Проза и поэзия об автомобилях
Первый раз мою машину угнали в лихие девяностые, когда разваливался Союз Советских Социалистических Республик. Мы жили в небольшом провинциальном промышленном городе. Вышел утром на балкон, на четвёртом этаже, смотрю вниз – автомобиля нет. «Жигули». Шестёрка. Недавно купил. Пошёл в милицию. Дежурный добросовестно всё записал, а на мой вопрос: «Есть надежда, что найдут?» – ответил: «Не уверен. Сейчас часто стали угонять, превратили это дело в бизнес». Стало ясно, что эта контора не поможет. Вечером набрался храбрости и решил зайти к известному криминальному авторитету по кличке «Вася Косой». Жили мы на одной лестничной площадке, знали друг друга с детства. Он занимал две смежные квартиры и как-то при встрече, улыбаясь, сказал: «Санёк, ты, когда отчаливать будешь из этого бардака, меня предупреди. Я квартирку прихвачу, тебя не обижу».
Лады? Я улыбнулся, ничего не ответил. Он был огромного роста, занимался борьбой, один глаз косил, отсюда и кличка – «Косой».
– Заходи, сосед, давно не виделись, – встретил меня Вася. – Что грустный? Обидел кто?
– Ты угадал. Машину угнали.
– Откуда?
– Из нашего двора.
– Из нашего двора?
– Да.
– Вот суки. Из моего двора…
– Я был в милиции, но они ответили, что сейчас часто угоняют и найти практически невозможно.
– А что у них практически возможно? Что они могут? Получать на лапу. Зачем ты к ним попёрся? Пришёл бы сразу ко мне. Ладно, пойдём допьём пузырёк, а то одному не с руки.
Хорошо посидели. Даже детство вспомнили…
– Машину вернут. Только им заплатить надо будет. Это ж их работа. Баксов тыщи полторы сбрось им.
– Кому?
– Кто-то из ментов позовёт. Помнишь песенку – «Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный, цыплёнок тоже хочет жить», – пропел он неожиданно сильным и красивым голосом.
– Но его же потом поймали и арестовали…
– Так то ж совсем другие менты были, не эти.
Через два дня звонок в дверь. Открываю. Милиционер, который принимал моё заявление. С ним женщина.
– Вам повезло. Ребята поработали, нашли вашу машину. Это было, как вы сами понимаете, непросто. Очень непросто. Я уверен, вы отблагодарите наших работников. Остальное с Ириной Петровной. И ушёл.
– А машина где?
Ирина Петровна молча смотрела на меня, как на полного идиота. Наконец, я понял, я всё понял. Зашёл в дом, взял полторы тысячи одолженных долларов, ключи от машины, вышли из подъезда. Ирина Петровна остановилась, молча кивнула в сторону противоположной стороны улицы.
– Ваша?
– Да.
Раскрыла сумочку, я догадался положить туда деньги.
– Сколько?
– Полторы.
Она молча кивнула и пошла, наверное, докладывать об успешно завершенной очередной операции. Не попрощалась. В этот день на семейном совете мы окончательно решили ответить положительно на вопрос «Васи Косого» по поводу нашего отъезда на постоянное место жительства в Америку.
* * *
Второй раз угон был произведен с американским колоритом, примерно через год после переезда в США. Мы настолько привыкли к тому, что двери машин от угонщиков не закрываются, так же как и стёкла, что потеряли бдительность… Мне нужно было куда-то поехать, сел в машину, завёл двигатель и вспомнил, что не взял нужные документы. Вышел, захлопнул дверцу, не выключая мотора, поспешил домой. Вернулся – стоянка пуста. Подъехали с дочкой, которая хорошо знала английский, в полицию. Полицейский внимательно выслушал, задал несколько вопросов, всё записал и сказал:
– Это мальчишки взяли потренироваться, они к шестнадцати годам хотят уже уметь водить. Найдём. Две-три недели. На будущее – не оставляйте машину заведённой… – В его голосе чувствовалась такая твёрдость, что я даже поверил, хотя невольно вспомнил ответ российской доблестной милиции и все последствия.
Действительно, дней через десять, стук в дверь. Открываю. Заходят два полицейских. Высокие, крепкие. Пистолеты на поясах.
– Алекс Лядов?
– Да-а… – очень робко отвечаю. Начинаю лихорадочно вспоминать, что и где мог натворить. Рядом перепуганная жена. Просто так полиция в дом не заходит.
– Ваша машина стоит на Третьей улице. Можете её забрать.
