В общем-то им повезло. Хотя от удара огонь в костре и погас, на Лизу со товарищи никто с ходу не напал. Живность – даже самые крупные и отмороженные ее представители – и сама испугалась, а когда зверье очухалось, костер снова горел, как горели и факелы, а на ужин был подан целый дракон. Тем не менее поспать по-человечески уже не получилось.

Разумеется, костер служил достаточно надежной защитой, а спину прикрывал огромный валун, и запасенных с вечера дров должно было хватить до утра. Однако, испугавшись один раз, человек склонен ожидать от окружающей действительности новых гадостей, а тревога плохой способ заснуть. Лиза задремывала, конечно, и не раз, все-таки ночь здесь длинная, как в Себерии зимой, но сон ее был поверхностным. Тревожный сон у костра в затерянном мире. Ну, и зверье не унималось. Так что к тому моменту, когда, наконец, рассвело, Лиза чувствовала себя не отдохнувшей, а наоборот, разбитой, усталой, неспособной на новое усилие.

– Как ты его?.. – Мария даже нужных слов подобрать не смогла.

И немудрено. Дракон был огромный. Во всяком случае, его бренные останки, порядком пострадавшие от зубов и клювов разнообразных падальщиков, и сейчас внушали настоящие страх и трепет.

«И в самом деле, как же это я его?!»

На самом деле, это был не один, а два вопроса. Как Лиза его почувствовала, и как умудрилась попасть своими мелкими пульками именно туда, куда и попала? Ну, допустим, ответ на первый вопрос был более или менее известен, хотя и звучал вполне по-идиотски.

«Я почувствовала опасность, – признала Лиза. – И это случилось со мной не в первый раз!»

Да уж! Самый подходящий ответ для современной просвещенной женщины. И чем такой ответ лучше пресловутого ангела-хранителя или еще какой оккультной бредятины. Однако в том-то и дело, что Лиза с этой оккультной хренью была знакома не понаслышке. Сама ходила между мирами и сквозь туннель вела крейсер в кромешной тьме. Так что новое проявление все того же дара не должно было особенно впечатлять. Но попасть, стреляя вслепую, точно в глаз зверя, уложив к тому же все четыре пули, так близко друг от друга, что впору было вспоминать о подвигах Вильгельма Теля или какого-нибудь гребаного Робина Гуда.

– Как ты его?..

– Не знаю! – хмуро отрезала Лиза. – Повезло! Или мой ангел-хранитель, наконец, сюда добрался. Не знаю и не хочу знать! Живы, здоровы, и слава богу!

Она спустилась к реке и мыла лицо так долго, что от холодной воды даже занемела кожа. В голове, однако, прояснилось, и хотя у нее по-прежнему болел бок и ныли все подряд кости и мускулы, почувствовала себя несколько лучше.

– Ну что, мы идем? – Настроение у Лизы не улучшилось, так что вопрос прозвучал так себе. Но никто товарищей по несчастью на нее никак не отреагировал. В конце концов, сегодня Лиза триумфатор. Не каждому дано завалить такого зверя, как этот дракон. Но дело было не в охотничьем трофее, разумеется, а в том, что своими выстрелами она спасла не только себя, но и Рощина с Марией. И вот это было куда важнее.

– Подожди, сейчас пойдем! – остановил ее Рощин. – С такой охоты, Лиза, полагается брать трофеи.

– Какие трофеи?

– Ну, я полагаю, пары клыков будет достаточно. Как считаешь?

– Оптимист ты, Рощин! – покачала головой Лиза, но спорить не стала. Все-таки раз берут сувениры, значит, надеются дойти до своих.

В результате задержались еще на полчаса. Рощин срезал с монстра коготь, от одного вида которого становилось муторно. Длиннее Лизиной ладони. На глаз, сантиметров тридцать твердой, как сталь, и острой, как заточенный клинок, роговой плоти. В комплект прилагался пятнадцатисантиметровый клык, внушавший не меньший ужас, чем коготь.

Рощин очистил их насколько возможно от плоти дракона, промыл в проточной воде, завернул в отодранную от пиджака подкладку и, связав укладку так, чтобы повесить на плечо, объявил, что они выходят. Ну, они и вышли.

За следующие два часа компаньоны прошли всю дорогу до конца, то есть до стены кальдеры, и обнаружили, что никто и никогда не строит дорогу просто так. Дорога должна связывать как минимум две географические точки, и эта, по-видимому, не являлась исключением. Под стеной располагалась обширная площадка с примитивными постройками, сложенными из битого камня – его наверняка брали тут же, в ближайшей осыпи, – скрепленного чем-то вроде цемента. Крыши строений были и того проще: сложенные вместе и связанные лианами стволы молодых деревьев. Внутри постройки были совершенно пусты, если не считать каменных очагов.

– Как раз для целого каравана, – Мария произнесла вслух то, о чем остальные только подумали.

– И драконы, похоже, в то время здесь еще не появились, – кивнул Рощин.

