– Тсс! – шепнула Лиза, беззвучно поднимаясь со стула и одновременно вытаскивая из наплечной кобуры курносый револьвер.

Однако и Мария оказалась девушкой непростой. Лишних вопросов не задавала и круглые глаза не делала. Двигалась быстро, плавно и тихо. И пистолет, что характерно, оказался у нее в руке так быстро, словно там все время и находился. Мгновение, другое, и они, обе две – не сговариваясь, но интуитивно понимая одна другую – четко разбили комнату на сектора обороны. Мария взяла на себя дверь, Лиза – окно. Можно было, наверное, и наоборот, но так уж сложилось.

Лиза отошла в непростреливаемый угол и прислушалась. В темноте за окном ощущалось некое опасное движение, а еще люди на цыпочках двигались по лестнице и в коридоре. И да! Сейчас Лиза почувствовала ровно то же, что ощутила давеча в ресторане. Опасность! Пока еще далекая, но неотвратимая. Их снова обкладывали, как волков в лесу, и круг загонщиков сжимался.

«Вот же неугомонные! – покачала она мысленно головой. – Вот же, прости господи, жадные до удовольствий сукины дети!»

И в этот момент где-то внизу и, похоже, именно там, где, уходя, чтобы поговорить, они оставили Рощина, грянули выстрелы. Стреляли часто и как бы суетливо. Но одну мелодию в этом сумбуре вместо музыки Лиза выделила сразу. Сдвоенные выстрелы – ту-ду, ту-ду, – уверенные, без спешки, но и без промедления.

«У кого-то на улице праздник, – улыбнулась мысленно, представляя, как действует сейчас там внизу ее полковник. – А у кого-то похороны…»

Ну, это и ежу ясно. Рощин мужчина тертый, в смысле опытный, и, разумеется, опасный. Потому что не сантиментальный, и рефлектировать не привык. Сначала стреляет, а выясняет, что там да как, – если вообще выясняет, – только постфактум.

«Вернее, пост-мортем…»

Лизины размышления, сильно смахивающие на любование предметом своего полового интереса, прервал звук близкого – ближе некуда – выстрела. Мария стреляла прямо через дверь. Едва ли по звуку, скорее, по наитию, но, что любопытно, не промахнулась.

«Опытная!»

В коридоре кто-то вскрикнул и тут же замолчал, потому что Мария добила раненого, стреляя на верный звук. Ответом из коридора стала автоматная очередь. Длинная, чуть ли не на весь рожок, и, похоже, с близкого расстояния. Пули пробивали толстую деревянную дверь навылет и дырявили стенные панели из мореного дуба, но Мария стояла чуть в стороне от линии огня, по-прежнему контролируя дверь и не подставляясь под пули.

«Хороша! А еще треплется про Лотарингию! Крестьянка, понимаешь!»

Лиза стояла в углу около окна. Далеко в стороне от двери, и с улицы не видно. Но это если стоять столбом и по комнате не перемещаться. Подумав об этом, она пожалела, что они не успели выключить свет, и сразу же почувствовала себя голой.

– Давай в окно, что ли, эвакуируемся? – шепнула Марии в паузе между выстрелами.

– Четыре метра и куст сирени, – прокомментировала ее идею женщина, пальнув предварительно для острастки через дверь, чтобы нападающие зря не наглели и «знали страх». – Я могу, а ты?

– Кусты высокие?

– Тебе по грудь. Лицо береги!

– Ну, тогда с богом! – решилась Лиза. – Открываю окно и считаю. На счет три прыгаешь ты. Я за тобой, но левее, компрене-ву?

– Парле ву франсе?

– Да, говорю я, говорю! – отмахнулась Лиза. – Но не сейчас. Встречаемся у вертолета!

Она коротко прицелилась и двумя быстрыми выстрелами высадила верхний и нижний шпингалеты. Стекла разбились тоже, но в раме осталось полно осколков. Так что окно по-любому надо было открывать.

– Гаси свет! – Лиза присела на корточки и, проскользнув под окном, заняла позицию.

Мария выстрелила. Раз, другой, и свет погас.

– Один, – сказала Лиза, распахивая створки бывшего окна. – Два! Пошла!

Мария двигалась быстро. Лиза едва успевала ее отслеживать. Движение, бросок, и женщина вылетает из окна в темноту ночи.

«Хорошо пошла!» – Лиза выждала пару мгновений, позволив неизвестному стрелку поупражняться в стрельбе на звук, и сиганула следом за Марией, направив тело левее.

