Мы прибыли на постоянное проживание в Америку, вошли в здание аэропорта. И первое, что меня удивило, это ползающие по полу маленькие дети – белые, чёрные, полубелые, получёрные. Их родители спокойно сидели рядом, смотрели телевизионные передачи в ожидании своего рейса. Их не смущало, что на полу дети могут заразиться какой-нибудь инфекцией, занесённой из любой части земного шара. Я попросил встречающих нас разъяснить, почему детей не берегут?

– Полы чистят, инфекции лечат, – разъяснили мне компетентные родственники и друзья.

– А почему у нас к этому иначе относятся?

– Потому, что у вас нет желания по-настоящему чистить полы и квалифицированно лечить инфекции. И ещё небольшая поправка к вашему вопросу. Не у «нас», а у «них». Не забывайте, по какому статусу вы прибыли в Америку.

– «Постоянное место жительства».

Мне нечего было ответить. Это позже я подготовил для себя ответ:

Прожил уже много лет, но удивляться этой замечательной стране не перестаю. Недавно угораздило меня неудачно приземлиться. Почувствовал резкую боль в руке. «Упал. Очнулся. Гипс» – это в кино. А в жизни… Через десять минут я был в «emergency», в больнице, через пятнадцать минут был сделан рентгеновский снимок. Его посмотрел врач, показал мне и сказал:

– Перелом. Придётся наложить гипс.

И после этого начинается самое интересное. Молоденькая, очень симпатичная медсестра с очаровательной улыбкой спрашивает:

– Какого цвета вам сделать гипс?

Так это звучит в устах переводчика. Я принимаю это за шутку и, глупо улыбаясь, молчу. Переводчик:

– Что вы молчите? Какого цвета вам сделать гипс?

– Это шутка?

– Нет.

– Я этого не понимаю.

Переводчик сообщает это медсестре. Она берёт лежащий на столе небольшой блокнотик, состоящий из длинных полосок разного цвета, и предлагает выбрать. Меня это настолько ошарашило, что я не знал, что ответить. Разве бывает гипс не белый? Тупо смотрю на чёрную белозубую улыбающуюся медсестру и не знаю, что сказать.

– Выберите тёмно-синий, на нём не так будут видны случайные пятна, – пришёл на помощь переводчик.

Потом мне растолковали, что уже применяются разработанные из специальных материалов различных цветов гипсы – лёгкие, прочные, съёмные, которые выбирают, особенно женщины, по своему вкусу к любым причёскам, платьям, туфлям.

– Отстал, батя, отстал. Не следишь за новыми технологиями. Всё вспоминаешь, как в Союзе носил многопудовый белый гипс, когда руку поломал, – смеялась дочь после моего смущённого рассказа.

«Если часто ломать руки и ноги, можно уследить за новинками и не удивляться применению современных средств лечения», – решил я. Но главное, что люди, которые создавали эти гипсы, думали не только о чисто медицинской стороне дела, а о пациентах и особенно пациентках, которым совсем не безразлично, в какие цвета они одеты и что носят.

А я невольно вспомнил, как в 2005 году, после десяти лет нашего отъезда на постоянное место жительства в Америку, мы с женой зимой посетили Москву, где прожили двадцать пять лет возле метро «Академическая». Недалеко располагалась поликлиника, к которой мы были приписаны все эти годы. Так случилось, что жена сильно ушибла плечо, и мы решили сделать рентген в знакомой нам пятиэтажке. Сознаюсь – лучше бы мы этого не делали. С грустью увидели, как обветшало здание, по разбитым лестницам идти следовало, только держась за шатающиеся перила. Еле уговорили очень пожилую женщину-регистратора выписать направление на рентген. Всё по старинке – никаких компьютеров. Но больше всего «порадовал» рентгеновский кабинет. Прокуренное помещение. То же, как и тридцать лет назад, металлическое лежбище и толстое резиновое покрывало. Поистине прошлый век. После процедуры вышел врач, как нам показалось, не совсем трезвый, и сообщил: «Переломов нет». Мы поблагодарили его и сравнили увиденное с американскими медицинскими кабинетами, обслуживающим персоналом, чистотой и порядком.

Они молча шли по коридору больницы – две женщины, две подруги. Много лет их связывала взаимная дружба. Они всегда делились своими успехами и неприятностями по работе, радостными и грустными новостями о личном, о жизни семьи и детей, приходили на помощь друг другу. Шли, взявшись за руки, как в далёкие школьные годы. Грустные, потому что одной из них, в связи с болезнью, врачи назначили курс химиотерапии. Волнения, разные неприятные мысли, изменение во внешности, выпадение волос, что мало радует. Неожиданно одна из них говорит:

– Посмотри!

Подошли к стенду, где были выставлены манекены женских голов с париками различных размеров, цветов и причёсок. Тут же лежали береты, косынки и другие принадлежности женского туалета.

– Всё это можно получить бесплатно…

– Да… А помнишь, как у нас относились… у Зины.

– Ничего не хочу вспоминать. Кстати, она очень верила в выздоровление и выкарабкалась. Так и ты. Думай о хорошем. Думай о завтрашнем вальсе. – и, улыбнувшись, они пошли, снова взявшись за руки, как в те юные годы.

Какой-то нервный стук в квартиру. Зашла соседка в возбуждённом состоянии.

– Я не могу… Я должна с вами поделиться.

– Давай, делись.

– Наливай! Закуски не надо.

Разлили по рюмочке. Выпили.

– Нет, ребята, я не могу успокоиться. Пошла к зубному врачу. Здесь всё-таки не пытка, не истязание, как у нас было. Там два раза в обморок падала. Вернее, сознание теряла. А ему хоть бы что. По щекам похлопает, ватку понюхать подсунет: «Потерпи, потерпи, ещё немного…» А сегодня врач всё сделал: «О’кей! Tank you!» И ушёл. Подошла его помощница, улыбка до ушей: «I will polish you teeth. Which favor do you prefer: mint or cherry?» Я язык немного знаю, поэтому пришла без переводчика. Но смысл вопроса не доходит. Сестричка спокойно вышла, заходит с женщиной-переводчицей, которая на моё счастье сидела с кем-то в приёмной. «У вас спрашивают, какой пастой отполировать зубы: мятной или вишнёвой?» – «Вишнёвой», – с умным видом отвечаю и в который раз удивляюсь своей совковой тупости и здешнему уровню обслуживания и внимания к каждому. А там была ещё паста со вкусом клубники и ещё разных прелестей. Вот скажите мне, когда такие вопросы у нас там зададут?

– Пра-пра-пра-правнукам нашим. По блату. За это и выпили. Но уже с хорошей закуской.

Телефонный звонок. Жена снимает трубку. Слушает, заразительно смеётся и передаёт мне рассказ подруги.

– Вчера делали операцию. Пришёл хирург, поздоровался, улыбнулся. Я лежу на столе. Всё подготовили для наркоза. Врач спрашивает у меня: «Вам сделать шов вдоль или поперёк? Как вам желательнее?» После такого вопроса я и без наркоза потеряла бы сознание. В силу своего характера я, конечно, решила сделать поперёк. А когда спросила у мужа: «У нас могли бы задать такой вопрос? Он ответил, что у нас ему бы разъяснили, что врачи делали всё, что было возможно, вдоль и поперёк, но уже было поздно… Ну не гад он, скажите?»

Чем удивил Ванкувер? Меня – магазинами. Показалось, что они больше европейские, чем американские. Особенно мебельные (furniture) и поделок из стекла. В американских мебельных магазинах, где есть наборы для любого дома, я ни разу не увидел в интерьере рояля. Притом что площади американских жилищ вполне позволяют разместить там этот дизайнерский элемент. Вспоминаю моего family доктора, который на высказанное мной недовольство американской выпечкой с улыбкой спросил: «Может быть, вы посещаете не те магазины?» Может быть. Но такие пирожки с маком, какие пекла моя бабушка, я здесь не ел. А ещё Ванкувере мы с женой и дочерью остановились на один день по пути на отдых в горах. На выезде из города посетили чудесный китайский уголок, тихий, умиротворённый, с журчащими фонтанчиками. Обошли этот островок, присели отдохнуть на скамеечке и двинулись на машине дальше. И только к концу следующего дня я обнаружил, что оставил на скамеечке фотоаппарат. Недешёвый. Четыреста долларов. Отъехали далеко. Решили зайти на обратном пути, понимая, что мимо этой скамейки за два дня прошло не менее сотни человек. Так что надежда возвратить – нулевая. Отдых получился с горчинкой. Но всё ж зашли в китайский офис. Точнее, зашла дочь, потому что английский язык – не самая сильная сторона моей эрудиции. Через несколько минут она вышла из офиса, неся Canon в поднятых руках, как знамя Победы над рейхстагом. Ей задали только вопросы: что, где, когда? Фамилии, имени, отчества, национальности не спросили. Продолжаю удивляться…