Это тоже было очевидно. Дома это защита от обычных хищников, но хлипкие крыши наводили на мысль, что об угрозе с неба строители даже не подозревали. Это была просто стоянка. Пункт, куда приходили караваны, потому что дальше вьючные животные – лошади, верблюды или еще кто – пройти не могли. От стоянки вверх по стене тянулась узенькая тропинка, по которой можно было подняться метров на двадцать вверх – дальше было просто не заглянуть, – до хорошо видимой снизу площадки, на которой сохранилось нечто вроде примитивного крана. Мысль разумная: люди взбираются пешком, груз поднимают на веревках. Вопрос, зачем? Но Лиза предполагала, что ответ прост. Наверняка таких тоннелей, как тот, через который прошла «Звезда Севера», в этой кальдере несколько, и каждый ведет в свой мир. Если так, то смысл дороги ясен, как божий день. Кто-то – возможно, это были яруба – нашел путь сюда и отсюда. Остальное старо, как мир. Торговля возникает всегда и везде, где есть чем торговать, даже если это всего лишь натуральный обмен. А значит, там наверху находится вход в очередную волшебную пещеру. И если им повезет, вход этот может находиться выше уровня «неба». Справа, метрах в трехстах от того места, где они сейчас находились, с небес проливался довольно мощный водопад, от которого, судя по всему, и брала начало знакомая уже компаньонам река.

– Если повезет… – сказала она вслух.

– Об этом мы узнаем, только поднявшись наверх, – пожал плечами Рощин.

– Тогда пошли! – предложила Мария.

– Без еды? – возразил Рощин.

– Да, – кивнула Лиза, – наверху вряд ли удастся поохотиться.

В результате никуда они не пошли. Развели костер у входа в один из домов, зажгли огонь в очаге внутри, и Лиза осталась одна. Ее даже уговаривать не пришлось. Чтобы подняться вверх по крутому склону кальдеры, нужны силы. Ей нужно было просто полежать. Отдохнуть. Набраться сил. Мария оставила Лизе свой пистолет и куртку, чтобы можно было полежать у очага, и они с Рощиным отправились на охоту.

Вернулись часа через три. Рощин нес тушку какого-то некрупного животного, оказавшегося кабанчиком. Чтобы не тащить с собой лишний вес, полковник кабана освежевал, выпотрошил и обезглавил. Поэтому тот и не опознавался. Зато обед оказался вкусным и сытным. Ужин, впрочем, тоже. В общем, дневка оказалась удачной во всех отношениях, да и ночь прошла без приключений, так что утром Лиза вышла в дорогу в гораздо лучшей форме, чем накануне.

Первый этап пути они преодолели достаточно легко. Тропа была не слишком крутая, хотя и узкая, но никто из троих, на счастье, не страдал страхом высоты. На площадке, которую они видели снизу, действительно нашелся примитивный кран с ручным приводом: грубо выструганный брус в качестве стрелы, опора в виде рогатки из трех коротких бревен и – внимание! – блок, отлитый из бронзы. Механизм этот давно не использовали, однако блок и веревка сохранились, но компаньонов заинтересовал один лишь этот тонкий канат. Простой – он был сплетен из волокон, напомнивших Лизе коноплю, – но все еще надежный, он оказался ценным приобретением, имея в виду цель их путешествия. Считая в локтях Рощина, это был отрезок метров тридцати длиной. Совсем неплохо для людей, волею судьбы оказавшихся нечаянными альпинистами.

Второй этап начинался в пещере, открывавшейся на площадку с краном. Впрочем, это была обычная пещера. Ну, почти обычная, так как она оказалась первой в цепи пещер, тоннелей и колодцев, кое-где подправленных человеческой рукой, имея в виду лестницы, вырубленные в камне или построенные из камня и цемента. Лабиринт этот выводил наружу, на склон кальдеры метров на пятьдесят выше первой пещеры и метров на сто ближе к водопаду. Поход через пещеры оказался хоть и трудным, но не чрезмерно. Судя по всему, по этому отрезку пути люди поднимались вместе с грузами, поэтому и дорога была легче. Правда, в пещерах было темно, но строители дороги оказались людьми предусмотрительными, заготовив большое количество факелов. Сухие толстые древка из какой-то прочной древесины, и сам факел – цилиндр, скрученный из растительных волокон, обмазанных смолой. Смола за прошедшие годы подсохла, но горючих свойств не потеряла, так что компаньоны могли зря не расходовать батарею фонаря и шли с известным комфортом.

Последняя пещера, до которой добирались добрых два часа, – Лиза тормозила экспедицию, но делать с этим было нечего, – открывалась на очередную площадку. Ее невозможно было рассмотреть с земли, так как эту просторную площадку, на которой уместились даже несколько деревьев и родник, скрывал выступ скалы. Стена кальдеры, как и предположил Рощин, не была такой уж плоской и ровной, как могло показаться, глядя на нее издали. И площадка, на которой оказались компаньоны, это подтверждала. Отсюда в сторону водопада тянулась довольно длинная и крайне неприятная на вид тропа. Мало того что она была узкой – ее явно вырубали в скале вручную, – местами это была и не тропа вовсе, а мостки, сооруженные из деревянных брусьев, лежащих на неизвестно как державшихся на скале опорах. А конечной целью маршрута являлся зев еще одной пещеры. Грузы туда – в эту пещеру – перетягивали с нижней площадки на веревках, для чего в начальном и конечном пунктах подъема были установлены две далеко выступающих над бездной деревянных стрелы.

– Просто, но разумно, – оценила инженерную мысль неведомой цивилизации Лиза. – Отдохнем полчаса?

– Час, – решил Рощин. – Нам всем нужен отдых, а тут и вода есть.

– А если не успеем до темноты? – засомневалась Мария.

– Значит, заночуем вон в той пещере, – указал подбородком вверх Рощин, – а сейчас всем отдыхать!