Упала, как и ожидалось, в кусты. Не так, чтобы очень приятно, но не смертельно. Лицо не поцарапала, но руки ободрала и упустила револьвер. Иди теперь ищи его в темноте среди кустов. Впрочем, именно на такой случай у нее был припасен второй ствол. Лиза вытащила из кармана короткоствольный германский «Арминиус» и начала выдираться из кустов.

Бой в доме между тем продолжался, и, оказавшись на свободе, Лиза первым делом поспешила на выручку Рощину. Он, конечно, герой, пластун и все прочее, но численное преимущество не на его стороне.

– Помощь нужна? – крикнула в разбитое окно первого этажа и тут же сместилась назад и в сторону, пропуская чью-то пулю мимо себя.

– Нет! – крикнул в ответ Рощин и добавил из пистолета, ду-дум, ду-дум, словно подтверждая свои слова. – Двигай к забору, прорывайся на юг, я догоню!

– Не надо на юг! – ответила Лиза, снова меняя свою позицию. – Я попробую поднять вертолет! Жду там!

Перекрикивались на себерском русском, так что вряд ли их кто-нибудь понял, но перестрелка явно оживилась, да и по Лизе кто-то попытался пострелять уже не из дома, а как бы даже со стороны въездных ворот. Но Лиза этого инкогнито вычислила на раз и, позволив выстрелить дважды, прибила на третьем выстреле. Ну, или ранила. Не суть важно! Главное – стрелок замолчал.

Она быстро огляделась, замерев в глухом пятне мрака под стеной дома, прислушалась, пытаясь определиться с мизансценой, действующими лицами и исполнителями, и, приняв решение бежать, рванула со всех ног в сторону амбара. К сожалению, не бесшумно: гравий захрустел под сапогами. Лизу услышали, и когда она уже вбегала в боковую дверь импровизированного ангара, ее догнала пуля. Ударило сзади в бок, словно со всей дури саданули клюшкой. Искры из глаз, и в сторону бросило, как бывало зимой на льду во время игры в себерский хоккей, в который принято играть жестко или очень жестко, а Лиза «каталась» с парнями из Академии, и этим все сказано. Проход – она считалась неплохим нападающим, – толчок в плечо, и ты валишься с ног и скользишь под удары клюшек набегающих защитников. Впрочем, на этот раз Лиза устояла. Ее лишь сильно качнуло, повело в сторону, но она выровняла шаг и, обогнув вертолет, полезла в кабину. Вот тогда и пришла боль. Вернее, все сразу, словно разом включили ощущения, замершие было в ожидании момента, и Лиза почувствовала все сразу: и боль, и тошноту, и кровь, от которой быстро намокли рубаха и пояс брюк.

«Вот же непруха!» – Но времени на сантименты не было.

– Заводи! – крикнула ей из темноты Мария. – Если сейчас не улетим, всем крышка!

– Ворота открой! – ни на что больше у Лизы просто не нашлось сил.

Она сунула револьвер в карман. Достала зажигалку. Высекла огонь и при его неверном свете начала процесс.

«Так! – думала она, стараясь не обращать внимания на боль и льющуюся из раны кровь. – Так, мать вашу, женщину, так и еще вот так. Снять давление… Авиагоризонт… Привязать направление к компасу… Включить электропитание… Ох!»

Включилась подсветка, на пульте управления зажглись лампочки, но дело было еще далеко от развязки.

«Растормозить винт, открыть топливный кран… И это… Да как же оно называется?! Вот дерьмо! АЗС? Где? Слева или справа? Ах, вот оно что! Все-таки слева. Усраться! Утопить… И теперь… Теперь… Ох ты ж! Царица небесная!»

От резкого движения бок прожгло такой болью, что слезы из глаз брызнули сами собой. И крик из горла вырвался, не смогла его удержать.

– Ты что? – сунулась к ней Мария, а Лиза и не заметила, когда та успела залезть в кокпит.

– Неважно! – отрезала, зная, что ни на что не остается больше времени. – Где?..

Голос сорвался, и пот потек по лицу, заливая глаза.

– Вот он! – успокоила Мария, сообразив о ком речь.

– Давай! – крикнул Рощин и начал стрелять в кого-то из трофейного пистолета-пулемета.

«Даю…»

Как выкатились своим ходом из ангара и как взлетали, совсем не запомнила. Очнулась уже в воздухе. Испугалась, что разобьет машину, но рефлексы не подвели. Ручка управления в правой руке, ноги на педалях, шаг-газ и все такое.

«Талант не пропьешь! Вот паскудство!»

Летели невысоко, поднявшись едва на сто метров, но все-таки летели, и что характерно, прямиком на юг. Как послал ее Рощин на юг, так она и перла на автопилоте.

