу. Вздумаете сбежать – вас найдут и пристрелят без суда и следствия. Зона – она меньше, чем вам кажется. Вроде все. Надеюсь, клаустрофобией не страдаете.
– Не страдаю. У меня остался один вопрос.
– Валяй, – небрежно отмахнулся Флай.
– Нам необходимо будет связаться с Большой землей. Это возможно?
– Связь в Зоне накрылась, уже несколько дней без нее. Либо аномальный выброс действительно был очень мощный, либо с Вистой что-то случилось. – Флай задумчиво уставился перед собой. – Она обычно оперативно все восстанавливает. Хотя что с этой стервой может случиться? – задал сам себе риторический вопрос сталкер. – Будет связь – свяжетесь с кем хотите, это уже не мое дело. В семь утра жду тебя с твоей подружкой здесь.
Не говоря больше ни слова, Женя развернулся и поволок ноги прочь. Есть, разумеется, ему не дали, поэтому пришлось подбирать последние консервы из бортовых запасов самолета. Конечно, их должно было быть больше, но кто ж поверит, что терпящий бедствие экипаж в Восточной Европе может ждать помощи больше суток.
– Попробуем поиграть по их правилам, – сказал сам себе Женя, разместившись в пустом строительном вагончике. Для жизни вагончик был совсем непригоден – пол прогнил, стены покрыло густое покрывало из плесени и грибка, электричество сюда не провели, крыша протекала. Повернувшись на старом и воняющем сыростью матрасе, пилот попытался укрыться остатками своего кителя и курткой покойного наемника.
Сбежать с этих чертовых топей в одиночку не получится. За вечер он осмотрел вокруг все и не понял, как ходят сами местные. Что не вода – то дрянь какая-то. Был бы у него дозиметр, Фролов уверен – тот бы зашелся в истерике. Никакой тропинки, кроме обширной просеки от колес БТР, не нашел. Скорее всего, местные пользовались перекидными мостиками, замаскированными в плавнях.
Поежившись, Фролов попытался улечься так, чтобы сохранить остатки тепла, но в сыром помещении со сквозняками сделать это было невозможно.
– Эй, – дверной проем загородил силуэт, – иди к своей подружке. – Голос Афина Евгений узнал сразу. – Ляжешь на полу там. Подохнешь еще от пневмонии… Но чтобы в шесть утра я тебя там не видел. Флай узнает, надерет задницу. Сначала тебе, потом мне.
Наверное, это был первый человеческий поступок, который пилот встретил за два дня. Забрав свои пожитки, он перебежками добрался до лазарета. На полу уже был развернут матрас и лежало два пледа.
Машинально проведя по запястью, пилот досадно сморщился, не нащупав своих часов. К сожалению, он не мог даже предположить, когда и где они слетели с руки.
По его ощущениям, время было уже за полночь. Небо затянули облака, через которые не было видно ни звезд, ни луны. Хотя будь небо чистое, это пилоту ничем бы не помогло, определять время по Большой Медведице он не умел. Это всезнающая Василиса смогла бы рассчитать и объяснить все на научном языке, но она тихо сопит, не услышав даже, как сюда вошел Женя. И пусть спит, силы ей еще очень пригодятся.
Некоторое время Женя стоял у маленького окна, вглядываясь в ночную темноту. На болоте стояла тишина, только изредка квакали лягушки да монотонно гудел неподалеку старый генератор.
Пилот лег, свернул в рулон и подложил под голову один плед, вторым укрылся. Невероятно клонило в сон, но провалиться в царство Морфея мешали тревожные мысли. Они расталкивали друг друга, борясь за первенство в голове пилота. От них бросало в жар.
Неопределенность Фролова пугала. С теми двумя сталкерами, про которых рассказывал Флай, определенно случилось что-то страшное. С опытными, хорошо вооруженными и знающую Зону бойцами. Чего тогда местный главарь ждет от них с Василисой? Конечно, в качестве расходного материала молодые люди подходили отлично. Если погибнут – никто не вспомнит и искать их не будут. От этой мысли Фролова одолела невероятная тоска. Он испытал к себе странное чувство жалости, приправленное ненавистью. Его некому объявлять в розыск, даже некому поставить памятник на пустую могилу, некому прийти будет на нее, чтобы положить цветы. Никто не встанет у гранитной плиты, чтобы оплакать потерю и поговорить с мертвецом. Он снова посмотрел на Василису. После девушки останется огромное дело, целая компания, наработки, которыми будут пользоваться еще долгое время. Фамилия Титова войдет в историю. Просто есть люди вроде Василисы, после которых многое остается, а есть люди вроде Жени, после которых не остается ничего. Но даже ему хотелось быть по-человечески похороненным, а не остаться на корм крысам под землей.
Вот так, пока лежал и думал, – успел заживо похоронить и себя, и девушку. Да так и заснул с этой мыслью, потеряв всякую веру.
Утром мягким прикосновением к плечу его разбудила Василиса. Стоит отдать должное Афину, выглядела девушка здоровой и даже румяной. Она даже успела умыться, стерев с себя грязь, кровь и пот.
Тусклое солнце пробивалось в помещение через небольшое окно и слепило Женю. Он поморщился, привыкая к дневному свету, сел и скривился от боли в пояснице и плечах.
– Ты как? – Фролов потянулся и встал на колени, привыкая к болевым ощущениям.
– Физически отлично. – Девушка протянула пилоту руку, помогая подняться. – Про моральную сторону этого вопроса говорить ничего не буду. Кстати, заходил Афин, – Василиса подошла к столу и взяла с него пластиковый контейнер, – оставил нам с тобой завтрак. Просил никому не говорить об этом.
Внутри контейнера была отварная гречка с тушенкой. И это первая горячая еда за несколько дней, попавшая в желудки молодых людей. Съели все быстро и жадно, почти не пережевывая. Хотелось отблагодарить Афина, но сделать это было нечем.
На улице, прибитый к наспех сколоченной деревянной стене, висел пластиковый, обесцветившийся от времени и сырости умывальник. Женя приоткрыл крышку и принюхался. Немного мутная вода ничем не пахла. Пока Женя умывался, он коротко пересказал Васе их вчерашний диалог с Флаем. Недолгое совещание с Василисой о том, как выбираться из этой ситуации, послужило демонстрацией их абсолютной беспомощности.
– Значит, сделаем то, что он требует. Выбора у нас все равно нет, – подвела итог неутешительной беседы Титова. – Сделаем все, чтобы выжить.
Воды в умывальнике хватило только на то, чтобы умыть лицо и стереть с него засохшую кровь и грязь. Пилот потер щеку, трехдневная щетина неприятно кололась, еще пару дней – и отрастет борода.
– Идем, Флай ждет, – Женя приглашающе махнул, уверенно зашагав пружинистым шагом по деревянному настилу.
Сталкер их действительно ждал. Он сидел за столом, попивая из алюминиевой кружки растворимый кофе. Дешевый напиток заполнил своим запахом все помещение, заставляя Титову невольно сморщиться. Из многих вещей, которые она ненавидела, дешевый кофе возглавлял список.
– Выглядишь ты лучше, чем вчера, – вместо приветствия сказал девушке Флай.
В ответ Вася молча кивнула. Сталкер этот одним своим видом вызывал у Титовой необъяснимое отвращение. Может, дело в маленьких хитрых глазах, может, в положении тела, которое показывало, кто здесь хозяин, возможно, в шраме на щеке.
Не дождавшись ответа, Флай причмокнул губами, заставив Титову в очередной раз сморщиться от отвращения, и начал свою речь.
– Значит так. – Сталкер тяжело поднялся. – Вот ваше снаряжение, – он указал в сторону стула, на котором небрежно лежала экипировка. – Там все необходимое для спуска под землю.
– А оружие? – Женя не заметил трофейных автоматов.
– До Беляева вас проводят, оружие не понадобится. А перед спуском под землю вам все отдадут: и стволы и боезапас. В планшетнике лежат карты подземелья, они точные, заблудиться не должны. Пользоваться-то ими умеете?
Флай, посчитав свою глупую шутку удачной, громко засмеялся, но, наткнувшись на презрительный и холодный взгляд Титовой, быстро смолк.
– Ладно, – фыркнул он. – Переодевайтесь. Я пока схожу за вашими проводниками.
Мимо Василисы пройти спокойно он не смог, ударил ладонью по пятой точке, за что сразу поплатился. Развернувшись на пятках, Титова залепила сталкеру смачную затрещину.
– Только тронь меня, – сквозь зубы прошипела она.
Если бы взгляд мог испепелять, на месте Флая осталась бы только горстка пепла.
Мышцы пилота напряглись: если завяжется конфликт, то Женя готов будет защитить Василису. Однако сталкер оскалился в улыбке, покачал головой и отошел от девушки.
– А ведь я мог тебя пристрелить, – равнодушно сказал он. – Или дать на растерзание своим ребятам.
Возразить было нечего.