Есть не стали, экономя еду, но напились и отдохнули, так что на новый этап своего отчаянного марша вышли несколько приободрившись. Первым шел Рощин. Он нес на себе основной груз: рюкзак Марии, автомат, остатки мяса, литровую флягу с водой, секиру и «драконьи сувениры». За ним, связанные веревкой с приличным допуском, шли Мария – она несла обе куртки, свою и Лизину, автомат и три факела – и Лиза, которая несла только себя, меч и пистолет Марии. Возможно, меч стоило оставить, но Лиза упорно тащила его с собой, поскольку поди знай, как долго им еще предстоит странствовать в этом затерянном мире, а меч – это и оружие, и инструмент. Впрочем, не прошли они и трети пути, как она пожалела о своем решении. Самонадеянность – грех, и притом немалый. Лиза была уверена, что уж при ее-то чувстве пространства и координации, она могла бы прогуляться и по канату. Теоретически, возможно, все так и обстояло. Однако практически прогулка по узкой неровной тропе вдоль горного склона, где дует ветер, временами переходящий в порывистый, отнюдь не простое мероприятие. Даже для нее, тем более имея сломанные ребра и все прочее, что шло в комплекте.

Пот тек не переставая. По лицу, по спине, по груди. Фуфайка промокла насквозь. Но это только полдела. От напряжения у Лизы ныли ноги и болела спина. А в левом боку разгорался настоящий пожар. Но и это еще не конец ее бедам.

Сначала чуть не сорвался первопроходец Рощин. То ли ногу поставил неправильно, то ли потерял на мгновение равновесие. Удержался на тропе буквально чудом, но от пережитого мгновенного ужаса у Лизы схватило голову. У всего есть цена, у любви – тоже. И страх за любимого – одно из следствий этого простого, веками подтверждавшегося правила. Теперь в дополнение к прежним неприятностям у Лизы заболела голова, и не просто заболела, а как следует. То есть на ее излюбленный манер, когда от боли перестаешь соображать, и перед глазами встает багровая пелена. Увы, ни у нее, ни у Рощина не осталось ни одного «фантика» чудодейственного тюрдеевского порошка. Пришлось просто держаться, как приходилось уже пару раз в Африке и позже, на маленькой победоносной войне.

Потом в пропасть сверзилась Мария, но Лиза, как ни странно, среагировала мгновенно. Бездумно, автоматически, мало что соображая и чувствуя одну лишь боль, она уперлась ногами в тропу и натянула веревку, так что первой приняла на себя вес падающей женщины и не дала той утащить за собой Рощина. Марию, в конце концов, вытащили. Если честно, вытаскивал уже Рощин, но у Лизы от адреналина, хлынувшего в кровь, боль только усилилась, разлившись по всему телу. Тем не менее, сжав зубы и матерясь – то ли вслух, то ли про себя, – Лиза шла и шла, и, как ни странно, дошла. Она даже не поняла, что уже все, и собиралась идти дальше, но ее остановила Мария.

– Все, все! – обняла она Лизу. – Мы дошли!

– Тебе плохо? – встревоженно спросил Рощин, но Лиза ему не ответила.

Она опустилась на камень и попыталась свернуться калачиком, поджав ноги к груди. Ей что-то помешало. Оказалось, привязанный к спине меч.

– Снимите кто-нибудь! – попросила она не открывая глаз и провалилась в небытие.

Лиза очнулась уже на исходе дня, и, несмотря на то что чувствовала себя несколько лучше, идти дальше не могла. Кружилась голова, ноги были слабыми, руки дрожали.

«Да что за напасть такая!» – подумала она в раздражении, негодуя на свою слабость, стесняясь ее и презирая себя за все это разом.

Однако даже эти сильные, по определению, чувства получились какими-то выморочными, немощными, никуда не годными. По-видимому, Рощин и Мария видели то же, что чувствовала Лиза. Во всяком случае, они увидели достаточно, чтобы даже не заикаться о том, чтобы, не откладывая, продолжить восхождение.

– Что там? – спросила Лиза, скорее из вежливости, чем проявляя настоящий живой интерес.

– Там метров десять вертикальной стены, – тяжело вздохнув, ответил Рощин. – Ну, я по ней подняться точно смогу. В стене вырублены щели для рук и ног. Можно пройти и без страховки, а вас обеих я могу втащить наверх на веревках. Там площадка, а вот что за ней, отсюда не рассмотреть.

– И не думай! – твердо отрезала Мария, которая, по-видимому, знала, о чем на самом деле идет разговор. – Один ты не пойдешь, тем более без страховки! А страховать тебя нам надо вдвоем. Одной мне тебя не удержать.

Лиза напряглась, пытаясь прогнать затянувший сознание туман, и на какое-то время снова стала самой собой. Даже соображать начала.

– Маша права! – сказала она, обдумав ситуацию, то есть восстанавливая в уме суть спора, участником которого не была по состоянию здоровья. – Один ты не пойдешь. Я, конечно, обуза, но с этим ничего уже не поделаешь. Поэтому можете меня обматерить, но пойдем мы утром и все вместе.

В результате остаток дня и ночь провели в пещере. К ночи похолодало, что, если подумать, не странно. Вдоль склона кальдеры дует ветер. Днем отбор тепла компенсируется пусть и не прямым, но солнечным светом, создающим под водяной линзой местного неба парниковый эффект. Но ночью, да еще и в пещере, где всегда прохладнее, чем снаружи, мягко выражаясь, стало знобко. Развести костер было не из чего – факелы стоило приберечь на крайний случай, – так что ночь провели в темноте и холоде. Хорошо хоть не голодные. И драконы, слава богу, их больше не беспокоили.