– Давно летим?

– Что?!

В кабине было шумно, и Лизе пришлось прокричать свой вопрос еще раз, хотя лучше бы она этого не делала. Глубокий вдох вызвал очередной приступ боли.

– Давно летим?!

– Семь минут! – крикнул откуда-то сзади Рощин.

«Семь минут? Кровью изойду…»

Она бросила взгляд на часы, засекая время, попробовала вычислить пройденное расстояние, но поняла, что сейчас это лишнее, и, увидев впереди блеск водной поверхности, направила вертолет вниз и вдоль реки. Через пару минут высмотрела подходящее место и, едва не теряя сознание, приземлила машину в тени небольшой рощи. Заглушила двигатель и бессильно откинулась на спинку кресла.

– Что происходит? Ты ранена? – Мария в ситуации разобралась быстро и голову не потеряла. – Сама вылезти сможешь?

– Смогу, – прохрипела Лиза. – Аптечка есть?

– Должна быть! Сейчас найду!

– Вадим! – позвала Лиза, вывалившись из вертолета и растягиваясь на земле. – Я…

– Помолчи! – присел рядом Рощин. – Сейчас посмотрю, что к чему.

Подсвечивал себе Рощин подствольным фонарем со своего трофейного автомата. Зажал оружие под локтем и светил.

«Интересно… – подумала она лениво, – на предохранитель поставить не забыл? А то добьет к чертовой матери…»

– По-моему, ребра сломаны, – попыталась поставить себе диагноз Лиза. – Дышать больно, но это не легкое… пуля прошла навылет, и… Вот черт!

Рощин помог ей снять френч, разрезал ножом прилипшую к ране рубашку и пытался теперь рассмотреть саму рану.

– Надо бы смыть кровь! – выстонала Лиза.

– Лежи спокойно! – приказал Рощин. – Сам с усам, без советов обойдусь!

– Ну, тогда… давай… только…

– Что еще?

– Порошок остался?

– Да, разумеется! Я же с тобой. Значит, и зелье со мной! Но растворять не в чем, вот в чем дело! Хотя постой… Мария, э… Черт, как же это? Алкоголь? Вы понимаете? Мне нужен спирт. Спиритус вини… Аква вита…

– Отойдите, полковник, – сказала Мария на каком-то необычном, но вполне понятном диалекте французского. – Посветите мне, я все сделаю сама.

– Сами? Умеете? – засомневался Рощин, но место около Лизы все-таки уступил.

– Сама, – подтвердила Мария. – Умею.

– У тебя есть спирт или что-нибудь?.. – превозмогая боль и дурноту, спросила Лиза.

– Мерзнешь? – деловито поинтересовалась Мария, копаясь в медицинской укладке.

– Нужен спирт! – вмешался Рощин, обрадовавшийся возможности прямого общения.

– Спирт! – протянула ему пластмассовую бутылочку Мария.

В конечном счете Лиза свою порцию отравы имени товарища Тюрдеева – который нам не товарищ, и уж тем более не друг – получила. Выпила со спиртом и отключилась, вернее, полагаясь на Рощина и Марию, позволила себе забыться. Так что все дальнейшие события происходили без ее участия.

Очнулась, как выяснилось, довольно быстро – и десяти минут не прошло – и достаточно резко. Нашатырный спирт действует безотказно, если, конечно, ты все еще жив, но Лиза умирать пока не собиралась.

– Я?..

– Ты жива, – успокоила ее Мария. – Рана сквозная. Пуля прошла почти по касательной. Ничего серьезного не повредила, но пару ребер сломала и вырвала приличный кусок шкуры с мясом. Шрам останется, наверное, но тебя этим не удивить, не правда ли? Кровотечение я остановила целоксом… Не знаешь? Ну да, разумеется. Это гомеостатик… Впрочем, неважно! Забудь! Обколола рану новокаином и антибиотиком. Боль должно снять, а воспаление, по идее, не возникнет. Рана очищена, кровь остановлена, жесткая повязка. Что-то еще? Надо бы восполнить потерю крови, но пока нечем. И да, нам надо отсюда убираться, и как можно быстрее.

– Вадим, помоги сесть! – попросила Лиза, и Рощин, разумеется, помог. По-другому и не могло быть.

– Так… – Лиза села, прислушалась к ощущениям и решила, что дела обстоят куда лучше, чем можно было ожидать.

Дышать, правда, было трудновато, но это невеликая плата за сломанные ребра и жесткую повязку. Рана ощущалась, но боли практически не было. Тут и новокаин наверняка сработал, и зелье доктора Тюрдеева не помешало. Оно, пожалуй, помогло в главном. Голова, как и всегда после приема желтого порошка, прояснилась. Тошнота прошла. Тонус мышц восстановился, даже несмотря на значительную кровопотерю, но Мария права: долго Лиза так не протянет. Кровопотерю все равно придется восполнять.