Постепенно обстановка накалялась, и пилот мысленно молился, чтобы Титова молчала. Не в том положении они сейчас, чтобы показывать свои зубы.
– Прости, – процедила она, и Женя почти физически ощутил всю ненависть, которая исходила от Титовой к этому человеку.
– Только на первый раз, – сказал Флай и покинул свою обитель.
– Мразина, – прошипела девушка, еле сдерживая себя от более экспрессивной речи.
– Вась, – попытался остепенить девушку пилот, но та уже сама успокоилась и начала переодеваться.
Все трофейное снаряжение они оставили на себе, добавили только военные ботинки с высокими берцами для Жени и старый, но чистый, безразмерный свитер для Василисы. Впрочем, лучше все равно придумать было сложно, да и вряд ли это что-то «лучшее» им бы выдали. Как-никак отправляли на смерть. Рядом с офицерским планшетом, в котором действительно лежала подробная карта подземелий, Флай припас четыре фонарика, два из которых налобных. Компас, альпинистская веревка, лом. Женя взял в руки увесистый инструмент и довольно кивнул.
– Что, – девушка сняла разодранный китель, переодеваясь в серый свитер, – представил, как проламываешь им голову этого ублюдка?
– Было бы неплохо. Но сама понимаешь, убьем его – отсюда живыми не выйдем.
– В том-то и беда, что понимаю. – Вася нервными и дергаными движениями переодевалась, застегивая многочисленные молнии, кнопки, хлястики. – У меня нет никаких аргументов против твоих слов. Но, если выберемся, я сделаю все, чтобы вытащить эту задницу с этих болот на Большую землю. Поиграем по моим правилам.
– Злая ты, Вась, – беззлобно ухмыльнулся Женя.
– Не я такая, жизнь такая. Все. – Она закрепила липучку на беспалой перчатке.
Все изящные изгибы тела девушки скрыл противоосколочный огнестойкий комбинезон из арамидного волокна. Пожалуй, хорошее наследство после погибшего наемника. Хоть он и был ей несколько велик, Вася максимально подогнала его под себя.
– Я тоже готов. – Женя затянул шнурки на обуви.
В дверях появились двое. У каждого на плече по два ствола – один свой, другой для молодых людей. Кивком они призвали выйти Титову и Фролова. Молодые люди подчинились.
– Так, знакомьтесь, – стоящий за дверью Флай деловито кивнул на бойцов. – Это Парша и Фугас. Слушаться их беспрекословно. Сказали бежать – бежите, сказали упасть – падаете, даже если в кучу дерьма, прикажут лететь – машите руками и взлетайте. Все это может спасти ваши никчемные, – на этом слове он повернулся к Титовой, словно зля ее, – жизни.
Проглотив слова, Вася сделала глубокий вдох, на секунду закрыла глаза и взяла себя в руки.
– Все понятно? – смотрел Флай почему-то исключительно на Василису.
Она промолчала, за обоих ответил пилот:
– Все.
– Захотят сбежать, – главарь обернулся к своим подопечным, – стреляйте на поражение.
Оценивающим взглядом смерив всех четверых, Флай кивком указал им на выход из базы, после чего прошел внутрь помещения и сел в кресло, будто ничего не произошло.
– За мной, – скомандовал тот, кого представили Паршей.
Несколько лет назад в Тропаревском лесопарке была превосходная экологическая тропа. Отличная возможность отдохнуть от суеты и каменных джунглей, не выезжая из города. Сейчас же в этом месте не хотелось задерживаться ни на минуту. Деревья, устремившиеся высоко вверх, покачивались на ветру, создавая лишний шум и будоража воображение молодых людей. В старых корягах виделись сюрреалистические чудовища, в густых ветках мутировавших растений невиданные звери, а крупные лягушки, в обилии заселившие камыши, шевелили их, заставляя напарников поневоле вздрагивать. Проводники вели себя спокойно, для них все эти подозрительные шорохи просто привычный звуковой фон. Обитая здесь долгое время, они научились различать, где поросли травы и кустарника шевелит безобидный зверь, а где таится настоящая опасность.
Лес расступался постепенно, завиднелись многоэтажки, под ногами перестала хлюпать болотная жижа, и вскоре вся четверка вышла на дорогу, к перекрестку.
Проводники осмотрелись, сверились с картой, и один из них небрежно махнул рукой:
– Нам вперед, по Тропаревской улице.
Многоэтажные дома, словно главные наблюдатели мертвого города, располагались вдоль дороги по всей улице. Пустыми глазницами окон они провожали отчаянных смельчаков, решивших поймать удачу за хвост. Василиса Москву любила, потому считала ее живой. Очень яркой, совсем разной, сочетающей в себе все, а потому настоящей. Ее первая любовь – Москва. И не хотелось, чтобы она сейчас стала последней.
Их проводники шли абсолютно непредсказуемыми зигзагами, пилот и Титова ни о чем не спрашивали, повторяли странные маневры, стараясь ступать шаг в шаг. Они оба отлично усвоили, насколько роковым может быть неверный шаг.
В сырой почве большая часть электрических столбов покосилась, но упасть им не давали провода на еще целых столбах.
На подходах к храму Михаила Архангела один из проводников поднял руку вверх, призывая остановиться. Молодые люди замерли на месте.
– Противогазы или респираторы есть? – Фугас выглядел озадаченным и взволнованным.
– Нет, – ответил Женя.
– Плохо, конечно. Видите вон там, впереди, через дорогу, все покрыто белым?
Поправив очки, Титова встала на носочки. Женя просто прищурился, пытаясь разглядеть то, что так смутило проводников.
– Вижу, – ответили они одновременно.
Тонкий слой чего-то белого и воздушного, очень похожего на синтепон, покрывал большую часть дороги и щедро прилип к проводам.
– Это «Хлопок». Сейчас период цветения одного гадкого растения, вот хлопчатник с ветром из леса и принесло. В волокнах опасные семена, если попадут в организм, будут паразитировать. Прорастут. Для них органика идеальная среда.
– Мы можем обойти, – натягивая на нос ворот свитера, опасливо ответила Титова.
– По возможности обойдем, – согласился Фугас. – Но мы ведь не на прогулке. Возьмем чуть в сторону, упремся в аномальное поле, а оно похуже будет. Закройте чем-нибудь рот и нос и старайтесь дышать через раз.
На этих словах сталкеры натянули на себя противогазы.
Идти дальше категорически не хотелось. Титова бы свернула во дворы, но там что-то пульсировало и мерцало искрами.
Закрыв полость носа и рта платком, Женя натянул по самые глаза ворот плотной куртки, пассажирка последовала его примеру.
Как бы аккуратно они ни старались ступать, пух легко взмывал вверх от шагов. Его подхватывал ветерок, поднимал на несколько метров и уносил в сторону. Шли медленно, чтобы не поднимать шагами хлопчатку. Дышали молодые люди ни через раз, а через два, Титова успела побагроветь, а ее лоб от напряжения покрылся испариной.
Белый пух прилип к куртке Василисы, и Фролов рукавом стряхнул его с девушки. Дрянь эта оказалась приставучей и к арамидному комбинезону притягивалась, как магнит к железу.
Проводники стащили противогазы, только оказавшись на Ленинском проспекте, решив, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Василиса и Фролов досконально осмотрели друг друга, проверив, не прилипло ли что-нибудь к ним, только после этого с облегчением жадно задышали.
Оставив по правую руку Российский университет дружбы народов, Парша обернулся в сторону шедшей за его спиной Титовой.
– А ты знаешь, на какую улицу мы сейчас выйдем? – с хитрым видом всезнающего человека спросил сталкер.
Покрутив по сторонам головой, Вася медленно кивнула.
– Миклухо-Маклая, – ответила девушка, невольно замедлив шаг.
– А ты знаешь, кто это? Между прочим, немецкий биолог, изучавший народы Африки. – Было видно, как Парша доволен собой.
– Вообще-то он изучал население Австралии, Океании и Азии. Да и русский он ученый, просто образование получал в Германии. А на родине редко появлялся.
На лице сталкера отразились эмоции недоумения. Титова машинальным жестом поправила очки и отвернулась от Парши. Умных здесь никто не любит, это она уже поняла. Лучше во всем соглашаться – целее будешь.
– Это я тебя просто проверял, – ответил Парша. – Действительно ли ты такая умная, как говорят по телевизору.
– Ну как, – осмелилась Титова. – Правду по телевизору говорят?
– Ага, – нехотя согласился сталкер. – Только по телеку ты намного красивей, чем в жизни. – Проиграв в интеллектуальной битве, Парша хоть как-то попытался принизить Василису. – Как-то ты там… пофигуристей, что ли.
Титова ухмыльнулась.
– Я-то, если надо будет, задницу наприседаю, а тебе с твоей мордой жить всегда.
– Что ты сказала?! – Парша остановился, лицо его скривила гримаса ненависти. Он потянулся к оружию, но за руку его схватил Фугас, которого этот диалог только веселил.