А утром все началось сначала. Рощин влез на скалу – Мария и Лиза страховали – и втащил за собой всех остальных, не исключая груз. Наверху, как выяснилось, имелась небольшая площадка, с которой по узкой вырубленной в скале полке можно было проникнуть внутрь невидимой из нижней пещеры вертикальной расщелины, где обнаружилась новая площадка и устья нескольких пещер. Если бы не плачевное состояние Лизы, они бы добрались сюда еще вчера засветло. И ночевали бы с полным комфортом, так как в одной из пещер бил родник, а в другой были запасены дрова. Здесь, а не в нижней пещере находился перевалочный пункт торговцев, построивших эту дорогу. Грузы сюда перетаскивали на веревках, но дальше вверх вели каменные лестницы, частично вырубленные в скале, частично построенные из камня на растворе.

Расщелина была широкая и поднималась как минимум метров на сто пятьдесят. В нее на разных уровнях выходило довольно много пещер, а кроме того, тут и там имелись природные площадки, кое-где лишь немного подправленные руками строителей. Лестницы иногда шли снаружи, а иногда внутри пещер, но в результате выводили на головокружительную высоту, под самое небо затерянного мира. Площадка, на которую выбрались компаньоны, преодолев этот сложный во всех отношениях подъем, находилась всего метрах в ста пятидесяти от водопада и с нее хорошо просматривалась следующая станция: большое плато, на котором уместились не только кусты, но и несколько деревьев. Правда, чтобы добраться до этого оазиса, надо было пройти метров двадцать-тридцать – точнее было не измерить – по идущей с уклоном в десять-пятнадцать градусов крайне сложной по рельефу узкой тропе, тянувшейся вдоль вертикальной стены. Очень несимпатичный участок, но откладывать на завтра то, что все еще можно было сделать сегодня, никому даже в голову не пришло. Они были уже совсем близко от цели своего путешествия, и нетерпение гнало их вперед.

Первым, как и прежде, пошел Рощин. Женщины страховали и безумно нервничали. Рощин шел медленно, с видимым напряжением, и Лиза подумала, что если бы не ее дурацкое ранение, все это происходило бы совсем иначе. Она сама прошла бы по карнизу быстрее и увереннее, чем Вадим, хотя и не в нынешнем своем состоянии. Впрочем, Рощин все-таки дошел с миром. Не сверзился со скалы и веревку на ту сторону доставил, ее длины хватило как раз на расстояние между двумя площадками. Теперь в пользу Лизы и компания работала гравитация. Немногочисленную, но неудобную для переноски поклажу переправили к Рощину самоспуском. После этого, собственно, и наступил самый неприятный момент. Страховочный конец был один, так что кому-то из двоих – Лизе или Марии – предстояло идти, лишь держась за веревку руками. И если что, на этих руках висеть и взбираться обратно на тропу, а скорее всего, и вовсе перебираться на площадку Рощина. Малопривлекательная перспектива, но никаких других вариантов не просматривалось, веревка-то одна.

– Пойду я, – решила Лиза.

– Ты ранена, – возразила Мария.

– Я даже раненая сильнее, чем ты, – покачала головой Лиза. – Я смогу, если что, повиснуть на руках и доползти, а ты нет.

Сама она в этом не была уверена. Не в том, что сказала насчет Марии, а в том, что сказала о себе. Но услышать сомнение в своем голосе не позволила.

– И вестибулярный аппарат у меня лучше, – сказала, подводя итог дискуссии. – Держи веревку натянутой, Маша, и все будет хорошо!

«Все будет хорошо! Все будет хорошо! – это был рефрен ее “выступления”. – Все… бу… дет… хо… ро… шо!»

Лиза шла медленно. Самой ей казалось – топчется на месте, но, наверное, она все-таки продвигалась по полке, держась за ненадежные «веревочные перила».

«Все будет хорошо! Все будет… Дыши, сука! Кому сказано! Дыши!»

Шаг за шагом, целую вечность.

«Все будет… хорошо, и мы… мы поженимся!»

Она все-таки дошла. Добралась до Рощина и упала ему в объятья.

– Это было незабываемо, – сказала, отлепившись от мужчины и присаживаясь в сторонке на камень. – Без меня справишься?

– Отдыхай!

С крошечного плато наверх и к водопаду вела вполне приличная дорожка. Сначала это был довольно широкий, но постепенно сужающийся карниз, являвшийся ответвлением самой площадки, а в том месте, где он сужался до полуметра, тропа уходила в пещеру и далее вела через лабиринт ходов, колодцев, тоннелей и пещер. Здесь кое-где сохранились запасы дров и факелов, так что дорога была хоть и не простая, но по сравнению с пройденным вполне цивилизованная. Шли, однако, долго, и чем дальше, тем лучше слышали неумолкающий шум падающей воды. Ну, так, собственно, и должно было быть, ведь шли они именно к водопаду. Вернее, к тому месту, откуда река срывалась вниз.

В конце концов, дошли, хотя и не сразу поняли, что вот оно «вот». В пещерах было темно, но снаружи тоже. Там наступила ночь, и когда компаньоны вышли на берег реки, то в свете факелов окружающий мир выглядел точно так же, как и прежде, то есть в лабиринте. Однако вскоре разобрались, сориентировались, и выяснилось, что тропа вывела их к бегущей воде всего метрах десяти-пятнадцати от порога, за которым река превращалась в водопад. Дальше «дорога торговцев» уходила налево, во тьму туннеля и, значит, к какому-то другому миру, а справа на берегу реки имелся узкий выступ, по которому можно было добраться до самого порога. Туда они и пошли.

В кальдере царила ночь. Высоко наверху можно было даже рассмотреть мерцающие звезды чужого мира. И там же наверху, но гораздо ближе Лиза увидела совсем другие огни – габаритные огни «Звезды Севера».