– Мы где вообще-то? – спросила Лиза, немного отдышавшись. – Географически.

– Географически это Ленобласть, – объяснила Мария, – Ломоносовский район, километрах в пятнадцати к югу от деревни Гостилицы, но тебе ведь это все равно ничего не говорит…

– Ну, как сказать…

Лиза в Гостилицах бывала еще в пионерском возрасте. Ездила с родителями осматривать развалины имения гетмана Разумовского. И карту – по детскому любопытству – изучила со всей тщательностью. Оттого и вспомнила сейчас другую карту. Ту, которую изучала капитан второго ранга Елизавета Браге, направляясь к новому месту службы на крейсер «Вологда».

– Вадим, помнишь, где расположено аэрополе Медвежий конец? – спросила, обдумав ситуацию.

– Да… – не очень уверенно ответил Рощин. – Впрочем, смутно.

– Неважно! – остановила его Лиза. – Если мы сейчас в Медвежьем конце, а Гостилицы и есть Медвежий конец, это значит, Ревель всего в трехстах километрах на запад, а там и до Риги рукой подать. Чуть отклониться к югу…

– Лиза, – вмешалась в ее рассуждения Мария. – Ты, скорее всего, не знаешь, но Таллин, то есть Ревель по-вашему, это заграница. Эстония независимая страна и член НАТО. НАТО – это…

– Я в курсе, – остановила ее Лиза. – Продолжай.

– Я к тому, что воздушное пространство страны контролируют не столько эстонцы, сколько европейские и американские военные…

– Эстляндия – независимое государство? – удивился Рощин. – И как там оне?

– Оне как-то справляются, – отмахнулась Мария.

– Ты имела в виду электромагнитную локацию? – уточнила Лиза, чувствуя, как оживает в ложбинке между грудей ее таинственный ключ-афаэр.

– О! – подалась к ней вдруг Мария. – Ты серьезно? Ты можешь? Ну, конечно же можешь! Черт! Но ты же ранена!

– Ранена, – подтвердила Лиза, прислушиваясь одновременно и к афаэру, и к своему организму. – Но до Ревеля вертушку доведу.

– Ну, тогда мы спасены! – довольно усмехнулась Мария. – В Эстонии нашим злодеям нас так просто не найти. Во всяком случае, не сразу. А у меня на той стороне границы есть связи и возможности. Летим в Ревель!

В результате дотянули почти до самой Риги. Границу с Эстонией пересекли, прикрывшись мощными помехами, которые Лизин афаэр устроил и русским, и натовским станциям слежения. А потом все просто. Летели так низко, как позволяли обстоятельства, выбирая реки, озера и второстепенные дороги. Внизу их, естественно, слышали, но мало ли кто и зачем летает ночью с погашенными огнями и отключенным радиомаяком. Другое дело, что ночное пилотирование сильно утомляет даже опытных пилотов, находящихся на пике формы, а Лиза чувствовала себя дерьмово, и чем дальше, тем хуже. Так что когда на рассвете она посадила вертолет на лесной просеке невдалеке от широкого, хорошо организованного шоссе, Лиза была выжата как лимон. Или того хуже.

– Я посплю? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Спи, конечно! – сразу же откликнулась Мария. – А я пока попробую вызвонить помощь.

– Спи! – поддержал женщину Рощин. – Спи, я покараулю.

Но поспать удалось всего ничего. Три часа после такого марафона и при такой кровопотере – сущие пустяки.

– Лиза! – позвала ее Мария.

Не в первый раз, впрочем, и не без физических воздействий, выразившихся в зажимании носа и похлопывании по щекам.

– Лиза!

Пришлось проснуться.

– Я слышу, – открыла она глаза.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и чувствовала себя Лиза плохо. Как палками побитая.

– Надо уходить! – объяснила Мария. – Я нашла помощь, они скоро подъедут по шоссе А2. Это недалеко тут, но я бы не стала доверять им на все сто. Поэтому лишнего говорить при них не надо. Лучше вообще молчите. Все, что надо, я скажу сама. Оружие не светите, а вертолет надо бы спрятать. Лучший вариант – утопить. Тут недалеко есть озеро. Прямо на запад. Сможешь поднять?