– Нашли? Ура! Ура!!! – воскликнула жена и со словами «Tank you! Tank you!» радостно бросилась обнимать близстоящего копа.
От неожиданности он сначала немного растерялся, но потом, взяв обе её руки, отстранил от себя. Но я заметил, что стоящий сзади полицейский положил руку на висящий у него на поясе пистолет. Долго потом мы вспоминали этот страстный женский порыв, особенно с учётом категорической неприкосновенности стражей порядка. Уверен, что полицейские тоже повеселились: «Russia…» А автомобиль действительно стоял на указанном месте. Молодёжь покаталась, ничего не взяли в машине. Даже ключи висели в замке. Когда я сидел в салоне возвращённой собственности, от полноты чувств родились строки:
Ты весенним садом
Красотою славным,
Будь со мною рядом,
Будь со мною в главном.
Будь в жару – прохладой,
А в грозу – укрытьем.
При движеньи – статной,
Для других – событьем.
Я тебя лелею
И к другим ревную.
Денег не жалею.
Не хочу другую.
– Как зовут прекрасную,
Счастье моё личное? –
Модная и классная
«Car» экономичная!
* * *
Прошло пятнадцать лет. Я пришёл на открытую парковку возле нашего дома и обнаружил, что остался без средства передвижения. Удивился, кому понадобился мой постаревший, помятый, с одной неоткрывающейся дверцей, которую всё время откладывал починить, серебристого цвета «Форд»? И почему у меня? Рядом сколько стоит авто от самых непритязательных до высококлассных. Надо мной и так друзья потешались, напоминая богатое «угонное» прошлое. Снова полиция. Вопросы. Запись. Но уверенности, что найдут, увы, в голосе уже не было. У нас давно возникала мысль о замене машины. Сначала мы купили и подарили её внуку в день его шестнадцатилетия. «Она тогда была моложе и лучше качеством была». Внук уже давно окончил университет, работал в другом городе в хорошей фирме, неплохо зарабатывал и садился за руль старого «форда», когда приезжал на короткий отдых в отчий дом. Признаюсь, за месяц до этого сочинил стишок:
Мне говорят: «Машину поменяй.
Стара. Измята. Ржавое корыто…
Возьми японскую и годы доживай,
И радость получай досыта».
А я?.. Немолод, мягко говоря.
По состоянью – отлетавший борт.
И может, разом отвезут на кладбище меня,
А на джанк-ярд – служивший верно «Ford».
Узнав, что у меня в очередной раз угнали машину, родные, друзья, близкие – все дружно стали поздравлять и желали увидеть за рулём нового, приличного автомобиля. Я где-то вычитал афоризм: «Моя слава росла с каждой моей неудачей». Но в этот раз мне ещё довелось познать на себе суровые законы проклятого капитализма с его железной хваткой частной собственности. Телефонный звонок известил о том, что наша машина находится по адресу такому-то, на стоянке, куда отвозят все средства передвижения, нарушившие существующие правила и законы.
Приехали.
– Ваша?
Завёл. Проверил. Всё, что было в салоне и багажнике, отсутствовало. На полу валялись бумажные стаканы и бутылки из-под пива, женские часики и пачка презервативов. (Как пошутил потом один из друзей – хоть какая-то компенсация за всё происшедшее).
– Да. Можно забирать?
– После оплаты.
– А за что я должен платить? У меня её угнали.
– Это частная стоянка. Нам сообщил владелец частной парковки, с которым у нас имеется договор, чтобы мы забрали постороннюю машину с их территории.
– Сколько я должен заплатить?
Названная сумма повергла меня в уныние. Я сказал, что приеду попозже. После консультаций с полицией, адвокатами стало ясно, что законы частной собственности незыблемы, а тратить время и средства на проблематичную поблажку нецелесообразно. А посему решили забрать «ржавое корыто» и проститься с месячным SSI.
Но заключительная страница этого эпизода в книге моей увеличивающейся славы была написана через несколько дней. Мы мчались к аэропорту, превышая допустимую скорость, поскольку дочь опаздывала к вылету самолёта. Успели. Первый терминал был нашей авиакомпании. Едва я подъехал и остановился, а дочь попыталась выйти из машины, как ко мне в стекло постучал полицейский и потребовал водительские права. Я подумал, что последует штраф за превышение скорости. Но и у дочери тоже потребовали документы и полицейские кольцом окружили машину. Один из них чётко приказал:
– Сидеть! Машина в розыске! Не выходить! – это – уже дочери, пытавшейся успеть к самолёту.
Пока дочь нервно объяснялась с возбуждёнными полицейскими, я со своим незнанием английского, по-русски бил себя в грудь, чтоб доказать жестом:
– Это у меня угнали. Это моя машина.
Но впечатления это ни на кого не производило. Полицейский молча внимательно смотрел то на меня, то на права, то на меня, то на права… А время до отправки рейса стремительно сокращалось. Нужно отдать должное копам. Разобрались. И даже старший из них пошёл с дочкой и обеспечил своевременную посадку. Я осознал, что совершил ошибку, не сообщив полиции о том, что забрал своё измученное дитя из заточения. Но я так и не понял, как, даже при наличии видеокамер, так быстро определили угнанную машину и подошли к ней. Меньше одной минуты. Наверное, она, как женщина, обладала такой энергией и обаянием, которые мне не довелось познать.
А недавно приезжал внук. С улыбкой слушал рассказ о наших приключениях. А на следующий день вечером вручил мне ключи от новой японской машины.
Вспомнился Высоцкий. Мудро написал:
«Значит, нужные книги он в детстве читал».
* * *
Дружеский совет.
Когда заходит разговор о нарушении правил автомобильного движения, вспоминаю весёлый рассказ моего хорошего знакомого, майора районного отделения ГАИ (Государственная Автомобильная Инспекция).
– Поехал я на своей «Волге» отдыхать в Грузию (это было ещё до Саакашвили). Было жарко. Очень жарко. На одном из первых постов, увидев московские номера, нас тормознул патрульный. Молодой, лет тридцать. Небольшого роста, с крупным носом. Подошёл, приложил руку к козырьку фуражки:
«Жэлаю здравия! Но зачэм прэвышаем скорость?» – спросил он не спеша, как бы нехотя.
«Так я же чуть-чуть». – «Пять рублей. – документы не спрашивал.
«Послушайте, я работаю тоже в ГАИ». – «Покажи докумэнты». – предъявил всё, как положено. – «О! Майор! Дэсэт рублей».
Слово за слово, поругались, я потребовал, чтобы повёз меня к начальнику. Приехали. Он постучал в дверь. По-грузински прозвучал голос, который, видимо, сказал: «Заходи». Вошли. Картину я увидел впечатляющую. В кабинете открытые окна. Душно. Кондиционера нет. За обычным канцелярским столом на двух стульях высокий и очень толстый мужчина в рубашке с короткими рукавами. Затылком он прислонился к стене, а лицо прикрыто большим носовым платком. На третьем стуле рядом китель. Медленно снял платок. Наклонил голову. Пожилой. Седой. Седые усы. Недовольно молча кивнул подбородком в сторону своего подчинённого:
«Зачэм пришёл?» – «Водитель нэ хочэт платить дэсэт рублей за нарушение скорости. Сказал, вэзи к начальнику».
Начальник внимательно посмотрел на меня. Я попытался объясниться, но он перебил и с упрёком сказал: «В этом кабэнэте дэньги или дают, или забирают. Ну что для тэбя дэсэт рублей? У Гиви трое дэтэй, скоро будет чэтвёртый. Отдыхай сэбэ на здоровье».
Он расправил платок, откинул затылок к стене и снова накрыл им лицо. Стало понятно – приём закончен. Посоветовали отдыхать. И я двинулся к Чёрному морю без десяти рублей, но с чувством огромной радости, что внёс свою скромную лепту в улучшение демографии Грузии.
* * *
Дожил
«Читайте, завидуйте…»
В. Маяковский
По длинному фронту хайвеев и стрит
«Ford Focus» привычно катится.
Солнце светит, душа бурлит.
День мне сегодняшний нравится.
Сегодня – моих желаний венец.
Мобильник звонит натужно.
«Её» получил, получил, наконец.
И все поздравляют дружно.
Я шёл к этой дате десятки лет.
В работе меня отмечали.
А медики тоже старались в ответ –
И резали, и облучали…
Я еду с «Нею» – не голый король,
А труженик, взяв «Её» честно.
«Она» для меня как могучий пароль.
И льгота. И время. И место.
И только ровесник, дружище еврей
(прошли с ним и Крым и рым),
С улыбкой сказал:
– На старости дней ты таки стал голубым.
Нет, я не негр. Но преклонных годов.
А глажу «Её» без лени.
Америке – «Tank you». Без пафосных слов
Готов преклонить колени.
Дожил. Дождался. Заслужил.
Это новый жизненный старт.
Смотрите! Не завидуйте…
Я получил
Голубую – «Disability Card».