Это было даже больше того, на что они рассчитывали. Думали, что придется долго и упорно подавать сигналы огнем и дымом, и тогда, возможно, если бриг все еще цел и плавает где-то здесь, в кальдере, их заметят и спасут. Зыбкие надежды, но других идей не было вовсе.

– Ну, вот и наш бриг, – сказала она враз охрипшим голосом, – и наш единственный шанс. Кто-нибудь да заметит. Не могут не заметить!

Следующие два часа они – сначала все вместе, а потом по очереди – размахивали зажженными факелами, пытаясь привлечь к себе внимание тех, кто нес вахту на борту «Звезды Севера». И тут им реально повезло, на шестьдесят седьмой минуте упорных попыток «объясниться», с брига ответили морзянкой.

– Кто вы?

Это был лучший поворот сюжета, какой Лиза вообще могла вообразить. И к этому и она, и ее спутники были уже готовы.

– Гасим факелы! – скомандовал Рощин. – Лиза, давай!

Лиза сунула свой факел в воду. Вытащила из кармана куртки тактический фонарь Рощина и начала семафорить в том темпе, в котором способны это делать только настоящие флотские. Их стиль трудно спутать с чьим-нибудь другим. Но если бы даже спутали, Лиза не оставила места для сомнения или двойного толкования, сразу же «отстучав» свое имя.

Здесь капитан Браге! – отсемафорила она. – Повторяю. Капитан Браге. Со мной двое. Нужна помощь.

Она хотела было передать для большей надежности что-нибудь вроде SOS и «Караул!», но вовремя сообразила, что истерить в присутствии нижних чинов моветон, и от глупости удержалась.

Зато на бриге началась настоящая истерика. Там зажглись едва ли не все огни. Потом вспыхнул прожектор. Потом огни погасли, но снова заработал семафор.

Но тут уже Лиза не позволила им наделать глупостей.

Отставить! – приказала она. – Снимите нас утром!

Переругивались минут десять, и Лиза даже знала, с кем бодается. Это наверняка был Райт, тем более что в ее отсутствие «старший по камбузу» именно он. В конце концов, согласились на компромисс. Бриг подошел почти вплотную – двести метров для такой махины не расстояние, и осветил прожекторами реку, водопад и устье пещеры. Лиза и Рощин помахали руками, показывая, что все в порядке, и ушли вглубь пещеры отдыхать.

– По-моему, самое время обмыть успех! – предложила Лиза.

– Отличная идея! – согласилась Мария.

– Ну, и давайте под выпивку обсудим нашу легенду, – Рощин вспомнил об этом как нельзя вовремя.

И в самом деле, что и как рассказать на корабле? Но, если подумать, у них и вариантов не было. Если присутствие Марии так-сяк можно было еще обосновать, то вопрос о том, куда делись с находящегося в дрейфе брига Лиза и Рощин, оставался открытым.

В конце концов, обсудив немногочисленные варианты глупых отмазок и откровенного вранья, согласились на следующем. Лиза и Рощин и сами не знают, что и как с ними случилось. Вот только что мирно разговаривали в салоне капитана, а в следующее мгновение уже торчат у какого-то огромного озера в совершенно незнакомой стране. Одежду Лизы и оружие нашли в обломках какой-то то ли летающей, то ли плавающей машины, успев перед этим вдоволь повоевать с какими-то агрессивными партизанами. Тогда Лизу и ранило. А Марию встретили на следующий день. Она, стало быть, тоже не местная. Попала сюда случайно из другого мира. Там у них тоже нечто вроде Атлантиды и Лемурии имеется, вот Марию и затянуло в одну из пещер.

Звучало это, разумеется, вполне по-идиотски, и ни один вменяемый человек в эту историю не поверит, но, с другой стороны, а кто бы поверил, что со Стоянки Лимана вообще можно куда-нибудь попасть? Тем более в такое странное место, как эта кальдера. Но ведь попали! Причем Лиза провела сюда целый корабль. И не какую-нибудь лодку, а целый бриг! Но раз возможно одно чудо, отчего бы не случиться и другому?

Координаты: 12°33′03''N 54°42′59''E, Аравийское море, в виду острова Сукотра, девятнадцатое марта 1933 года, 08.23 по меридиональному времени.

Трудно сказать, кто и во что поверил, и поверил ли вообще. В принципе, у экипажа должно было возникнуть множество любопытных вопросов, но Райт не зря считался удачливым искателем сокровищ. Репутацию не купишь, и что правда, то правда: техасец знал много больше, чем говорил, и умел такое, о чем другим и не снилось. Среди прочего он умел улаживать конфликты интересов и решать назревшие проблемы, даже если его не посвятили во все подробности этих интересов и проблем.

– О том, кто и как провел крейсер через тоннель, – сказал он, начиная серьезный разговор тет-а-тет, – знают только те, кто находился в рубке. Ну, и еще твой Рощин, но он, полагаю, трепаться не станет. Я прав?

– Ты прав, – улыбнулась Лиза, наслаждаясь той легкостью, с какой протекал их с Ианом «серьезный» разговор. – А теперь расскажи, чем ты заткнул рот всем остальным.

– Это просто! – усмехнулся русский техасец. – Выпьешь со мной?

– Издеваешься? – подняла бровь Лиза.

И в самом деле, с чего бы ей отказываться? Или лучше спросить, «а когда, Иан, я отказывалась?»

– Попытка не пытка, разве нет? – меланхолично ответил на ее реплику арматор.

– Что будем пить?