А куда ей было деваться? Кроме Лизы никто ведь машину поднять не сможет. Поэтому загрузились в вертолет, пролетели метров четыреста на запад и действительно увидели озеро. Но вот топил машину уже Рощин. Принял управление, благо там и делать было больше нечего – все сделала за него Лиза, – высадил ее с Марией на берегу, а сам продолжил полет еще метров на сто в глубину озера и там, застопорив винт и заглушив мотор, уронил машину на воду. Вертолет ухнул под воду разом, только пузыри поднялись. Так что у Лизы от страха за полковника даже сердце сжало. Но Рощин все-таки был действительно опытным офицером спецназа. Не угробился, не утоп. Вынырнул через короткое время и быстро – уверенным кролем – добрался до берега.

– Вода зело холодная, – сказал он Лизе, вылезая на берег. – Недодумал! Надо было загодя раздеться, а то теперь мало того что холодно, так и одежда мокрая.

– Что он говорит? – спросила Мария.

– Говорит, что замерз, и обсушиться бы надо.

– Придется потерпеть.

– Ну, это он и сам знает. Пошли?

– Да, время! – кивнула, соглашаясь, Мария.

Идти оказалось совсем недалеко. За двадцать минут по пустынному проселку дошли до чуть более благоустроенной и оживленной дороги, и уже по ней вышли к пресловутому шоссе А2. Там на съезде с шоссе их ожидала машина из тех, которые в СССР назывались микроавтобусами. Мария коротко переговорила с шофером и, удостоверившись, что все в порядке, кивнула остальным.

– Загружаемся!

Загрузились, поехали. Минут сорок плутали среди лесов и полей по всяким второстепенным дорогам, потом остановились около небольшого торгового центра, где водитель купил им три шерстяных пледа, кучу аптекарских товаров, бутылку коньяка, несколько шоколадок, пачку сигарет и упаковку – шесть литровых бутылок – апельсинового сока, и снова отправились в путь. В салоне было тепло, и Лиза отдала свой плед Рощину. Сама она после перевязки большую часть времени дремала, просыпаясь лишь за тем, чтобы сделать пару глотков коньяка, сжевать шоколадку и запить все это апельсиновым соком. Часа через три остановились на каком-то богом забытом пустыре, прилепившемся к бетонному забору, из-за которого выглядывали крыши явно нежилых строений. Здесь пересели в другую машину и ехали в ней еще часа полтора, пока не добрались до места, оказавшегося чем-то вроде хутора, обосновавшегося между лесной опушкой и возделанным полем. Здесь Лизу напоили водкой – немного, но в самый раз – и накормили куриной лапшой. Волевым усилием она съела, сколько могла, и еще немного сверх этого. Согрелась, разомлела от сытости и алкоголя, и ее сразу потянуло в сон. Но Мария сразу заснуть Лизе не дала. Прежде снова обработала рану, сделала пару уколов, заставила принять две капсулы глоберона, оказавшегося местным аналогом гематогена, и выпить стакан красного вина. Вот после этого Лизу засунули под перину и отпустили спать.

Ей снились приятные вещи. В основном война и любовь. Любовью она занималась бог знает с кем, но чаще все-таки с Рощиным и Ниной Аллен, а воевала со всеми без разбору. С англичанами и поляками, киевлянами и шведами, и далее везде. Но вот что любопытно, в своем сне – и это Лиза запомнила с невероятным количеством деталей – она командовала каким-то огромным кораблем-маткой, вернее, авианосной группой из двенадцати вымпелов, в которую авиаматка входила как системообразующий элемент. И еще одна любопытная деталь, обращаясь к ней, окружающие говорили, La seora Almirante!

«Госпожа адмирал? – удивилась она, просыпаясь. – Серьезно? Умереть не встать!»

– Проснулась? – спросил Рощин, едва Лиза открыла глаза.

– А то сам не видишь! – огрызнулась она, все еще находясь в плену Морфея.

– Вижу… Я, кстати, не знал, что ты так хорошо говоришь по-испански.

– По-испански? С чего ты взял?

– Ну, я тут уже пару часов рядом с тобой сижу. Наслушался!

– И о чем я там говорила? – насторожилась Лиза, начиная понимать, что с ней опять произошло какое-то странное чудо.

– Вот не знаю, – пожал плечами полковник. – Я испанский никогда даже не пробовал учить. Но впечатление такое, что ты мне в любви объяснялась.

– Серьезно? – робко улыбнулась Лиза.

– Вполне, – кивнул Рощин. – А в остальное время ты командовала, я думаю. Грозно и… Ну, было похоже на то, как тогда на «Вологде», только по-испански!