– Успокойся, – голосом командира отчеканил Фугас. – Нехорошо дам оскорблять. Тем более в безоружных людей стволы направлять. А Василиса больше так не будет и станет держать язык за зубами. Да, уважаемая? – Фугас вопросительно посмотрел на Титову.
– Да, – выплюнула согласие Вася.
Фролов облегченно выдохнул. Хотелось верить, что в следующий раз в разговоре поднимутся темы, в которых его пассажирка будет некомпетентна. Взгляд замер на сосредоточенном лице девушке, и в этот момент Фролов понял – она Бога переживет, но последнее слово оставит за собой. Такие на компромисс не согласны, такие сделают так, как считают нужным. И спорить она будет до победного конца, потому что разбирается лучше собеседника. Люди, подобные Титовой, всегда знают, как лучше. И главная проблема в том, что они и становятся лучшими, принимая не всегда традиционные, но всегда верные решения. Узнавая Титову с каждой минутой все больше, Женя начинал понимать одну вещь – поперек горла она со своим характером и выходками могла встать многим. Но кто именно из всех тех, кому Титова мешала жить, устроил покушение, могла знать только она. И сомневался Женя, что в светлой Васиной голове не было никаких предположений. С одной стороны, узнай он, кто это, – ничего бы для него не изменилось. Пилот так бы и остался пешкой в этой опасной игре. Но с другой стороны – он имел право знать имя и мотивы этого человека.
– Что там впереди такое? – Женя, отвлекаясь от своих неутешительных мыслей, поднял взгляд вверх. – Черт! – Не дожидаясь ответа, он оттолкнул в сторону Василису и перекатился под прикрытие стоявшего на обочине «мерина».
У проводников реакция была незамедлительной. Оценив ситуацию за доли секунд, они сняли с плеч оружие, одновременно с этим падая вниз. Фугас положил «кольт» на землю и толкнул его к Жене. Пилот схватил оружие, рукоятка удобно легла в ладонь, прибавляя Фролову уверенности.
С веток высокого дерева спикировали две черно-белые тени. Они были огромными, молниеносными и несущими в себе смерть.
– Держи! – Парша в несколько скачков оказался рядом с девушкой, сунув ей в руки автомат.
Огромные птицы выставили вперед темно-синие когтистые лапы в попытке схватить Фугаса за шиворот. Сталкер выстрелил, промахнулся и, приподнявшись, с гибкостью ужа юркнул в разбитое окно легковушки. Птицы издали душераздирающий крик и, навалившись на машину, перевернули ее.
– Стреляйте! – заорал Фугас.
Фролов, наблюдая за опасным зрелищем, не мог пошевелиться. Он растерянно перевел взгляд на свою спутницу: оружие Титова держала двумя руками, указательный палец лежал на спусковом крючке, но дуло автомата было направлено вниз.
Вырвав дверь с корнем, огромные птицы вытащили Фугаса из машины и подняли его над землей, как тряпичную куклу. Парша, пораженный зрелищем, выстрелил не сразу, боясь попасть в своего соратника.
Первая пуля ушла в «молоко», но вторая пуля свою цель нашла, угодив в крыло птице. Короткая очередь перебила крыло мутанту, и тот, ослабив хватку, выпустил жертву. Другая птица вес Фугаса удержать не смогла, разжала когтистую лапу, уронив сталкера на землю. Тогда летающие твари сменили тактику. Не дав Фугасу возможность перевернуться на живот и перехватить оружие, раненый мутант нанес удар по голове парня. Клюв этой твари был создан для растерзания своих жертв, потому удар, пробивший темя бойца, был смертельным.
Вероятно, самой слабой жертвой крылатая тварь посчитала Василису, потому как, взлетев высоко вверх, монстр сделал круг и начал стремительно пикировать на девушку.
Словно выйдя из оцепенения, Вася вскинула автомат вверх, прильнув к прицелу. Для нее время растянулось, но поддаваться панике было нельзя. Выстрелит раньше – спугнет птицу и промахнется. Необходимо выждать несколько секунд.
Раз. Она сделала глубокий вдох.
Два. Медленный выдох.
Три. Дала прицельную очередь.
Отдача слабо толкнула в плечо, увела немного дуло в сторону, но четыре выпущенные пули пробили мощную грудь мутанта. Он уже замертво, не теряя сумасшедшей скорости, по инерции, продолжил свое пикирование, влетев всем своим немалым весом в Титову. От сильного удара Василису отбросило на несколько метров, а сверху ее придавил своей тушей мертвый мутант, расцарапав острым когтем щеку, вспоров ткань куртки, оставляя глубокую отметину на шее.
Парша несколькими меткими выстрелами добил убийцу своего соклановца и теперь сидел на корточках перед телом, словно до конца не веря в смерть.
– Вася! – Женя хотел побежать к Титовой, но, увидев впереди несколько пульсирующих объектов, одернул себя. Подняв с земли пару камушков, он бросил их перед собой, проследил за траекторией полета и только затем преодолел эти метры.
Ухватившись за крыло, пилот стащил с Титовой тело птицы. Тварь эта весила килограммов семнадцать-двадцать точно, а размах крыльев был не меньше трех с половиной метров. Не задаваясь вопросом о том, откуда в Москве грифы, пилот помог девушке сесть.
Крупная дрожь пробрала Титову. Девушка смотрела на пилота огромными глазами, не успев осознать, что все уже закончилось.
Взяв девушку за подбородок, Фролов аккуратно повернул ее голову. От брови до губы кровоточил глубокий порез от когтистой лапы. Теперь он останется с девушкой навсегда, как страшное напоминание об этой встрече. Но, пройди коготь немного глубже, все могло быть гораздо хуже. Шею спасла прочная ткань одежды.
– Женя! – вдруг пискнула Вася, прищурившись и сжавшись.
Машинально обернувшись, пилот увидел замахивающегося на него прикладом автомата Паршу. Упав на спину, пилот подтянул подбородок к груди, прикрыл кистями рук голову и, согнув ноги в коленях, распрямился пружиной, ударив Паршу по коленям. Сталкер пошатнулся, потеряв несколько секунд, которых хватило Фролову для того, чтобы взять ситуацию в свои руки. Оказавшись на ногах в считаные секунды, пилот открытой ладонью нанес удар Парше в подбородок. Парень отшатнулся, схватился за свое лицо, ремень автомата безвольно повис на сгибе локтя. Ненависть и злость – худшие советчики в бою. Будь Парша более хладнокровным, лежал бы сейчас Женя с проломленной головой.
Ухватившись за цевье автомата, Женя попытался вырвать из рук Парши ствол, но тот пальцы не разжал, тогда пилот ударил сталкера коленом в пах. Сложившись пополам, боец упал на колени, а из ослабевших рук выпало оружие.
– Ты что, совсем сдурел?! – орал Женя на сталкера. – Какого хрена ты творишь, придурок?!
Он только поднял руку для очередного сокрушительного удара, как его кисть мягко перехватила Василиса. Это Женю отрезвило.
– Убьем его – хуже сделаем себе.
Повисло тяжелое молчание. Василиса шумно дышала, продолжая сжимать руку Жени, а пилот, не отрывая взгляда, смотрел на Паршу.
– Если бы ты выстрелил, а не пялился и не стоял как истукан, Фугас был бы жив! Фугас тебе зачем ствол дал?! А, зачем?! – Парша дернулся, но Женя недвусмысленно перехватил автомат, намекая, что хозяева положения сейчас они с Васей. – Ты обязан был выстрелить!
– Я ничего не обязан. Никому. Запомни это. Ни тебе, ни твоему Фугасу, ни твоему Флаю. Меня интересуют только две жизни – это моя и вот ее, – Фролов указал пальцем на Василису. – Все. Все остальные меня не волнуют!
– Ты ж пилот военного транспортника, да? Ты ведь среди смертей всегда летал, но себя умудрился сохранить, я ведь сразу это увидел! Что с тобой случилось за эти дни, крылатый? Ты стоял и смотрел, как умирает человек! Стоял и даже ничего не пытался сделать! Хотя мог!
Опираясь о капот машины, Парша болезненно сморщился, пытаясь выпрямиться.
– Вы если меня убьете, может, и выживете, скроетесь, сбежите, дождетесь, когда появится связь. Только кто уже из Зоны вернется? Те ли люди, которые попали сюда?
– А ты-то чем лучше? – спросила Василиса.
– Я хуже. Всем. Потому я здесь выживаю, здесь и подохну. Но вам-то еще жить. И жить с этим. Вы не одного из проводников сейчас потеряли, вы из-за своего хладнокровия частичку себя потеряли. И будете терять дальше. Вам еще придется сражаться с чудовищами, только смотрите, чтобы самим в чудовищ не превратиться.
Парша подошел к своему напарнику, закрыл ему глаза, забрал оружие, вытащил из нагрудного кармана коммуникатор.