– О! – Райт поднял вверх указательный палец и расплылся в улыбке. – Вот за что я тебя люблю, Лиза! Не подумай плохого! Как брат сестру, но все-таки люблю! Ты, Лиза, умеешь задавать правильные вопросы! Так вот, – Райт поднялся из кресла и пошел к своему чисто американскому бару, – я, конечно, не знал, о чем будет этот разговор, когда и по какому случаю, но я знал, что когда-нибудь где-нибудь нам придется поговорить с глазу на глаз и, может быть, даже не раз. Поэтому я сделал некоторые заготовки… Или заготовками называются только варенья и соленые грибы?

Как всегда наедине они говорили по-русски.

– Давай, Райт, не тяни жилы! – отмахнулась Лиза, не желавшая отвлекаться на филологические тонкости. – Показывай, что ты там такое заготовил?

– Мескаль!

– Это что-то ваше, местное? Звучит на мексиканский манер.

– Мескаль и текила – два столпа, на которых построена мексиканская государственность. Ты разве не знала? – Райт принес пузатую бутылку темного стекла и протянул ее Лизе. – Наслаждайся!

– В чем подвох? – поинтересовалась она, принимая бутылку.

– Посмотри! – хитро улыбнулся Райт.

– Так, – Лиза повернула бутылку этикеткой к себе и приготовилась мучиться с чтением испанского текста. Но мучиться не пришлось. Там все было написано по-русски, даже буквы почти те же самые.

– Дядя Ваня? – подняла она взгляд на Райта. – Эта штука называется «Дядя Ваня»?

– Именно! Эту штуку, Лиза, дистиллирует в Эль Пасо мой друг Иван Кондаков, и поверь, ни в Техасе, ни в Мексике никто не варит такой убойной отравы, как эль тио Ванья!

– Гадость, наверное? – с понятным сомнением спросила Лиза.

– Это ты просто не знаешь, о чем говоришь! – Райт вернулся к бару и принес оттуда две рюмки, коробочку наподобие табакерки и лимон.

– Лимоны, Лиза, помогают не только от цинги! Хотя лучше бы подошел лайм, но где же я возьму тебе лайм в этих диких местах? – он забрал у нее бутылку, откупорил и разлил техасский самогон по хрустальным рюмкам.

– Только не спеши! Эту штуку надо пить умеючи. Нет, нет! Не в этом смысле! – остановил он, готовую возразить Лизу. – Я лишь сказал, мой капитан, что мескаль надо пить правильно, иначе никакого удовольствия, одно свинство! Сейчас я тебя научу.

– Итак, – указал он на рюмки, – вот мескаль, но мескаль не водка и не виски, принцип употребления здесь другой.

– И какой же? – спросила Лиза, наблюдая за тем, как Райт разрезает лимон на четыре части.

– «Лизни! Опрокинь стопку! Кусни!» – ответил арматор.

– Что, прости? – опешила Лиза.

– Темная ты, Лизавета, – усмехнулся довольный произведенным эффектом Райт. – Начнем с «лизни». Дай руку! Ну, мне что, тебя упрашивать?

– Райт, а когда это мы перешли на «ты»? – поинтересовалась Лиза, обратив внимание, что они действительно, и что характерно, не сговариваясь, вышли на новый уровень общения.

– А мы разве не перешли? Мне кажется, еще в Роттердаме, нет?

– Ладно! – махнула рукой Лиза. – Проехали! На «ты» так на «ты»!

Она, и в самом деле, махнула рукой жестом согласия и протянула ее Райту.

– Ну?

– Не торопись! – Райт взял ее руку, развернул ладонью вниз и показал, как держать большой и указательный пальцы.

– Ну, и зачем это?

– Чтобы сцапать лимон, – объяснил Райт, вкладывая в пальцы Лизы кусочек лимона, – и чтобы было, что слизать.

С этими словами Райт открыл свою табакерку и, достав из нее щепотью какой-то красный порошок, насыпал его Лизе в углубление между большим и указательным пальцами.

– Не боись, кэп, не отрава! – успокоил он Лизу. – Всего лишь смесь соли из Канзаса, кайенского перца и сушеных гусениц… Надеюсь, от упоминания гусениц тебя не стошнит?

– Ты же знаешь, что нет.

– Ну и славно! Тогда вперед! – и он быстро насыпал соль себе на руку, успев подхватить по пути кусочек лимона. – Слизнули соль, опрокинули мескаль, высосали лимонный сок!

– Правда, гадость? – вздохнул, не скрывая удовольствия, через несколько мгновений, потребовавшихся, чтобы оценить произведенный мескалем эффект.

– Правда, – кивнула Лиза. – Но, похоже, не мое!

Она достала папиросы и неторопливо закурила.

– Так чем ты им заткнул рот?

– Лиза, а ты свой контракт внимательно читала? – вопросом на вопрос ответил Райт.

– Там, кажется, есть пункт о конфиденциальности…

– Есть, – кивнул Райт, – но это полбеды. Там, Лиза, есть еще пункт девять, трактующий случаи упущенной выгоды, параграфы с седьмого по пятнадцатый. Коротко говоря, все, что происходит на борту «Звезды Севера», включая сюда техническое устройство и оснащение брига, личные данные экипажа и пассажиров, характеристики груза, маршрут и прочее, и прочее – является коммерческой тайной, разглашение которой карается судебным преследованием с немалыми, между прочим, сроками и штрафами, предусмотренными за разглашение. Плюс судоходный кодекс… Ну, это ты и сама знаешь. Плюс личная заинтересованность, и еще плюс премиальные, о каких никто и мечтать не мог, даже после прошлогодней удачи. Так что будут молчать! До сих пор молчали, и вряд ли вдруг изменят свой модус вивенди, как считаешь?

– То есть ты с людьми уже говорил?