В течение дня ее немного познабливало, да еще все время тянуло бок. Но в целом Лиза находила свое состояние удовлетворительным, и это было много лучше того, чего следовало ожидать при пулевом ранении и серьезной потере крови. Могло быть и хуже, но организм Лизы справлялся и не с такими вызовами. На самом деле, будь на ее месте кто-нибудь другой, такая кровопотеря могла стать если не критической, то уж точно нешуточной. И это еще мягко сказано. Однако у Лизы кровь сворачивалась достаточно быстро, поэтому, даже несмотря на разрывы большого количества сосудов, истечь кровью Лиза так и не смогла. Даже приблизиться к опасной черте и то не вышло. И теперь она лежала под периной и приходила в себя. Ела лапшу, которая, как ни странно, так ей и не надоела, пила красное вино, глотала глоберон и снова принималась пить вперемешку то вино, то апельсиновый сок.

Ближе к вечеру Рощина сменила Мария. Эта женщина не уставала удивлять, но все сюрпризы и неожиданности были приятного свойства. Вот и на этот раз Мария пришла, посмотрела на Лизу внимательным взглядом синих, потемневших к вечеру глаз и кивнула, словно отвечая каким-то своим мыслям.

– Выглядишь неплохо, – сказала, присаживаясь рядом.

– Да и чувствую, если честно, не так чтобы плохо, – скривила губы в пессимистической улыбке Лиза.

– Ну, значит, пара глотков коньяка тебя не убьют, – с этими словами Мария достала из кармана куртки фляжку, обтянутую тиснёной кожей, свинтила колпачок и протянула Лизе. – Твое здоровье!

Лиза взяла фляжку и отпила немного, не столько оценивая качество коньяка, сколько прислушиваясь к своим ощущениям. Все было в норме, и на вкус неплохо. Так что, переждав пару мгновений под пытливым взглядом Марии, Лиза сделала еще пару глотков и только после этого вернула фляжку хозяйке. Мария усмехнулась одобрительно и тоже выпила. Потом убрала фляжку в карман и достала сигареты и зажигалку.

– Будешь?

– Ну, легкие у меня вроде бы не пострелены, – пожала плечами Лиза.

От этого движения огнем полыхнула рана, но это было коротко и не смертельно. Лиза переждала приступ боли и закурила.

– Итак? – спросила она, выдохнув сизый табачный дым. – Какие новости?

– Новости дерьмовые, – коротко ответила Мария и тоже закурила. – Понимаешь, этот мой контакт… Ну, тот, кто нам сейчас помогает. Он не из наших, если ты понимаешь, что я имею в виду…

– Понимаю, – подтвердила Лиза.

А чего, спрашивается, тут не понять? Про путешествия между мирами не каждому скажешь, да и не всем следует знать. Вон как полковник Штоберль конспирируется! А ведь мир Себерии – тихая заводь по сравнению с ее СССР или Россией Марии.

– Он не из наших, – с явным сожалением в голосе повторила Мария, – да и в любом случае человек этот находится сейчас не здесь, в смысле не в Латвии и даже не в Литве или Польше, а в Берлине. Далеко и неудобно. Ну, и еще одно. Он помогает мне, потому что мы давно и хорошо знакомы и у нас с ним обоюдовыгодный бизнес, но, если он узнает, что я не просто артдилер, а нечто совсем другое, он может захотеть получить всю кассу разом и для себя.

– Артдилер? – переспросила Лиза, услышав незнакомое слово.

– Я торгую антиквариатом и произведениями искусства, – объяснила Мария. – Иногда крадеными, иногда контрабандой. Сама понимаешь, хороших людей в этом бизнесе нет. Одни акулы.

– А твои люди? – Лиза нарочно отметила интонацией слово «твои», чтобы не создавать двусмысленности.

– Мои люди, Лиза, – Мария Лизу поняла и тоже выделила слово «мои» особой интонацией, – на данный момент нам не помощники. Они далеко и никакими реальными возможностями не располагают. А этот человек в Берлине… Понимаешь, если бы это нас обложила просто национальная полиция России или, скажем, Интерпол, и если бы все дело было в контрабанде, он бы нас наверняка вытащил и даже не стал бы выставлять счет. Но сейчас сложилась весьма паршивая ситуация. Пока он будет организовывать нам документы и торить тропу в Германию или Австрию, сюда, я имею в виду Латвию, доберутся Федор и его друзья. Они уже по-всякому наследили в Питере выше крыши, а здесь… Страшно даже подумать, что они могут сделать с латышами! Куш большой, сама понимаешь. И игра по-всякому стоит свеч. Во всяком случае, они так думают.

– Тебя ведь не латыши заботят? – сообразила Лиза, которую и саму суверенитет этой смешной республики интересовал в самую последнюю очередь.

– Верно! – кивнула Мария. – Федор разворошил осиное гнездо. Еще немного, и в погоню за нами – за вами и за мной – бросятся все кому не лень.

– А тут еще я! – тяжело вздохнула Лиза.

– Не кори себя! – отмахнулась Мария. – Это я промашку дала, если правду сказать. Понадеялась на людей, понадеялась, что нас там – на дачке – не найдут. А они взяли и нашли. Кто-то нас сдал, разумеется, но мне от этого не легче.

– Какие варианты? – перешла к делу Лиза, ведь не ради же страшилок на ночь рассказывала ей все эти ужасы Мария.

– Есть один вариант, – вздохнула Мария. – Не оптимальный, но куда лучше, чем никакой.

– Излагай! – предложила Лиза.

– Волна прошла, – коротко ответила Мария. – Барьер снова проходим. Так что считай, напрашиваюсь в гости!

«Да, не было печали! – ужаснулась Лиза, представив, как будет выглядеть появление на «Звезде Севера» неучтенного пассажира, да еще после нескольких дней отсутствия командира и ее любовника. – Но она-то нас приняла!»

Получалось, что долг платежом красен, да и вообще не дело это бросать своих в беде. А Мария, как ни крути, своя. Это Лиза сейчас отчетливо поняла. Отчетливей некуда.

– Считай, я тебя приглашаю, – сказала она вслух. – Но ты учти, я компанией никогда через барьер не ходила.

– Это несложно, – с явным облегчением улыбнулась Мария. – Во всяком случае, мне так говорили. Я же сама могу перемещаться. Мне главное, чтобы ты дорогу показала. Пойду за тобой, не потеряюсь!

– Тогда давай двигать, как стемнеет, – предложила Лиза. – Уйдем подальше в лес и прыгнем.

– Да, тянуть незачем, – согласилась Мария. – Сейчас принесу тебе одежду, твоя-то, как ты понимаешь, пришла в полную негодность, и тронемся!

Но прежде чем втягиваться в новый виток приключений, Лиза хотела прояснить еще один – отнюдь не последний, но крайне важный – вопрос.

– А кстати, – спросила она Марию, – как они узнали, что я снова появилась в городе?

– Да есть у них одна машинка, – поморщившись, объяснила собеседница. – Старая идея, но эффективная. Маятник Крювье называется. Реагирует на колебания пограничной мембраны. Как и почему, не знает никто. Ну, кроме самого Крювье, разумеется, но его теперь не спросишь. Он умер лет сто назад и не оставил никаких записей. Проявил осторожность, так сказать, но проблема в том, что повторить его открытие никому пока не удалось. Потому они тебя и ловят, – а теперь и меня, – что хотят понять, как эта штука работает. Я-то сама могу чувствовать возмущения, мне для этого приборы не нужны. А у них маятник есть, но всего один и к тому же старый, вот и вся история.

– Но если у них есть этот маятник Крювье, – удивилась Лиза, – почему они тогда появились с таким опозданием? Мы же с Вадимом долго по городу гуляли.

– Да нет! – отмахнулась от ее предположения Мария. – С этим-то как раз все ясно. Прибор должен находиться в радиусе пяти километров от очага возмущения и локации не осуществляет. Нет у него такой функции. Он только дает знать, что кто-то пришел через барьер и находится где-то в круге радиусом пять километров… А кто это, мужчина или женщина, скажем, и где именно, иди еще узнай!

– Вот оно как! – кивнула Лиза. – Ну, и, слава богу, что так!

– Да, – с самым серьезным выражением лица кивнула Мария, – вот и я так думаю.

Вышли в полночь. Хозяевам хутора сказали, что за беглецами приехали друзья, которые заберут их в Польшу. Но рядом с домом эти люди светиться не хотят, поэтому Мария и ее спутники пройдут прямиком через лес – там и было-то километра два по нахоженной тропке, – к местному шоссе, и уже туда к ним подъедут на машине друзья. Объяснение не хуже любого другого, звучит правдоподобно и в любом случае – если что – дает беглецам временную фору в час или два. А им и этого не требовалось. Предполагалось отойти вглубь леса, сойти с нахоженной тропы куда-нибудь в сторону, за деревья и кусты, и сразу же прыгнуть, главное, чтобы без свидетелей.

Так что тянуть не стали. Лиза переоделась в специально купленные для нее Марией – она ездила куда-то, пока Лиза спала – джинсы, туристские ботинки, байковую фуфайку и утепленную куртку с капюшоном. Рощин остался в своем, благо все высохло, а Мария была одета, как Лизина сестра-близнец. У Марии, впрочем, имелся еще и рюкзачок, но по просьбе Лизы в нем не было ничего компрометирующего, кроме бутылки отличного шотландского виски, смены белья и предметов личной гигиены. А еще у Марии были пьезоэлектрическая зажигалка, невиданные в мире Себерии сигареты «Давидофф-классик», электрический фонарь – все-таки ночь на дворе – да пара стволов, расставаться с которыми было и жалко, и опасно. Иди знай, кого встретишь ночью в лесу! Да и вообще!

«Сплошная контрабанда! – притворно вздохнула про себя Лиза. – Но я-то чем лучше?»

Им еще предстояло объяснить свое исчезновение и возвращение с пополнением, и на этом фоне все эти анахронизмы и артефакты, вроде трусиков-стрингов, сущая чепуха.

Собрались, попрощались с гостеприимными хозяевами и пошли было уже к лесу, но тут хозяйка – пожилая аккуратная женщина с типичной прибалтийской внешностью – вспомнила про Лизин недуг и всучила на первый случай литровую флягу с куриной лапшой. Хозяин только головой покачал, пыхнул трубкой, но все-таки промолчал.

– Там дальше, метрах в трехстах к северу, речка, – заговорил он все-таки, когда «туристы» уже сделали пару-другую шагов по тропе. – Неширокая… метр-полтора… Так вы валежник бросьте. Там сухостоя рядом полно. Топор-то дать?

– Нет, спасибо, – покачал головой Рощин. – И без топора справимся.

Говорить старику, что в таком разе они прямо там и «прыгнут», было глупо. Поэтому и бульон, и советы были приняты с благодарностью. Растрогавшаяся Мария всучила старикам деньги в возмещение расходов, и они наконец-то вышли в путь.

Вошли в лес, продвинулись метров на сто, и Лиза объявила привал. Им следовало объясниться без свидетелей, решив самые насущные вопросы.

– Мы возвращаемся, – объяснила Лиза Рощину, – но Мария идет с нами.

– Какова наша версия? – Рощин задал единственный уместный вопрос, таков уж он был. Рыцарь без страха и упрека.

– Мария моя подруга. Присоединилась к нам в Лавинии.

– Лавиния это где? – уточнил полковник.

– Это рядом с Коломбо.

– Отлично! Значит, в Коломбо.

– Да, – согласилась Лиза, – пусть будет Коломбо. Она, – кивок на Марию, – не русская. Француженка. Поэтому мы с ней и говорим по-франкски. Ты откуда, к слову?

– Из Меца, – сразу же ответила Мария. – У вас ведь есть Мец?

– Есть, – успокоил ее Рощин. – Я там бывал. Красивый город. Шпайерский собор, оперный театр, Немецкие ворота…

– Собор Святого Стефана? – задала встречный вопрос Мария.

– Да, – подтвердил Рощин, – собор Святого Стефана.

– Значит, я из Меца. Но почему Коломбо? – Вопрос не праздный, осложнявший ситуацию дальше некуда.

– Потому что мы прыгнули прямо с борта летающего корабля, – призналась Лиза.

– А корабль в Коломбо? – уточнила Мария.

– Нет, – вынуждена была признать Лиза. – Корабль в Лемурии.

– Где?!

– В Лемурии. Это материк в Индийском океане.

– В смысле Австралия?

– Нет, – возразила Лиза, – не Австралия. Я тебе потом все объясню, а пока прими как есть. Лемурия.

– Хорошо, Лемурия, – согласилась Мария. – Что дальше?

– Ну вот, ты, стало быть, из Меца. Моя подруга, и мы с тобой, Вадим, – повернулась Лиза к Рощину, – ее нелегально провели на борт.

– Думаешь, поверят? – спросила Мария, закуривая.

– У тебя есть идея лучше?

– Вообще-то нет, – признала Мария.

– Ну, значит, решили, – подвела Лиза черту. – И никаких разговоров о перемещениях. Ну, и вообще, будь осторожна, пожалуйста. Различий вроде бы не много, но они есть. Мода, техника, стиль общения.

– Я понимаю. Но вы отсутствуете уже пару дней…

– Знаю, – тяжело вздохнула Лиза. – Но не говорить же им правду?

– Нет, не стоит, – согласилась Мария.

– Лучше пусть сами придумывают объяснения, – усмехнулся Рощин. – А мы в подробности входить не станем. Просто промолчим.

– Так и сделаем, – обдумав это предложение, решила Лиза. – Ну что, пошли?

– Пошли, – поддержала Мария.

И они пошли дальше.

Прыгать решили как раз с берега реки. И прыгнули. Вопрос, однако, куда?