– Может, похороним по-человечески? – неуверенно спросил Женя.
– На обратном пути, – ответил Парша, затаскивая труп Фугаса в один из автомобилей, чтобы тело не растащили падальщики. – Идем. – Успокоившись, Парша пристроил автомат соклановца на своем рюкзаке, несколько раз подпрыгнул, убедившись, что ствол надежно закреплен, и после этого вернулся на маршрут.
Оставшийся километр до Беляева шли в абсолютном молчании. Каждый думал о своем. Парша – о потере товарища по оружию, Титова – о словах Парши, а Женю разъедало чувство стыда. Ему хотелось отмотать время на пятнадцать минут назад и все изменить. Но даже в этом странном, кишащим необычными артефактами и аномалиями месте, опровергающем законы физики, время все так и оставалось величиной скалярной.
Почему он не выстрелил? Ведь Фугас не был ни другом, ни врагом. Случайный попутчик, с которым свела их злодейка Зона. За несколько дней, проведенных в Зоне, Женя в каждом человеке видел угрозу. Ему казалось, что, если не станет кого-то из этих двоих, ситуация изменится, станет проще, на одного недоброжелателя будет меньше. Пилот ни на секунду даже не предполагал, что люди могут быть и нейтральными по отношению к ним.
Парша открутил крышечку фляги, сделал несколько жадных глотков, и до носа Жени донесся запах спирта. Дрянное настроение было у всех, но проводник раскис окончательно, возможно еще и потому, что знал больше их с Васей.
За ногу цапнула местная растительность, и от моментально растущего побега пришлось избавляться ломом. Лениво обернувшись, Парша смерил пилота безразличным взглядом. Растерзай того сейчас хоть свора псов, сталкер бы ничего не предпринял.
Пройдя еще несколько сотен метров, Парша остановился перед подземным входом.
– Мы пришли. – Раскрасневшийся от алкоголя Парша допил спирт из фляги. – Спускайтесь.
– Где нам искать тебя, когда мы вернемся? – Титова натянула поверх черной шапки налобный фонарик.
Ладонь ее коснулась щеки, замерла на несколько секунд на порезе. Кровь остановилась, и рана успела подсохнуть и затянуться. Шрам теперь этот будет всегда напоминанием о том чудовище, зародившемся внутри ее. О дне, когда Титова могла спасти чью-то жизнь, но вместо этого бездействовала, молчаливо подписывая смертный приговор чужому человеку.
– Не вернетесь, – небрежно отмахнулся Парша. – Но я буду ждать до утра в этом доме.
Боец указал на многоэтажку из красного кирпича, что располагалась через дорогу. Если внутри безопасно, то место отличное – вход в метро отлично просматривался.
– Идем, Вась. – Женя закрепил свой фонарь на лбу.
«С Богом!» – подумал Фролов, смотря в низкое серое небо. Очень хотелось верить в то, что видит он его не в последний раз.
– Что это за птица была? – оказавшись в подземном переходе, нарушил тишину Фролов. Ему очень хотелось услышать Васин голос.
– Андский кондор. – От страха голос девушки дрогнул, и последнее слово она произнесла на очень высоких нотах. – Из зоопарка, наверное… – выдала единственное адекватное предположение Вася.
Глубина заложения станции «Беляево» всего двенадцать метров, но преодолевали их молодые люди медленно. Ступени жалобно скрипели под весом человека, рискуя разъехаться в местах стыков.
Пятно света от фонаря ушло вниз и вырвало из тьмы часть пола из серого гранита.
– Черт! – тихо выругалась Василиса.
Она, не рассчитав шагов, оступилась и, стремясь сохранить равновесие, схватилась за резиновый поручень. К ладони и пальцам прилипло что-то слизкое. Поборов инстинктивное отвращение, девушка вытерла руку о штанину.
Луча от налобного фонаря хватало только на несколько метров, дальше он рассеивался, и его поглощала вездесущая тьма. Стало совсем не по себе, по коже пробежал неприятный холодок, сперло дыхание, и закружилась от повышенного адреналина в крови голова. Что там, впереди, в двадцати метрах от них?
Василиса вытащила из рюкзака ручной полноразмерный фонарь и включила его. Дальность фонаря оказалась достаточной, чтобы осветить половину платформы. Спасибо Флаю и на этом, не пожмотничал, даже если и знал, что отправлял молодых людей в последний путь. А может, если он оказался столь щедрым, немного верил в них?
Колонны станции были отделаны белым мрамором, стены облицованы светлой керамической плиткой. Но светлой она была лет пять назад, сейчас же керамику облепила какая-то слизь. Возможно, именно в такую и вляпалась Вася, когда спускалась. Присмотревшись, Женя заметил, что бурая слизь едва пульсирует.
– Дрянь какая, – прокомментировала Вася, еще раз невольно вытирая руку о штанину. – Думаешь, она живая?
– Не знаю, – прошептал в ответ Женя. – Но лучше на нее не светить и не шуметь, черт знает на что она реагирует.
Карта подземелий оказалась старой и повидавшей жизнь. Она разваливалась буквально в руках, и за ее точность Женя не ручался. Вверху значился год – 1985.
– Восемьдесят пятый, – зачем-то вслух сказал Женя. – А станция-то когда была заложена? – задал риторический вопрос пилот, вглядываясь в хитрые переплетения линий на карте.
– Примерно в семьдесят пятом, – ответила Василиса, сделав неопределенный жест рукой.
– Слушай, Википедия ходячая, да что с тобой не так?
– Ну, если говорить медицинскими терминами, – Вася задумалась на несколько секунд, – то я страдаю рядом отклонений вроде диссоциального расстройства личности, социопатии и легкой формы Аспергера. А еще у меня эйдетическая память. И если ты хочешь сейчас сказать, что это круто, то отвечаю – нет, не круто. Моя голова – это клад бесполезных знаний. Я была здесь около восьми лет назад, а до сих пор помню, что на станции пятьдесят две колонны.
– Я не хотел этого сказать. Не представляю, как жить с таким количеством информации. – Женя слушал Василису, не отрывая взгляда от карты. – Клаустрофобией не страдаешь?
– Нет, не страдаю, – покачала головой девушка. – Но мне очень страшно идти.
– Мне тоже. Знаешь, Вась, возможно, мы не вернемся, и я и ты это прекрасно понимаем. Ответь мне честно, здесь и сейчас, ты знаешь, кто и за что тебя хотел убить?
– Нет, – на выдохе ответила девушка, и Фролов на интуитивном уровне понял – она не врет. – Ты веришь мне?
– Верю. Иначе какой во всем этом смысл?
Легкая улыбка коснулась губ Титовой, но Женя этого увидеть не смог. А очень жаль.
– Идем. Сделаем все, чтобы выжить и вернуться.
Спрыгнув на железнодорожные пути, Женя помог спуститься Василисе. Подхватив девушку, пилот зашипел от боли в ребрах, которая волной прошлась по всему телу. Недавние травмы и не думали заживать.
Позади тут же сгустилась темнота – вязкая и непроглядная. Время в ней потеряло всякий смысл – будь то два часа дня или три ночи, один черт, этим проклятым тоннелям все равно. Вечная ночь поселилась в Московском метрополитене навсегда – не зажжется больше на станциях свет, не пройдет ночью путевой обходчик, не придут на смену машинисты. Тысячи человек не будут нервно топтаться на платформе в ожидании поезда. Жене трудно поверить во все это, а Василисе и того, наверное, сложней. Возможно, она восемь лет назад стояла рядом с информационной стойкой на платформе и ожидала опаздывающего друга, возможно – спешила на собеседование, а может, возвращалась после прогулки из Тропаревского парка. Могла ли она тогда, восемь лет назад, предположить, что поедет не в многолюдном составе, а пойдет пешком по тоннелю с автоматом наперевес. Не могла. И Женя бы не смог.
За спиной послышался шумный вдох, полный обреченности и страха. «Ничего, Вась. Мне тоже страшно. Но вместе прорвемся». Каждую секунду Васе, замыкающей их маленькую группу, хотелось обернуться. Ощущение, что в спину смотрят невидимые для них противники, сводило ее с ума. Нервы у пилота тоже были на пределе, но он держался, отгоняя от себя пароноидальные мысли. И без сумасшедших фантазий сейчас тошно.
По шпалам, сосредоточившись на том, чтобы не сбиться с шага и не упасть. Раз-два, раз-два, раз-два. На распутье остановиться, свериться с картой, в точности которой Женя сомневался, выбрать верный перегон и дальше. Сыро, холодно и затхло. Опасаясь грибка и прочей неизвестной дряни в воздухе, Женя натянул на лицо ворот куртки и то же самое посоветовал сделать Василисе. Защита не ахти какая, но бездействовать еще хуже. Женя слышал о том, что самое глубокое российское метро находится в культурной столице. В бывшей культурной столице, сейчас Петербург превратился в такие же руины. Но даже двенадцать метров над головой давили только так. Да и какая разница – десять метров над тобой или восемьдесят шесть, как в Питере? Никакой.
Со свода капнуло на макушку, и холодная вода неприятно стекла за шиворот. По телу пробежали мурашки, пилот вздрогнул и машинально провел рукой по короткому ежику волос. Луч фонаря вырывал у темноты только метров пятьдесят, а дальше тоннель уходил в бесконечность. Не было этому метро конца и края. Фролов мысленно молился, чтобы не пришлось стрелять. В замкнутых пространствах важно любой ценой избегать промаха, чтобы не было рикошета. А он не ахти какой стрелок, поэтому силы свои оценивал трезво и честно.
Воды неожиданно прибавилось: она то покрывала только высокую подошву ботинка, то достигала голени. И чем дальше они шли, тем глубже было. Когда вода достигла колен, Титова остановилась.
– Ты чего? – Женя спиной ощутил остановку девушки. Просто резко стало не хватать пронзительного взгляда в затылок.
Боясь увидеть что-то ужасное, он медленно обернулся. Василиса замерла, словно изваяние. Она с перекошенным от ужаса лицом всматривалась вниз, туда, где ноги скрывала мутная вода.
– Вась… – Неспешно подойдя к девушке, пилот коснулся ее плеча.
Титова никак не отреагировала, продолжая испуганно смотреть вниз. Проследив за ее взглядом, Женя опустил фонарь. Ничего – муть воды и какой-то несущественный мусор, в избытке гуляющий вместе со сквозняками по тоннелям.
– Идем дальше, – негромко сказал он девушке, взяв ее за кисть руки и потянув вперед.
С глухим выкриком Василиса вырвала свою руку из слабой Жениной хватки, отшатнулась от него и попятилась.
– Не подходи! Не надо! Прошу тебя! – взмолилась она.
Нижняя губа Титовой тряслась, глаза на мокром месте – вот-вот заплачет, Женя отчетливо заметил, как его напарницу бьет крупная дрожь. Она задыхалась от страха, не в состоянии контролировать свои эмоции. Пилот крутил головой в надежде обнаружить то, что так испугало девушку. Ничего – только своды и вода, даже звуков подозрительных не было.
– Вася, это я, Женя. Все хорошо.
Пилот старался говорить как можно спокойней, но голос предательски дрожал, иногда срываясь на хрипоту. На всякий случай перехватив с плеча автомат, Фролов снял его с предохранителя. Вышло это, правда, не сразу, пальцы онемели от холода и страха.
Стеклянным взглядом Титова смотрела куда-то сквозь пилота. Фролов обернулся – за спиной только густая темнота. Даже если она и скрывала чудовищ, то очень умеючи, не показывая ни Васе, ни Жене.
Какое-то время Титова пятилась, а после резко развернулась и, выронив из рук фонарик, побежала по тоннелю. Фонарь ушел на дно, несколько раз мигнул и погас окончательно.
– Стой! – заорал вслед пилот.
Нельзя бегать здесь! Никак нельзя, это Зона! Сейчас ты не смотришь по сторонам, а через мгновение твои внутренности на сводах. Луч от налобного фонарика девушки, как основной и единственный ориентир для Жени, ходил из стороны в сторону. Раз-два, раз-два, собьется и упадет – потеряет девушку из вида. Случайно пробежит мимо одного из многочисленных ответвлений и не запомнит его – потеряется, и никакая карта не поможет.
Споткнувшись о шпалу, Фролов с глухим матом рухнул и ушел с головой под воду. Рюкзак, к которому был прикреплен лом, беспощадно придавил. Фонарь закатился под шпалу, Женя не сразу его нащупал. Но он оказался надежней фонарика Титовой, погружение под воду выдержал. Когда пилот вытер с лица воду, то мир уже изменился. Титовой видно не было.
Осознав весь масштаб катастрофы, Женя, забыв об осторожности, побежал туда, где видел ее полминуты назад. Два ответвления, и оба погружены во мрак. На распутье под водой лежал налобный фонарик Титовой. Женя дернулся влево, посветил вперед и вниз – вода пребывала в состоянии покоя, не похоже, что недавно здесь бежал человек, затем заскочил в правый аппендикс тоннеля, тот оказался незатопленным.
– Вася! – заорал Женя. Голос его эхом отразился от сводов.
Он закрыл глаза, прислушался, но все заглушало сильное биение сердца. Бум-бум-бум! В висках, в груди, в пятках.
– Василиса! – не своим голосом позвал девушку пилот.
Тихий скулеж послужил ответом. Глухо выдохнув, пилот сорвался с места. Он старался считать шаги, чтобы вытеснить из мыслей худшие опасения. За эти минуты Фролов успел уже надумать себе бог весть что. Ужасные картины ярко всплывали в голове, но страшней всего было потерять Василису навсегда. От мысли, что она будет бродить в одиночестве по целому подземному городу, Евгения бросало в жар. Одна, беззащитная, без источника света, до смерти перепуганная, потерявшая над собой контроль, Василиса долго не протянет. Его пассажирка нуждалась в защите – именно это придавало пилоту силы. Когда чувствуешь ответственность не только за себя, то бороться за жизнь проще. Женя считал, что за Василису он в ответе с того момента, когда она взошла по трапу в самолет, и до тех пор, пока она не окажется в безопасности.
К счастью, нашлась Титова быстро. Сжавшись, подтянув к себе колени и обняв их, девушка сидела на бетонном полу.
– Вася!
Первым делом пилот осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, сел перед девушкой на корточки.
Его учили оказывать психологическую помощь, но пилот понимал, что все эти хитрости на Титову не подействуют как надо. Бог знает, что у нее в голове, но на эту женщину простые утешения не окажут влияния. Если она – выдержанная и храбрая – чего-то так сильно испугалась, то дело дрянь.
– Что ты там увидела? – Женя взял девушку за руку и погладил ее ладонь.
Василиса не пошевелилась, продолжила все так же сидеть, уткнувшись носом себе в колени. Пилот хотел обнять девушку, но вовремя вспомнил, что после падения он мокрый до нитки. От адреналина холод не ощущался, хотя сквозняки в московской подземке сильные. Ничего, скоро начнется отходняк, тогда все в полной мере аукнется.
– Девочка, что с тобой?
Не на шутку перепугавшись за здравомыслие Титовой, он нежно взял девушку за подбородок и приподнял голову. Второй рукой снял с нее очки и погладил по щеке. Ладонь от вновь начавшего кровоточить пореза стала влажной и теплой. Не обращая на это внимания, пилот нежно, насколько мог, провел большим пальцем по ее лицу, смешивая кровь и слезы. Но тело его не слушалось, и как бы он ни старался, движение его вышло грубым.
– Тебя никто не тронет, там никого нет, тебе показалось, Вась. Я тебя смогу защитить. Пойдем дальше?
Никакой реакции, Василиса даже не моргнула, продолжая пялиться пустым взглядом в одну точку. Все больше Жене становилось не по себе. Без выходок напарницы ему и так было страшно, а сейчас и вовсе с трудом держал себя в руках, чтобы не выпустить весь боезапас в темноту. Хотелось заорать, побежать, вырваться из этого ада, отмыться от грязной воды, в которую он упал, и выпить бутылку крепкого алкоголя, чтобы забыться.
– Да черт возьми!
Женя не выдержал, с силой ударил по бетонной стене. Кулак, который прошелся в паре сантиметров от лица девушки, напугал ее. Титова встрепенулась, несколько раз моргнула и тихо заскулила.
– Прости-прости, я не хотел тебя напугать. Идем отсюда. – Он взял девушку на руки и вместе с ней поднялся.
Но удержать девушку в неожиданно ослабевших руках не получалось и пришлось усадить ее обратно.
– Милая, – Фролов снова сел на корточки, – скажи, что тебя так сильно испугало?
– Темнота, – раздался голос из густой черноты тоннеля.
В короткий миг вскочив на ноги, Женя посветил в сторону источника звука и едва удержался, чтобы не выстрелить.
Фонарь не сразу выхватил человеческий силуэт, и только благодаря невероятному самообладанию Женя не открыл огонь на поражение в сторону идущего к ним мужчины. А тем временем человек приближался неспешно и вальяжно, и вскоре их разделяло не больше десяти метров. Луча фонаря хватало, чтобы рассмотреть обитателя тоннелей.
– Она боится того, что в ней скрывается, – голосом мудреца продолжал вещать незнакомец.
На вид ему было около пятидесяти – седина уже затесалась в волосах на висках и в аккуратной бородке. Высокий, подтянутый, облаченный в черную «горку», он с надменным видом смотрел в глаза Жене. А пилот все пытался обнаружить при нем хоть какое-нибудь оружие. И ничего.
– Ты кто? – не опуская автомата, спокойно спросил Женя.
– Я Морок. – Неизвестный сделал легкий поклон.
– Что ты здесь делаешь? – Голос Жени сорвался на хрип, он не мог скрыть страха.
– Я здесь живу. А вы, как я понимаю, идете в Новые Черемушки?
Сделав шаг в сторону, Женя закрыл собой сидящую на полу Василису. У Морока этот благородный жест вызвал снисходительную улыбку.
– Я не причиню вам никого вреда. Видишь, я абсолютно безоружен, – и словно в доказательство своих слов выставил перед собой пустые ладони.
Повисла тишина. Женя смотрел на Морока, Морок с легкой полуулыбкой смотрел вниз, туда, где сидела Василиса.
– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнил мужчина.
– Да, мы идем именно туда, – сдался Женя, понимая, что играет не на своем поле.
– Зачем?
Морок сделал шаг в сторону молодых людей, в ответ на этот жест Женя демонстративно положил палец на спусковой крючок автомата. Мужчину это действие остановило.
– Твое какое дело? Проваливай, пока я не пристрелил тебя.
– Да интересно просто, – пожал плечами мужчина, сложив руки за спиной в замок. – На охотников, жаждущих срубить побольше денег, вы не похожи. Так же как и не похожи на людей, которые ищут «Дзюро» ради великих и добрых деяний. Вот и решил поинтересоваться – зачем?
– Какого еще «Дзюро»?! – с усталым раздражением спросил Женя. – Не надо нам никакого «Дзюро». Я сам вообще не знаю, что мы ищем…
– О, это уже интересней. Ты позволишь? – Морок кивком указал на Василису. – Помогу твоей подруге прийти в себя.
Сдавшись и не найдя аргументов для возражений, Женя отступил от девушки, но оружия не опустил.
– Благодарю. – Морок сделал театральный поклон и подошел к девушке, присев перед ней.
– Привет. – Он взял девушку за обе руки и улыбнулся своей самой доброй улыбкой. – Как тебя звать, очаровательное создание?
Фролов хотел закрыть глаза, просто потому что не мог на все это смотреть. Что делать? Расстрелять этого странного типа? Дать затрещину Титовой, чтобы та пришла в себя? Или пустить пулю себе в висок, чтобы все это скорей закончилось? Перепуганная Василиса не пошла на контакт даже с ним, что уж говорить о незнакомом человеке. Но какового было удивление пилота, когда Вася ответила Мороку.
– Василиса. – Голос у нее был мягкий и тихий.
– Властительница, значит. Царица, – перевел Морок. – Во многом определяющее имя.
«Знал бы Морок, насколько он попал в точку», – подумал Женя, но в диалог не вмешался.
– Василиса, что тебя так сильно напугало? Что ты увидела, дорогая?
Морок словно гипнотизировал девушку, говоря с ней мягко, но четко, не разрывая визуального и тактильного контакта.
– Его.
Медленно повернувшись в сторону Жени, Вася вытянула руку и ткнула указательным пальцем в сторону Фролова.
– Что?! – на эмоциях выкрикнул пилот, но Морок жестом приказал молчать. Кажется, этот подземный отшельник понимал больше, чем сам Женя.
– Хорошо. Что именно произошло с твоим другом?
– Он умер. Я видела, как он попал в какую-то страшную аномалию и сгорел. Очень быстро. Это не он. Не Женя. Женя мертв. Мертв… Мертв… – Титова снова вся затряслась и сжалась.
– Нет, Василиса. Женя жив, вот же он, смотри. Это твой друг. Он здоров и цел. Ты попала в аномалию, понимаешь?
– Что за аномалия? – утерев слезы рукавом, спросила Титова.
– Под землей очень много разных аномалий, но больше всего влияющих на психологическую активность мозга.
Морок мягко коснулся виска девушки и провел тыльной стороной ладони по щеке. Рука замерла на ране, мужчина недоуменно сморщился, словно пытаясь понять, что могло оставить порез такой глубины, и, сделав какие-то свои выводы, вновь улыбнулся девушке.
– Все они действуют по-разному, эта вызывает галлюцинации. Ты увидела то, чего больше всего боишься.
– Не поняла, – растерялась Титова.
– А по-моему, ты все поняла, – подмигнул ей Морок и поднялся. – Идем, я напою тебя и твоего друга чаем.
Мужчина поднялся и подал руку Титовой. Та, мягко вложив свою ладошку в ладонь Морока, встала.
На все это действо Фролов смотрел с изумлением и испугом. Какой-то подозрительный мужик появился из темноты тоннеля метрополитена, находящегося в Зоне отчуждения. На поверхности и то обитают одни отбитые люди, а насколько надо быть отмороженным, чтобы целенаправленно спуститься под землю и жить здесь одному? Ладно, этот тип появился, Женя уже принял на веру то, что люди здесь ненормальные, но как этот псих простым разговором заставил Титову прийти в себя? Может, не Титова сумасшедшая, а сам пилот? Если это так, то единственное лекарство от сумасшествия – девять грамм свинца. Принимать внутрь, через рот, желательно не запивать. С силой проведя ладонью по лицу, Фролов взвыл. После встречи с наемниками ему казалось, что хуже быть не может, что это финиш. Но нет. Может! А что дальше? О каком таком загадочном «Дзюро» говорил Морок? Может, в Черемушках их ждет трехглавый дракон, испускающий пламя и охраняющий что-то жутко секретное? Ну вот чем может быть этот «Дзюро»? Или кем? Из-за него ли погибли бойцы Тантала? Знал ли сам Флай наверняка об этом «Дзюро» или просто отправил сталкеров проверить свои догадки? С каждой секундой у Жени возникало все больше вопросов, ответы на которые никто давать не хотел.
– Евгений? – Морок вопросительно поднял бровь. – Ты идешь с нами?
Посмотрев на Титову, которая приглашением воспользовалась, Женя выругался, отмахнулся и заторопился вслед за его боевой подругой и сталкером.
Шел Морок неспешно, но уверенным шагом хозяина дома. Ему не нужны были ни фонарь, ни карта, словно он знал каждый метр этого тоннеля как свои пять пальцев. Вскоре он свернул в тупиковый тоннель и остановился перед железной дверью с механическим кодовым замком. Зажав четыре кнопки, сталкер потянул тяжелую дверь на себя и сделал шаг в сторону, пропуская нежданных гостей.
– Прошу вас, – он сделал приглашающий жест рукой. – Только, пожалуйста, обувь снимайте, у меня чисто.
Внутри небольшого квадратного помещения действительно было чисто и даже уютно. Под потолком теплым желтым светом горела лампочка, провода от нее плелись по потолку, спускались на стену и прятались в металлическом черном ящике. Низкий диван, накрытый советским, успевшим выцвести от времени покрывалом, стоял у стены, посреди комнаты деревянный стол, на одной из стен красный ковер с незамысловатым узором. Тумба, шкаф с многочисленными непрозрачными контейнерами. Большая карта Московского метрополитена, рядом зачем-то карта метро Санкт-Петербурга, которая в сравнении со столичной терялась и выглядела пустой. Титова оставила ботинки у входа, сняла куртку и нелепую черную шапку, повесив все на гвоздик. Фролов же неуверенно топтался на входе, не решаясь заносить всю грязь на себе в комнату. С пилота и так уже успела стечь вода, образовав под ним мутную лужу.
Морок, оценив ситуацию, подошел к тумбе, открыл верхний ящик и, смерив Фролова оценивающим взглядом, достал штаны и футболку камуфляжной расцветки, а также нижнее белье.
– Держи, – он протянул чистую одежду пилоту.
Одежда немного пахла затхлостью, но была новой по всем признакам, явно из армейских запасов. Даже трикотажные трусы и майка были еще с новыми бирками-наклейками.
– Можешь принять душ. – Морок прошел к столу и опустил в банку с водой кипятильник. – Я пока чай заварю.
– Что? – не понял Женя. – Это какая-то шутка?
– Я всегда серьезен. – Морок легко улыбнулся. – Выйди за дверь и зайди в следующую. Условия, конечно, спартанские, но сойдет.
– А я после такого душа чешуей не обрасту? Или не буду свою кожу в коробочку собирать?
– Там собрана система из артефактов, которые очищают воду и нагревают ее, – голосом страдальца, разговаривающего с полным дураком, ответил Морок.
Приняв слова мужчины на веру, Женя вышел и снова оказался в темноте, но долго блуждать не пришлось – нужная дверь отыскалась быстро. Код на замке Женя разгадал сразу, уж слишком характерны были вдавлены четыре цифры. Закрепив на крючке под потолком фонарик, пилот осмотрелся. И правда – душевая. Пол и стены выложены кафельными квадратами плитки, стыки уже почернели, но видно, что хозяин поддерживает чистоту в помещении. На стене бойлер на сорок литров, новенький совсем. Женя долго осматривался, пытаясь понять, как Морок здесь все обустроил. Нашел даже выключатель на стене, наудачу щелкнул, и загорелась одинокая лампочка дневного света. Потом обнаружил короб, такой же, как и в комнате, туда уходили провода. Предположив, что там и находятся те самые таинственные артефакты, которые питают помещение электричеством и очищают воду, проверять свою теорию Фролов все-таки не стал, побоялся. Разделся, повернул два крана и сначала подставил ладонь. Тонкая струйка теплой воды капнула на руку, Женя растер ее – не слизкая, обычная вода, даже не ржавая, затем принюхался – никакого подозрительного запаха. И только после этого набрался храбрости и шагнул под струю теплой воды. И это лучшее, что случилось с ним за последние дни. Вместе с усталостью Женя смывал пот, грязь, сукровицу и тяжелые мысли, вмиг став каким-то глупым и безвольным. Он мылся быстро, чтобы хватило воды и Василисе. А еще торопился, потому что боялся оставлять девушку наедине с Мороком. Она, конечно, может за себя постоять, уже это не единожды доказала, но Морок обладал каким-то талантом, позволяющим делать психику человека мягкой и податливой.
Воображение Жени опять сыграло с ним злую шутку, нарисовав ужасные картины, и из душевой он буквально выскочил, на ходу застегивая штаны.
Дверь на замок закрыта не была, потому, дернув ручку, взбудораженный Женя ворвался в помещение. Мужчина, разливавший из трехлитровый банки по граненым стаканам кипяток, обернулся, смерив Женю недоуменным взглядом. Даже Василису немного испугало поведение своего друга.
– Ты чего, Жень? – Девушка медленно поднялась.
– У тебя все в порядке? – нахмурился Фролов, подходя к девушке.
– А ты, я смотрю, не доверяешь мне? – ответил вместо девушки Морок, бросая чайный пакетик в стакан.
– А должен? – Женя нервным движением смахнул с коротких волос воду.
– Я помог твоей подруге, показал свое убежище, приютил вас, и при всем этом вы до сих пор живы. Мне кажется, это весомый аргумент в мою пользу.
– Я выйду. – Василиса с таким же комплектом одежды в нетерпении топталась на месте. Пребывая в абсолютной антисанитарии, она уже третий день мечтала просто помыться. Пилоту-то было тяжело, а что говорить про чистоплотную девушку?
Как только Вася скрылась и мужчины остались наедине, Женя тут же почувствовал себя дискомфортно. Он вдруг понял, что Вася так или иначе всегда была в поле его зрения, надолго их не разлучали даже на Болотах.
– Чай? – предложил Морок, протягивая пилоту стакан.
На столе также была открытая пачка галет и упаковка конфет «Москвичка». Но, увидев на лице пилота недоверие, хозяин убежища снисходительно улыбнулся, как улыбаются родители своим нашкодившим детям.
– Послушай, нельзя делить людей только на хороших и только на плохих. Потому что такого не бывает. Зло бывает разным – от раскаявшегося до сатаны во плоти, и добро, как ты ни крути, не всегда чисто белое. Бывает, в попытках приумножить это самое добро мы совершаем много бесчеловечного. – Морок сделал глоток горячего чая, и Женя невольно сглотнул слюну. – Если ты меня боишься, ты можешь с Василисой уйти прямо сейчас. Только до «Черемушек» вам не дойти. Тот, кто послал вас на заброшенную станцию, отправил на смерть. На «Калужской» опасная аномалия вроде той, в которую угодила Василиса, только намного сильней, и зона покрытия у нее колоссальная. Свихнешься и дальше не пройдешь. Но если ты расскажешь, кто и зачем вас послал туда, я смогу помочь.
Какое-то время Женя сомневался, долго взвешивал все «за» и «против», а потом, не найдя аргументов для молчания, все рассказал. С самого начала, с той минуты, как ему позвонили и погнали через несколько часовых поясов в Новосибирск, с момента первого знакомства с Василисой. Фролова буквально прорвало: он говорил много, быстро и с охотой. Рассказывал, а самому с каждым словом становилось легче, словно избавлялся от непомерно тяжелого груза, бросить который ни в коем случае было нельзя. Груза, который с каждой минутой давил все сильней и вскоре обещал сделаться невыносимым. Пилот рассказал про крушение самолета, про отморозков, которые их подобрали, про странное место, в которое их повезли, не утаил случай с наемниками и высказал все свои опасения по поводу Титовой. Как на духу – от и до. За десять минут, пока отсутствовала Василиса, пилот вывалил на Морока все случившееся с ними за три дня.
Когда открылась дверь и на пороге появилась Титова, она застала картину маслом: опустошенный Женя сидел и смотрел в одну точку, а Морок задумчиво помешивал ложечкой чай. Никто из них даже не отреагировал на появление девушки.
– Да, дела, – протянул сталкер, вытаскивая галету из упаковки. – Вляпались вы так вляпались. Василиса, проходи, – запоздало пригласил к столу Морок. – Будем соображать на троих.
Невольно заглядевшись на свою напарницу, Женя, сам того не понимая, глупо улыбнулся. Боже мой, он меньше недели здесь, но уже совершенно забыл, что такое женщина, как она может быть ласкова и нежна. Как она, черт возьми, может быть красива в нормальной одежде, а не в обносках, загаженных грязью, кровью мутантов, соком плотоядных кустов и побегов… А потом, отвлекшись и от этого, с недовольством понял, что девушка для этих условий оказалась более готовой, чем он сам. Армейская одежда ей пришлась точно по размеру, подчеркивая все изгибы ее красивой фигуры. Длинные и мокрые волосы спадали на плечи, взгляд чистый и ясный, даже порез на щеке не портил ее правильного лица. Пилот только сейчас смог внимательно рассмотреть татуировку на ее правой руке. Красивый рисунок очень необычно смотрелся на бизнес-леди. В момент, когда его боевая подруга поправила волосы, Женя приметил часть еще одного изображения на ее теле: черно-красное крыло птицы. Судя по видимой части татуировки, рисунок, который скрывала одежда, покрывал значительную часть груди. Увидь ее в таком виде впервые, Фролов бы в жизни не признал в Титовой гениального айтишника. Скорей принял бы за неформала, который никак не может выйти из подросткового возраста.
– Может, у вас есть какие-то средства связи? – в надежде спросил Женя. – Нам сигнал о помощи подать, и все.
– Связи нет уже давно. Разве вы не знали? – Морок медленно поднялся, подошел к одному из шкафов и замер перед ним. – Скрывать у себя вас я не могу. И нельзя мне… – После этих слов Морок замялся, стушевался и замолчал.
Спустя долгие минуты раздумий сталкер достал из шкафа контейнер и поставил его в центр стола.
– Вот. Отдадите это Флаю, когда вернетесь.
– Можно открыть? – Василиса робко потянулась к контейнеру.
Получив в ответ кивок, девушка щелкнула блокираторами крышки и неуверенно раскрыла. Тут же из контейнера, словно из волшебной шкатулки, полился теплый красный свет. Василиса и Женя даже поднялись от изумления, а после пилот взял артефакт в руки. Пальцы пощипывало, но легко, даже приятно, а сам артефакт на ощупь был теплым и гладким. Представлял он собой алого цвета сферу, внутри которой ядро – похожее на новогодний стеклянный шар со снегом.
– Что это? – Девушка даже сняла очки, потерев глаза.
– Из-за сердцевины, которая похожа на новогоднее украшение, я называю этот артефакт «Холодок», – пожал плечами Морок. – На поверхности я подобного не встречал, да и под землей она образуется только в «холодильнике». – Ударив себя по лбу, словно опомнившись, сталкер добавил: – Это аномалия такая. Из названия очевидно, что она замораживает определенный участок. Ученые говорят, температура аномалии может достигать абсолютного нуля. А вы представляете, сколько это?
– По шкале Цельсия минус двести семьдесят три целых и пятнадцать сотых градуса. – Титова даже на секунду не задумалась перед ответом.
– Слушай, ты ее не боишься? – заговорщицким голосом спросил Морок.
– Иногда побаиваюсь, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил Женя. – А что нам делать с этим «Холодком»? Какие у него свойства? Ведь Флай от нас наверняка ждет чего-то другого.
– Флай отправил вас за «Дзюро». По легенде, он действительно находится где-то под землей. Но артефакт этот мистический, все о нем слышали, все его ищут, но найти удалось его всего одному человеку. Хотя в достоверности этой информации я не уверен. Зона слухами и байками полна.
– За какие такие уникальные свойства его ищут? – спросил Женя.
– По легенде, он может излечить от любой болезни – начиная от воспаления легких и заканчивая злокачественными опухолями. Этот, правда, – Морок указал на «Холодок», – ни от чего вылечить не может, но, думаю, Флай будет доволен. Все равно, как выглядит «Дзюро», никто и не знает. Пока он голову ломает, вы уже будете далеко.
– Что мы будем вам за это должны? – спросила Василиса, убирая контейнер с артефактом себе в рюкзак.
– Ничего, – развел руками Морок.
– Так не бывает, – искренне удивилась и растерялась девушка.
– У вас ничего нет. А даже если и было бы, я не взял. Василиса, не все в этом мире измеряется деньгами.
– Не все, – не стала спорить Титова. – Но в Зоне я не встретила еще ни одного альтруиста.
– Василиса, – терпеливо повторил Морок, – мне от вас ничего не надо. Можете переночевать у меня, но чтобы в пять утра вы отсюда ушли. Я вас провожу до «Беляева», а дальше сами.
Усевшись на диван, сталкер провел рукой по бородке, прищурился и задумчиво протянул:
– Нет, все-таки одна просьба у меня будет. Никому не говорите, что меня видели. Придумайте красивую легенду о поиске артефакта, но не упоминайте обо мне.
– Хорошо, – согласился Женя. – Мы никому не скажем, – пообещал он.
– Вы ложитесь спать, – Морок указал на диван. – Утром я за вами приду.
– А вы куда? И вообще, – на лице Василисы смешались эмоции удивления и испуга, – вы так и не рассказали о себе.
Сталкер действительно начал собираться. Он убрал в рюкзак несколько бутылок воды, какую-то коробку, поместил в карман на штанах два флажка, покрутил в руках молоток, положил зеркальце, застегнул на себе сигнальный жилет.
– Вы путевой обходчик, – когда у нее уже не осталось сомнений, негромко сказала девушка. – Хранитель этих подземелий. До того страшного дня вы работали на этом участке линии. И остаетесь верны профессии по сей день. Я… я слышала о вас на Болотах. Один из сталкеров рассказывал байку о путевом обходчике.
– Да? – усмехнулся Морок. – И что он рассказал?
– Легенду о вашем заточении здесь. Сказал, что вы помогаете только людям с чистым сердцем и благородными намерениями. Вот слово в слово так и сказал.
– Добрых снов, молодые люди. – Морок снова оставил напарников без ответа. – Набирайтесь сил, они вам еще пригодятся.
Открыв крышку карманных часов, мужчина кивнул, соглашаясь с известными только ему мыслями, а после этого вышел, аккуратно прикрыв за собой тяжелую дверь.
Смотря в закрытую дверь, трудно было поверить в Морока и в случившееся. Вспоминая разговор, который закончился минуту назад, Жене казалось, словно это происходило не с ним, а историю эту ему кто-то рассказал. Но все это происходило сейчас и с ними. Вот – теплое помещение, а они сытые, чистые и в безопасности. Сделав глоток чая, Женя сощурился от удовольствия, чувствуя, как горячая жидкость проходит по гортани и падает в желудок. Появилось ощущение, будто последний раз чай он пил в другой жизни. А потом задумался и понял – так оно все и есть. Жизнь у него давно раскололась на две части. Ту – в которой он не был знаком с Василисой, и ту – которая началась после того, как его пассажирка протянула свою хрупкую ладонь для рукопожатия.
Пилот снова посмотрел на Василису и снова по ее выражению лица и взгляду ничего не понял. Смотрит перед собой, куда-то в бесконечность, держит двумя руками граненый стакан уже остывшего чая, губы сжались в тонкую полоску. И самое страшное – сидит и молчит. Женя привык к тому, что женщины эмоциональны и более разговорчивы. Если их что-то волнует, они непременно это кому-то расскажут. А Титова все в себе переваривает, вынашивает, делает какие-то свои выводы. Ждать чего-то хорошего от человека, который много думает и молчит, не стоит. Пусть бы выплеснула лучше все на Женю, он стерпит это легче, чем долгое молчание. Зато Василиса получит эмоциональную разрядку, ей это необходимо. Чтобы потом, в самый неподходящий момент, резко не перегорела. Пилот этого боялся, ведь какой бы необычной ни была девушка, она всего лишь человек. Сильные люди тоже ломаются, Титову, если не сломают обстоятельства, сломает Зона.
В любом случае, на Большую землю они вернутся совсем другими людьми.
ЕСЛИ вернутся…
Перед тем как провалиться в сон, он еще раз посмотрел на Василису, словно боясь, что та может исчезнуть. Но с подводной лодки некуда. На этих мыслях он и заснул.
За ночь щека Титовой распухла и приобрела нездоровый синеватый оттенок. Морок, вернувшийся под утро, бережно осмотрел порез и, сказав ей сидеть на месте, достал из сейфа пульсирующий черно-серебристым светом артефакт. Он был гораздо крупней того, что дал Морок напарникам, и имел очень странную форму шестиугольной призмы. Странную для артефакта, как посчитал Женя. Хотя что он вообще знает об артефактах и о том, каких они бывают форм?
Сначала Морок вытащил из ножен странного вида нож, легко отрезал им, словно сыр, кусочек от артефакта, положил на заранее смоченный медицинским спиртом бинт и после этого пластырем приклеил к щеке Титовой. Все манипуляции он проводил молча. Сделал шаг назад, оценил свою работу и, недовольно покачав головой, приклеил еще один пластырь.
– Через час снимешь. Рана затянется, но шрам останется. Тут уж никакие артефакты не помогут, только современное хирургическое вмешательство. Но твое милое личико ничем не испортить. – Пытаясь приободрить Титову, Морок ей подмигнул.
– Какой необычный нож, – кивнул на холодное оружие Женя. – Артефакт кажется таким прочным, а вы его как бумагу разрезали.
– Аккуратно, – предостерег пилота сталкер. – Нож очень острый. Он с одинаковой легкостью может резать как хлеб, так металл. Сам его сделал, – гордо заявил Морок. – Из артефактов.
Вот почему при первой встрече при нем не было никакого оружия. С таким ножом ствол без надобности. Вот так Женя вынес еще один важный урок – даже простой нож в Зоне может обладать аномальными свойствами и быть идеальным оружием.
Коснувшись лица, Титова поморщилась – кожу на щеке жгло и стягивало. Морок успокоил, сказав, что это совершенно нормально, идет активный процесс регенерации тканей. Мужчина даже объяснил Василисе все это на научном языке, но Фролов не слушал, голова была забита совсем другим. От завтрака напарники отказались, аппетита совершенно не было, но по две чашки чая выпили, а Василиса, несмотря на то, как яро она отказывалась от тушенки, словно не в себя съела половину упаковки пряников.
Когда Морок посмотрел на часы, напарники поняли – пора.
– Как и обещал, я вас провожу, – сталкер протянул Василисе ее автомат, который она вчера во время панической атаки потеряла.
Прощальным взглядом осмотрев комнату, Женя застегнул молнию на куртке. Экипировка за ночь высохла, но и тут была заслуга Морока. Он использовал какую-то систему артефактов, в особенности которой решил их не посвящать.
Хозяин подземелий вел напарников совсем иным путем, не имеющим ничего общего с той дорогой, по которой они попали сюда. Впрочем, стоит отдать должное – тоннель был сухой и не вызывал столько животного страха. Или страшно не было, потому что вел их Морок, к которому Женя за сутки пропитался ничем не подкрепленным доверием?
На карте, предоставленной Флаем, этого перегона не было. Впрочем, точности можно было и не ждать, точные карты метрополитена – тайна за семью печатями. Ведь подземка – военный объект.
– Морок, – первая нарушила молчание Титова, – вы ведь все знаете про метрополитен. Вот скажите, объект «Метро-2» и сейчас охраняется военными?
– Да, – честно ответил сталкер. – Охраняется. Сунешься туда – расстреляют без суда и следствия. На самом деле в нынешней Москве много объектов, которые до сих пор контролируются российскими Вооруженными силами. Намного больше, чем можно предположить.
– Знаю, – ответила девушка. – Не про все, конечно, но про большую часть.
– Стоп, – щелкнул пальцами Морок, когда его осенило. – Ты та самая Титова, компания которой создавала программное обеспечение для военных, контролирующих Московскую зону отчуждения? Точно! Как же я сразу не догадался?! В ком еще может быть столько занудства и хладнокровия…
Женя ухмыльнулся и тут же в ответ от Василисы получил презрительный смешок.
Дальше шли молча и вскоре оказались на платформе. Сначала с ловкостью атлета на нее запрыгнул Морок, вытащил Василису и помог Жене.
– Ну, дальше сами.
– Спасибо вам, – Женя протянул руку для рукопожатия, и ладонь Морока ее тут же сжала.
Сталкер нервничал, и особенно это было заметно, когда они подходили к «Беляево». Морок чаще смотрел на часы и ускорял шаг. Видимо, у него хватает своих забот, помимо как выводить двух неудачников.
– Василис, – отдаляющийся от молодых людей сталкер остановился, – ты когда-нибудь слышала о такой личности, как Шота Руставели?
– Он автор поэмы «Витязь в тигровой шкуре», – неуверенно ответила девушка. – А к чему вы спросили?
– А он сказал одну потрясающую вещь: из врагов всего опасней враг, прикинувшийся другом. Мне кажется, в этом что-то есть.