– С офицерами и кое с кем из нижних чинов лично побеседовал, с остальными говорили начальники команд. Никто трепаться не станет, это я тебе гарантирую. Еще по одной?

– Вообще-то не мое это… – в раздумье произнесла Лиза.

– Но и мешать не стоит, разве нет?

– Ладно! – махнула рукой Лиза. – Уговорил, бес красноречивый! Еще по одной!

Выпили. Посидели молча, переживая послевкусие.

– Ну как, не распробовала еще?

– Пить можно, – пожала плечами Лиза, – но не уверена, что стоит привыкать. В наших краях, как ты понимаешь, агава не растет.

– Да уж…

– Что? – вскинулась Лиза, почувствовав в междометии Райта некий едва уловимый второй слой.

– Да нет, – покачал головой арматор, – ровным счетом ничего.

– Тогда вернемся к нашим баранам, – предложила Лиза, прикинувшая, что, если шкиперу есть что сказать, он обязательно скажет.

– По кораблю ходят слухи, – таинственным шепотом поведал Райт, – что это я сам вас с Рощиным высадил той ночью. Будто бы я читал дневник Лимана, и там было твердо сказано и про этот твой караван, Лиза, и про другое прочее. Вот вы и решили осмотреться на месте…

– Звучит безумно, но мне нравится, – улыбнулась Лиза, наблюдая за тем, как Райт разливает по новой. – Кто-нибудь поверил?

– А как же ж! Поверили и уже успели присочинить от себя такое, чего и не было.

– Это хорошо, – согласилась Лиза и самолично насыпала себе на руку красную соль. – Значит, более или менее задницу мы прикрыли?

– Более или менее, – согласился Райт. – Подожди, сейчас принесу еще лимончик.

– Значит, Маша…

– Ну, экипаж знает, что Маша из другого мира, но афишировать это мы не станем, – подтвердил прежние договоренности Райт. – Официально она пассажир и твоя подруга, – не зря же мы перлись на Мадагаскар! Документы настоящие, у вас в Себерии к ним никто не придерется. Визы подлинные… Что еще? Она гражданка Новороссии, живет в Новом Содоме, присоединилась к нам в Андапе… Ну, а наши, я имею в виду экипаж, и без нее такое видели, что Маша меньшая из наших проблем.

– А какая большая? – все-таки Лиза чувствовала, есть что-то еще, кроме этого во всех смыслах важного разговора.

– Чуткая ты, Лиза! Хрен от тебя что скроешь!

– Особенно если ты скрывать и не собирался.

– Возможно, возможно… Ну, что, по третьей?

– Давай уж, конспиратор!

Выпили. Лиза взяла еще одну папиросу и хотела было закурить, но передумала.

– Слушай, Иан, у тебя какой-нибудь закуски случаем нет? – спросила, предположив, что уж шоколад-то у него должен найтись.

– Случаем есть, – кивнул Райт. – Я же знал, чем все кончится!

– Чем?

– Запоем!

Райт вернулся к бару, распахнул дверцу своего, следует заметить, весьма вместительного ледника, и достал оттуда два блюда с фруктами, закупленными еще вчера на Мадагаскаре.

– Вот, угощайся!

– Итак? – Лиза, и сама сходившая к бару, вернулась с розетками и десертными вилочками. – На чем мы остановились?

– На проблемах.

– Тогда излагай, – предложила Лиза, подцепив крупную темно-красную клубничину.

Она знала, сейчас разговор пойдет уже не о событиях экспедиции в Лемурию, а о чем-то совсем другом. Проблемы, связанные с экипажем «Звезды Севера», они уже обсудили, а вопросы доверия разрешили еще в прошлую экспедицию. Райт никогда не спросит ее о том, о чем Лиза не хочет говорить, как, впрочем, и она не спросит его. И оба будут свято хранить секреты другого, потому что это правильно, и, следовательно, даже не обсуждается.

– Лиза, мы отсутствовали в этом мире почти полгода, – медленно начал Райт, одновременно раскуривая трубку. – Феномен, разумеется, интересный, но не в этом суть. Ты с тех пор, как мы вернулись, новостями интересовалась?

– Даже не знаю, что тебе сказать, – честно призналась Лиза. – Нет, наверное. А должна была?

– Значит, про конфликт в Запате ты не знаешь.

– Запата это где-то в Мексике?

– Это в Техасе, – объяснил Райт, – город на реке Рио Гранде. Демилитаризованная зона по договору 1907 года. В декабре прошлого года его оккупировали войска Мексики, в середине января город отбили техасские рейнджеры. Бои продолжались неделю. С тех пор отношения между Техасом и Мексикой хуже некуда. Хотя, похоже, может быть и хуже.

– Война?

– Похоже на то!

– Вот ведь, суки! – искренно возмутилась Лиза. – И чего им не жилось?

– Да нет! – пожал плечами Райт. – Понять-то как раз можно. Это они свою революцию все никак доиграть до конца не могут!

– Какую революцию? – потеряла нить разговора Лиза.

– Ты что же, и этого не знаешь? – удивился Райт.

– Помилосердствуй, Иан! – взмолилась Лиза, очень слабо на самом деле представлявшая себе всемирную историю своего нынешнего мира. – Я же пилот, а не историк!

– Хорошо, – не стал спорить Райт. – Давай тогда я тебе расскажу.

– А это важно? – насторожилась, почуяв недоброе Лиза.

– Да, важно! – отрезал Райт, разливая мескаль. – Иначе ты ни хрена не поймешь!

«Ну, и зачем мне понимать?»

– Ладно! – сказала вслух, соглашаясь. – Излагай!

– Суть в том, – начал Райт, пододвигая наполненную рюмку к Лизе, – что изначально территорию, которая теперь входит в Мексиканскую империю, колонизировали иберийские готы, то есть те, кого сейчас называют испанцами, хотя следовало бы называть кастильцами…

– Эти подробности?.. – попробовала остановить урок истории Лиза.

– Крайне важны для понимания нынешних событий. Будь здорова!

Выпили. Лиза переждала прохождение терпкого огня через полость рта и пищевод и выжидающе посмотрела на собеседника.

– Так вот, – продолжил свой рассказ Райт, – колонизировали Мексику в основном кастильцы, каталонцы и васконы из Наварры и Аквитании. В восемнадцатом веке, когда Аквитания ослабла и ужалась до нынешнего своего жалкого состояния, Кастилия подмяла под себя все прочие колонии, даже шведский и нидерландский анклавы. Нидерланды единственные, кто мог бы дать им укорот, но они в ту пору сцепились с англичанами, и им стало не до Мексики. В результате к началу девятнадцатого века Мексика сложилась как единое государство, даже получила независимость.

– Это предыстория. А вот теперь сама история, – пыхнул трубкой Райт. – Видишь ли, какое дело, у кастильцев с местным населением, то есть с индейцами, не смешивались только аристократы, а вот у всех прочих колонистов модус операнди был иным. Они предпочитали свои общины, тем более что в Мексику перебралась чуть не половина населения прежней Великой Аквитании. Они и каталонцы не затем бежали из Старого Света, где им грозила потеря культурной и этнической идентичности, чтобы вместо франков или готов смешиваться с индейцами, метисами или креолами. Поэтому и революция 1857 года была не столько либеральной, сколько национальной. Мексиканские элиты, читай, кастильские, все еще не переварили отделение Техаса, и их жутко напугали попытки потомков аквитанских и каталонских колонистов создать некие автономии – штаты – в границах бывших европейских колоний. И эти умники не нашли ничего лучшего, как поднять бедных против богатых, то есть натравить городскую голытьбу и крестьян – большей частью индейцев и метисов – на зажиточных колонистов. Началась революция. Поджигатели большей частью сгорели вместе с лесом, а в Техас устремились потоки беженцев. Это был настоящий исход. По некоторым данным, в Техас переселилось тогда до полумиллиона мексиканцев, и, как ты понимаешь, это были отнюдь не индейцы. Правда, под это дело Техасская республика прирезала себе и немного мексиканской землицы. Тускон, Феникс, Юма и далее до самого тихоокеанского побережья. Я имею в виду Тихуану и Энсинаду. Мексиканцы бросились было возвращать потерянное, но батальоны, сформированные из беженцев, буквально вырезали армию генерала Фернандеса. Тогда же техасцы вместе с Тихоокеанским союзом отбились и от янки. Вот с тех пор и тянется эта бесконечная история. Война, затишье, снова война. Янки тоже имеют в этом деле свой интерес, но ни разу не выступили ни за тех, ни за этих, хотя оружие готовы продавать и тем, и другим. А вот Испания уже пару раз вмешивалась, хотя и в неявном виде. Но, похоже, на этот раз Испания готова открыто вступить в войну, чтобы насолить янки, с которыми они не поделили Флоридские владения.

– То есть «Звезду Севера»… – поняла Лиза смысл рассказанной Райтом истории.

– «Звезду» мобилизуют, как и предусмотрено законом, – пожал плечами Райт. – Вот доберемся до Роттердама, разгрузимся, спишем часть экипажа, тебя я тоже имею в виду, и пойдем в Хьюстон. Там сойдут остальные, их заменят наши техасские резервисты, и «Звезда» снова станет легким крейсером.

– Под твоим командованием?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я, Лиза, капитан резерва и должен принять под начало тяжелый крейсер.

– Какое у тебя звание? – Вопрос интересный, но Лиза его ни разу не удосужилась задать, хотя и знала, что Райт резервист флота республики Техас.

– Коммандер.

– Кап-два, – кивнула Лиза. – Круто!

– И не говори! – улыбнулся Райт.

– А я все думала, что тебя понесло вдруг в посольство! Да еще три раза за четыре дня.

– Права, – согласился арматор. – Я когда услышал по радио новости, послал куда следует шифровку. Они мне ответили и, узнав наш маршрут, попросили зайти в наше посольство в Тулиаре. Вот я и зашел.

– Ясно! – не дожидаясь Райта, Лиза выпила очередную рюмку мескаля, заела клубничиной, закурила. – Переходи к главному блюду, Иан. Есть же у тебя в запасе какая-нибудь особо скверная нежданка!

– Есть, – не стал спорить Райт. – Но я бы не стал использовать эпитет «скверный» при описании моего сюрприза.

Он поднялся из кресла, прошел к письменному столу и вернулся с двумя внушительного вида пакетами из плотной шелковой бумаги белого цвета. Золотое тиснение, печати красного сургуча и черная тушь прилагались.

– Ну, и что это такое? – спросила Лиза, хотя уже догадывалась, чем бы это могло быть.

– Это письмо, – протянул Райт один из пакетов. – Тебе от президента республики Техас доктора Томаса Уилорда Рэтлифа.

– А во втором что? – прищурилась Лиза, чувствуя, как испаряется из крови весь веселый мексиканский хмель.

– Сначала прочти письмо, – предложил Райт, откладывая второй конверт в сторону.

– Это то, что я думаю?

– Ну, – усмехнулся Райт, – откуда же мне знать, Лиза, о чем ты думаешь?

С этими словами он вручил Лизе пакет, на котором каллиграфически было выведено по-франкски: